Разбитое зеркало (ознакомительный фрагмент)

— Да не было никакого геройства, тащ. Капитан, просто повезло. Я как раз своих гавриков собирался погонять, на предмет отражения метеоритной угрозы, вот у меня все по штатному расписанию и сидели. Ну, и когда долбануло, мы сразу же и ответить смогли, — улыбнулся Городецкий, — Вот кто герой, так это Крис! Из семнадцати сбитых торпед на его счету одиннадцать! Все сбить не смогли, три проскочили. А потом пару раз жахнули из главного калибра и все, абсолютная Виктория, так сказать!

— Что с Аресом? — отвернувшись от Городецкого, спросил Глеб, — Я так понял, что мы получили три попадания?

— Четыре, — посмурнел Смирнов, — Две торпеды пришлись в правый ангар, согласно телеметрии, десантных катеров у нас больше нет, да и ангара тоже. Еще одна в ходовую рубку. Ну, а четвертое попадание было в десантную палубу. В общем, десантников у нас тоже больше нет. Кроме Джона, осталось трое. Потеряна вся вахта Тома и Майкл Бэргли, он как раз в том ангаре ковырялся. Семь человек ранено. У двоих состояние критическое. В строю одиннадцать членов экипажа и трое десантников.

— Что с Аполло?

— Пока не ясно. На связь они не выходят и на сканерах их не видно. Нас сбросило с оптимальной траектории, вот ждали вас, решать, что делать дальше.

— И какие предложения? — поинтересовался Грустинин.

— Предложений два, оставаться на этом курсе и чиниться или произвести коррекцию в сторону Марса и чиниться уже по дороге к нему, — усмехнулся Смирнов.

— И что, никто не предложил вернуться? — даже слегка удивился Глеб.

— А нафига возвращаться, тащ Капитан? — улыбаясь во весь рот, молодцевато подскочив и шутовски отдав честь, спросил Городецкий, — Чего мы там не видели? Опять же примета, говорят, дурная. Вперед и только вперед! И вообще, чем раньше долетим, тем раньше вернемся!

Вот тогда он и принял решение проводить корректировку, очень даже возможно, неверное решение. Следующий бой им пришлось принять уже через три часа. Так и пошло — бой, наскоро починиться, снова бой. Судьба, а может гений проектировщиков Ареса, их пока хранила. Все были живы и сравнительно здоровы, вот только находились на ногах самое меньшее тридцать часов. А усталость — это ошибки, замедленная реакция, не точность движений. И как результат, последнее столкновение чуть не поставило точку на их пути. В принципе они отбились, но потеряли практически все внешнее оборудование, а для полноты ощущений, еще во время боя отказал главный калибр. И вот опять, множественные цели. Да что же это за невезение!

— Глеб Глебович, — раздалось из динамика, — Большая Берта снова в строю! Как надолго, сказать не могу, но полсотни залпов могу гарантировать!

— Благодарю за службу, Антон! — устало ответил Грустинин, не открывая глаз. Затылок, казалось, реагировал на каждый звук, и реагировал крайне неприятно.

— Капитан, вы бы обезболивающее приняли, — участливо сказал Молчалин.

Глеб открыл, словно бы засыпанные песком, глаза и ответил:

— Ванюш, ты бы занимался своим делом, а? А с пилюльками я как-нибудь без тебя разберусь! Что с целями?

— Семьдесят четыре. Разделились, сорок четыре приближаются, похожи на истребители или торпедоносцы, а тридцать идут параллельным курсом, пока не приближаются.

— Занятно, — пробормотал Грустинин, — Подлетное время?

— Будут в зоне поражения, через две минуты, — отрапортовал Молчалин.

Глеб врубил общую трансляцию и сирену.

— Говорит капитан корабля Грустинин! Боевая тревога!

— Глеб Глебович! Городецкий на связи! Вы сможете взять на себя третью и четвертую пусковую? А то у меня Петр нашу Берточку буквально руками держит, боюсь отпустит, она и развалится!

— Переводи на мой пульт! — сухо ответил Глеб, одел на голову очки виртуальной реальности, и вновь, в который уже раз, попытался погладить затылок, — Принял пусковые, с тебя целеуказания.

