Вьюга

На деле я уже решил все, потому что пока думал — уже осторожно по темной лестнице поднимался. Дверь на третьем приоткрыта, иначе было бы вообще ничего не разглядеть. И шум какой-то слышу. Черт, не наткнуться бы на что-нибудь, темень такая. Осторожно, шаг за шагом. Ага, по роже бьют, похоже — даже догадываюсь, кого.

— Да она не соображает ни хера, мля!

Шлеп. Как по мокрому мясу.

— Поставилась пылью, сука, только слюни пускает!

Чуть приоткрыл створку. Глазам надо привыкнуть, хоть свет и тусклый.

Шлеп. Глухой стон такой. Прости, Лу, но запасных жизней у меня нет. Будет только одна попытка. Вдох. Выдох. Вдох.

Чуть шире дверь. Двое в коротком коридоре, спиной ко мне — конечно, там зрелище поинтереснее. Еще один в комнате впереди — его вижу хуже. Сидит на полу и мерно так кулак опускает.

Шлеп. Выдох. Пошел! Когда первый, самый ближний, начал поворачиваться, я без затей упер дуло ему в башку и расплескал ее по стенам, сразу перебрасывая ствол на второго. Взвел курок большим пальцем, в спину — бам — сорок четвертый в помещении оглушает просто. Бам — в башку, еще даже упасть не успел. Третий вскочил, зашарил по поясу. Поздно, это тебе не баб бить, тут надо было учиться. Я дострелял барабан ему в живот, двойкой, взводя курок левой — дым стоит, в голову можно и не попасть.

Кинул револьвер в кобуру, сразу второй выдрал, уже в комнате. О, а вот и тот, кого я с Лу в трактире видел. Вид бледный — и… да он обоссался, что ли? Этот что-то сказать пытался, да только я не слышал ни хрена, звон в ушах стоит и все. Качнул стволом в пол — ложись, мол. Он медленно так опускаться начал:

— Я не при делах, не с ними я!

О, слух прорезался, хотя все равно голова гудит.

— На пол!

Бам! Это тому, что с простреленным брюхом доходит, но зассанец тоже упал, лапки на затылке сложил и скулить начал:

— Слушай, мы ж нормальные с тобой, Вьюга, не спеши, а? Ну я прошу…

— Да ты, бл.., похоже совсем дурак, да?

Бам! Черт, сапоги изгваздал капитально.

Подошел, распахнул фрамугу окна, одной рукой орудуя, а то от дыма уже глаза слезятся. Потом аккуратно дверку, что из комнаты вела, приоткрыл — чисто, ванная стоит и столик, негде прятаться. Все, можно потери считать и раны зализывать.

— Вьюга? — Лу сказала это тихо, но я все равно услышал. Сунул револьвер в кобуру, прошелся по комнате, прихватил со столика бутылку с чем-то крепким и плюхнулся прямо на ковер.

— Что, маленькая магичка?

— Нам теперь п..ц, да? — так, губы ей разбили, и, похоже, еще бровь — из-за крови не видно. Невелики потери, можно прочерк в графе ставить.

Я отхлебнул из горла, чуть не закашлявшись — полынная настойка, чисто керосин.

— Обсуждаемо, Лу. Сначала вытри кровь и расскажи, что тут вообще, б.., происходит?

Глава одиннадцатая, где рассказано о транспортировке упившихся магичек, даны разъяснения по работе правоохранительных органов княжества, а также кое-что выясняется и о святом сестринстве

Ылдыз Хакерим-бей ненавидел этот город всегда, а сегодня — ненавидел особенно тяжело. Он вообще не любил север, холод, грязь и плохое вино — и в который раз задумался, что, если бы не трепал языком, мог бы оказаться за много-много фарсанхов отсюда, где-нибудь в маленькой провинции у моря, где всегда тепло и юные девы по первому жесту… а, избавь Пророк от таких искушений. Хотя, если все пройдет как надо …

— Ты уверен? — спросил он, отрываясь от греховных видений.

