— Хм, действительно. — Настороженно проследив за расходящимися на воде в том месте, где только что плавал комариный труп, кругами, наемник перевел взгляд водянисто-холодных глаз на внимательно прислушивающегося к разговору скриптора. — Про тебя я уже сказал, Дохлая. — Криво усмехнувшись, Слепой Пью опять заработал шестом. — Парня недоучили, конечно, но тут и так понятно. Делали из него универсального командного бойца, такого, что и вдалеке и вблизи работать сможет. На скорый контакт никто не рассчитывал. А вот на долгую перестрелку или кучу-малу, где осколков и рикошетов полно, вполне. Потому и цепляется так пацан за свой бронежилет и шлем. Верит, что они ему жизнь спасти могут. По большому счету он, конечно, прав. В помещениях самая опасная сволочь — именно рикошет, а грамотная команда почти с любой задачей справится. С другой стороны, недостатков тоже полно. Во-первых, ты от многого зависишь: от базы своей, от командира, от товарищей. Перед старшими прогибайся, со всеми дружи, каждого с полуслова понимай... Дисциплину блюди. Про Алладина, например, слышала?
— Это тот, который за нарушение приказа помидоры бойцам своим отстреливает? — Поинтересовалась наемница.
— Ага, про него самого. — Кивнул снайпер. — Но вообще то, у него яйца отстреленные — это так, цветочки. Месяца три назад слышал, что он своего помощника катком заживо раскатал. Будто бы тот после боя патроны в общак обратно не сдал... Хмурым наширял, чтоб раньше времени не скопытился и переехал потом. У того, болтают, уже кишки горлом лезли, а он еще ручонками шевелил — уползти пытался. Так что, кому-то такая жизнь нравится, но на мой взгляд...
— А как тогда лучше всего? — Обижено засопев, Райк пристегнул к автомату магазин и, вытравив до предела ремень, принялся пристраивать оружие так, как недавно показала наемница: на груди, стволом вниз и прикладом под правым плечом.
— Да что тут гадать? — Почесав переносицу, явно раздраженная чем-то Ллойс покопалась за пазухой и, видимо, не обнаружив искомого, глубоко вздохнув, положила под голову руки. — Зуб даю, что он сейчас себя пяткой в грудь бить начнет. Снайпер — мол, самая вершина и элита, голубая кость, белая кровь. Один выстрел — один труп. И все такое. Скажет, что шансов словить шальную пулю у грамотного стрелка почти нет, а платят им намного больше, чем рядовым бойцам.
— Наоборот. — Нахмурился скриптор.
— Что наоборот? — Лениво вскинув бровь, поинтересовалась девушка.
— Кость белая, а кровь голубая, — пояснил подросток.
— Да наплевать. — Рассеяно почесав живот под задравшейся футболкой, протянула Элеум. — Никогда еще ни человека, ни мутанта с голубой кровью не встречала, у всех красная. — Видимо, вспомнив о чем-то неприятном, наемница досадливо поморщилась и снова плюнула за борт. — Ты лучше слушай, какие снайпера крутыши...
— Была бы у меня сладкая булочка с маком, девонька, я бы тебе ее подарил. Догадливая больно. — Широко улыбнулся меланхолично работающий шестом Пью. — Что, будешь спорить? Скажешь, что это неправда?
— Правда, конечно. — Равнодушно кивнула Ллойс. — С пары километров врагу в череп пулю всадить не всякий сможет. Я, например, в ваших градиентах, углах, плотности, настильности и прочих премудростях в жизни не разберусь. Для меня метров пятьсот-шестьсот уже предел. Даже с хорошей винтовкой. Неподвижно пару суток пролежать, листьями обвешавшись да дерьмом обмазавшись или на дереве просидеть, в штаны себе нужду справляя, тоже, наверное, не смогу. Грамотный снайпер действительно десятка рядовых бойцов стоит. Он и в одиночку хорош, и в отряде. И без работы такие ребята почти никогда не остаются. Только, вот, одна закавыка есть. Большая часть мутных заказов именно им и идет. Шишку какую-нибудь грохнуть, конкурента несговорчивого припугнуть, беглого поймать. Платят, конечно, немало, но...
