Презумпция лжи (Агония 3)

— Несомненно, тот, кто недостойно ведет себя,  — тот кяфир.

— Соотечественники делают свою родину неверной.

— В угоду русским они попирают честь мусульман.

— Отбирают землю и имущество мусульман.

— Сыновья Советов (НДПА) говорят: у вас не будет женщин, земли и золота.

— Будут уничтожены религия ислам и улемы.

— Русским отдадут землю и родину. Мусульмане, запомните все это. Смерть русским прислужникам! Смерть английским прислужникам!

Еще с первого дня Андрей Михайлович мне сказал, что моя работа — не только переводить разговоры, полученные в ходе прослушивания англоязычных посольств, но и присматривать за Фархади. Я удивился — Фархади был молодым и казался совсем безобидным, но приказ есть приказ. Присматриваться я к нему стал повнимательнее, и со временем стал замечать некоторые странности...

Во-первых: для своего возраста — а Фархади было двадцать семь лет — он был на удивление хорошо для афганца образован. Всеобщего образования тут не было, восемьдесят процентов афганцев было неграмотно и информацию им читали муллы (и читали они ее весьма творчески, надо заметить — прим автора). А Фархади явно закончил десятилетку, иначе бы ему было не поступить в советский институт.

Во-вторых — у Фархади была машина — старенький, но ухоженный четырехдверный Датсун. Машина в Афганистане была признаком среднего класса, даже выше среднего. В двадцать семь лет заработать на машину, даже подержанную было сложно.

В третьих — чем дальше мы с Фархади работали вместе, сидя в одном кабинете, тем больше мне начинало казаться, что он знает не только русский, но и английский язык и, снимая информацию он сам прекрасно все понимает. Мой же перевод совершенно не нужен. Своими опасениями я поделился с Михеевым, но он только усмехнулся и сказал продолжать работать...

Время тогда было другое. Это потом мы начали выяснять и разбираться — кто из афганцев к какому роду и племени, принадлежит, чтобы прогнозировать их поведение и возможные союзы. А тогда это казалось такой глупостью — в стране победившей Саурской революции, которую пламенные мечтатели задумали из племенного феодализма перебросить разом в социализм, а если получится — то и в коммунизм. Если бы мы знали тогда, что старший лейтенант Фархади является пуштуном и принадлежит к племени харути — многое могло бы произойти по-другому. А может — и не могло бы. История не знает сослагательных наклонений...

Тот день начинался как обычно. Позавтракав, я спустился вниз, к машине (своей машины у меня тогда еще не было, да и не полагалась она мне) и вместе с майором Михеевым мы поехали в центр, к зданию министерства обороны. Настроение с утра было хреновое — как будто какое-то предчувствие не давало покоя — но я от этого от всего отмахнулся. Ерунда все это...

Фархади уже был в кабинете, он всегда приходил раньше меня. Когда я зашел в кабинет, он уже сидел на своем рабочем месте, надев на голову массивные наушники и подстраивая аппаратуру.

— Привет...

— Здравствуй! — совершенно без акцента сказал Фархади — все пленки из расшифровки у тебя на столе...

Прослушивание посольств производилось не только днем, но и ночью. Ночью никто не дежурил, магнитофоны работали в автоматическом режиме. Все то, что было наговорено и за день и за ночь (а ночные сеансы связи были достаточно часты) утром отправлялось на расшифровку. Дипломатический шифр американцев для нас особой тайной не был, равно как и наш шифр — для них. Расшифрованную информацию полагалось прослушать, в этом Михеев полностью полагался на меня. Наиболее интересные места я потом представлял на прослушивание ему, потом они расшифровывались, клались на бумагу и подшивались в дело. В отношении остального печаталась обычная справка "оперативного интереса не представляет" и все сдавалось в архив. Работа тупая и монотонная, но кто-то ее делать должен...

Уселся на свой стол, с тоской взглянул на магнитофонные катушки, которые необходимо было прослушать. Это ведь только за один день, а завтра столько же будет. Только десять процентов из этой информации представляет хоть какой-то интерес, и только в лучшем случае один процент можно считать действительно ценной информацией. В Москве, зачитываясь разными книжками, как нашими так и забугорными, работу шпиона я представлял несколько иной. Погони, перестрелки, женщины. А тут — сидишь как дурак и слушаешь всякую чушь — и так изо дня в день. Даже оружие не выдали — Андрей Леонидович сказал, что пистолет мне здесь без надобности. Это потом, через несколько лет пистолет Макарова и граната РГД-5 стали прочно входить в джентльменский набор советского специалиста в Афганистане. Без них даже на улицу не совались. Тогда же, в семьдесят восьмом все было тихо и спокойно...

Вздохнув, начал заправлять в магнитофон первую катушку — а это было не так то просто сделать, ведь надо было протянуть ленту через восемь разных роликов и закрепить на пустой катушке, что-нибудь сделаешь не так — магнитофон зажует или порвет ленту. К концу третьей минуты дверь распахнулась, жахнув об стену, и в дверном проеме вырос Андрей Леонидович...

