Книга 2

— Ты это верно решила, читай, что там дракону нужно, идти-то выполнять придётся проигравшей, тебе, то есть.

Дракону, как обычно, ничего сложного не нужно было: подбросить паразита-мозгоешку в товар мясника Тронга, торгующего у главных ворот на Дубинщинском рынке, что в Орочьих Болотах.

Дракону впервые требовалось то, что Элис не смогла бы выполнить: она панически боялась встречи с Учителем, обитающим на Болотах... помнила, знала: они с сестрой предали Учителя, не сумели занять его место... убить и то не сумели, а потом... потом Элис ещё и просила забрать их к себе... плакала, будто бы у Учителя без них проблем мало...

Межреальность. Город. Орочьи Болота. "Счастливый Хозяин". 3002 год после Падения Небес.

В "Счастливого Хозяина" орк завалился глубоко за полночь.

С сожалением узнав, что смена Пустозвона давно окончилась, Ардонт отказался от помощи гнома с задатками эмпата и пошагал к себе, решив, что завтра сразу после работы вновь заглянет в магазин.

Гном и не расстроился отказу: он прекрасно знал, кто носит клетчатые килты, а также то, что Мародёры покупают только у Илейки. Но не предложить свои услуги гном не мог: знание, знанием, а высокие стандарты в области обслуживания клиентов, которых придерживаются во всех филиалах "Счастливого Хозяина", следует поддерживать.

Межреальность. Золотой Город. Лагерь орков. 2409 год после Падения Небес.

— Ладно, тебе, Тесак, выпей, сам ведь знаешь: кому суждено помереть — помрут, возись ты с ними или не возись. — ввалился в лазарет Пройдоха.

Он был опять изрядно пьян и две бутылки зажатые у него в руках намекали на то что на достигнутом состоянии гоблин не собирается останавливаться и сегодня опять допьётся до потери сознания.

Повод был тот же что и вчера, что и неделю назад, что и две недели назад.

Золотой Город пал.

Пал перед армией Славного Безбородого Ульриха, приходившегося сыном Тяжёлому Молоту Ундреву, благодаря старанием которого эта эльфийская твердыня не оказалась разгромлена на семь лет раньше, орками Большого Ужасного Горгонта.

— Давай сюда своё пойло. — протянул руку орк.

Честно говоря, он был рад приходу гоблина, благодаря которого у него появилась возможность взять небольшой перерыв.

— Опять вино? — отхлебнув из бутылки возмутился Ардонт.

— Ну а что поделать? В погребах этих неженок только оно и есть, а войсковые запасы нормальной выпивки мы приговорили ещё дней десять назад. — развёл руками Пройдоха и плюхнулся на койку, рядом с пациентом.

Пациент — гноль, застонал, но глаза так и не открыл.

— Пересядь на таберет, а то и без тебя этот бедолага может отправиться по Великой Реке не сегодня, так завтра. — неодобрительно зыркнул Ардонт и, порывшись в карманах своего замечательного жилета, нашёл порошок мухоморов, смешанный с толчённой кожей радужной жабы, одной из самых ядовитых в своём семействе.

Эта немудрённая смесь, будучи высыпанной в обе бутылки, за считанные мгновения превратила благородное вино в пойло, хлебнув которого гоблин одобрительно крякнул:

— Пробирает.

Орк лишь кивнул, толи соглашаясь с Пройдохой, толи отмечая, что гоблин, хоть и был уже пьян, без лишних препирательств пересел на табурет.

— Что нового в штабе? — после пары глотков спросил Ардонт.

Конечно, он не мог не спросить. Вот уже две недели всем, зашедшим в лазарет орк задавал этот вопрос, но ещё никто не смог дать ему тот ответ, которого он ждал.

— Во имя тухлой курочки, что там может быть нового? Все пьют и насилуют эльфиек, те кто не насилую эльфиек, насилуют эльфов. — хмыкнул гоблин и, отхлебнув добавил. — Эльфы, тоже ничего, скажу я тебе...

— Не притворяйся, будто не понял о чем я. — нахмурился орк.

