— Прошу прощения, Ваша Светлость.
— Неприятный пробел. История — самая важная из гуманитарных наук. Твои родители должны были специально позаботиться об изучении именно этой области знания, если они надеялись когда-нибудь отправить тебя в обучение историку вроде меня.
— У меня особые обстоятельства, Ваша Светлость.
— Невежество едва ли является чем-то особым, мисс Давар. Чем дольше я живу, тем больше осознаю, что оно — естественное состояние человеческого ума. Слишком много людей сражаются изо всех сил, защищая эту святыню и ожидая, что вас впечатлят их усилия.
Шаллан опять покраснела. Она знала, что в ее образовании масса пробелов, но Джаснах ожидает от нее слишком многого. Она ничего не сказала, но продолжала идти рядом. Какова же длина этого коридора? Шаллан так волновалась, что даже не глядела на картины, мимо которых они проходили. Они завернули за угол, уходя все глубже и глубже в гору.
— Хорошо, перейдем к наукам, — сказала Джаснах недовольным тоном. — Что ты можешь сказать о себе?
— Я глубоко изучила основные положения тех наук, которые положено знать молодой женщине моего возраста, — сказала Шаллан более скованным голосом, чем ей бы хотелось.
— Что ты имеешь в виду?
— Я разбираюсь в географии, геологии, физике и химии. Особенно глубоко я изучила биологию и ботанику, благодаря относительной свободе, которой пользовалась в поместье отца. Но если вы ожидаете от меня, что я взмахом руки решу Головоломку Фабрисана, то вы будете разочарованы.
— Разве я не вправе выдвигать разумные требования к моим потенциальным ученицам, мисс Давар?
— Разумные?! Ваши требования не более разумны, чем требования Десяти Герольдов в Судный День! При всем уважении, Ваша Светлость, вы хотите, чтобы ваши потенциальные подопечные уже были настоящими учеными. Быть может, я и найду в городе пару восьмидесятилетних ардентов, которые вам подойдут. Быть может, их ответы вас удовлетворят, если, конечно, они смогут расслышать вопросы.
— Да, — сказала Джаснах, — я вижу. Со своими родителями ты говоришь так же дерзко?
Шаллан вздрогнула. Во время путешествия на корабле она привыкла говорить слишком свободно. Неужели она проделала весь этот путь только для того, чтобы Джаснах ее прогнала? Она вспомнила о братьях, обедневших, изо всех сил державших прогнивший фасад дома. Неужели она вернется к ним, не использовав эту возможность?
— Я не говорю так с ними, Ваша Светлость. И не должна была так говорить с вами. Прошу прощения.
— Ну, по меньшей мере ты умеешь признавать ошибки. Тем не менее я разочарована. Твоя мать считает, что ты созрела для опекунства?
— Моя мать покинула этот мир, когда я была ребенком, Ваша Светлость.
— И твой отец вскоре женился повторно. На Мализе Гевельмар, если я не ошибаюсь.
Шаллан изумленно посмотрела на нее. Дом Давар мог похвастаться древностью, но по богатству и влиянию был весьма и весьма средним. То, что Джаснах знала имя приемной матери Шаллан, говорило о многом.
— Моя приемная мать тоже ушла, совсем недавно. Не она послала меня в опекунство. Я решила так сама.
— Мои соболезнования, — сказала Джаснах. — Возможно, ты должна была остаться с отцом, утешать его и присматривать за имением, а не напрасно тратить мое время.
Человек, шедший впереди, свернул в очередной боковой проход. Джаснах и Шаллан последовали за ним и вошли в совсем маленький коридор, пол которого украшали красные и желтые ковры, а на стенах висели зеркала.
Шаллан повернулась к Джаснах.
— Отец не нуждается во мне. — Вот это точно правда. — Но я очень нуждаюсь в вас, что и доказал наш разговор. Если невежество так раздражает вас, можете ли вы с чистым сердцем упустить возможность избавить меня от него?
— Я уже не раз делала так, мисс Давар. В этом году уже одиннадцать юных женщин просили меня взять под опеку. Ты — двенадцатая.
