Приют Окаянных 3. Правила колдовства

Подумав, Тис расстегнул ворот и достал висевший на шнуре браслет, который ему однажды вручил незнакомец, назвавшийся Нимом. Собранный из страшных клыков древнего имни он не так уж давно спас от безумия Джора, а до этого неплохо прикрывал Тиса от пригляда его врагов, но теперь это потеряло смысл, поскольку никакого интереса в своем нынешнем состоянии Тис для них скорее всего не представлял. К тому же его даритель обещался однажды прийти и забрать свой подарок, поэтому сделать его предметом силы Тис не мог. Да этот браслет и без силы Тиса или, точнее, его нынешнего бессилия был полон. Тис прикоснулся к изогнутым клыкам, на мгновение замер, потому что ему показалось, что он близок к какой-то разгадке, но ощущение почти сразу улетучилось, и он просто убрал браслет обратно.

Осталась одна склянка. В ней лежали оранжевые осколки сердолика, порой очень мелкие, которые никак не хотели складываться во что-то целое. В них был какой-то секрет. Тис был уверен, что и этот предмет не сможет послужить ему предметом силы, но странное желание разгадать его загадку, не давало ему покоя. Заклинание на удачу и против напасти здесь оказалось бессильным, и все же Тис думал, что сердоликовое украшение было каким-то оберегом. Вот только, что в нем был за наговор, он не мог определить. Конечно, можно было бы отнести эти оранжевые осколки к мусору, мало ли что могло обратиться пылью за сотни лет, но у Тиса не поднималась рука. Внезапно он вспомнил, что когда искал в уложении наговор на удачу из пятнадцати слов, то ему в разделе с разными рисунками и орнаментами попалось что-то о восстановлении мелких амулетов. Применить его к браслетам он не мог, а вот для чего-то другого, может быть, и стоило попробовать. Тис придвинул к себе манускрипт и стал бережно переворачивать листы пергамента. Ну точно, решение было столь простым, что казалось почти невозможным. Правда, Тису предстояло немного поколдовать, чего он давно уже не делал, к тому же произносить неизвестное ему заклинание, но вряд ли Скриб дал бы ему опасную книгу. Весь секрет был в том, что восстанавливать надо было не сам амулет, а заклинание в него вложенное. Правда, древний составитель предупреждал, что нехватка даже одной крупицы амулета помешает его восстановить, но у Тиса не было выбора. Он несколько раз прочитал странное, полупонятное заклинание, состоящее наполовину из незнакомых слов, в окружении которых даже знакомые слова казались чужими. Потом взял одну из склянок, налил в нее воды, насыпал щепотку соли и уронил туда же десять капель каменного клея. Затем закрыл склянку, взболтал ее содержимое до состояния молочной взвеси, высыпал туда оранжевые осколки, еще раз взболтал и нараспев прочитал требуемое заклинание, чувствуя, что склянка в его руках становится горячей.

— И кто же здесь колдует? — раздался голос Гаоты у него за спиной.

— Наверное, тот же самый, кто не пошел и на второй обед, и на ужин, — засмеялся Джор.

— И тот же самый, кто утащил нашего кота! — воскликнула Дина.

— Что это было за заклинание? — спросила Йора.

— Одна очень старая присказка про то, как сложить целое из частей, — улыбнулся Тис.

Он был очень рад появлению друзей, а уж тому, что Джор не забыл принести ему пирожков и чашку горячего отвара, тем более. Впрочем, пирожков было принесено с запасом, или же друзья по дороге ограбили Брока.

— Мы пришли к тебе посоветоваться насчет нашего расследования гибели Спрая! — заговорщицки прошептала Дина.

— Открылись кое-какие подозрительные обстоятельства! — закивала Йора.

— Но Мисарта по словам Хилы ничего не помнит, Йока тоже, — вздохнула Гаота. — Флича там не было, а Гран, как нас предупредил Брайдем, рассказал все Гантанасу и ни с кем об этом говорить больше не хочет. Ему больно об этом вспоминать. Он считает это своим промахом. Винит себя в смерти Спрая.

— Может быть, стоит расспросить Гантанаса? — предложил Тис.