— Брезгуешь? — Прищурился Пью. — Зря. Мне, знаешь, сколько за последний заказ заплатили? Сорок восемь кило, если в серебро перевести. Я одним заказом себя на всю жизнь, считай, обеспечил. Дом купил с водокачкой, землю плодородную, яблони высадил. У меня шесть рабов теперь. А дел-то всего было — одного нехорошего человека подстрелить. Правда, осечка вышла. Больно уж осторожной эта сволочь оказалась. Даже к любовнице своей в бронетранспортере с двумя десятками охраны ездил. Пришлось по штурмовому работать, в дом к нему лезть. Ох, и намучался я тогда по вентиляционным шахтам ползать, охрану работать... Не поверишь, четыре обоймы ушло. Глушитель чуть не пережег... последних пришлось ножом дорабатывать. Грязно получилось. Я думал, он один живет, уж больно скользкий гад, а у него оказывается семья. Жена и дочки. Старшенькая меня посмешила, конечно. Вся в папашу пошла, видать. Башковитая, етить ее налево. Рядом труп ее мамки лежит, младшая сестренка еще кровью с горла рассеченного булькает, папаня в соседней комнате остывает, а она мне говорит, типа, отпусти — отблагодарю, и ночнушку с себя стаскивает.
— А ты? — Привстав на локтях, Ллойс подтянула ноги и, придав телу сидячее положение, окунула пальцы в воду. — Гнилью несет, пить нельзя, — заключила она, тщательно обнюхав руку. Райк, будь другом, подай флягу.
— А что я? Пырнул в печень, да отымел, пока подыхала. — Оскалился стрелок. — Девка-то действительно красивая была. Чистенькая, гладенькая. Ангелочек просто. Чего добру зазря пропадать. — Водянистые глаза Пью опасно прищурились. — Что, Дохлая, осуждаешь?
— Да нет, — безразлично пожав плечами, девушка выдрала из побелевших пальцев подростка флягу и сделала несколько больших глотков. — Я и не с такими уродами работала, сладенький. — Аккуратно завинтив крышку, наемница бросила наполовину опустевший сосуд под ноги скриптору и, потянувшись, зашарила за пазухой. — Черт, сигареты кончились.
— У меня самосад есть, если не брезгуешь, — порывшись в одном из многочисленных карманов дорожного плаща, Пью извлек на свет небольшой кожаный мешочек. — Сам-то не курю, но табак неплохо собак со следа сбивает.
— Нет уж, Пью, спасибо. Больно уж, форма кисета характерная, — брезгливо скривилась наемница. — В Сити, небось, покупал? Там такие штуки в моде.
— Не, это я сам сделал — женушки хахаля... запчасть, — пояснил снайпер. — Повадился один хмырь "в гости" к благоверной моей шастать, пока я работаю. Да не смотри ты так, парень, я что, зверь? — Перехватив остекленевший взгляд скриптора, стрелок криво усмехнулся. — Я его даже убивать не стал. Более того, ужин на двоих им организовал. При свечах, с вином и фруктами. Себе, вот только шкурку с главного блюда и оставил. — Подбросив на руке кисет, наемник убрал его обратно в карман. — Запомни, парень: с людьми по-другому нельзя — сожрут. С мутантами, кстати, тоже. Учти, мы, ведь, к ним в гости идем.
— Мутанты? — Нахмурился Райк.
— До Хаба далеко, сладенький, — пояснила наемница. — А на крюк мы не рассчитывали. Надо будет пополнять запасы. Если бы мы вышли на тракт, то закупались бы в поселках, но сейчас там слишком опасно. Ты сам видел ржавых, Райк. Так что, по всей южной дороге сейчас такое начнется... Операторы не позволят другим хозяйничать на их землях. А потом подойдет Железный легион, и начнется полноценная война. С реальными такими танковыми клиньями, ковровыми бомбардировками и прочей радостью. Как бы до тактики опять не дошло...
Словно в подтверждение ее слов над болотом разнесся звук далекого взрыва.
— Геликоптер, — задумчиво заявил снайпер, — или тяжелый танк. Боезапас рванул. Километров в двадцати.
— Побольше. — С сомнением качнула головой девушка. — На воде звуки лучше разносятся, скрадывая расстояние.
