Стальные псы - 2

Тактику на обоих боссов тоже активно обсуждали. Но, по сути, решение лежало на поверхности. Черепаха — медлительный, но бронированный с головы до пят, так что обычными ударами его не прошибешь — нужно прокачивать Удар волны, Водяной столб и более сильные атакующие умения, дающие урон от стихии Воды — против нее его панцирь бессилен. Змея — наоборот, очень быстрый и ловкий. Чтобы не уступать ему в скорости и уворачиваться от его атак, нужно делать ставку на Хвост Ящерицы, на Всплеск, на Скоротечность и другие умения, повышающие скорость. То есть тактики взаимоисключающие, так что, чтобы победить обоих, нужно основательно прокачать и защитную, и атакующую ветки умений стихии Воды.

Хотя это логично — иначе какой же ты Мастер?

Хуже всего то, что, хоть сражения с генералами проходят в Туманном чертоге — правила там, как в реальном бою. То есть теряешь часть опыта после смерти, а в ходе самого боя — тратишь заряды Ци, жемчужины, зелья и другие расходники. Поэтому делать десятки попыток, чтобы изучить поведение противника — не вариант.

Ну, что ж, зато понятно, куда стремиться. Я поднялся и, сложив ладони перед собой, поклонился.

— Спасибо еще раз, учитель! А сейчас — извини, мне пора. Я и так сегодня задержался сверх меры.

Системное предупреждение о слишком долгом нахождении в Эйдосе я получил незадолго до нашего разговора. Так что у меня, и правда, почти не осталось времени.

— До встреч, мой друг, — Бао тоже выпрямился и повторил мой жест. — Твои успехи радуют меня. Но будь...

Ксилай осекся на полуслове, и глаза его вспыхнули в темноте. Он вдруг стремительно метнулся ко мне — движение было настолько быстрым, что его едва можно было разглядеть. Я инстинктивно отклонился, активировал Хвост ящерицы. Но это было не нападение — Бао, кажется, поймал что — то в воздухе и развернулся в сторону небольшой рощи за нашими спинами.

Я впервые видел ксилая в таком гневе. И впервые услышал, что он может рычать, как настоящая пантера. Рык в тишине разнесся вибрирующими раскатами, от которых внутри всё сжалось. Я невольно схватился за оружие.

— Не смей! — рявкнул Бао в сторону зарослей. Кусты и деревья в неверном свете лун сливались в единый черный силуэт, так что и не разглядишь, кому он там кричит. Но не хотел бы я быть на месте того, кто его так разозлил.

— Никто не причинит вреда моему ученику на моей земле! Уходи, иначе гнев Кси обрушится на тебя!

Ответом была тишина, однако вскоре Бао расслабился и отвернулся обратно к океану.

— Кто это был? — проглотив ком в горле, спросил я.

— Об этом я тебя и хотел предупредить. Будь осторожен. Я вижу на тебе метку, которая сулит опасность.

— От кого?

— Пожалуй, тебе лучше знать.

Он протянул мне руку и я, увидев, что в ней, выругался.

— О, да, я знаю, кто это. Все никак не отвяжется, гад!

В кулаке ксилая была зажата стрела с алым блестящим древком и серебряным наконечником.

Глава 7. Ва — банк

— Хо — хоу, Мангуст, давно не виделись! — раздался знакомый голос. — Ты куда пропал?

— Здорово, Сэм!

Ладони наши с хлопком сомкнулись, свободной рукой Сэм крепко сжал мое плечо.

К слову, никакой он не Сэм. Семеном его зовут. Познакомились мы с ним в интернете, когда я еще в Новосибе жил. Спелись, конечно, на теме паркура и прочих моих увлечений. Первое время после переезда в Москву я даже жил у него — пока не нашел подходящую съемную квартиру.

Сэм лет на пять старше меня, но выглядит не намного солиднее — худощавый, жилистый, в просторных спортивных штанах и майке без рукавов. Мускулистые руки сплошь затянуты паутиной затейливых татуировок. Какие — то шестеренки, провода, микросхемы — будто у киборга какого — то. Виски гладко выбриты, и вокруг пластин НКИ — тоже тату.

