Наёмник

Я ведь до этого дня, помимо того, что работал аспирантов в родном ВУЗе, читал лекции, трудился на общественной ниве, организуя всякие там студенческие движения, я ведь еще и 'левачил', помогая за небольшое (а иногда и большое) вознаграждение, получать особо страждущим гражданам дипломы о высшем образовании. Короче, в некоторых, вопросах, я был весьма подкован, и представлял как и чего надо сделать, чтобы на руках оказались почти настоящие документы, справки, бланки, удостоверения и прочие 'бумажки', без которых, как известно, ты — какашка, а с ними -человек! Один из троих парней, что сидели сейчас передо мной, был гением компьютерной верстки и графических редакторов, а с учетом того оборудования, что я ему накупил, за то время, что мы вместе работаем, так не стоит удивляться получаемому результату.

На следующий день, вооружившись всеми нужными документами, вы вчетвером проникли на территорию одного из хозяйственных помещений ВУЗа и вывезли оттуда много чего полезного и интересного: новенькие стройотрядовские спецовки, 'горки', противогазы, костюмы химзащиты, дозиметры радиации, обувь, палатки, спальники, инструмент, множество различного полезного инвентаря. Причем увезли все это на принадлежащем ВУЗу автобусе ПАЗ, закрепленном за местным стройотрядом.

В Куравлевке, оставив на хозяйстве девушек, вновь вернулись в город и повторили эту процедуру еще раз, теперь мы вывезли содержимое автомастерской и нескольких цехов, угнав еще одну автоединицу ВУЗа — 'ГАЗон Некст'. Охранник, дежуривший в этот момент, нам весьма активно помогал, ведь ему задвинули легенду, что все это надо для студенческого отряда, который выдвигается на помощь пострадавшим от теракта в Москве.

В течение нескольких недель мы совершали постоянные рейды в город, где целенаправленно, с помощью фальшивых документов, вывозили различные нужные в хозяйстве вещи. За это время наша команда увеличилась до двенадцати человек и чтобы всех разместить, пришлось занять еще один дом по соседству, хозяева которого так и не вернулись в Куравлевку из поездки к родне в Москву.

Местная, куравлевская элита, вначале очень опасливо и косо глядела на наши поездки, но после того, как я распорядился отдать на нужды родной деревни пригнанный трактор — экскаватор и пару ГАЗелей, все решилось миром и в дальнейшие набеги мы выезжали уже и с парочкой куравлевских аборигенов. Надо отметить, что наличие у нас документов позволяющих нам вывозить все это имущество, очень высоко подняло авторитет нашей команды в глазах куравлевцев. В наставшие смутные времена, простые люди тянулись к тем, кто предпринимал активные действия по спасению себя и других. К началу лета Куравлевка начла жить особой жизнью — фактически, деревня превратилась в некое подобие автономной коммуны, где заправлял всем самопровозглашенный совет, в который, ясное дело входил и я.

К середине июня появились первые признаки анархии, наши машины несколько раз обстреливали, а по ночам небосвод расцвечивался зловещей подсветкой пожарищ. К этому времени, у нас уже был собран неплохой арсенал, в который входили не только ружья и карабины, доставшиеся мне от дяди Толи, собственные два карабина, а еще и с десяток стволов, которые я увел из домов, моих знакомых, погибших в Москве.

Мучила ли меня при этом совесть? Конечно, да! Все-таки я, к тому времени был еще не окончательно лишенным всяческих моральных принципов человеком. Нет, я, мучился, страдал, спать по ночам не мог. Шучу! Стремно, конечно, было, обносить чужие дома, но покойникам оружие, ни к чему, а вот живым оно еще могло послужить.