— Да мы бы расспросили! — всплеснула руками Гаота. — Но как ничего не упустить? Как все это представить? Надо же все понять!

— Глина, — предложил Тис.

— Что глина? — не поняла Дина.

— Сходите к Уинеру, возьмите гончарной глины и слепите с десяток лошадок и с десяток маленьких человечков, которых можно посадить на этих лошадок, — Тис оглядел замерших подруг. — Я понимаю, что участников той беды было меньше, но на всякий случай. Слушайте Гантанаса и расставляйте. Кто и где и за кем находился. И все сразу станет ясно. А если не ясно, сразу будете знать, что следует спросить.

— Я с ума сойду! — пролепетала Йора. — Почему я сама не догадалась?

— Это не я придумал, — пожал плечами Тис. — В прошлом году же Брайдем рассказывал, что принцев так обучают королевскому ратному делу. Вы что, прослушали? Они целые битвы из таких фигурок устраивали. А это просто была маленькая битва. Битва, в которой пал Спрай, а Мисарта обожгла лицо. Разве не так?

— Чтоб мне лопнуть! — пролепетала Дина.

— Это чтобы мне лопнуть! — не согласилась Гаота, подходя к столу. — Что это? Только не говори, что ты это собрал!

— Хорошо, не буду говорить, что я это собрал, — кивнул Тис.

— Это что? — подскочили к столу сразу и Дина, и Йора. — Это твои предметы силы? Это же для девочек!

— Да, — восхищенно покачала головой Гаота. — Обереги для девочек. Очень красивые. И ты их собрал из того мусора. Только не говори, что и меч ты тоже собрал из того мусора.

— Меч мне дал новый ключник, — улыбнулся Тис. — А обереги и в самом деле для девочек. Я их собрал и даже уже очистил. И сейчас мы их будем делить.

— Ой! — прошептала Дина.

— Именно, что ой, — согласился Тис. — Мне кажется, что вот этот черный с алым проблеском браслет для тебя, Дина. Держи.

Дина тут же нацепила начала повязывать подарок на запястье, а потом села на кровать и закрыла лицо руками.

— А вот этот рыжий — из яшмы, тебе, Йора, — улыбнулся Тис.

— Нет, я точно с ума сойду! — выхватила из рук Тиса браслет Йора и принялась скакать по комнате.

— А какой тебе? — спросил Гаоту Тис.

— А какой ты хотел подарить? — сдвинула она брови, а потом наклонилась к расплывшемуся в улыбке Джору и что-то прошептала ему на ухо.

— Зеленый, — сказал Тис. — Из нефрита.

— Угадал, — еще шире расплылся в улыбке Джор.

— А остальные? — нахмурилась Гаота. — Тебе и Джору?

— Вот еще! — вытаращил глаза Джор. — Я же не девочка!

— Ну, дело не в этом, — заметил Тис. — Я хочу передать их через вас двум девочкам, которые спасли мне жизнь. Потому что сам не решусь. Одна из них, правда, сделала это уже давно. Ей вот этот голубой браслет из бирюзы, он подойдет к цвету ее глаз.

— Сиона! — догадалась Гаота.

— Да, — кивнул Тис. — Ну а вторая — Фаола. Вот этот узорчатый браслет из агата — прямо точно ее.

— Я передам, — подхватила подарки Гаота.

— А мне? — раздалось еле слышное с кровати, на которой лежал и мурлыкал Брайдик.

— Глойна! — строго сказала Гаота. — Появляйся! Для чего мы с Джором и Юайсом делали тебе ожерелье, которое помогает тебе оставаться видимой? Почему ты им не пользуешься?

— Я пользуюсь, — грустно сказала, появляясь на кровати Глойна. — Но видимой я могу пропустить все самое интересное.

— К тому же, ты сама себя выдала, — с трудом сдержала улыбку Гаота. — Точнее, тебя выдал Брайдик. Кто же гладит кота, будучи невидимым? Он же начинает мурлыкать!

— Ага, — надула губы Глойна. — Думаете легко сидеть рядом с котом, смотреть, как вам раздают такие красивые подарки, и не гладить его?