Баловство это, конечно, всё. Татуировки уже лет десять как вышли из моды — в основном их можно увидеть на 40-50-летних старперах, которые когда — то по дурости забивали себе все подряд. Сейчас самая продвинутая у молодежи фишка — это скины, транслируемые в режиме дополненной реальности. Видят их только те, у кого есть НКИ, но зато не приходится уродовать свое тело. Да и менять скины можно хоть каждый день, а тату — на всю жизнь.

Впрочем, мне ли говорить о старомодности. Сам по себе паркур, руферство и прочие мои хобби — тоже родом из начала 21 века. А то и с конца 20‑го. Сейчас мало кто занимается такими вещами. Это, опять же, лет двадцать назад был моден спорт, здоровый образ жизни, экстрим. Сейчас в реал — то хрен кого вытянешь — все сидят в сети. А кто помажорнее — тот и в Эйдосе. Вон, середина дня, отличная погода — ветерок, солнышко. А в сквере — одни бабки на скамейках, да мамашки с совсем мелкими детьми.

Ну, и Сэм со своим очередным выводком.

— Что, опять нубов учишь уму — разуму? — усмехнулся я, кивая в сторону троих пацанов лет четырнадцати, неуклюже прыгающих с невысокого бетонного парапета, огораживающего аллею.

— Ага, дропы тренируемся делать. Пока с полутора метров. Зеленые еще.

— Угу, вижу.

Дроп — один из базовых элементов в паркуре. По сути — просто прыжок с высоты. Важно уметь правильно приземляться, сводя к минимуму нагрузку на суставы и сухожилия. При правильной технике и подготовке можно и с пяти метров прыгать. Но сначала эту самую технику надо отработать до автоматизма.

— Ты как сам, Стас? Что — то выглядишь неважнецки. Круги вон под глазами...

— Да нормально, — буркнул я. — Не выспался просто. И я ногу подвернул с неделю назад. Почти не тренировался с тех пор. Вот, потихоньку восстановился.

— А, ну давай, присоединяйся! Заодно покажем молодняку пару трюков. Я им про тебя, кстати, рассказывал. Ты ж у нас легенда!

Сэм хлопнул меня по плечу и хотел что — то еще сказать, но отвлекся на своих подопечных.

— Ну, ты чего творишь? Ты так без колена останешься!

Он пошел разбираться с нерадивыми учениками. Я же потихоньку начал разминаться.

Тело было каким — то чужим — тяжелым, неповоротливым. Вот что значит расслабиться и забить на тренировки — форму теряешь мгновенно. А может, сказывается разница с Артаром — там я уже прокачался настолько, что с баффами и бонусами от брони стал сильнее и ловчее, чем в реале. Да и там ты всегда бодр и весел — ни усталости, ни боли в мышцах.

Нога уже совсем не болела. Честно признаться, она не болела уже дня три, но я ее все берег. Хотя, кого я обманываю — просто на улицу выходить не хотелось. Все мысли были только об Артаре. Опомнился только когда понял, что уже больше недели только и делаю, что валяюсь на диване, лазаю в Сети да жду очередного сеанса в Эйдосе. Так дело не пойдет — игра игрой, а о реале забывать не следует.

— Что, какие новости вообще? Какие планы? — спросил Сэм.

Раздав ученикам люлей и очередное задание, он вернулся ко мне — присел на скамейку и наблюдал, как я растягиваюсь.

— Пока никаких, — угрюмо отозвался я. До того, как завертелась вся эта история с Тереховым, у меня была куча задумок по поводу видео на свой канал, но сейчас я даже с трудом мог вспомнить о них. Да и не хотелось. Энтузиазм иссяк.

Единственное, что могло меня сейчас расшевелить — это деньги. Большую часть куша, что я сорвал за челлендж с вылазкой в офис "Обсидиана", я потратил — выплатил штраф за испорченный аквариум да заплатил квартирной хозяйке за аренду на следующий месяц. Так что теперь ближайшее денежное поступление, на которое я мог рассчитывать — это ежемесячный перевод от отца. И это меня совсем не радовало. Если б я мог — вообще отказался бы от его денег. Но для этого надо найти более — менее стабильный источник дохода. Роялти с канала не в счет — в этом месяце там набегут совсем крохи.