Двенадцать? подумала Шаллан. В один год?
И она еще предполагала, что женщины стараются держаться подальше от Джаснах из-за ее неприязни к девотариям.
Группа достигла конца узкого прохода, повернула за угол и — в большому удивлению Шаллан — наткнулась на огромную каменную глыбу, упавшую с потолка. Около нее стояла дюжина обеспокоенных слуг. Что происходит?
Более мелкие камни уже убрали, но в потолке зловеще зияла огромная выемка. Неба, однако, видно не было — они, скорее всего, находились глубоко под землей. Огромный камень, больше человеческого роста, упал в проход слева от нее и загородил вход в комнату. Шаллан показалось, что она слышит крики с той стороны. Король подошел к камню и что-то сказал утешительным голосом. Потом вынул платок и вытер пот со лба.
— Опасности жизни в здании, вырезанном в камне, — пояснила Джаснах, шагнув вперед. — Когда это произошло?
Вероятно, ее вызвали в город не специально для этого. Король просто воспользовался ее присутствием.
— Во время последнего сверхшторма, Ваша Светлость, — ответил король. Он тряхнул головой, его редкая поникшая борода затряслась. — Быть может, придворный архитектор способен пробить ход в комнату, но это потребует много времени, а следующий сверхшторм ожидается через несколько дней. Кроме того, тогда потолок просядет еще больше.
— Я думала, что Харбрант защищен от сверхштормов, Ваше Величество, — сказала Шаллан, заставив Джаснах удивленно посмотреть на нее.
— Город действительно защищен, юная дама, — сказал король. — Но за нами скала. Иногда на той стороне случаются обвалы, которые заставляют сотрясаться всю гору. — Он посмотрел на потолок. — Внутренние камнепады крайне редки, и мы считали эту область достаточно безопасной, но...
— Но это камень, — сказала Джаснах, — и невозможно сказать, не прячется ли под поверхностью слабая жила. — Она оглядела монолит, упавший с потолка. — Это будет трудно. Скорее всего, я потеряю очень ценный фокальный камень.
— Я... — начал король, опять вытирая лоб. — Если бы у нас был Клинок Осколков...
Джаснах остановила его, махнув рукой.
— Я не собираюсь снова обсуждать условия нашей сделки, Ваше Величество. Доступ в Паланиум очень дорог. Пошлите слуг за мокрыми тряпками. Пускай все перейдут на другую сторону коридора. Вам я тоже рекомендую подождать там.
— Я останусь здесь, — сказал король, заставив свиту запротестовать, в том числе огромного человека в черной кожаной кирасе, возможно телохранителя. Король приказал им замолчать, подняв морщинистую руку. — Я не буду прятаться как трус, когда в ловушку попала моя внучка.
Ничего удивительного, что он так волнуется. Джаснах не стала спорить, и, судя по ее глазам, ее вообще не тревожила жизнь короля. И самой Шаллан тоже, судя по тому, что она не отослала ее. Подошли слуги с кусками мокрой материи и раздали их каждому. Джаснах отказалась. Король и телохранитель поднесли свои к лицам, закрыв рот и нос.
Шаллан взяла свою. В чем смысл всего этого? В промежуток между камнем и стеной слуги просунули мокрые тряпки тем, кто был внутри. Потом все слуги бросились вниз по коридору.
Джаснах пощупала валун.
— Мисс Давар, — сказала она, — какой метод ты бы выбрала, чтобы определить массу камня?
Шаллан моргнула.
— Я бы спросила Его Величество. Его архитекторы скорее всего уже вычислили ее.
Джаснах вздернула голову.
— Элегантный ответ. Они действительно уже сделали это, Ваше Величество?
— Да, Ваша Светлость Холин, — сказал король. — Около пятнадцати тысяч кавалов.
Джаснах поглядела на Шаллан.
— Очко в твою пользу, мисс Давар. Ученые не должны тратить время на открытие того, что и так известно. Но я постоянно забываю этот урок.
При этих словах Шаллан почувствовала, как ее распирает. Она уже поняла, что Джаснах не раздает такие похвалы направо и налево. Но значит ли это, что высокородная дама все еще рассматривает ее в качестве будущей подопечной?
Джаснах вытянула вперед свободную руку, сверкнул Преобразователь. Шаллан почувствовала, как сердце забилось быстрее. Она еще никогда не видела, как происходит Преобразование. Арденты использовали свои фабриалы в глубокой тайне, и она даже не знала, что у отца есть Преобразователь, пока братья не обнаружили его. Конечно, они не смогли заставить его работать. Одна из основных причин ее появления здесь.
В Преобразователь Джаснах были вставлены огромные драгоценные камни — каждый из них должен был стоить много сфер. Первый — дымчатый кварц, чистый, черный, гладкий. Второй — бриллиант, третий — рубин. Все были огранены — ограненный камень мог содержать больше Штормсвета — в сверкающие овалы.
Джаснах закрыла глаза, прижала руку к упавшему валуну, подняла голову и глубоко вздохнула. Камни на тыльной стороне ее ладони засияли ярче, а на дымчатый кварц стало просто невозможно глядеть.
Шаллан замерла, даже забыв дышать. Единственное, на что она осмелилась, — прищуриться, чтобы запомнить сцену. Длинное напряженное мгновение... и ничего не произошло.
А потом внезапно Шаллан услышала звук. Низкое гудение, как будто далекие голоса вместе напевали одну-единственную чистую ноту.
Рука Джаснах погрузилась в валун.
И камень исчез.
Клубы плотного черного дыма наполнили коридор. Вполне достаточно, чтобы ослепить Шаллан, — как будто одновременно задымили тысячи костров, пахнуло горелым деревом. Она поднесла мокрую тряпку к лицу и упала на колени. Странно, но у нее заложило уши, как если бы она спрыгнула с большой высоты. Пришлось сглотнуть, чтобы их отпустило.
Из глаз текли слезы, она зажмурилась и задержала дыхание. В ушах гудело.
Наконец все прошло. Она приоткрыла глаза и увидела короля и его телохранителя, жавшихся к стене рядом с ней. Дым поднялся к потолку, его запах пропитал весь коридор. Джаснах стояла с закрытыми глазами, наверное из-за дыма, — сажа покрывала ее лицо и одежду. И оставила отметины на стенах.
Шаллан читала об этом, но все равно с благоговейным ужасом глядела на Джаснах, которая только что преобразовала валун в дым. Поскольку плотность дыма меньше, он взорвался и расползся по всему коридору.
Итак, слухи не солгали — у Джаснах действительно есть действующий Преобразователь. И очень мощный. Девять из десяти Преобразователей были способны к весьма ограниченным действиям: создать воду или зерно из камня или примитивный однокомнатный дом из воздуха или тряпок. Однако мощные, вроде этого, могли выполнить практически любое преобразование. Буквально превратить одно вещество в другое. Арденты наверняка скрипят зубами, видя эту священную могущественную реликвию в руках человека не из их ордена. И еще еретички!
Шаллан с трудом поднялась на ноги, с тряпкой, прижатой ко рту, тяжело дыша сырым, но сравнительно чистым воздухом. Она сглотнула, уши опять отпустило, когда давление воздуха в коридоре вернулось к нормальному. В следующее мгновение король бросился к освобожденному от завала входу в комнату. Маленькая девочка — а также несколько нянь и служанок — сидели там, кашляя и чихая. Король прижал девочку к груди. Она была еще слишком мала, чтобы иметь рукав скромности.
Джаснах открыла глаза и прищурилась, словно пытаясь понять, где находится. Потом глубоко вздохнула и не закашлялась. На самом деле она даже улыбнулась, как бы наслаждаясь запахом дыма.
Потом повернулась к Шаллан и внимательно поглядела на нее:
— Ты все еще ждешь ответа. Боюсь, он тебе не понравится.
— Но вы еще не закончили экзамен, — сказала Шаллан, стараясь казаться уверенной в себе. — Конечно, вы не можете поставить отметку, пока не дослушали до конца.
— Я не закончила? — Джаснах нахмурилась.
