Андрей Васильев Солнце и пламя

— Орден никогда не лжет, — рявкнул чернец. — Это одна из них была!

— Гелла, — тихо произнесла Фриша. — Это они ее, выходит...

Ох, как страшно ее лицо искривилось, когда она повернулась к служителям Ордена, те в стену вжиматься начали от накатившей на них жути.

— Не надо, — положил ей руку на плечо Мартин. — Это не наши пленные.

— Не спеши, — посоветовал ей и дель Корд. — Никуда эти красавцы от тебя не убегут, поверь. Лучше другое скажите — как... Хотя ладно, это позже.

Дверь снова хлопнула, по крыльцу процокали каблуки, замолчали о чем-то до того болтавшие на своем языке эльфы, еще сильнее сжались орденцы, так, что обшивка дома захрустела, и даже на солнце наползла тучка.

— Я так и знала, — без тени удивления шепнула мне Рози, увидев лицо человека, вышедшего из дома. — Так и знала!

— Вашу маму! — икнув, изрек Жакоб.

Да я и сам догадывался, что к чему, только верить в это не хотел, и мысли на этот счет из головы гнал как ненужные.

Может, и зря. Сейчас проще было бы...

Глава седьмая

— Эк тебя жизнь потрепала, Грейси, — завершил парад эмоций Фальк, единственный, кто из нас всех остался более-менее невозмутимым. — Прямо как градом по хлебному полю прошлась! Глаз-то где оставила?

— Там же, где два пальца с этой руки, — холодно ответила ему Аманда, подходя к нам поближе и демонстрируя трехпалую конечность. — А еще в том месте осталась та, кого ты знал как Аманду Грейси. Нет ее больше. Умерла она.

— Ясно, — кивнул Карл. — Собственно, тут половина таких, как ты. В смысле — они теперь не пойми кто. Де Фюрьи больше не де Фюрьи — ее собственная семейка к смерти приговорила, Монброны Силистрийские перестали существовать вместе со своей страной, про фон Рута я вообще молчу...

— Вот и молчи! — зло рявкнула на него Рози, щеки которой горели нездоровым румянцем. — Как прорвало прямо!

Чему-чему, а спокойствию Карла можно было только позавидовать. Вот лично у меня слов не имелось, чтобы выразить все то, что на душе творилось.

Да, это была Аманда. Но при этом рядом стоял совершенно другой человек, не та соученица, с которой когда-то давно мы расстались на заснеженной дороге близ Кранненхерста.

Та была немного нелюдимая и недружелюбная, но все же понятная и светлая девушка, которая время от времени выкидывала коленца, не укладывающиеся в обычную логику событий.

Сейчас перед нами стояла... Семь демонов Зарху, Смерть перед нами стояла, воплощенная в женское обличие! Мертвенно-бледная кожа, правого глаза нет, вместо него на лице темнеет какая-то блямба, более всего похожая на сургучную печать, второй глаз на месте, но он отсвечивает какой-то нечеловеческой краснотой. Добавьте сюда еще жуткого вида шрам, опоясывающий шею, и пряно-острый запах, который чуть с ног не сшибает. Это не духи, не травы... Не знаю, чем она так благоухает, и знать не желаю.

Она вообще — живая? Или мы имеем дело с восставшим мертвецом? Ну да, эти существа ни думать, ни говорить не умеют, их ведут вперед исключительно желание убивать и вечный голод, но кто знает? Вон, тот же дель Корд с темными материями знается, это все, кто на площади Реторга во время расправы над шпионом Линдуса был, помнят.

— Смотрю, отряд-то невелик, — заметила Аманда, скривив рот. — Хотя и это удивительно, до нас доносились вести о том, что вы все давно мертвы.

— Да, мастер Люций нас уже просветил на этот счет, — ответил ей Гарольд. — Орден Истины выдал желаемое за действительное. Они на такие вещи мастера.

— А Ворон? — заинтересовалась Аманда. — Он что, тоже уцелел? Если да — почему не с вами?

— Ворон мертв, — хмуро произнес Эль Гракх. — Тут они соврали лишь отчасти. Но в их руки он точно не попадал и пощады ни у кого не просил. Мы сами видели его гибель, своими глазами.

— Ворон был тем еще дураком, — равнодушно заметила Грейси. — Он предпочитал верить в торжество разума, в возможность победы малой кровью, потому и потерял все, что имел. Дом, имя, жизнь... И вас обрек на то же самое. Хорошо хоть, я вовремя успела сбежать от этого последнего героя магического мира.

— Ты это... — набычился Фальк. — Память учителя не тронь, ясно? Не тебе его судить, и не нам. Как он сделал, так и сделал, чего теперь уж?

— Все тот же прямодушный и глупый Фальк. — Неприятная улыбка снова тронула губы нашей собеседницы. — Видно, потому еще и живой. Там, у Престола Владык, сейчас немалая куча идиотов ошивается, новые пока не нужны, вот тебя и не призывают к нему.

— У тебя, я погляжу, все дураки, одна ты умная, — насмешливо бросила Рози. — Почему же тогда корона Фольдштейна еще твою мудрую голову не увенчала? Хотя бы на правах эльфийской наместницы? Ты же последняя из королевской фамилии, и у новых хозяев этих земель вроде в чести.

— Потому что она мне не принадлежит, — и не подумала обижаться та. — Ты плохо слышишь, де Фюрьи, или страдаешь провалами в памяти? Так я еще раз повторю простую и понятную истину — Аманда Грейси, дочь короля Фольдштейна, мертва. Навсегда. И я — не она, усвойте это накрепко. Мое имя — Белая Ведьма, другого нет и не предвидится.

— Теперь его точно никто не забудет, — пообещал Мартин. — Уж будь уверена.

— Они пришли из Долины Ста Роз, — сообщил Белой Ведьме подошедший к нам Атиль. — Насколько я помню, тебе такое не по нраву, потому решил этот факт не замалчивать.

— Я немного знакома с этими людьми, — цепко осматривая наши лица, ответила ему та. — За ними много разного числится, но трусости вроде не водилось. Вот глупости хоть отбавляй, это да.

Ощущения были так себе, все внутри меня просто-таки сигнализировало об опасности. Да оно и не странно. Ясно же, что в данный момент решается простой вопрос — жить нам дальше или умереть. Один взмах руки Белой Ведьмы — и каждого из нас мигом прошьют насквозь три-четыре длинных эльфийских стрелы. Мы даже по заклятию бросить не успеем напоследок.

— Они хорошие ребята, хоть Ворон напихал им в голову всяких лишних принципов и правил, — вдруг заступился за нас дель Корд. — Я видел их в деле. До мастерства далековато, но крови они давно не боятся, ни своей, ни тем более чужой. И потом — месть отличный стимул. Этим подмастерьям есть ради чего убивать.

Белая Ведьма, несомненно, пребывая в раздумьях, покачалась на каблуках своих щегольских светлых сапожек, рисунок на которых мне напомнил татуировку, представляющую собой переплетающиеся ромбовидные извивы. Подобное украшение на коже было распространено в гвардейских частях гвардии Линдуса, я на них насмотрелся еще во время войны с нордлигами, когда в свите принца Айгона лямку тянул.

А может, так и есть? У нас в Раймилле богачки любили обтягивать кожаные сапоги змеиной кожей, а Аманда, выходит, человечьей...

Да нет, не может быть. Видно, что наша бывшая подруга изменилась до неузнаваемости, но не настолько же?

— Будь по-твоему, — наконец произнесла она. — И признаю, Ворон при всех его недостатках был неплохим учителем. Фон Рут!

— Чего? — отозвался я удивленно.

— Я помню, что ты магией крови баловался? — уставилась на меня Белая Ведьма. — Хорошая специализация, полезная. И — редкая. Среди тех, кто стоит под моим знаменем, почти нет магов крови, так что ты появился очень кстати. Особенно в свете последних новостей.

— Это каких? — заинтересовался Люций. — Что тебе Аэль сообщил? А?

Ответа он не получил, Белая Ведьма просто от него отмахнулась.

Это каких же вершин в профессии она должна была достичь за последние года два, чтобы, находясь в статусе ученицы, вот так помыкать матерым магом с не самым покладистым характером? Да еще и не одним?

— Покажи, на что способен. — Белая Ведьма щелкнула пальцами правой руки, на которой у нее они все в наличии имелись; по этому знаку два эльфа отвязали одного из чернецов и подволокли к нам. — Только так, чтобы я признала, что верные слова только что о тебе говорила. Мне нужна не смерть этого человека, но его страдания. Просто вскрыть ему горло может любой, тут магия ни к чему, обычной стали хватит. Докажи, что ты достоин стать одним из нас.

— Почему именно он? — спросила Рози. — Почему не я, или не Карл?

— В фон Руте всегда было слишком много слюнтяйства, — ответила ей предводительница опальных магов. — Рефлексии, жалости, всего того, что ведет к поражению в грядущих боях. Среди тех, кем я повелеваю, не место слабым и сострадательным. К тебе, например, де Фюрьи, у меня вопросов как раз нет, ты будешь убивать, не задумываясь. Для тебя главное — достижение поставленной цели, и в этом устремлении средства ты не выбираешь. А вот Эраст, с его вечными метаниями и попытками сделать так, чтобы все остались довольны, вызывает у меня сомнения. Если он их прямо сейчас развеет, я буду очень рада; если нет, то ты убьешь его здесь и сейчас.

— А если я все же откажусь это делать? — чуть побледнев, уточнила Рози.

— Тогда тебя придется убить твоей подруге, Эбердин, а после и фон Рута прикончить, — охотно дала пояснение Белая Ведьма. — Принцип всем ясен?

— Предельно, — пробасил Карл. — Эраст, давай, не тяни. Сцеди кровь этого ублюдка по капле, да и дело с концом.

Служителя Ордена Истины, молоденького совсем парнишку, била крупная дрожь. Он буквально повис на руках держащих его эльфов и смотрел на меня так, как корова глядит на забойщика, когда тот подходит к ней с длинным окровавленным ножом. Он, похоже, до последних слов Аманды не верил в то, что его станут убивать. Ну, побьют, потерзают, а после оставят в покое или вовсе сменяют на кого-то из пленных эльфов. Подобные вещи с давних пор практиковались повсеместно. К тому же что раньше в Королевствах, что сейчас в Империи никто бы просто не посмел угрожать смертью служителям всемогущего Ордена.

А тут эта страшная одноглазая девка, разговоры о магии крови... Как не испугаться?

— Вы чего? — выдавил он из себя пискляво и задергался в крепких эльфийских дланях посильнее. — Так нельзя! Магия крови под запретом, людским и божественным!

— Про богов вспомнил? — расхохоталась Аманда, причем от ее смеха меня передернуло не слабее, чем того, кто стоял передо мной. Лучше бы она этого не делала. — А как же ваше постоянное: "они забыли о нас, мы забудем о них"? Что за двуличие?

Чернецы было загалдели, но после нескольких увесистых пинков обманчиво легкими на вид эльфийскими сапогами быстро угомонились.

— Люблю с ними пообщаться перед тем, как начать разделывать, — доверительно сообщила нам, поблескивая кроваво-красным глазом, та, кто раньше звалась Амандой. До того он просто отливал багрянцем, а теперь просто-таки светился демоническим огнем. Это пугало не меньше, чем ее смех. Я, признаться, вообще начал всерьез жалеть, что мы оказались в этих краях. Мы много чего повидали, но это, пожалуй, перебивает все ранее встреченные страсти-мордасти. — Меня это настраивает на лирический лад.

— Ты сказала "не смерть, но страдания", — стараясь не выдавать голосом свой истинный настрой, проще говоря — пытаясь, чтобы он не дрожал от нервного напряжения, обратился к Белой Ведьме я. — Так он должен умереть в итоге? Или этот человек нужен тебе предельно истерзанный, но все еще дышащий? Не дай боги, я по незнанию его угроблю, а ты мне потом за это веселую жизнь устроишь.

— Удиви меня, Эраст, — она подошла поближе, приобняла за плечи и провела пальцем левой, искалеченной, руки по моей щеке. Ногтя на нем не было. — Сделай так, чтобы я сказала тем, кто присягнул мне на верность: "Эти маги достойны встать с нами плечом к плечу".

— Хорошо, — покладисто согласился я. — Стало быть, имеется простор для фантазии. Совсем другое дело!

Молоденький чернец всхрипывал, дергаясь всем телом, что твой жеребец после длительной гонки, и хлопья слюны точно так же слетали с его губ.

— Держите покрепче, — попросил я эльфов. — Ему сейчас будет очень больно, может вырваться.

Жалость? Нет, во мне она даже не шелохнулась. Я слишком привык ненавидеть тех, кто прячет свое лицо под черными капюшонами. Это чувство въелось в мою суть, потому бессвязные фразы, которыми начал сыпать парнишка в тот момент, когда я кинжалом распорол на его груди одежды, меня не трогали совершенно. Ну и потом — если я не убью его, то эта женщина прикончит меня, и, скорее всего, на этом не остановится. Если повинен один, то за него ответят все, полагаю, дело повернется именно в эту сторону. Прежняя Аманда была еще той максималисткой, не думаю, что эта привычка покинула ее, когда она стала Белой Ведьмой.

И потом — если я что и научился делать хорошо и без особых раздумий, так это убивать. Все мы когда-нибудь отправимся за Грань, так что теперь переживать как за того, кто умрет от моей руки, так и за себя самого? Сегодня он, завтра я, для того человек и на свет рожден, чтобы в урочный час издать последний вздох.

Надрез на животе — и кровь тонкой струйкой поползла по белой коже. Я подставил ладонь, немного вдавив ее в тело жертвы, дождался, пока соберется некоторое количество багровой жидкости, после похлопал его по щеке другой рукой, пообещав:

— Вот сейчас и начнется самое интересное!

— Не надо! — попросил чернец, из глаз которого потекли самые настоящие слезы. Надо же, эти господа и плакать умеют? — Пожалуйста!

— Как не надо? — удивился я. — Обязательно надо. Вон, дама просит. А желания женщин надо выполнять, в том смысл существования мужчин. Все ради них — наша жизнь и наша смерть.

Мне показалось или Рози недовольно зарычала? Думаю, показалось. Она всегда знает, когда жизненно важно взять эмоции под контроль, и сейчас именно тот случай.

Ничего принципиально нового делать в данный момент я не собирался. Все тот же трюк, что я пускал в ход не так давно, в Серых горах, когда устраивал Торвальду демонстрацию своих способностей, только с небольшими правками. Там гном быстро отмучался, этому же бедолаге предстоит испить чашу мучений маленькими глотками. Причем отчасти в самом прямом смысле.

Кровь в моей ладони вспыхнула белым пламенем, а после еще и заискрилась, Аманда одобрительно прищурила свой единственный глаз. Красиво, знаю. Самому всегда нравится.

Я поднес пламя к животу чернеца и тихонько шепнул формулу заклятия.

— А? — как-то немного удивленно и негромко вскрикнул он, наблюдая за тем, как пламя, ровно некое живое существо, например змея или ящерица, перебирается во все еще кровящий разрез. — А? А-а-а-а-а-а-а-а!

Вопли человека становились все громче, что неудивительно. Небольшой огонек, что я запустил в его тело, выжег себе дорогу сквозь плоть и сейчас хозяйничает там, внутри, подобно тому, как опытный трактирщик обращается с посудой на кухне. Это больно, но не в телесных страданиях основной ужас. Это еще и очень страшно — ощущать в себе жар пламени.

Быстро эта огненная змейка его не убьет, чтобы его внутренности спеклись в пирог, ей около часа надо, а то и больше, так что времени у меня в запасе много. Надо думать, чем Белую Ведьму дальше удивлять.

— Звери! — снова попробовал вскочить мордатый орденец. — Будьте вы прокляты! Ненавижу вас! Ненавижу-у-у-у!

— Кликуша, — брезгливо поморщилась Белая Ведьма, даже не повернувшись. — Не ори, побереги силы, они тебе еще понадобятся.