— Да, Хакерим-бей, я не мог не узнать раиган-бея, да спасет его Пророк, хоть он и вырядился неподобающе.

— Не упоминай Пророка всуе, — машинально буркнул Ылдыз, — но хотелось бы мне знать, что тут делает человек вазира совета.

— Присмотреть за ним?

— У нас, как ты знаешь, много других дел. Все ли готово?

— Княжны…

— Знаю. Обойдемся тем, что дает нам Пророк, этого всегда достаточно.

— Вот этот, — Лу ткнула сапожком того лысого, что две пули в живот получил, — человек Кара, не знаю, как там его звать. Трахнуть меня хотел, паскуда — Кар не дал, сказал, что рано еще. Передай зикку, а? Мне нужно.

Я сделал еще глоток, потом протянул ей бутылку.

— Кар — это тот, что в трактире с тобой был, так?

Вытянул револьвер, откинул дверцу барабана, двинул экстрактором, выбрасывая гильзы в ладонь по одной. Черт, вроде настрелял чуть, а железо все в нагаре, словно в золе его искупал.

— Угу, он самый, тварь такая — она кивнула, запрокинула голову и крепко так приложилась к бутылке. Выдохнула, уставилась на меня невидящими глазами. Хоть бы кровь стерла, а то напоминает мне одну знакомую альву просто до боли, хорошо хоть клыков нет — только рожки.

Вложил патрон, прокрутил, оставляя пустую камору.

— А те двое, в коридоре которые?

— А, эти? — снова длинный глоток, не развезло бы ее, устану тащить же, — Это от Ортуза… Вьюга, я им сразу сказала, что ты придешь. Придешь и расх…шь им головы, если меня… со мной…

Приехали, кажется. Ну да, сверху на пыль и удары по башке еще и этой полынной дряни кинуть — тут ума большого не надо, чтобы результат угадать.

— Они вообще, что от тебя хотели? Этот вот — Кар, да? — он же знал и так, где меня искать?

Она кивнула, приложилась к бутылке, выдохнула:

— Знал. До хрена знал старина Кар, прекрасный, бл., человек… был. Они ж тебя и нашли, знаешь ведь? Вообще, сейчас думаю, что это сначала они тебя нашли, а уже потом — понимаешь? — пришли ко мне. А я им нужна была, чтобы этих вот, — кивок в сторону коридора, — с тобой познакомить. Мол, лучшие друзья мои… паскуды помойные, бл..

— А дальше?

— А я не знаю, что дальше… Переговоры зашли в тупик, — магичка пьяно захохотала, сморщившись от боли.

Потом поболтала бутылкой, оценивая уровень, глотнула, — Потому что я их на х.. послала еще на этом… моменте.

Интересно получается. Неужели нельзя было иначе человека ко мне подвести? Не верю, хоть убей. Устроить случайную встречу — да у того же кузнеца, скажем, — наплести чего-нибудь, выпить вместе в конце-то концов. Мало ли способов? Правда, у всех них один общий недостаток — время. Хотя бы несколько дней нужно, чтобы понять, куда я хожу, чем интересуюсь, а тут…

— Лу, когда Кар тебя попросил меня с людьми Ортуза познакомить?

— А, когда…? — она задумалась, вроде как, — А, пожалуй, как только из трактира вышли — так сразу. Я плохо помню, прости меня, а?

Угу, то есть сами эти господа Вьюгу если и знали — то шапочно, надо было убедиться сперва, а после решили сразу события форсировать, не отходя от кассы. Осталось понять — кому и зачем такой огород городить понадобилось.

— Вот еще что, маленькая магичка…

— Знаешь, Вьюга, — прозвучало это скорее как «заешьюга», — Меня неудержимо тянет сблевать…

И, твою же мать, она не соврала, едва отдернуться успел!

А потом сползла на пол, свернулась калачиком прямо по крови и блевотине — и мирно так засопела разбитым носом. Прекрасно просто, такая милая картина. Не сильно ясно, правда, что со всем этим делать.