— Сергей, ты мне нужен. Пошли, по дороге все объясню, как полагается. Давай быстрее, бегом...

Полушагом, полубегом мы скатились на первый этаж министерства, пробежали мимо часового, выбежали на улицу. Я бросился в сторону стоянки, где стоял УАЗ...

— Сюда!

Андрей Леонидович заводил старую белую Волгу с афганскими номерами, которую я никогда до этого не видел...

— Садись назад! Там форма, переодевайся!

Форма оказалось формой афганского царандоя...

— Что происходит?

Волга рванулась с места...

— Помнится, ты жаловался, что приключений не хватает? Вот сейчас и будет приключение — всем приключениям приключение. Задача следующая: сейчас мы едем к отелю Интерконтиненталь. Паркуемся у отеля, я выхожу из машины, ты остаешься. В бардачке фотографии. Посмотри...

Я открыл бардачок, достал фотографии, начал просматривать. На фото были несколько различных машин — как Волг, так и иностранных, причем снятых на улицах Кабула так, что на каждой фотографии бы заснят номер автомобиля. Были там и два человека — ни одного я не узнал.

— На людей внимания не обращай, они явно не будут светиться. Больше запоминай машины и их номера. Запомнил?

— Запомнил.

— Теперь порви на мелкие части и выбрось в окно машины, но не сразу, а постепенно выбрасывай...

Происходящее переставало мне нравится, но я сделал все в точности так, как и просил Андрей Леонидович...

— Теперь слушай. Я пойду в отель. Ты останешься в машине. В том же бардачке рация, пользоваться умеешь?

— Не совсем.

— Достань!

Я достал рацию

— Видишь вот эту кнопку?

— Вижу.

— Это тон, на нее нужно просто нажать. Рация настроена на мою, точно такую же — ничего кроме тона не трогай, чтобы не сбить настройки. Понял?

— Понял.

— Вот так вот. Теперь смотри. Сейчас мы припаркуемся ты внимательно будешь наблюдать за входом в отель. Одна из тех машин должна будет появиться здесь. Скорее всего, помимо нее будет еще одна машина, но может появиться только одна машина. Еще. Ты посольские машины знаешь? Посольства США?

— Ну не так, чтобы... Номера их знаю, а вот частные...

— И тем не менее. Так вот — если одна из тех машин, что была на фотографии, появится у входа в отель, кто-то из нее выйдет и пройдет внутрь — ты возьмешь рацию — но так, чтобы никто этого не видел — переключишь на передачу — вот так — и нажмешь тон два раза. После чего — снова на прием, держи рацию на приеме. Понял?

— Понял, нажму тон два раза, если увижу одну из машин, которая была изображена на фотографиях...

— Хорошо. Эту машину можно будет распознать — она остановится прямо перед входом и в ней будет, по меньшей мере, три человека. Причем водитель останется в машине, а остальные пройдут в отель. Может, будет и еще одна машина с охраной — а может и не будет. И еще. Если ты увидишь кого-то знакомого тебе, кого-то из посольства СССР или из министерства обороны, или увидишь их машину — нажмешь тон один раз.

— Понял, если кто знакомый из посольства или из министерства — тон один раз.

— И не высовывайся, не привлекай к себе внимания, веди себя естественно. Ты у меня на подстраховке, это твое первое настоящее серьезное задание. Нешуточное задание, понял!

Машина приближалась к отелю...

Отель "Интерконтиненталь" был одним из немногих зданий в столице, которое можно было бы без преувеличения назвать современным и даже — модерновым. Построен он был в последние годы властвования короля Захир-Шаха, то ли немцами, то ли французами в современном модерновом стиле — этакий кусочек цивилизации в диких афганских горах. Наряду с аэропортом этот отель был своего рода парадной витриной Афганистана для прибывающих в страну иностранцев...

— Смотри внимательнее по дороге... — проговорил Михеев — что-нибудь замечаешь?

Я начал внимательно осматриваться, пока машина подъезжала к отелю, пока парковалась. И сразу заметил кое-что неладное...

— Ну?

— На подъездной дороге, метрах в двадцати от парковки стоит армейский грузовик, водила копается в капоте. Дорога эта ведет только к отелю и делать армейскому грузовику здесь совершенно нечего. Тем более что сарбоз (военнослужащий афганской армии — прим автора), скорее всего, бросил бы машину на произвол судьбы и пошел бы за помощью.

— Еще?

Я огляделся по стоянке...

— Вон тот РАФик с занавесками на стеклах?

— Молодец! — негромко проговорил Михеев — не зря за тебя Старик взялся. Без спецподготовки просек все, что нужно было просечь. На самом деле — грузовик, скорее всего, должен перекрыть дорогу к отелю, если что-то случится, а в кузове явно несколько солдат. Дорога для транспорта единственная. В РАФе тоже люди — группа прикрытия...

— Что здесь происходит?

— Да ничего серьезного — сказал Михеев — одна очень интересная встреча

Но по его тону я понял, что происходит все-таки что-то серьезное, нешуточное...