Появившиеся в июне на дорогах блокпосты военных мы проезжали совершенно спокойно, ведь у нас был целый комплекс документов, подтверждающий, что мы не просто, так тут катаемся, а по делу, тем более, что проверявшие нас несколько раз молоденькие сержанты и лейтенанты, явно не разбирались во всех тонкостях делопроизводства и правильности оформления сопутствующей документации. На одном из блоков, я встретил паренька, который меня вспомнил, оказалось, что он учился у нас в ВУЗе и посещал мои лекции. Недолго думая, мы прикормили этот блок, закидывая стоящим там бойцам, чего-нибудь вкусного по дороге из города или в город. В конце июня, летеха, который был старшим на этом посту, обменял нам двенадцать АК-74М с шестью цинками патронов на уазовский 'патрик' с полным баком бензина и запасной канистрой. Лейтенант погрузил в 'патриот' свою подругу и укатил с ней к себе на историческую родину. Солдатики, оставшиеся на посту, разбрелись кто куда, троих мы забрали к себе в Куравлевку.

Изначально, еще ночью, девятого мая, я думал, что воспользуюсь ситуацией, ограблю парочку зажиточных домов, в которых я точно знал, что были захоронки с припрятанными на черный день ценностями и в одиночку с этим барышом свалю куда-нибудь в безопасное место. Но сейчас, спустя пару месяцев после начала всего этого безобразия выяснилось несколько важных моментов. Во-первых, внешние границы России оказались закрыты, автомобильное, железнодорожное и тем более авиособщение со всеми соседними странами было прервано. И если в нашей, граничащей с Украиной областью, это еще можно как-то было объяснить, то почему закрыли границу белорусы, казахи и остальные бывшие республики СССР было не понятно. Хотя, после того как их лидеры погибли в теракте 9 мая, и в этих странах поменялось правительство, подобные шаги, наверное были закономерны. По слухам, за границу не выпускали даже богатеев, имеющих паспорт другого государства. Все эти продажные чиновники, нувориши, проворовавшиеся бюрократы и члены их семей, оказались не выездными. Им не помогали чужие паспорта, виды на жительства и прочие документы, на которые они надеялись, покидая Россию. Действительно, зачем они нужны властям Англии, Франции и Германии? Вот их деньги, хранящиеся на банковских счетах этих стран, конечно же, нужны, а сами их хозяева уже ни к чему. Массовые самосуды, публичные казни и суды Линча, случались каждый день, простые люди, видя, что те, кто призван их возглавить, чтобы спасти страну, убегают, как крысы с тонущего корабля, вершили свое правосудие.

Каюсь, что и моя команда приложила к этому свою руку, правда, мы действовали не из возвышенных, нравственных соображений социальной справедливости, а банально, схлестнулись с такими же как мы бандитами. Единственная разница, что моя команда хотела вынести содержимое склада медикаментов, а противная сторона планировала уничтожить это хранилище так нужных обычным людям лекарств, для того, чтобы скрыть факт недостачи. В итоге вспыхнула скорая перестрелка, у нас было численный перевес, да и начали мы стрелять первыми, поняв, что перед нами никакие не правоохранители, а какие-то левые мужики с пистолетами Макарова, которых возглавлял толстый заместитель губернатора. Жирдяй кричал, как резанный требуя, чтобы мы покинули помещение и дали им провести работы по утилизации контрафактного товара, а когда этот толстяк, совсем уже возомнил себя бессмертным и, достав пистолет, начал им размахивать, у Витька Хромого закончилось терпение и он полоснул по орущему из автомата. Так мы обогатились еще шестью пистолетами.

Вот и получалось, что даже став обладателем приличных сокровищ в виде денежных банкнот различного достоинства, всевозможных золотых украшений, дорогих часов, драгоценных слитков и прочих благ богатой жизни, деть это было особо некуда. За границу свалить не получится, значит, безопасное место надо искать на родине. Выбрасывать экспроприированное добро не стали, упрятали до лучших времен и занялись тем, что стали лучше обустраивать свою базу в Куравлевке.