— Боец Железного легиона скорее отрежет себе руку, чем протянет ее мутанту. — Неожиданно продекламировал сидящий на дне лодки подросток.
— Ну и дурак, — откликнулась девушка. — Где же он столько рук наберет? Или отращивать будет? Тогда он сам мутант. Класса С, если не ошибаюсь...
— Мы не на землях легиона, парень. — Раздраженно дернув головой, стрелок так сильно толкнул лодку шестом, что судно опасно накренилось. — И ты почти исчерпал мое терпенье. В этих болотах и за ними почти не встречается нормальных людей. Основная часть населения мутанты. Ты их не любишь. А они еще меньше любят тебя. Не из-за того, что ты легионер, нет. Но из-за того, что ты родился нормальным. А если он узнают, что ты имеешь хоть какое-то отношение к фанатикам, поверь, твоя смерть будет очень неприятной. Если местные проявят воображение, она даже может растянуться на несколько месяцев. По большому счету, мне на это плевать. Но так получилось, что какая-нибудь твоя выходка может ударить и по мне. Поэтому договоримся о следующем, мой мальчик. Никаких цитат из вашей библии. Никаких легионерских закидонов. В присутствии незнакомцев лучше вообще не разговаривай. А если ты неожиданно решишь, что я зря сотрясаю воздух... — Глаза стрелка на секунду превратились в две исчезающе узкие щелочки, — то я сделаю с тобой то же, что проделал с девчонкой на своем последнем заказе. Понял?
— Выпятивший было упрямый подбородок подросток встретился взглядом со стрелком и стушевался. — Ладно, — неохотно выдавил он из себя, наконец, — я понял. Цель похода превыше всего.
— Вот это я понимаю, подход к воспитанию. Я так не умею. — Широко улыбнувшись, Ллойс почесала переносицу и, прищурившись, огляделась по сторонам. — Пришлось бы его долго бить. Чуть правее, Пью. Между камышами и вон той кочкой пойдем, а то слева что-то, больно, подозрительное, как бы днище не пропороть.
— Ага. — Коротко кивнув, снайпер мощным толчком отправил лодку по указанному наемницей курсу.
— Одного только не пойму, — застегнув, куртку наемница принялась неторопливо закатывать рукава. — Что ты — человек обеспеченный, женатый, если не врешь, делаешь здесь, с нами посреди болота. Сидел бы дома. За рабами приглядывал, яблоки бы свои растил.
— Ну я, ведь, не спрашиваю, почему ты, свою флягу имея, у пацана воду берешь. — Ухмыльнулся стрелок.
— Потому что в моей не вода. — Вернула усмешку снайперу Ллойс. Некоторое время наемники сверлили друг друга глазами. Воздух, буквально, зазвенел от напряжения в лодке.
— Не о том мыслишь, дохлая. Заводик я хочу построить. — Мечтательно прикрыв глаза, наконец, улыбнулся Пью. — Мыловаренный. Да и заказец мне знатный подвернулся. Почти на центнер в серебряном эквиваленте.
— Ого, хмыкнула, зачем-то поднимаясь на ноги, девушка. — Это где ж такие контракты дают?
— Где дают, там уже нет. Но мир не без щедрых людей, — снисходительно небрежно бросил стрелок и снова улыбнулся. — Но дело не в этом. Задержался я в дороге, потратился слегка, решил халтурку взять на беглого одного, тоже кстати, не кислую, а потом раз и весть приходит — мол, сорвался мой заказ. Бывает. Так что сейчас я домой возвращаюсь. А тут, — Пью указал подбородком на угрюмо тискающего свой автомат Райка, — какая-никакая, а подработка. Я и подумал, всё равно, по пути почти, ну сделаю я небольшой крюк, зато не с пустыми руками домой вернусь...
— Это правильно. С пустым кошельком домой возвращаться — последнее дело. — Медленно подняв руки, Элеум заложила их за голову и развернулась к небольшому островку камышника. — Обмен!! Не стреляйте!! Свои!! Торг!! Обмен!!
— Какой, ыть, обмен?! Руки в гору! Дернешься, ыть, дырок наделаю! Обмен... — Донеслось откуда-то из глубины зарослей.