— Нелегко, — согласилась Дина.

— Невозможно даже, — кивнула Йора.

— Подождите-ка, — вспомнил Тис и обернулся к столу. В склянке, в которую он высыпал куски сердолика, в просветлевшем растворе лежал какой-то амулет.

— Гаота. Посмотри. Может быть, это подойдет? Вот у меня уже и прочный льняной шнурок есть.

Гаота взяла из рук Тиса склянку, вытащила из нее амулет, мгновение с вытаращенными глазами разглядывала рыжую фигурку, а потом рассмеялась и тут же начала продевать в отверстие шнурок.

— Что там? — забеспокоилась готовая зареветь Глойна.

— Только не смеяться, — предупредила Гаота, разжимая кулак. — Во-первых, это маленький очаровательный рыжий зайчик из...

— Сердолика, — подсказал Тис.

— Во-вторых, он восстановлен каким-то чудным заклинанием!

— Из книжки! — показал на стол Тис.

— В-третьих, — Гаота с трудом сдерживалась, чтобы не прыснуть от смеха. — Он с заклинанием неслышного шага. Держи, Глойна. Но смотри у меня!

Глойна все-таки заревела. А потом все четверо обнимали Тиса и даже слегка обслюнявили ему щеки. А когда они ушли, унеся с собой кота, то Джор грустно сказал, что он вообще ложится спать, потому что лишь во сне ему может присниться, что такие замечательные девчонки обнимают его и целуют, и чем дольше он будет спать, тем больше увидит девчонок и больше получит поцелуев.

Тис дождался, когда Джор и в самом деле уснет, хотя день за окном только начинал угасать. Потом вспомнил, что прошептала ему на ухо Гаота перед уходом — "Этот меч наполнен какой-то будущей болью и он чересчур чистый", долго гладил клинок ладонями, потом убрал его в шкаф и достал рулончики пергамента от матери. Ключи к тому, что, как она говорила, успела вложить в своего сына. Сейчас ему казалось самым важным вспомнить ее уроки. Даже то, что она нашептывала над его колыбелью, когда он был еще младенцем. До сего дня он успел открыть два ключа. Один из них в башне в Бейнском лесу. Второй — уже здесь в Стеблях в прошлом году. Оба ключа ему обошлись весьма дорого, но даже эти ключи словно растворились в нем. Теперь ему казалось, что нужно все начинать заново. Осталось только набраться сил, слишком серьезными были два предыдущих испытания.

Тис рассыпал эти рулончики по столу и посчитал их. Их осталось десять. Значит, всего их было двенадцать, хотя он помнил слова матери, что они могли быть вложены друг в друга. Надписаны были шесть из десяти, но он почему-то не мог прочитать их названий, вроде бы знакомые буквы не складывались в понятные слова. Тис вспомнил, что первым он открыл ключ рулончика, перевязанного ниткой и, кажется, научился прятаться, скрываться, таиться и притворяться не тем, кто он есть. Второй ключ назывался "мертвые". И что он дал ему, Тис так до конца и не понял, хотя и раскрыл тайну средней башни, нашел сердце крепости и кое-что понял про зеркальную комнату. А что если он зря тогда сетовал, что открыл не то, что нужно? А что если он должен открыть то, что само являет себя?

Тис еще раз разложил в ряд все ключи, напоминающие крохотные пергаментные свитки и внезапно разглядел понятные слова. На одном из рулончиков, которые он считал неозаглавленными, проявились три слова.

"Жезлы, посохи, амулеты".

Руки словно сами потянулись к этому ключу. Тис развернул рулончик, и тот рассыпался белым пеплом в его руках, а в следующее мгновение на него непреодолимой силой навалился сон.

* * *

Тис проснулся еще затемно. Бросился к столу, убрал в кисет оставшиеся девять ключей, а потом растормошил Джора.

— Ты что? — зевнул Джор. — Знал бы ты, какой мне снился сон...

— Хочешь, чтобы тебя целовали не во сне? — спросил приятеля Тис.

— А что нужно сделать? — насторожился Джор.

— Сделай им жезлы, — предложил Тис. — Настоящие. Такие, чтобы на всю жизнь.