Запиликал переливчатый сигнал входящего звонка по НКИ. Пфф! Папаша. Будто мысли мои прочитал. Я сбросил вызов, отправив стандартное короткое сообщение "Не могу говорить, перезвоню позже".

Второй раз уже за день звонит. Чего ему надо?

— Сэм, а ты у брата не спрашивал насчет меня? Может, есть подходящая работенка?

У старшего брата Сэма — небольшой бизнес. Несколько бригад по монтажу всяких осветительных и рекламных конструкций. Специализируются на высотном монтаже, так что в штате — толковые спецы по промышленному альпинизму. Я давно пытаюсь к ним устроиться — и научиться чему, и подзаработать.

Сэм сконфуженно почесал в затылке.

— Да я ж тебе рассказывал уже. Дела в фирме не особо хорошо идут сейчас. А простых заказов, про которые ты спрашивал — типа мытья фасадов — сейчас уже почти нет. Дроны сейчас окна в высотках моют. Да вообще промальп — вымирающая профессия. Скоро дроны все научатся делать. Сейчас осталась единственная ниша — это монтаж сложных конструкций. Но там одного умения лазать по верхотуре мало. Надо и инструментами уметь пользоваться.

— Ну, я бы научился.

— Ага, ты думаешь, это так просто? Стандартные курсы монтажников — месяца три. А потом еще с полгодика натаскаться надо, на более простых заказах. В общем, это явно не "изи мани", как ты любишь, — усмехнулся Сэм.

Да уж. Стоило тогда бросать юридический, чтобы потом вкалывать каким — то там монтажником. Нет, надо искать другие варианты. Но в моем возрасте да без образования выбор работы невелик. Разве что официантом каким или барменом в заведения, где их еще не заменили те же дроны. Но в сферу обслуживания я точно не хочу. Не с моим характером.

— Ладно, я пробегусь немного, — кивнул я Сэму. — Малый круг.

В этом сквере мы тренируемся уже больше полугода — с тех пор, как я переехал в Москву. Я изучил здесь каждую ступеньку, каждую скамейку, каждое дерево, проложил несколько маршрутов разной степени сложности. Мой малый круг — это маршрут протяженностью метров двести, все его прохождение можно наблюдать с одной точки. По элементам — ничего особо сложного, кроме пары четырехметровых прыжков и пробежки по столбикам перил. Да и их я мог бы, наверное, с завязанными глазами сделать.

Короткий разбег — и ноги привычно несут меня по знакомому маршруту. Наращиваю скорость, с раздражением отмечая, что тело по — прежнему кажется каким — то грузным и неповоротливым, хотя размялся я основательно, по всем правилам. Краем глаза вижу, что Сэм и его подопечные отвлеклись от своих дел и наблюдают за мной.

Сприн над аккуратно выстриженной "живой изгородью" — ножницы в прыжке, ролл вперед при приземлении. Разбег, пробежка по перилам лестницы. Опорный прыжок с реверсом. Двойной тик — так на углу каменной изгороди, чтобы забраться наверх. Пробежка по кромке, дроп на газон с роллом вперед, после короткого разбега — прыжок на кубическую каменную тумбу рядом с лестницей. С нее, почти без паузы — прыжок аккурейси — на соседнюю тумбу, метрах в двух от неё.

Все движения отточены до автоматизма, так что голова чистая, ясная, все лишние мысли выдуло. Для меня такие пробежки — тоже своего рода медитация.

Когда при приземлении на соседнюю тумбу носок кеда соскользнул, и я ударился передней стороной голени об острый гранитный край, первое, что меня шарахнуло, как молнией — не боль, а искреннее изумление. Простейший же элемент! Сотни раз здесь прыгал! Все равно, что за чашкой чая потянуться, а вместо этого опрокинуть её себе на колени. Это ж каким рукозадым надо быть?!

