Крыса в чужом подвале. Часть вторая.

Кайрин была уверена, Натан выберет либо грудь, либо лобок. Будущий супруг отличался повышенной возбудимостью и прими-тивной эротической фантазией.

— Левое плечо, — неожиданно произнес Натан.

Девушка удивилась выбором, но сообразила. Фиала ди Сарази постаралась. Теперь на всех балах, приемах и раутах ей придется носить платья, не закрывающие знака или слегка его драпирующие шелком, сродни тому из какого сшита её туника.

— Небесное Дарение получено и оно передано тебе, Натан ди Сарази. Ты не можешь от него отказаться. Ты принял дар от власти Кайракана. И принявши, отвечаешь за него перед Великими Небесами, — объявляет волхв.

Амма Далина увела Кайрин, помочь одеться и вплести в косицу-облако серебряные нити. Признак того, что отныне судьба её свя-зана с мужчиной.

Фиала ди Сарази неторопливо подошла к волхву. Её поступь напоминает шаги грача по свежевспаханному полю. Мать рейнха важна и довольна.

— Укажи срок, мудрый? — просит она.

— Обычаи людей Небес не касаются. Людские утехи предназначены для них самих.

Фиала склоняется в знак понимания. Она могла бы не спрашивать о таких пустяках. Решение давно принято, свадьба сына после-дует сразу за Играми в честь Императора. Экбольм как всегда устроит празднества в честь победителя, следовательно, будущие моло-дожены могут рассчитывать на приглашение ко двору. Нобилиссим любит изображать покровителя.

— Возьми, — протягивает она кошель волхву.

Тот поклонился, но кошеля не взял.

— Твои дары щедрей моих стараний.

— Тогда ради чего ты старался?

— Ради истины, — произнес волхв.

Формула обряда соблюдена и Фиана трижды кланяется волхву.

— Истина бесценна, я не могу тебя отблагодарить.

— Ступай с миром,— потребовал волхв, — и присоединись к молитве во славу Кайракана и его Древа. Ибо негоже забывать Высокое небо во всякую минуту своей жизни.

Ушел старик, ушли и мать с сыном. Священная роща опустела. Гуляет по тропинке ветер, скрипят дряхлые дубы. В прозрачном пруду купаются солнечные лучи. У корней Древа Родов под которым проходил священный обряд, отделился кусок дерна, достаточный, чтобы открыть лаз. Из лаза выбрался невысокий человечишка. Из-за миниатюрных размеров трудно сказать, сколько ему лет. Но седая прядка и морщины вокруг внимательных глаз вряд ли бы украсили юнца.

Аяш ди Буи не могла слышать мудрого волхва, но поступила в согласии с его советом. Находясь почти на другом краю города, в своей комнате, она застыла напротив белого холста. Легкие штришки угля обозначили на ткани контур лица. Именно контур, по кото-рому не скажешь, кто будет изображен мужчина или женщина, старик или младенец. Уставившись на рисунок, Аяш сосредоточено размышляла, черкая в самом уголку мелкую надпись. Для посторонних бессмысленный набор букв. Для нее высокая молитва, тайное заклинание, низкая волшба, все что угодно! обращенная к Создателю. Поймет и её жизнь изменится, станет такой, какой мечталось, загадывалась, грезилась. Аяш настолько сосредоточено водила угольным карандашом, что не услышал, в дверь её комнаты постучали, потом вторично и не дождавшись ответа, вошли. Прерывать молящегося грех, но прервать придется.

— Горе не повод становится глухой и слепой, — укорила девушку бэну Лея. — Даже если эта глухота и слепота вызваны молитвой.

На Леи ди Буи черная одежда траура по брату. Траур в доме носили все. От молодого слуги до фрайха Геша, сменившего свой се-ребряный доспех на вороненую кирасу. Все кроме Аяш. Девушка на отрез отказалась надевать траур, до той поры, пока не получит неопровержимых доказательств гибели отца. Ни один из доводов не давал оснований увериться в смерти севаста Буи. Или же сердце любящей дочери отказывалось принимать их.

— Я слышала, что вы стучали, — ответила Аяш.