Посидел, подумал — как раз со вторым револьвером закончил, потом поднялся. Без затей открыл пару шкафов, вываливая барахло — ага, вот тут, похоже, у нас какая-то шубка есть.

— Лу?

Она пробурчала что-то неразборчивое, но явно матерное. Ладно, и так справимся. Кое-как натянул на нее шубу, потом взвалил на плечо и аккуратно так вниз по лестнице двинул. Будем надеяться, что извозчики на площади у ратуши все еще там стоят, до «Кабаньей головы» я ее точно не донесу — не волоком же тащить, на самом деле.

Повезло, стояла пара саней, когда я, потный и матерящийся, к ратуше по снежной каше выгреб. Тут вообще и трактиры имеются для чистой публики, может и примут за позднего гуляку из благородных. Хотя вряд ли. Я бы не принял.

— Эй, лихач, до «Кабаньей головы» почем будет?

Извозчик встрепенулся, отряхнул тулуп от снега, выпучил буркалы.

— Ого, вельможный пан, магичку отхватил? — черт, рожки же ее так и торчат, как я мог забыть, — За двадцать крейцеров свезу со всем уважением.

— А днем за сколько возишь? — я уже откинул полог, сложил магичку на сиденье, как куль с мукой, взобрался следом.

— А вы днем и приходите, пан — свезу за пятерку, — хмыкнул извозчик, хлопнул вожжами, пуская лошадку шагом, — панна ваша эта… не колданет чего?

Что-то мне кажется, панна уже отколдовалась на сегодня начисто, грузи на телегу и вези хоть в ад, хоть в амманский бордель, все одно.

— Ты правь давай, — рыкнул я, — А то смотри, чтобы я тебе чего не колданул.

— Молчу, вельможный пан, спаси Великая мать, — отвернулся, наконец, да чуть кобылу свою подбодрил вожжами — побыстрее пошла.

Как я втаскивал Лу в номер мимо закатывающего глаза приказчика даже вспоминать не хочу. Ох, судя по всему, быть мне тут легендарным постояльцем — вряд ли даже знаменитые окрестные купцы каждый день с разбитой рожей или с бабой на плече врываются, благоухая перегаром и порохом.

Поминая добрым словом привычку некоторых уделываться в сопли, уложил сопящую магичку на единственную в номере кровать — все, отмучался. Потом первым делом умылся — слава богу, пока по делам своим скорбным ходил воду в тазу сменить успели. Как умылся — в том же тазу револьверы вымыл, предварительно выбросив патроны. Тряпкой вытер, залил маслом из еще от муладжина доставшегося оружейного прибора. С этим все.

Отодвинул экран от камина, высыпал совок угля из ящика — уже почти прогорело все, что коридорный днем засыпать успел. Дурацкая система с этими каминами — и вонь угольная стоит, и воздух выжирает, и тепла от него или черезчур, или вообще нет. Лучше бы печка, как в той избе в Тыновке — но тут уровень не тот, не положено.

Честно сказать, хотел еще в трактир спуститься, перекусить чего. Только на молитву в кресло упал — ногам чуть отдохнуть и вообще немного в себя прийти, а проснулся уже от того, что кто-то за плечо тормошит. Так, свет из окон пробивается — посидел, что сказать.

— Вьюга, в дверь стучат, — ага, вид мятый, местами бледный, со следами пережитых вчера лишений и злоупотреблений в том числе.

— Времени сколько? — я уже нашаривал ногами сброшенные сапоги. Черт, холодно-то как, выстыло за ночь.

Магичка замялась.

— Только рассвело… кажется?

— Пан Гаврилов, тут городского полка урядник, — в дверь уверенно так бахнули, начальственно, потом еще ногой добавили.

Ох, бедная моя голова.

— Добром открой, а то дверь выставим!

— Пан урядник, ради Великой матери… — а это, похоже, приказчик трактирный за имущество переживает.

Подошел, откинул щеколду, и аккуратненько так пана урядника городского полка притормозил, а то он уже готов был в нумер забежать на рысях, судя по всему.