— Вы не спросили меня о женских искусствах. Рисовании и живописи.
— Я никогда не видела в них смысла.
— Но это же искусство, — возразила доведенная до отчаяния Шаллан. Ее главные достижения! — Многие считают их самыми изящными искусствами из всех. Я принесла с собой альбом с рисунками.
Джаснах поджала губы.
— Изобразительные искусства граничат с легкомыслием. Я взвесила все, дитя. Я не могу принять тебя. Мне очень жаль.
Сердце Шаллан упало.
— Ваше Величество, — сказала Джаснах королю. — Я бы хотела пойти в Паланиум.
— Сейчас? — спросил король, прижимая к себе внучку. — Но мы собирались устроить пир...
— Я очень ценю ваше предложение, — перебила его Джаснах, — но у меня есть все на свете, кроме времени.
— Конечно-конечно, — согласился король. — Я лично провожу вас туда. Спасибо за внучку. Как только я узнал, что вы попросили разрешение на вход... — Продолжая болтать, он пошел по коридору.
Джаснах молча последовала за ним.
Не в силах сдвинуться с места, Шаллан отрешенно глядела им вслед.
Она прижала сумку к груди и опустила руку с тряпкой. Шесть месяцев погони, и вот... Она в отчаянии сжала тряпку, грязная вода побежала по пальцам. Ей хотелось реветь. Шесть месяцев назад, когда она была ребенком, она бы так и поступила.
Но все изменилось. Она изменилась. Если она потерпит поражение, дом Давар падет. Шаллан чувствовала, что ее решимость удвоилась, хотя она и не сумела удержать несколько слез разочарования, выкатившихся из уголков глаз. Она не сдастся, пока Джаснах не закует ее в цепи и не прикажет солдатам уволочь ее прочь.
На удивление твердым шагом она пошла в том же направлении, что и Джаснах. Шесть месяцев назад она рассказала братьям свой отчаянный план. Она станет ученицей Джаснах Холин, ученой, еретички. Но не для обучения. Не для престижа. Но для того, чтобы узнать, где она хранит Преобразователь.
И украсть его.
Глава шестая
Четвертый Мост
Холодно. Мама, мне холодно. Мама? Почему я еще слышу дождь? Он остановится?
Получено на Вевиш, 1172 год, тридцать две секунды до смерти. Объект — светлоглазая девочка, примерно шесть лет.
Нарисованная углем карта военлагеря Садеаса выполнена безвестным копейщиком. Потом была выцарапана на раковине крэмлинга размером в ладонь. Надписи чернилами сделаны неизвестным ученым алети. Примерно 1173 год
Наконец Твилакв выпустил рабов из клеток. Сейчас он не боялся побегов или восстаний: позади дикая местность, впереди — сотни тысяч вооруженных солдат.
Каладин спустился на землю. Фургон стоял в одном из кратеров, зазубренная стена которого поднималась прямо на востоке. Голые ноги Каладина стояли на гладком камне, никаких растений. Во впадинах еще виднелись лужи с дождевой водой. Свежий и чистый воздух, солнце прямо над головой, хотя из-за всей этой восточной сырости он всегда чувствовал себя мокрым.
Все вокруг них говорило о давно расположившейся здесь армии — война шла со дня смерти старого короля, уже почти шесть лет. Любой мог рассказать о той ночи, когда паршенди убили короля Гавилара.
Мимо маршировали взводы солдат; они шли по направлениям, указанным на нарисованных кругах, стоявшим на каждом перекрестке. Невероятное число длинных каменных убежищ и палаток, намного больше, чем Каладин увидел сверху. Никакие Преобразователи не смогли бы создать столько укрытий. После вони рабского каравана, воздух был до краев наполнен замечательными знакомыми запахами обработанной кожи и смазанного оружия. Однако многие из солдат выглядели не слишком опрятно. Нет, они казались не грязными, скорее недисциплинированными. Они бродили по лагерю в незастегнутой форме, указывали пальцами на рабов и зубоскалили. И это армия кронпринца? Элитные отряды, сражающиеся за честь Алеткара? Та, в которую Каладин стремился вступить?