— Ползучая благодать... орк ну ты что? — уставился на него Пройдоха. — Ведающие гномов ничего не учуяли, а ты всё гнёшь своё... пшик вышел из заклятия эльфов — и хватит уже об этом. Перворождённые, будь они неладны, тоже ошибаются.

Тесак Ардонт как обычно кивнул. Он всегда кивал и почти никогда ни с кем не спорил: спасибо Ноздря за науку да будет его путешествие по Великой Реке тихим.

— А давай лучше махнём на главную площадь — там, говорят, сегодня на торги выставят эльфийскую принцессу, как же ш её... — решил сменить тему Пройдоха.

— Мирианду.

— Да, да Мири-Анду. Ту самую, что года два назад у нас выкрали эти проклятие предатели из бригады Вольных Хлебопашцев.

— А до этого мы выкрали её у эльфов.

— Не без твоего участия.

— Не без моего. — согласился орк. — Хотя и без меня справились бы не хуже.

— Только трупов с нашей стороны было бы гораздо больше.

— Дюжиной орков больше, дюжиной меньше — по большому счёту это уже ничего не значит.

— Святая простота, ну отринули наши сородичи веру в Хаос и перешли под крыло Тёмных Богов и что?

— А то что мы, Мародёры, объявлены у нас на родине еретиками и за головы наши назначена награда!

— Так под тобой считай тысяча клинков — завоюем какое-нибудь людское графство, их нынче развелось пруд-пруди, и будет и вас новая родина. — предложил Пройдоха.

— Не подо мной. Я всего лишь шаман.

— Всего лишь шаманы не убивают Вождей, дабы клыки того и уши не стали достоянием всякой швали.

Орк вновь вынужден был кивнуть.

Да, это он убил Горгонта. Убил в честном бою и получил приставку Большой, став называться Большой Тесак Ардонт. Но по-другому нельзя было: славный Большой Ужасный Горгонт был достоин хорошей смерти, а смерть от яда или клинков предателей таковой не являлась. Сомневаться же в том, что скоро не то, так другое доберётся до Вождя не приходилось.

— Ну так что, просто шаман, махнём на главную площадь? — опять свернул разговор в нужное русло Пройдоха.

— Махнём.

— Ну а я о чём — кому суждено сдохнуть — сдохнут, сиди ты тут, не сиди. — встрепенулся гоблин.

— Пойдём... надо потребовать с Безбородого свою долю добычи и убиваться отсюда, а то это празднование уж слишком затянулось.

От столь резкого поворота Пройдоха едва не выронил бутылку.

— Наших предупреди — выходим завтра на рассвете. Воинам должно воевать, а не пить да эльфов насильничать. — велел Ардонт гоблину.

Пройдоха заулыбался, обнажив свои кривые и острые как лезвие ножа зубы:

— Будет сделано, Великий Шаман!

Межреальность. Город. Орочьи Болота. Улица маршала Багряного Тиона, дом 135. 3002 год после Падения Небес.

Утром подниматься оказалось ожидаемо тяжело.

Но для Ардонта то была приятная, почти забытая тяжесть, будто бы взял он в руку дубину, которой в молодости черепа крушил.

И на секунда показалось орку, будто бы впереди его ждала не смена на стройке, грозившая из-за очередного просчёта офисных бумагомарак переросшая в трое суток монотонной работы, а ждала его победа, от которой совсем ещё зелёного орка из Крушителей Стен, отделяли жалкие трое суток непрерывной резни.

Но что для отмеченного Богами Хаоса какие-то трое суток кровавого безумия?

Мелочь...

Ардонт в молодости, как и любой Берсерк и рад был бы жить лишь боем, только враги всегда кончались куда быстрее, чем хотелось, а за убийство своих не Большой Ужасный Горгонт спросит, Большеухий Ноздрь спросит.

И спрос тот будет велик — шаман никогда не мелочился при выборе наказаний для провинившихся.

Ыишин. 2385 год после Падения Небес.