— Ну, и чем обязан? — урядник немного опешил, глянул так с недоумением.

— Дык, это, пан Гаврилов, у тебя тут магичка, панна Луминица Истинья?

— Ты поэтому, пан урядник, мне дверь выставить хотел? Или еще какие причины есть?

Урядник начал краснеть — медленно, со щек начиная.

— Есть, как не быть? Жиличка она у Жмыховских, а там сегодня четырех холодных нашли.

— Обвиняет кто?

Прямо похвалил себя за то, что цверга и рыцаря о местном правосудии тщательно выспросил — на всякий случай, мало ли. И твердо уяснил следующее — сам по себе ни магистрат, ни городской полк расследований не ведут. Что там и где случилось их касается мало. Нет, если на улице разбоем заняться — то в поруб, конечно, отволокут, но вот по другим делам всегда заявитель нужен, город в такое не вмешивается. Мол, нет заявителя — ну тогда и никого не обидели, а найдется — так город справедливость восстановит. Может быть. И то, если служивых сам к этому самому обидчику приведешь. Концепция «Убьют — тогда и приходите» в кристаллизованном виде, в общем.

И по роже видно — не хотелось уряднику о заявителе рассказывать, очень не хотелось. Эвона как, теперь уже и усы встопорщил, как бы не разорвало его.

— Пан Ортуз обвиняет, его люди были! — выдавил, наконец.

— И бумага от магистрата у тебя есть?

— Будет бумага тебе… пан Гаврилов, будет, — урядник почти прорычал, едва за шашку не хватаясь, — Покажу тебе… бумагу, пан.

— Вот и хорошо, что покажешь, — мелодично так из коридора донеслось, — Мне тоже интересно посмотреть.

Служивый опомнился первым — строго по уставу шаг назад и в сторону сделал, рявкнул с отчаяньем в голосе:

— А ты еще кто будешь, ети твою мать?

И сник сразу, словно самого князя увидел в силах тяжких. Глаза в пол опустил, разве что не заплакал.

— А это будет сестра Ариста, — Лу — когда только успела — подошла, приобняла меня за плечи. Показалось, или это у нее немного по-хозяйски получилось? Наводит на мысли.

А женщина и впрямь чем-то сестру Ирину напоминает — хотя вроде и разные совсем, эта блондинка, та — брюнетка, но сходство… да прямо как у сестер сходство и есть.

— Здравствуй, магичка непутевая, — кивнула, глянула на меня, — И ты здравствуй, пан Гаврилов. Что у вас происходит? И Луминица тут как оказалась?

Мазнула взглядом по притихшей магичке, потом к уряднику обернулась, — А ты давай, бумаги от магистрата показывай, времени нет тебя ждать. Ну?

— Так нету, сестра канонесса, — урядник это так тихо сказал, что я почти не расслышал.

— А, вот оно как? Потерял, наверное? — похоже, это доставляло ей удовольствие.

— Нет, сестра канонесса. Не было бумаг-то, — больше всего в этот момент он напоминал провинившегося школяра — вот-вот начнет пол сапогом ковырять и носом шмыгать.

— Сейчас вниз спускаешься, там большой такой рыцарь, пан Подбийпята — с ним побудешь. Потом с тобой решим, — кажется, наигралась. Отвернулась от рванувшего с места в карьер урядника, на нас уставилась.

— Так и пан Рыгор тут, сестра? — только и нашел, что сказать. Как-то оно все внезапно вышло, осознать не успел толком.

— Тут, — Ариста сморщилась, словно у нее внезапно зуб заболел, — И остальные твои тоже. Я могу пройти, пан Сергий? Или будем на пороге разговаривать?

Прошла, огляделась, выбрала кресло у камина, уселась и нам кивнула — садитесь, мол, что вы встали.

Сели на кровать этак рядышком — тоже выходит, как нашкодившие детишки, а канонесса сперва на мою щеку cо сползшей повязкой глянула, потом на магичку: