Галактическая одиссея Никиты Бочарова (второе продолжение)

— Уж и пошутить нельзя, — примирительно сказала Летиция. — Быть женой инженер-полковника совсем неплохо.

Глава двадцать вторая. Как перестать быть изгоем.

При возможности черпать знания из баз данных, студентов в учебные заведения империи Таори принимали в любой момент — хоть перед сессией. Тем более студента с рекомендацией особ из ближайшего окружения императрицы. Впрочем, на Тейе шла пока осень: разумеется, теплая — на сорока-то градусах широты — но дождливая. Студенты первого курса ВИА отучились всего полтора месяца и не успели уйти далеко вперед по программе. Зато они успели перезнакомиться и скучковаться в подобие кланов — на беду всякому новичку. Вот в такую "банку с пауками" и попал Никита Бочаров.

Как в любом военном училище львиную долю времени первокурсники посвящали основам дисциплины. Их нещадно гоняли по плацу (шагистика — наше все!) и полосе препятствий (долой домашний жирок, да здравствуют мышцы и жилы!), а в учебных классах заставляли отвечать наизусть положения армейского устава. Сбившихся в ответе и пререканцев преподы с удовольствием ставили коленями на аналог земного гороха. Никита больше боялся лишений увольненительных и напрасно: в начальные полгода увольнения первокурсникам были вовсе запрещены. Изъяли у них и портативные компы, но оставили право на редкие сеансы телесвязи по официальному каналу.

С командным составом Академии Никита быстро нашел верный тон общения, вспомнив наставление Петра Великого: "Подчиненный перед лицом начальствующим должен иметь вид лихой и придурковатый". Преподы, увидев рвение и полную лояльность курсанта Бочарова, сначала удивились (Как так: это же креатура императорского двора?), а потом дружно одобрили его поведение и отдали на перевоспитание фенрихам (Иначе зачем было направлять этого молодца в инженерку, когда он мог податься в астронавты?).

Перед фенрихами Никита тянулся еще больше, ловко предугадывал их намерения, и они быстро прекратили его "воспитывать" (Учить ученого — только портить). Зато вписаться в общество "товарищей" оказалось сложнее. Одним из препятствий стала разница в возрасте: почти всем курсантам было по 18-19 лет, в то время как Никита подошел к своему 22-летию. Препятствие другое: Бочаров явно не был аграфом, что в глазах молодняка граничило с преступлением. А то, что он каким-то боком оказался в имперской элите их только неимоверно раздражало. В общем, Никиту невзлюбил весь первый курс ВИА. Соответственно, начались различные мелкие пакости: в любой аудитории для него не оказывалось свободного места (и он стал приходитьсо складным стульчиком и пюпитром), та же оказия приключилась в столовой (Никита стал обедать за стойкой), игры в спортзале проходили без него (он вышел во двор, соорудил перед стенкой спортзала подобие ворот и стал вколачивать в них мяч ногами), а в общежитии никто не захотел жить с ним в одной комнате (и Никита обосновался в мансарде под крышей — благо, что климат Тейи это позволял).

Однако он понимал, что попал в аховое положение и его надо менять. Тут он вспомнил откровение парня, бывшего в похожей ситуации. Оно звучало примерно так: "Если ты оказался изгоем, то найди таких же бедолаг и сплоти их вокруг себя. А потом заставь "старый" коллектив считаться с новым". Никита стал приглядываться к учащимся и вскоре приметил пятерых гавриков, которые тоже не очень-то вписывались в курсантскую стаю. Двое из них оказались близки с Никитой летами, а трое не соответствовали "стае" по физическим кондициям ("дохляки" — так их определил землянин).

Оба "годка" держались вместе и сначала холодно отнеслись к попыткам Никиты с ними сблизиться. Но их тоже редко приглашали в спортивные игры (типа регби, ручного мяча, волейбола и баскетбола) и потому они стали выходить во двор, где и увидели, как ловко новичок обращается с мячом ногами. Заметив, что интерес парней стал неподдельным, Никита предложил им попинать мяч. У тех, конечно, ничего путного не получилось, и тогда он стал учить их технике ударов по мячу. В разгар занятий, когда удачные удары пошли у парней через два на третий, Никита увидел боковым зрением тех самых задохликов, которые упорно смотрели на дворовый футбол. — "Извините, ребята, — подумал Никита, — у вас удара вовсе пока не получится, ибо ОФП ни к черту"

В ближайшее занятие на полосе препятствий Никита, ловко ее преодолевший, обратил внимание фенриха на хилую троицу.

— Да, — сказал младший офицер досадливо. — надо бы их как-то подтянуть. Ни разу еще они эту полосу полностью не прошли....

— Прикажите им заниматься под моим командованием, господин фенрих! — выпалил Никита. — Они у меня резвунчиками станут!

— Чтож, попробуйте Бочаров. Курсанты Брелис, Титрео и Провантус, ко мне! С сегодняшнего дня вашим командиром по физической подготовке назначается курсант Бочаров! Назначенные им упражнения вы должны выполнять беспрекословно. Поняли, оболтусы?

— Так точно, господин фенрих!

Оставшись с дохляками наедине, Никита встал перед ними, посмотрел каждому внимательно в глаза ("А ничего взгляды, достаточно твердые!") и спросил напористо:

— Вы хотите обрести силу, ловкость, а с ними и уверенность в себе?

— Хотим, — вяловато сказал Брелис.

— — Не слышу вас, курсанты! — возразил Никита.

— Хотим! — дружно ответила троица.

— Раз хотите, значит так и будет, — уверил их иноземец. — Просто делайте то, что я прикажу, с усердием и желаньем. Но для начала я вас протестирую: мне нужно знать ваши сильные и слабые стороны.

— Сильных сторон у нас нет, — сказал уныло полноватый Провантус.

— Быть того не может, — замотал головой Никита. — Вы сейчас в этом убедитесь. Итак, тест первый: приседания. Уверен, кто-то из вас будет в этом способнее других. Начали!

И пока курсанты старательно приседали, Никита активировал свой комп и приготовился фиксировать в нем результаты. Они оказались незавидными, но Титрео все же присел вдвое больше всех: 28 раз.

Потом курсанты боролись на руках (победил Провантус), перетягивали канат (опять Провантус), отжимались от пола (тут был сильнее Брелис), подтягивались на перекладине (все лажанулись), прыгали с места (дальше был Титрео), боролись (Провантус) и бежали 50 м (Титрео).

— Чтож, — подвел итоги Никита, — вот каждый из вас и стал чемпионом — хотя бы в группе из трех хуманов. Приятное чувство?

— Да, да, — прогалдели дохляки.

— Тогда пошли в бассейн — лучшее место для плавного, беспроблемного укрепления всех мышц ваших слабеньких пока тел.

С тех пор свободного времени у Никиты не стало: с утра и после занятий он бегал, прыгал, боролся, качался и плавал вместе с "дохляками", а в часы "планового спорта" играл в футбол с "годками". Вскоре к этому трио смог присоединиться быстро поднакачавшийся Титрео, а через месяц Никита стал привлекать и Брелиса с Провантусом.

Новая игра не могла долго оставаться в Академии без внимания: вначале ею заинтересовались свободные от занятий фенрихи, а потом во двор потянулись из спортзала и курсанты. Никита разметил к тому времени мини-футбольное поле (40х20 м) и врыл в его торцах ворота (3х2 м) из "бамбуковых" палок с сетками, в дугообразном секторе которых любой обороняющийся игрок мог преобразиться во вратаря. Никита играл обычно вместе с Титрео и Брелисом, а противостояли ему энергичные годки и Провантус, жавшийся к воротам. Годки к тому времени поднаторели в ударах по мячу, но его ведение давалось им пока плохо (мяч часто сваливался с ноги, или отскакивал в сторону) — чем и пользовался Никита, подхватывавший этот мяч и мчавшийся к воротам почти без помех. Правда, пробить мимо объемного Провантуса было не так-то просто, и тут вовремя подскакивал Титрео, получал мяч (выдергивая на себя Провантуса) и пасовал на ход центрфорварду — который хлестко вколачивал его под перекладину. Было это так красиво, что зрители стали непроизвольно приветствовать голы рукоплесканиями и криками. Но сколько пришлось Никите натаскивать Титрео для простого действия — остановить катящийся к нему мяч и точно его отпасовать!

Вскоре к Никите подошло несколько курсантов и даже один фенрих с одинаковыми просьбами: включить их в число игроков (чего наш герой как раз и добивался). Он быстро их протестировал на бег, дыхалку и удары по мячу и сказал:

— Сил у вас побольше, чем у моих гавриков, но мяч вас не слушается. Я покажу необходимые упражнения, и если вы их освоите, тогда добро пожаловать в наш футбольный клуб.

В результате к зимней сессии не было на первом курсе ВИА курсанта более популярного, чем Никита Бочаров.

Глава двадцать третья. Приключенья в увольнении.

После сессии Никите предоставили право на увольнительные. Предупрежденная по связи Летиция примчалась к проходной Академии на флаере (за пультом управления была, впрочем, Пелла) и, увидев перед собой коротко стриженого худощавого курсанта, неподдельно удивилась:

— Ты ли это, Никита? Я провожала сюда бравого Дарта Вейдера, а получила назад тонкошеего юношу. Вас тут гоняют в хвост и гриву и совсем не кормят?

— Просто я сбросил лишний жирок, но мышцы, кости и кое-что еще оставил. Не переживай, Лита, я более чем здоров. А ты, смотрю, серьезно в весе прибавила. Мы ожидаем богатыря? Или богатыршу?

— Это мальчик. И далеко не хиленький — за что тебе отдельное спасибо. Но рассказывай, как тебе жилось в эти полгода?

— Встречный вопрос: ты любишь рассказывать одно и то же дважды?

— Поняла. Дотерплю до дома.

Семейство фор Барриос было, оказывается, в курсе почти всех Никитиных перепетий, — не иначе получая информацию от академического начальства. Более того, Пелла вывела на монитор любительский фильм, запечатлевший футбольный матч между сборными первокурсников и фенрихов, и стала всякий раз взвизгивать, как только в кадре появлялся Никита. А появлялся он довольно часто, ибо был капитаном и к тому же взял на себя функции плеймейкера и почти все атаки курсантов шли через него. Выскакивал он из губины поля и на ударные позиции, но голкипер у фенрихов был просто асом и брал почти все, даже назначенный арбитром за явный снос пеналь. И все же курсанты смогли отыграться у офицеров посредством искусно разыгранных штрафных и угловых (многократно отрепетированных Никитой на тренировках).

— Почему ты им так и не забил? — вызывающе спросила Пелла по окончании просмотра.

— Забили игроки нашей команды — это и было моей целью: ведь я у них пока капитан.

— Что значит пока?

— Это значит, что вскоре какой-то курсант так хорошо станет понимать футбол, что я передам ему капитанские функции, а сам побегу в то самое нападение и буду терроризировать вратарей финтами и ударами. Пока не появятся толковые защитники, которые меня плотно накроют.

— И что тогда?

— Тогда я брошу играть в футбол и буду пристрастно изучать базы инженерных знаний.

— Как неинтересно..... Я думала, что в нашей семье появится, наконец, настоящая спортивная звезда!

— Ах, Пелла, Пелла, — с укоризной сказала Дженна. — Тебе давно не пятнадцать лет, а ты продолжаешь жить юношескими интересами......

— Быть взрослой так скучно, — серьезно возразила молодая дама и приутихла.

Вечером Никита пробрался в спальню Летиции и вдруг попал под "холодный душ".

— Дорогой, — сказала его милая. — Может быть, у вас на Терре в обыкновении секс с беременными женщинами на пятом месяце, но у аграфов он считается святотатством — ведь ребенок уже обрел индивидуальность!