Что будет дальше с людьми и со страной было непонятно. Нормального правительства и власти в масштабах всей страны так и не образовалось, периодически ходили слухи, что этих правительств сразу несколько, но реальной власти за ними нет. Сейчас люди кучковались поближе к центрам силы виде военных и правоохранителей, было организованно много стихийных лагерей беженцев, где раздавали скудную еду и питье.

Многие ждали, что скоро начнется военное вторжение в Россию. К этому было много предпосылок, и, вообще, вся обстановка складывающаяся в России вела к этому сценарию развития событий. Спасало только то, что в граничащих с Российской Федерациях странах шла активная борьба за власть, взамен погибших в теракте лидеров. Тоже самое происходило в США, Франции, Китае и Индии.

К концу июля Куравлевка заметно разрослась, в ней прибавилось не менее трети жителей, чтобы расселить всех прибывших, пришлось превратить школу в общежитие, заодно привести несколько десятков модульных домов и блок-контейнеров, которые вывезли с одной из строек. Так же начали строительство большой фермы, куда должны были заселиться домашние животные, вывезенные с расположенного в Кирчах агрокомплекса. Сложилась парадоксальная ситуация: с одной стороны именно в тот момент, когда людям нужны продукты питания, и, казалось бы, агрокомплекс должен работать на полную катушку, руководство этого АПК, забивает на него и распускает всех работяг по домам, приказав уничтожить все имущество, включая, многотысячное поголовье скота. Пришлось спасать коровок и свинушек, вывозя их оттуда.

В первых числах августа 2020 год стали появляться сообщения о первых зараженных и умерших от неожиданно навалившегося, раньше положенного времени гриппа. Тут же посыпались слухи и сплетни, что эпидемия не просто так, а имеет искусственное происхождение, ибо, каждый третий, не считая второго, утверждали, что своими глазами видели машины распыляющие неизвестный газ.

Куравлевку тут же отрезали от внешнего мира, перекрыв мост, ведущий через речку Кура, так же тракторами перепахали еще две дороги. На двух возвышенностях поставили смотровые вышки и стали патрулировать округу. За периметр мы теперь выезжали только небольшими группами, а возвращаясь, обрабатывали машины дезинфицирующим раствором.

— Вот и прикинь, какие это деньжища?! — вырвал меня из плена воспоминаний яростный шепот Ванька. — Прикинул?! В-ооот! А ты говоришь!

— Ванька, достал ты уже со своими монетами! — одернул я Тихого. — Хватит уже! Достал!

— Бро, все, молчу! — тут же отозвался Ванек. — Ты не грузись, вернем мы монеты, найдем этих уголков и заберем твои монеты! Хорошее же дело сделали, брата нашего Гарика отмазали.

Я лишь досадливо поморщился и вновь помешал заметно загустевшее ароматно пахнущее варево. Особо потери золотых монет было не жалко: как пришли, так и ушли! Помогли спасти турецкого пацаненка, и то, слава богу! Злило только то, что Ванек присутствовал при передаче монет, и каким-то чудом опознал в них золото времен царя Митридата Евпатора 6. Опять же со слов того же Ванька, каждая такая монета стоила чуть ли не миллион долларов, вернее за такие деньги подобная монета была продана в начале двухтысячных годов на аукционе Сотбис. Скорее всего, Ванек брехал, но осознание того, что я собственными руками отдал подобное сокровище злило неимоверно.

— Хватит трепаться, садитесь жрать, пожалуйста! — приказал я собравшимся в окопе бойцам.

Серега, Ванек, Гарик тут же протянули свои тарелки мне....

* * *

Солнце закатывалось за горизонт, окрашивая морскую гладь в багряные тона. Смотрелось это эффектно и торжественно, а еще немного тревожно — чувствовалось приближение какой-то беды. У меня, вообще, с детства развита интуиция и есть некий дар предвидения. Всякий раз, когда в жизни грядут лихие времена, начитается некое подобие панической атаки — легкий мандраж, волнение и нервозность. Про панические атаки, это я уже в студенческие годы узнал, гонял тогда с одной психологиней, вот она меня и просветила.