— Да куда выше?! — крикнула в ответ наемница. — У меня кроме пары ножей и нет ничего, видишь же?! Торг!! Мир! Свои!
— "Свои"!.. Я, ыть, тебе покажу "свои". Свои кок крашенный на голове не носят! Покрутись давай, только медленно!.. Мелкий вон, ыть, пусть руки тоже подымает, тощего, ыть, это тоже касается! "Свои" они! Обмен, тля... И руки, руки, ыть, чтоб видно было! У меня тут автоматическая турель стоит, будете дурить, всех положит!.. Я вам покажу "обмен"...
Скриптор поспешно вскинул руки. Стрелок, бросив убийственный взгляд, на медленно поворачивающуюся вокруг своей оси девушку, последовал ее примеру.
— Слушай. Ты, ведь, уже налюбовался, да? У меня руки быстро затекают. Может, закончим с формальностями и поторгуем? — Закончив очередной оборот, обратилась к невидимому собеседнику наемница.
— Я тебе, ыть, поторгую! Я тебе, ыть, так поторгую, мама родная не узнает, — в камышах послышалась непонятная возня, металлический лязг, плеск, а потом стебли раздвинулись, и на путешественников уставилась пугающая своими размерами, густо заросшая волосом, чумазая физиономия. Густая, клочковатая брода незнакомца зашевелилась, спутанные космы разошлись в стороны, обнажая рот в подобии то ли оскала, то ли улыбки. На, огромном, покрытом синими прожилками носу ярко блеснуло пенсне с треснувшими стеклами. — Ну вот, ыть, а говорили, что свои, — удовлетворенно пробурчал незнакомец. — Свои дома сидят... Ладно, ыть, подгребай. Сейчас только мостки скину.
— Ага, руки-то опустить можно? — Недовольно сплюнув в воду, проворчал снайпер. — А то копытами грести неудобно.
— Шутник, ыть, да?! Обожди, говорю! — Из кустов снова раздался непонятный лязг. — Вот. Теперь, ыть, можно, — закивал снова показавшийся из зарослей обладатель пенсне, — теперь всё можно. Кроме, ыть, стрельбы и резких движений. Турель в "желтом" режиме, понял? Знаешь, ыть, что такое?! Объясняю для неграмотных и шутников: кто цапнет пушечку свою или ножик решит достать, или ко мне ближе, чем на три шага подойдет — Бабах и всё. Ливер по всей палубе. Мне уборка, а баянистам — корм!
— Каким еще баянистам?.. — проворчала Элеум, опуская руки.
* * *
— Неплохо ты устроился, только вывеску надо бы повыше повесить и краской размалевать. А то ее из-за камышей видно плохо, — прочавкала, жующая кусок источающего пар мяса, расположившаяся на легком плетеном креслице наемница. — Вкусно.
— Это да, — блеснул треснувшими стеклышками очков, высокий, болезненно толстый, буквально, вываливающийся, словно тесто из кастрюли из своего заляпанного маслом синего рабочего комбинезона мужик. — Обведя хозяйским взглядом здоровенный, метров пятнадцать в поперечнике, сваренный из железных профилей с привязанными к ним проволокой многочисленными пластиковыми бочками плот, на одном конце которого возвышалось небольшое, слегка кособокое деревянное строение, видимо, служившее хозяину жилищем, а на другом, мерно гудя и помигивая желтым огоньком светодиода, водила стволами опутанная проводами и непонятными механизмами спарка здоровенного, крупнокалиберного пулемета. Оставшееся пространство палубы занимали несколько неясного назначения приборов, заваленные разнообразным инструментом вперемешку с металлической стружкой и деталями слегка траченные временем и ржавчиной станки, а также сваленный в кучу разнообразнейший хлам. — Магазинчик, ыть, у меня, хороший. Ты кушай, ыть. Кушай. Баянист свеженький, ночью ко мне вылез.
— Баянист? — Вскинула брови, потянувшаяся за следующей порцией наемница. Это, ведь, рачье мясо.
— А это рак и есть, — насмешливо прищурился снайпер, развалившийся в кресле-близнеце того, в котором расположилась девушка. — Только мутант. Головогрудь побольше, хвост поменьше. Почему так называют, не знаю... Знаю, что эта пакость размером с собаку вырастает...