Но увидев, как вытянулось лицо у "голодного" курсанта, Летиция вдруг потянулась губами к его уху и тихонько проговорила:

— Мы придумали, как помочь твоему "горю". Наша Пелла в тебя просто влюбилась и сейчас ждет своего героя. Я совершенно не против такого адюльтера, потому что у нас, аграфок, сестринские узы очень сильны. Чувства Пеллы отчасти передадутся и мне и по ним я пойму, смог ли ты растопить лед, сковавший с некоторых пор ее сердце. Но я в тебе уверена, ты лучший, Никита! Иди смело и делай что должно.

Оторопевший Никита хотел было что-то возразить, запротестовать, но встретившись с Летицией взглядами, понял, что она говорит все это всерьез и без тени сомнений в своей правоте. Тогда он повернулся и смиренно направил стопы к аппартаментам Пеллы. Дверь в них была незаперта. Пройдя одну комнату, другую, Никита оказался перед дверью в спальню. Он чуть в нее стукнул и, не дождавшись ответа, все же вошел. Над кроватью слабо горел ночник, а с подушки поблескивали в его свете глаза молчаливой Пеллы. Никита сделал несколько неуверенных шагов, встал в изножьи кровати и сказал:

— Как странно: я шел в спальню Летиции, а оказался в Вашей спальне, Пелла. Что Вы на это скажете?

— Вы еще плохо ориентируетесь в нашем доме, Никита, — со смешком проговорила Пелла. — Может быть, Вам стоит повторить свой маршрут?

— Я почему-то уверен, что опять окажусь здесь, у Ваших ног.

— Почему же у ног? Вы можете сделать еще шаг и оказаться возле моих губ.

Никита сделал предписанный шаг, упал на колени и, чувствуя, как стремительно растет в нем желание, впился губами в свежий рот Пеллы.

Привычно проснувшись ранним утром (хотя сон и был недолгим), Никита хотел было уйти в свою комнату, но Пелла его придержала.

— Если я задержусь, то ты будешь скомпрометирована, — шепнул ей курсант.

— Все в курсе моих ночных развлечений, — сказала с улыбкой дама, — кроме Карри, пожалуй.

— Вот как! И какие оценки выставили нам твои сестры и мать?

— Высший балл, милый! Я всю ночь будто летала в небесах! Невероятное чувство. Со мной такое случилось впервые....

— А не может так получиться, что ты забеременеешь?

— Это было бы замечательно! Я ведь очень остро воспринимаю чувства Летиции, и они мне нравятся. Пусть и у меня будут такие роды.

— Ну, я сказал это для примера.....

— А я ответила всерьез. Впрочем, ты по-прежнему будешь считаться мужем Летиции. Если только не захочешь быть мужем нам обеим.

— У нас на Терре часто говорят: бог троицу любит. Этак к нам и Меция присоединится.....

— Она совсем не против — судя по ее сегодняшним ментальным репликам.

— Та-ак! Пожалуй, мне стоит поторопиться с возвращением в Академию....

— Ни за что! Ты сегодня будешь весь день мой. Но время мы будем проводить не здесь, а полетим на водопадные озера. Там такая красота! А водопады так бодрят — лучше любого стимулятора!

Водопады действительно были супер: и визуально и осязательно. Никита дал волю своим фантазиям и "любил" Пеллу самым прихотливым образом. А когда уставал, бросался под водопад и энергия вновь к нему возвращалась. Наконец, они оделись и в тесном сплетении пошли к своему флаеру.

Возле него стояла группа молодых аграфов. Завидев счастливую парочку, они образовали полукруг ("Их пятеро. До фига" — посчитал похолодевший от предчувствия драки Никита), и вожак стаи произнес гнусным тоном:

— Какая картина! Аграфская цыпа льнет к иноземцу! Оба достойны наказания: он за наглость, а она за скотоложество!

— Во флаере у меня осталось оружие, — шепнул Никита Пелле. — Ты должна часть из них отвлечь. По моему толчку беги в сторону.