Андрей Леонидович достал какую-то карточку и сунул под стекло. Затем выскочил из машины и свободной, несколько разболтанной походкой направился к входу в отель...

В машине было жарко. Даже душно. Не знаю, как это называлось в Афганистане, у нас это называлось бабьим летом. Так вот — сегодня солнце жарило так же как летом, на термометре было плюс двадцать пять, не меньше. Этакий летний день в самом конце сентября.

Примерно через полчаса эти игры в шпионов мне надоели — тем более что ничего особенного не происходило — подъезжали и отъезжали машины, автобусы, доставлявшие постояльцев из аэропорта. Ни малейших признаков того, что здесь происходит что-то непредвиденное.

И тут началось.

Первой я заметил Волгу. Если обычно в Афганистане были белые Волги — на юге все-таки жарко и ездить летом в черной машине порой просто невыносимо — то эта Волга была черной. И если обычно в Афганистане машины выглядели неопрятно, их не мыли и за ними не ухаживали — то эта Волга как будто несколько часов назад сошла с конвейера. Самое главное — это была одна из тех самых Волг, которые я смотрел на фотографиях...

Волга подкатила прямо к самому входу, до нее было метров пятнадцать, и я отлично все видел. Шофер остался в машине, два человека быстро вышли из машины и прошли в вестибюль отеля. Один из них был невысоким, коренастым, второй намного выше и моложе. Ни того, ни другого я доселе не знал...

Памятуя об инструкциях, я открыл бардачок, потащил на себя тяжелую, неудобную рацию. Тогда рации были намного больше, чем сейчас размером с кирпич. Переключил на передачу, нажал дважды тоновый сигнал...

Высадив пассажиров, Волга отъехала...

И почти сразу же появилась вторая машина. Увидев ее — я несказанно удивился. Белый Мерседес, редкий на улицах Кабула. И номера эти я хорошо знал.

Это была машина посла Советского союза в Афганистане....

Следующие мои действия были чисто инстинктивными. Съехав по сидению вниз так, чтобы меня сложно было засечь — машина стояла так, что солнечные лучи падали на стекло, бликовали, мешали наблюдателям увидеть, что в салоне. Затем снова переключил рацию на передачу, нажал один раз тоновый сигнал. И чуть погодя — еще один раз...

Кого привезла машина посла, я не видел, когда я взглянул на подъездную дорожку, перед вестибюлем отеля — Мерседеса там не было, он стоял чуть ниже, на небольшой стоянке...

Андрей Леонидович появился через полтора часа, когда я уже успел изрядно перенервничать. Причем, я даже не заметил, откуда он появился — просто подошел к машине, откуда-то сзади. Все мое внимание было приковано к входу в отель, и его появление я прозевал.

До этого уехали и Мерседес и Волга. Первой уехала Волга, ее пассажира я снова заметил, и запомнил его внешность. Почти сразу после этого уехал и Мерседес посла, но кто в него садился я так и не заметил. Того, кто приехал на встречу в этом Мерседесе прикрывали сразу двое, причем весьма профессионально. Мерседес подрулил к самому входу, его пассажир в окружении двоих мужчин вышел из дверей отеля и нырнул на заднее сидение Мерседеса, причем его внешность я не заметил. На все про все у них ушла буквально пара секунд...

— Поехали... — заявил Андрей Леонидович, плюхнувшись на переднее сидение

— У меня же прав местных нет...

— Плевать, поехали...

Пожав плечами, я развернул Волгу (несколько топорно, давно за рулем не сидел), и мы отправились в обратный путь, в Кабул. Сломавшегося грузовика на дороге к отелю уже не было. Видимо, отремонтировали...

— Куда едем?

— Домой. На сегодня работа закончена...

Пожав плечами, я начал перестраиваться и тут... вспомнил...

— Андрей Леонидович, надо в министерство заехать.

— Зачем?

— Я ключи от дома в кабинете оставил. Сорвался, думал, приедем еще. В ящик стола положил...

— Ну, давай, заедем. Только больше в ящик стола ключи от квартиры не клади, держи в кармане, при себе...

Проклятая память...

Пройдя мимо часового на входе, я неспешно поднялся в кабинет. Немного потряхивало — отходняк от адреналина. Все-таки первое боевое задание как-никак, немного перетрухал даже. Как-то вспомнился отец — интересно, каково ему было работать в прифронтовой полосе, ведь там не просто сидишь в машине и кого-то ждешь. Там — фашистские диверсанты, агентура Абвера, остаточные группы немцев, прорывающиеся к своим после наступления. Отец мало про это рассказывал. Ведь что я сегодня сделал — посидел в машине и уже трясет — подтряхивает...

Торкнулся в дверь кабинета — заперто! Недоуменно поглядел на часы — нет, время не обеденное... Что же это такое...

Спустился вниз, на проходную...

— А что, сто двенадцатый закрыт?

— Закрыт... — на проходной дежурили афганцы, знающие русский язык, таких было немало...

— А где старший лейтенант Фархади?

— Ушел. Почти сразу после вас. Ключ сдал, расписался...