— Слышала? Тогда почему не ответила? Не надо обманывать и обманываться, — вздохнула бэну Лея. Ей было искренне жаль пле-мянницу. Еще совсем недавно в жизни Аяш предстояло произойти переменам. Конечно в хорошую сторону. А вместо этого траур!

— Я слушаю вас, бэну?

— Ты так торопишься выпроводить меня.

— Конечно, нет!

— Тогда почему сразу слушаю?

Бэну Лея недовольно поглядела на холст. Когда знаешь человека с пеленок, увиденное не покажется добрым знаком. Никогда раньше Аяш ни увлекалась вышиванием портретов.

— Мне необходимо с тобой поговорить.

— Я слушаю, — повторила Аяш и вынуждено отвернулась от холста.

— И поговорить я с тобой хочу по поводу твоего замужества.

— Разве теперь время? — возмутилась девушка.

— Возможно и не время, но срок траура истекает...

— Никакого траура нет, — твердо заявила Аяш, невольно сама себя, загоняя в ловушку. Ловушку, о которой и не подозревала.

— Раз ты так считаешь, тем более нет причин, во всяком случае, для тебя, откладывать этот разговор.

— А может, стоит отложить? — спохватилась Аяш. — До того момента пока все прояснится.

— Я не знаю, что может проясниться, не уверена что прояснится когда-нибудь. Но одно я знаю точно. Твой отец меня бы поддер-жал.

— Почему вы так уверены? Вы находите уместным затевать какие-либо торжества?

— А почему они не уместны? Этого хотел твой отец.

— Тогда чего вы хотите от меня? — нахмурилась Аяш.

— Твоего согласия и... понимания, — с паузой объявила бэну Лея.

— Нет!

— Ты не дослушала, — укорила племянницу бэну Лея, словно не услышала племянницу.

— Я говорила отцу и повторю свой отказ вам.

— Может, ты выслушаешь меня? — голос бэну Леи под стать голосу брата. Сталь в каждом слоге.

— Хорошо, — согласилась Аяш. Такой она наставницу не видела ни разу.

— Насколько я знаю, твой отец дал слово глориозу Бекри.

— Надеюсь, теперь оно не имеет силы.

— Возможно. Но не для тебя.

— Не понимаю, — Аяш показалось, что её довод поставит точку в их споре.

— Твой отец дал слово Бекри. Срок помолвки был назначен. Но поскольку Перка с нами сейчас нет, я не могу потребовать от Бекри следовать своим обязательствам и не могу отступиться от них. Глориоз уговаривался с твоим отцом.

— Значит, если Бекри не подтвердит согласия, брака не будет?

— Вчера я отписала ему, с просьбой встретится, — сообщила бэну Лея. — Он дал согласие.

— И он знает, зачем вы к нему придете?

— Аяш, правила запрещают незамужней женщине вести переписку с мужчиной. Я только попросила о встречи. Напиши я лишнего, глориоз отказал бы мне. Из приличий.

— Мне не нравится ваша затея.

— Союза с Бекри хотел твой отец. Семья Буи не забирает своих слов обратно и никогда не дает их опрометчиво.

— Он хотел или этого требовали обстоятельства?

— Да, требовали обстоятельства, — не стала обманывать бэну Лея. — Рада, что ты понимаешь.

— Мною желают подкупить глориоза и потому заискивают перед ним?

— Не говори ерунды! Буи никогда не перед кем не заискивали. Даже перед императором.

— Значит, все изменилось!

Разговор грозился перерасти в ссору. Ссор бэну Леи хотела, как раз меньше всего.

— Прошу, прежде чем ты повторишь свой отказ, подумать.

— Подумать о чем?

— О стратах.

— Вы честны со мной.

— А разве когда-то было по-другому?

— Нет.

— Тогда чему ты удивляешься?

— Вашей честности. Которая... которая....