— Разве я мастер? — вздохнул Джор. — Этому же учатся всю жизнь. Что ты о них знаешь?

— Я о них знаю все, — ответил Тис.

Глава пятая. Сила и бессилие

Сиона приняла подарок Тиса с благодарностью, но как должное, а вот Фаола словно не могла поверить, что это возможно. Стиснула агатовый браслет в кулаке, прижала его к груди и даже язык забыла показать. И вроде бы говорить было не о чем, цена похожему амулету в любой лавке несколько медных монет, а все одно застыла, лишь об одном думала, наверное, как бы ненароком слезу по щеке не пустить. Мгновения счастья, каким бы оно ни было небольшим, по глупости или из вредности попыталась испортить Мисарта. Она поочередно отметила злым взглядом на руках одногруппниц каждый из пяти браслетов и заметила, что у всякого колдуна и уж тем более у молодого неопытного мага должна быть какая-нибудь приметная вещь, и яркий браслет на эту роль сгодится как нельзя лучше. Вот бы еще льняную нитку чем-нибудь заменить, да хоть пропустить сквозь нее тонкую стальную струну, а там уж главное оповестить всех, кого только можно, что вот эта вещь именно моя и ничья больше.

— Это еще для чего? — не выдержала Йора, хотя Дина щипала подругу за бок и змеиным шепотом призывала к сдержанности.

— Трупы опознавать, — со скучающим видом объяснила Мисарта. — Мало ли что может случиться? Магия — опасное ремесло. Есть такие заклинания, что достаточно в одном слове ошибиться, чтобы прожариться с корочкой. Без приметной вещицы и не угадаешь, кто это перед тобой — Йора или, к примеру, та же Дина. С другой стороны, если глупости через край, и приметные вещицы не помогут. Защитникам этой крепости не помогли ведь? Кто они? Ни имен, ни лиц их никто уже и не вспомнит. А вот если бы они всякие подземные ходы разыскивали, то сгинули бы еще вернее, и не только косточек их не выпало бы погребать под ориантовскими кедрами, так и бусинок этих никто бы не сыскал.

— Может и так, — не сдержалась Гаота. — Только рано или поздно все на свет выплывет. И если чье-то имя и неизвестным останется, это же не значит, что дело его прахом развеялось. Может быть, то, что Стебли уже сотни лет недоступны для всякой мерзости, важнее было бы для защитников этой крепости и собственных имен, и всего прочего.

— Не верю, — зловеще прошептала, повернувшись к Гаоте, Мисарта и повторила, прищурившись. — Не верю в благие намерения перед лицом смерти. Какая разница, что станет с другими, если тебя самой уже нет?

— А если речь о твоих близких пойдет? — спросила Гаота. — Тоже разницы не сыщешь?

— Так! — засуетился Гайр, который осваивал науки не лучше и не хуже других, но обладал даром пророчества, особенно пророчества того, что должно было произойти в ближайшие пять-десять минут. — Гран уже близко. И, кажется, он не в духе.

— Да они все не в духе в последнюю неделю, — проворчал Флич. — Мне вчера Деора на обращении и оборачивании влепила неуд только за то, что я разные виды имни не в том порядке перечислил.

— Ну, еще перепутал названия, да и описания не туда прилепил, — криво усмехнулся Олк. — Пытался впихнуть Деоре вместо ясного ответа полную неразбериху.

— И что? — вскинулся Флич. — Мне что, легче станет, если я буду точно знать, что за имни меня на куски рвет?

— Ну, хоть будешь знать, стоит ли умолять о пощаде, — пожал плечами Олк.

— Тихо, — лениво одернул соседей повзрослевший Джай. — Не задирайся, Флич. Сам же знаешь, что не прав. Забыл, что говорил Гантанас? Голова — как шкатулка. Что положишь, то и возьмешь. Только складываешь в нее знания ты лишь тогда, когда учишься, а доставать будешь всю жизнь.

— А то он не учится? — хмыкнул Гайр. — Больше других пыхтит.

— Именно так! — огрызнулся Флич.

— Можно всю жизнь учиться, — заметила Сиона.