— Солнце красно с вечера — моряку бояться нечего, Солнце красно поутру — моряку не по нутру. Если Солнце село в воду — жди хорошую погоду, Если Солнце село в тучу — берегись, получишь бучу, — нараспев продекламировал, стоящий за спиной Ванек. — Отличная погода! — жизнерадостно заявил керчанин.

— Твои бы слова, да богу в уши, — пробурчал я, наливая себе очередную порцию, порядком остывшего кофе.

— А мне? — Болтун подсунул свою кружку.

— Не хватило, — обломал его я, демонстративно выливая остатки кофейной гущи в свою кружку.

— Жадина! — обозвался Ванек.

— Сам дурак! — огрызнулся я.

— Иваныч, как думаешь, найдет спецура пароход, чтобы вытащить нас отсюда? — Ванек задал этот вопрос в сто пятьдесят тысячный раз.

— Не знаю, — в сто пятьдесят тысячный раз ответил я. — Не стой над душой, иди спать!

Иван пожал плечами и поплелся в недавно отрытую землянку, где в палатке спали Серега и Гарик.

Я остался наедине и, закинув в рот несколько мятных леденцов, хлебнул крепкого кофе.

Наверное, надо рассказать, что тут у нас произошло за последнее время и почему я такой весь из себя нервный, обуреваемый тягостными думами?

Ну, слушайте...

Когда я оглушенный взрывами, выперся из окопа, и попер на атакующих нас турок с сигнальным пистолетом наперевес, то в это же время со стороны села к нашей позиции подоспели: Петрович, наш взводный (я, кстати, вспомнил, что его все зовут Фома, но настоящее это имя или прозвище пока не узнал) и еще с ними три бойца. Они наткнулись на расстрелянный турецкий джип, забрали из него пулемет и РПГ, потом подобрали Серегу, который пытался тащить на себе одновременно Ванька и Гарика, и как только оказались на наших позициях, тут же вступили в бой. Собственно говоря, их стрельбу из противотанковых гранатометов, я и принял за взрывы сигнальных ракет. Фома нашел меня и успел в самый последний момент, вырвать из рук гранату. Повезло, что, когда я фиксировал чеку самодельной проволочкой, замотал её на совесть, а иначе бы расплескало бы мои кишки по округе. Почему-то этот дебильный поступок с попыткой геройского самоподрыва, вызвал нешуточный ажиотаж среди моих коллег по наемническому цеху. Каждый встречный считал своим долгом, похлопать меня по плечу, и высказать какой я герой. В итоге на плече образовался не хилый такой синяк, размером с Красноярский край!

В общем, позиции мы отбили, и отделались вполне легкими ранениями и контузиями. У меня и Сереги — пара глубоких царапин, несколько ушибов и легкие контузии, Гарик сломал ребро и повредил ногу, Керчь получил сквозное ранение в плечо, кость была не задета, пуля прошла вскользь и, по сути, это была глубокая царпина. Петрович, вообще, отделался легким испугом и порванными на жопе штанами. Зато в том бою мы положили восемнадцать бойцов противника, а может еще больше, там некоторых разорвало на части, и было не понять, это останки одного человека или нескольких.

С поля боя собрали неплохие трофеи: американские и немецкие штурмовые винтовки М-4А1 и G 36, пулеметы МG3, знакомый уже нам бельгийский миними и крупнокалиберный Браунинг М2. Были еще ручные гранаты, пара РПГ-7 с десятком выстрелов, ну и всякая мелочь: ножи, разгрузки, фляги, аптечки.

Я когда увидел МG3, глазам своим не поверил, как будто трофеи Отечественной войны разглядываю — натуральный немецкий пулемет 'пила Гитлера'! Правда, разбор трофеев был намного позже — через пару часов после боя, когда мы оклемались от ранений.