— Первый готов. Ещё две. — громогласно сообщил Медная Глотка Торнбоу. — Ну и кто хочет быть вторым? Кто хочет попытать добыть свободу в честном поединке?

Мужчина уже давно не показывал признаков жизни, но Тесак продолжал упорно колотить дубиной по противнику, обращая его в бесформенное месиво.

— Если никто, то я сейчас сам начну выбирать. И поверьте мне, выбирать я буду эльфиек помоложе: они приятней других визжат, когда умирать время настаёт.

Эльфы сейчас больше похожие на каких-то грязных людишек, подавили б друг друга в желании оказаться как можно дальше от ужасного помоста, но этого им не позволило сделать колдовство Ноздря, призвавшего на площадь какого-то из мелких прислужников Богов Хаоса, чьего присутствия хватило чтобы лишить пленных способности двигаться. Был ещё один эффект от присутствия этого прислужника — чувства, испытанные под действием этого паралича, навсегда засядут в памяти остроухих, тем самым обеспечив их покладистость не только при транспортировке на рынки Слазандии, но и на долгие годы после... очень долгие годы... не многие доживали до тех пор когда воспоминания померкнул, а кто доживал уже мало задумывался о побеге или бунте.

На площади из орков были только трое: Тесак, отличившийся в недавнем бою и за это награждённый возможностью быть орудием принесения жертв Богам Хаоса, Торнбоу, глава Крушителей Стен, и собственного Ноздрь, который как обычно толи упился своих снадобий, толи обкурился каких-то грибов, поэтому спокойно спал, сгробастав в лапах одну из эльфиек, которая от страха даже дышать перестала.

Не понимала дурочка, что ей-то сегодня точно смерть не грозит: не стал бы Торнбоу будить шамана, вытаскивая из его объятий эльфийку, потому как мерзкий характер Ноздря даже среди шаманов был вещью почти легендарной.

Взять хотя бы тот случай, когда во время выборов Великого Шамана Богов Хаоса, Большеухий Ноздрь, скурив особо забористую смесь трав, лишил невинности семерых из чёртовой дюжины эльфиек, приготовленных в жертву Лорхе и Морхе, а после надавал между рогов демону из их свитых, который отказался принимать подпорченный товар.

Пришить свиной пятак вместо носа раненному или ногу вместо руки — это завсегда к Большеухому.

А о настойках позволяющих воинам видеть ночью как кошкам, но при этом вызывающих у девяти из десяти выпивших жуткий понос и говорить не стоит — всё, что готовил шаман имело множество побочных эффектов, при чем каждый раз новых.

Правда, надо сказать, Крушители Стен, хоть и побаивались своего шамана, но уважали, а должность Великого Шамана не раз и не два была отклонена Большеухим, которой считал, что настоящий Великий Шаман может выйти только из воина, жившего войной, познавшего и победы, и поражения.

Межреальность. Город. Орочьи Болота. Улица Волока Дубинщика. 3002 год после Падения Небес.

Шестидесятитрёхчасовая смена-оборотень, сумевшая в самом начале умело замаскироваться под свою безобидную двенадцатичасовую коллегу, осталась позади, впереди же маячил ужин, ради которого Ардонту предстояло сделать небольшой крюк и заглянул на рынок.

На рынке орк не был лет пять-семь: он, как и большинство Граждан, за покупками посылал свою Рабыню.

Рабыни у Ардонта теперь не было.

Исправить это орк намеревался сегодня же, но только после плотного ужина. Иначе, заявись он к Пустозвону с животом, требующим свои урчанием еды, Ардонт рисковал стать героем очередной истории добродушного выдумщика, всегда старавшегося сделать так, чтобы окружающие его улыбались.

— Гражданин!

Оклик не застал зеленокожего врасплох: заметив патрульную двойку, Ардонт тут же вспомнил о том, что его лицензия и прописка не обновлялись уже трое суток.

Вспомнил, поэтому уже ожидал этот оклик, а то, чего ждёшь, никогда не застаёт врасплох.

— Патруль номер В-2561. — бодро отрапортовала подошедшая женщина. — Детектор сообщил, что у вас давно не обновлялась лицензия. Может быть это какая-то ошибка, не могли бы вы предъявить документы для проверки?