А вот потом настигла и боль — яркая, как фотовспышка. Я зарычал и покатился по траве, схватившись за ногу. Кое — как перетерпел болевой пик — аж слезы из глаз брызнули.

— Стас, ты чего?!

Сэм уже подбежал ко мне, остановился в растерянности. Его подопечные маячили у него за спиной, переглядываясь между собой и о чем — то шушукаясь.

— Что, сильно приложился? Ты как так — то? Дай глянуть...

Я с трудом разжал пальцы и убрал руки от голени. На светло — серой ткани тренировочных штанов расплывалось алое пятно. Шипя и матерясь вполголоса, я закатал штанину.

— Ох, ни хрена себе! — охнул Сэм и полез в свой рюкзак. — Сейчас, аптечку достану. Потерпи.

— Да ерунда...

— Чего ерунда? Вон, до кости кожу содрал. Тебе в травмпункт надо. Сейчас, перевяжу, чтоб кровь остановить. Но как бы швы не пришлось накладывать.

Он преувеличивал — это была просто ссадина, но обширная, длиной сантиметров десять. Кость была не задета — иначе бы я так спокойно не сидел.

Я тупо пялился на то, как Сэм обрабатывает рану, накладывает пластырь, бинтует. Почти не помогал. Боль, стыд перед новичками, перед которыми я облажался, раздражение из — за испорченных штанов — все отходило на второй план по сравнению с поднимающейся изнутри волной паники.

Это что за хрень со мной творится?!

Самое поганое, что в глубине души я сразу отыскал ответ. Паркур — из тех видов спорта, где все решают наработанные рефлексы. Ты тренируешь не столько мышцы, сколько координацию, мышечную память, глазомер. Все отрабатывается до такой степени, что ты не думаешь ни о чем. А если начинаешь сомневаться, примеряться — все, стопудово грохнешься. Это как в той сказке про сороконожку — надо просто двигаться вперед и не задумываться, как ты это делаешь.

Но из — за Артара у меня рефлексы сбились. Мозг путается между возможностями реального тела и аватара моего боевого монаха. И чем больше между нами будет разницы — тем губительнее будут такие ошибки.

Это что получается — мне теперь либо с Артаром завязывать, либо со своими попрыгушками? Или я все — таки преувеличиваю? Может, получится совмещать — просто тренировки в реале забрасывать не надо. Тогда, может, получится удерживать баланс...

— Эй, Стас... — обеспокоенно окликнул меня Сэм. — Ты это...

Он наклонился ко мне ближе и совсем тихо спросил:

— Ты чего, дунул, что ли? У тебя глаза шальные какие — то...

— Сдурел, что ли? — отмахнулся я.

— Я‑то нет, но ты сегодня странный.

Я не ответил. Морщась от брезгливости, попытался оттереть кровь со штанины остатками бинта, но только еще больше растер пятно. Придется прямо так идти.

— Спасибо за помощь, Сэм. Я, пожалуй, прервусь. Завтра заскочу.

Он помог мне подняться и я, прихрамывая и стараясь не обращать внимания на пялящихся на меня юнцов, поковылял прочь.

Сквер был недалеко от дома — обычно я добирался до него пешком. Этакая легкая пробежка километра на два — два с половиной. Но сейчас бегун из меня был никакой, так что пришлось проехать две станции на метро. В пути меня застал очередной звонок отца. Я снова сбросил.

В четвертый раз он позвонил, когда я был уже дома и менял повязку на ноге.

— Да. Привет!

— Почему сбрасываешь мои звонки?

— Не мог говорить, извини. На занятиях был.

— Конец июня, Стас. Какие занятия?

Тьфу, ч-черт! Совсем забегался. И заврался.

Полноценного видеосигнала от отца не было — только двухмерная аватарка. Но я прямо представил, как он щурится, приподнимая левую бровь. Он всегда так делает, когда злится. Вылупится таким округлившимся глазом — будто у него там лазер, и он сейчас дырку на тебе прожжет.

— Ну, консультации были. Я еще сессию не закрыл.

— Об этом я и хотел поговорить.

Я вздохнул.

— Да нормально у меня всё. Все сдам. Все под контролем.