— Есть, Кэп! Цели будут, — хмыкнул Антон, — Вот, получите первую партию.

— Торпедоносцы! — прервал всех крик Молчалина, — Это торпедоносцы!

Глеб положил руки на пульт управления огнем и стал единым целым с пусковыми установками. Оглядев помеченные Антоном цели, он начал огонь. Чужие явно не стремились в самоубийственную атаку и, подойдя к оптимальному, по их мнению, рубежу, стали сбрасывать торпеды. Но не все! Далеко не все! Арес огрызался из всех стволов и семь, нет уже восемь тарелок, превратились в газопылевую смесь! Чужие стали отворачивать, но поздно! Еще шестнадцать вспышек, больше половины торпедоносцев унесли свой опасный груз с собой в могилу. А вот оставшиеся отстрелялись, приборы показали, что Молчалин резко сманеврировал.

Кто бы мог подумать, там, на Земле, во время составления протоколов действия экипажа в той или иной ситуации, что Арес будет так лихо скакать горным козлом, уходя от торпед противника. Гравикомпенсаторы все-таки одно из величайших изобретений человечества, хотя и случайное! Перегрузки при скачках корабля достигали тридцати g. А им, да и самому Аресу хоть бы хны, знай Чужих сбивай!

Еще две ракеты Грустинина нашли свои цели, после чего тарелки вышли из зоны поражения. Крис вновь подтвердил свое звание лучшего стрелка. Ни одной из пущенных торпед, очередной раз, не удалось добраться до землян. Глеб с удовольствием оглядел, пусть и виртуальное, поле боя и уже собирался снимать очки, как вновь завыла сирена, и голос Молчалина объявил:

— Атака с правого фланга, угол тридцать. Двадцать семь штурмовиков и три тарелки неизвестной конструкции!

— Принято! — отреагировал Грустинин, — Антон, целеуказания!

Бой продолжился с новой силой. Штурмовики это было даже хорошо. Жутко бронированные корабли Чужих, представлявшие немалую сложность, когда люди встречались с ними на Земле, а вот в космосе, да при наличии нового оружия, практически, не представляли угрозы. Главное было не подпустить их через чур близко, а с дальних дистанций защитное поле Ареса легко и даже с удовольствием поглощало залпы их лучевого оружия. Хуже были те, три неизвестные тарелки, мало ли, что за вундер-вафлю они могут содержать.

Глеб вновь сосредоточился на управлении пусковыми установками. Противник был еще далеко и Грустинин решил проверить распределение целей. Ни то чтобы он не доверял компетенции Городецкого, но береженого как говорится. Вот и побережемся лишний раз. Антон грамотно раскидал цели, на главный калибр оставил три неизвестные тарелки, на всякий случай, пометив их как вторичные цели и для ракетчиков. На Глеба он повесил существенно больше целей, чем на Кирилла Науменко, видимо парень уже окончательно выдохся и Городецкий подстраховался. Ну и молодец! Все, пауза подошла к концу, можно стрелять!

Глеб четко, как на учениях отстрелялся по своим целям, но старался на них не зацикливаться и держать под контролем всю обстановку и в особенности цели Кирилла. Антон от души поливал большие тарелки, казалось, забыв о том, что его Большая Берта, это, кстати, он сам так главный калибр и окрестил, и ведь прижилось, на ладан дышит. Одну тарелку Городецкий уже раздолбал в пыль, вторую, по-видимому, серьезно повредил и она шустро сваливала в сторону Солнца, а вот третья упорно ускользала от 'ананасов' главного калибра, когда уже казалось, что ей конец, ее два раза прикрывали собой штурмовики. Чуйка Глеба буквально взвыла котом, которому наступили..., нет, даже не на хвост, хуже!

Грустинин наплевав на оставшиеся штурмовики, Кирюха справится, а и не справится, тоже не беда, Крис подстрахует, перенес огонь обеих пусковых на последнюю большую тарелку. Он выпустил в нее шестнадцать ракет...