— Девочка, ты не просто Аяш ди Буи, дочь севаста Перка ди Буи и рани Мариин ди Тосс. Ты та кому досталось гордое древнее имя и слава деяний предков обеих родов. Гвор Пляшущий Огонь не имел ничего кроме меча и светлой головы. Он взял Лэттию на клинок. Буи живут в империи, но мы не её часть. Мы друзья и соратники. Сейчас плохое время и я не радуюсь обстоятельствам заставившим твоего отца, а теперь меня обратиться к глориозу Бекри с предложением породниться. Но если я не сделаю этого, фамилия Буи оста-нется только в хрониках и генеалогических древах. Ты единственная возможность сохранить Озерный Край. Мне жаль девочка, что приходится говорить об этом. Но это так. Судьба рода твоя ноша. И ничья больше.

— Но почему Бекри?

— Ты спрашиваешь о том, о чем прекрасно знаешь.

— Тогда пусть Геш принесет от имени рода вассальную присягу императору. Нобилиссим поможет нам!

— Я не позволю ему. Буи не были и не будут вассалами короны Манора.

— И потому меня лучше продать глориозу? А может, просто отдадите в жены одному из пехов* стратов? Ведь не сегодня-завтра они заберут приданое сами.

— Не говори глупости!

— А почему нет? Быть десятой женой не менее почетно, чем первой у Брина ди Бекри.

— Слышал бы тебя твой отец!

— Я только этого и прошу! Пусть он вернется и выслушает меня.

— Один раз он сделал это. Думаю, достаточно.

— Пусть выслушает меня еще!

— Неважно вернется он или нет. Вернее мы все хотим его возвращения, я молю о том Создателя, но честь рода есть честь рода и слово Буи есть слово Буи.

— Так вот как представительница рода Буи я говорю нет и нет! Если потребуется, я сама возглавлю дружину отца. Геш мне помо-жет.

— Мне неприятно слушать от тебя глупости подобного рода. Но если ты решишься их воплотить, окажешься под замком.

— Я не пойму вас бэну. Впервые в жизни не могу понять!

— Тут нечего понимать, Аяш. Мы не всегда вправе распоряжаться сами собой, — решила смягчиться бэну Лея.

— Но в состоянии хотя бы спросить чего хочу я?

— Отец был против Джено ди Хааса.

— Причем тут Джено! — вспыхнула Аяш.

— Перепираться можно долго. Ты слышала и поняла меня. Я исполню волю своего брата и твоего отца.

— И фрайх Геш поддерживает тебя?

— Он только фрайх. Друг твоего отца, давший клятву крови. После того как твоего отца не стало, ничто не мешает Гешу покинуть нас.

— А Фарус?

Взгляд бэну Леи красноречиво дал понять, защита мажордома зыбка, как и его пребывание в доме, вздумай он хоть в чем перечить ей.

Девушка выпрямилась, решительно тряхнула огненно гривой.

— Тогда я позволю себе напомнить ответ. Нет!

— А я позволю напомнить о слове, данном твоим отцом глориозу Бекри. И если глориоз со своей стороны подтвердит свое согласие, то все пройдет согласно воли твоего отца и моего брата. В противном случае..., — впервые в разговоре бэну Лея запнулась. — В противном случае... в Лэттии существует обычай, отдавать непослушных дочерей в храм Мереты.

— В этом есть и положительная сторона. Меня оставят в покое с замужеством за Брина ди Бекри! — последовал ответ без каких-либо раздумий. Аяш отвернулась к холсту.

— Вот и договорились, — холодно простилась бэну Лея с девушкой. Слова племянницы были сочтены детской бравадой.

Бэну Лея ушла, оставив Аяш наедине с неоконченным портретом, вернее не начатым. Не будет ничего плохого, если она отвлечет-ся и вышьет портрет отца. Может хоть так выплеснет горе наружу и ей станет легче.

Лея ди Буи сильно удивилась бы, сознайся девушка, что вовсе не портрет отца она собралась вышивать на холсте.

8.