Второй патрульный, муж, как это и положено по Уставу о патрульно-постовой службе, подходить не стал, но даже на расстоянии орк почуял запах гнилушек, которые тот курил.

— Детектор всё верно зафиксировал.

— Возможно, у вас имеются какие-то смягчающие обстоятельства?

Патрульная действовала в строгом соответствии с уставом, являя собой полную противоположность постового, с которым пришлось общаться орку недавно. Знала она и кто ходит в килтах, черные и зелёные линии, пересекаясь на поверхности которых образовывали крупные клетки.

— Нет. — качнул орк головой.

Жизнь давно научила его, что наказания тоже надо принимать с честью, не ища оправданий поражению, но собирая силы для новых сражений.

— Тогда я должна сообщить, что буду вынуждена выписать вам штраф за нарушение сроков обновления лицензии Гражданина и прописки в размере пяти лет.

— Выписывайте.

— У вас имеется указанное время для оплаты на месте, и вы готовы осуществить оплату?

— Имеется. Готов.

— Тогда пройдём, эшафот тут не далеко.

Оплата штрафов относилась к той немногочисленной, но знакомой каждому обитателю Города, категории манипуляций со временем, которые приносили не чувство удовольствия, а боль, причём списание предписывалось производить в обязательно порядке так, чтобы наибольшее число прохожих оказалось свидетелем процесса — для этого существовали эшафоты.

Сделано всё это было, чтобы горожане на подсознательном уровне стремились к соблюдению законов.

По факту же мало кто, прожив в Городе год-другой, обращал внимание на эшафоты и происходящее на них.

Пять лет списанные со счёта орка, причинили ему боли не больше, чем причиняла стрела, увязнувшая в броне из мышц, но вот тугая связка неосязаемых эмоций и вполне себе осязаемых феромонов, рефлекторно выброшенных телом зеленокожего в ответ на раздражитель, наотмашь ударила по семейной чете патрульных, привёдшей в исполнение списание.

— С вами всё в порядке? — ругая себя за непредусмотрительность из-за которой пострадали люди, которые просто исполняли свой долг, Ардонт запихнул в рот корешок дерева дой-дой, который должен был прекратить выработку феромонов.

— Да... можете быть свободны...

Отвечала жена.

Ей досталось сильнее, чем мужу, ведь стояла она ближе, но всё же силы ответить нашла именно она.

Извиняться не было смысла, как и длить разговор, который ни к чему, кроме извинений, не мог привести.

— Бинты надо срывать одним уверенным движением. — напомнил себе орк и, спустившись с эшафота, продолжил свой прерванный путь на рынок.

До неожиданной (подобно многим другим неожиданным встречам, рассыпанным по Городу в ту пору щедрой рукой Случайности) встречи с одно из своих драгоценных учениц-близняшек, у орка оставалось меньше получаса.

Межреальность. Город. Кобольтовы Шахты. Улица Стешки-Разини, дом 8. 3002 год после Падения Небес.

Под мелодичный звон колоколов, доносившийся с центральной башни храма Змея, Михаил Новиградов спускался в кузню, которую он никогда не смог бы себе позволить, работай до сих пор на Улыбца.

"Истинный любит слуг своих верных, слуг своих примерный". — в который раз за утро осенил себя Михаил знамением.

А как ещё можно объяснить тот неоспоримый факт, что вместо того, чтобы сгинуть в резне, учинённой Мародёрами восемь лет назад, он оказался под крылом одного из хозяев Дымных Троп?

Дракон не досаждал Михаилу мелочью, предлагая редкую, но интересную работу, платя за неё столь баснословно много, что церковной десятины, списываемой со счёта, хватало на обеспечение доброй дюжины приютов в Дыре; оставшееся же время до последней секунды уходило на покупку различных материалов для проведения экспериментов по ковке. Себе если что Михаил и оставлял, так только крохи, которых едва хватало на то, чтобы дожить до нового заказа от Ёрмунда.