В общем, они с Антоном, почти успели, вот только почти не считается. Перед тем как разлететься газом и пылью от одновременного попадания в нее двух Грустининских ракет и подарка от Большой Берты, тарелка выпустила в сторону Ареса пронзительно яркий луч белого света, а из динамиков корабельной связи раздался просто невозможный, душераздирающий человеческий вопль боли и ужаса!

Глеб, сжав зубы, продолжил огонь, но оставшиеся штурмовики, трусливо бежали, вслед за поврежденной большой тарелкой. Усилием воли, не дав себе сделать еще пару залпов, в спину бегущему врагу, все равно ведь не достанут, а боезапас не бесконечен, он еще раз перепроверил пространство и трясущимися руками снял очки. В рубке было темно, хоть глаз выколи, не работало как основное, так и аварийное освещение, ни одного огонька на пультах, ничего! Но испугаться Грустинин не успел, мигнули и зажглись лампы аварийного освещения, и почти сразу после них зажглось и основное. Пульт управления ожил секундой позже. Глеб встретился глазами с безумным взглядом Молчалина, вцепившегося в кресло побелевшими пальцами.

— Вань, ты чего? — осторожно спросил Грустинин, — Ты как?

— В-в-все в-в-в-порядке, — выбивая зубами чечетку, ответил Молчалин, — Очень страшно, я с детства темноты боюсь.

— Вань, ты того, отходи скорее, а то не ровен час, опять прошляпим Чужих, вот номер будет, прикинь? — Глеб старался говорить очень спокойно и с удовольствием видел, что безумие покидает взгляд подчиненного.

— Я в порядке, Глеб Глебович, — через несколько секунд ответил пришедший в себя Иван, — Сейчас телеметрию проверю.

Грустинин повернулся к пульту, привычно щелкнул тумблером общей трансляции и ничего не произошло. Пульт хаотично мигал лампочками и штатно работать не собирался.

— Фатальная ошибка системы, — прокомментировал Молчалин, — Идет полная перезагрузка всех систем, еще минута, не меньше.

— Ясно, — ответил Глеб и откинулся в кресле, — Как заработает, свистни!

Свистеть Ивану не пришлось, стоило системе перезагрузиться, как из динамиков, заставив его поморщиться, на Грустинина полилась разноголосая и разноязыкая брань, междометия и возгласы. Несколько секунд послушав и попытавшись вычленить хоть что-то полезное, Глеб обратился к экипажу:

— Говорит Капитан корабля Грустинин! Атака отбита! Доложить состояние экипажа!

Вот тут-то и выяснилось, что экипажа практически не осталось. Пережили удар большой тарелки, кроме самого Глеба и Молчалина, только четверо. Смирнов, Городецкий и двое его подчиненных, Крис и Петр. Все остальные были изжарены до состояния головешек. Кроме того, накрылась вся работавшая электроника, равно как и оба двигателя, и, если бы не предусмотрительность инженеров, впихнувших в Арес еще один движок в неактивном состоянии, а также создавшие какое-то немыслимое дублирование всех систем, корабль превратился бы в летящий в пространстве гроб.

Спустя четыре часа все выжившие земляне собрались в столовой, куда еще вчера, предусмотрительный Смирнов вывел резервные цепи управления кораблем, но к счастью не успел запустить. Усталые, понурые лица, потухшие взгляды. Информация о корабле, собранная остатками экипажа также не вызывала энтузиазма. Практически весь запас пищи был уничтожен, оранжерея и гидропонный сад тоже, основные двигатели если и возможно было починить, то только в заводских условиях, и то вряд ли, вся работавшая, в секторе, попавшем под облучение, электроника, вышла из строя. Вишенкой на торте было практически полное обнуление информации в компьютерной сети, почти все ее блоки не подлежали восстановлению, а хранилища данных размагничены. Накрылся в числе многого другого и навигационный компьютер.

Впрочем, были и целых три радостные новости и это помимо того, что они были живы! Система жизнеобеспечения и регенерации работала, хоть и не в полною силу, но для поредевшего экипажа Ареса и этого хватало с лихвой. Смирнову удалось запустить пищевой синтезатор, демонтированный в столовой в первый же день путешествия и убранный подальше на склад, кто согласится есть эту ужасно надоевшую пасту, когда есть свежие продукты? И, наконец, гравикомпенсаторы работали, как будто ничего не произошло.