Катепану не нравился равдух. Равдуху не нравился катепан. Тут ничего не поделаешь. Но их взаимная неприязнь не имела равно никакого значения. Оба состояли на службе. Катепан у совета Вальдии, равдух у столичного вестарха и у инквизиции эгуменоса Бриньяра и потому оба держали свою неприязнь при себе, не давая ей волю. Дружить их никто не заставлял. Разговор их велся в кабинете, на втором этаже городской тюрьмы. Комната именуемая у знающих людей Фэси* необыкновенно захламлена. На стульях, подоконнике, углу стола, лавке и полу, с позволения сказать, хранились документы. Здесь еще не научились поддерживать порядок. В шкафу, в стороне, в тени фолианта Устав фемы Вальдия, пряталась глиняная бутыль вина. Бардак искупал небольшой стеллаж у стены. Вот на нем полный порядок. На двух полках дубовый молоток крушить кости, гаррота — стальная удавка, ручные тиски, деревянные колышки, стальные спицы и крючки, клещи, пила с крупным зубом, маска с воронкой вместе рта и прочие необходимые вещи. Здесь занимались не только писарской работой, но и живым делом. Комната предназначалась для ведения предварительных допросов, а скромный набор инструментов помогал отвечающему освежить память. Сейчас здесь никого из посторонних не находилось. Но откушенный или отпиленный палец, валявшийся в углу, характеризовал усердие катепановых служб с лучшей стороны.

— Что привело вас в Ирль? — как можно вежливей спросил катепан Дуфус. Вежливость для него противоестественна. Весь его об-лик, манера держаться и говорить подсказывали, этот человек не может быть вежливым. Квадратный великан, в одеждах преобладание красного, с волосатыми ручищами и густой бородой от самых глаз, он более напоминал палача. Собственно Дуфус по сути своей и являлся палачом. Катепанство он получил за подавление мятежа знати восемнадцать лет назад, а управлять городом стал после искоренения вольнодумства среди крестьян в Волынском рейнхарстве, которое в последствие присвоил. И в первом и во втором случае Дуфус блеснул решительностью, неоправданной жестокостью и наплевательским отношением как к самим законам, так и к тем кто, по его мнению, не достаточно рьяно их соблюдал.

— Только служба, уважаемый кир Дуфус. Служба и ничего более, — ответил Дентри. Равдух не собирался вдаваться в подробности. Делится неудачами, все равно, что добровольно совать шею в петлю. Желающие затянуть найдутся.

Катепану Дуфусу подробности не нужны вовсе. Он довольствовался услышанным, кивнув головой. Понимаю. Много он понимает? Равдуха снедало оправданное беспокойство. По прибытию в столицу ему предстояла безрадостная встреча с вестархом Грозом и иереем Бараманом. Возможно его захочет послушать сам эгуменос Бриньяр. О ходе расследования причин смерти тана Мистара. А что докладывать? Конечно, сделано все возможное и не возможное, но докладывать фактически нечего. Убийца тана погиб от руки неизвестных в лесу. И неубедительное свидетельство тому, кусок овчины носимой убитым и слова капитана Руджери, сгинувшего по нелепой случайности во рву замка Морт. Естественно поинтересуются, каковы причины гибели разыскиваемого. Причиной послужило ценное оружие, полученное им в награду от фрайхи Бортэ. Не забудут уточнить, что говорит дарительница, и где тот или те, кто убил столь важного преступника? Ибо следует допросить всех. Может им, косвенно или прямо, известно, что движило убийцей, поднявшего руку на благородного человека. И что услышат? Подозреваемый Керстен, заполучив оружие, скрылся в неизвестном направлении. А другие? Другие? Дентри захотелось вздохнуть так глубоко, чтобы почувствовать головокружение от чрезмерного напряжения. Руджери утонул, а весь замок Морт вымер от неизвестной болезни.

"Болезни," — подтвердил для себя Дентри.

Собственно о моровой заразе следовало знать и катепану, пусть примет меры. Но какие он примет меры? Пошлет туда своих людей и те запалят замок со всех углов. Весьма удачная мысль. Весьма.

Катепан только теперь узрел у Дентри тавлион и неприятно удивился.

— Не всякий день ко мне прибывает равдух с неограниченными полномочиями. Если вы хотите побольше узнать о сваре в Жужелах и историю молодого рейнха Маггона обратитесь к своему коллеге равдуху Стотлу.