Пока остальной экипаж осматривал и инвентаризировал корабль, Глеб с Молчалиным считали. И результаты этих расчетов Грустинину сейчас предстояло озвучить сидящим пред ним безумно уставшим людям.

— В общем, так! — Глеб аккуратно погладил повязку на затылке, — Чешется очень! — улыбнулся он и увидел ответные улыбки, — Мы тут с Ваней посчитали, энергии у нас мало. Если начнем тормозить, чтобы и гравикомпенсаторы работали и радиационная защита, то аккурат на орбите Марса и развернемся. Так что, вот такие пироги с котятами! Посещения красной планеты нам, похоже, не избежать! Другой вопрос, дадут ли нам до нее добраться.

— Капитан, есть предложение, — когда повисло молчание, сказал Смирнов, — Оно из области, либо-либо. Короче, можно начать потихоньку тормозить, а если появятся Чужие, симулировать мертвый корабль, есть идея как этого добиться. А там как фишка ляжет, пожалеют пару торпед, долетим, не пожалеют, ну значит не пожалеют, — он махнул рукой, — Вот такая идея. Драться нам все равно нечем. Берточка наша сдохла, а все ракеты, кроме загруженных в четвертую пусковую, превратились в болванки.

— Есть еще вариант, — медленно произнес Иван, — Грузим все, что у нас еще работает в грузовой катер и пытаемся двигать на два лаптя правее солнышка. Шанс, что доберемся до Земли, есть, но небольшой.

— К черту, такой шанс! — отрезал Городецкий, — Летим к Марсу, ну а сдохнем, не велика потеря. Неужто кто-то из вас решил жить вечно?

— Согласен, — кивнул Петр.

— I agree too... Я тоже, — сказал Крис.

— И я, — это Иван.

— Ну, я понятное дело, идея-то моя, — хмыкнул Смирнов.

— Так и порешим! — подвел черту Грустинин, — Саша, что нужно делать?

Следующие несколько часов уставшие, еле таскающие по кораблю ноги люди, стаскивали всевозможный хлам, оставшийся от еще недавно прекрасно работавшего высокотехнологического оборудования в помещение главного двигателя Ареса. Здесь этот хлам сортировался и золотыми руками Смирнова превращался в нечто, что должно было дать им шанс на выживание. Наконец все было закончено.

Остатки экипажа вповалку спали внутри корпуса главного двигателя, а Глеб заступил на свою, вполне возможно, последнюю вахту. Третий двигатель был практически заглушен, а у Грустинина была волшебная кнопка для его мгновенной остановки. Все оставшиеся сканеры переведены в пассивный режим, корабль практически обесточен, за исключением надежно, во всяком случае, если верить Смирнову, экранированного участка, в котором и спал экипаж.

Долго бороться со сном Глебу не пришлось. Через семь часов после окончания последнего боя, сканеры засекли объект. На сей раз, тарелка была всего одна и маленькая. То ли разведчик, то ли истребитель. Тарелка какое-то время покружила вокруг Ареса на почтительном расстоянии, но потом, видимо собравшись с духом, стала подбираться все ближе и ближе. Грустинин какое-то время наблюдал на экране за ее перемещениями, а потом решил: 'Какого черта?' — и завалился спать.

Через пару часов после этого очнулся Молчалин, глянул не сканер, ничего на нем не обнаружил, да и вернулся на свое место, спать дальше. Больше двух суток на ногах, это ведь не шутка.

Так и пошло дальше. Арес потихонечку тормозил, а остатки его экипажа, спрятавшись внутри экранированного всем, чем только можно, пространства внутри двигателя, ели, спали и потихоньку оживали. Незваные гости наведывались к ним еще трижды, но, так же, как и в первый раз, ничего не предпринимали. Иван регулярно снимал показания оставшихся приборов и по нескольку раз в день пересчитывал курс. Каждый раз у него получалось, что Арес пройдет мимо планеты, практически впритирку, но не будет ей захвачен, равно как и не свалится на ее поверхность. Это более чем устраивало остатки экипажа.