Практическая антимагия

— Меня убьют? — мрачно спросил он.

— Хм, нет. В этом можешь быть уверен. — Я развязал веревку на его ногах. — Поверь мне, ты им нужен, как воздух.

— Зачем?

— Ну... потому что ты тот самый особенный человек, которого они искали.

— Я — обычный.

— Жаль тебя огорчать, но это не так. Ты же видел, что произошло на площади.

— Все уснули.

Я поднялся:

— Верно: все уснули, а ты — нет... Повернись.

Пекарь повернулся, и я освободил ему руки. После чего перебрался на свое место.

Некоторое время он тер запястья, где краснели следы от веревок, а затем откусил кусок рыбного пирога, не переставая заглядывать под мой капюшон.

— Герам, как всегда, недосолил, — вдруг сказал он с набитым ртом. — Ох, что отец подумает?

— Он был там, на площади?

Пекарь покачал головой:

— Неделю назад уехал в столицу. Пекарню на меня оставил.

— Не переживай, его обязательно разыщут и предупредят, что ты понадобился королю.

Следом за пирогом в рот отправилась булка. Ел пекарь без особого удовольствия, словно жевал траву. Но это его успокаивало. У каждого человека найдется способ, чтобы успокоить нервишки. Кто-то будет хлебать вино, кто-то — курить иким-табак, кто-то — нюхать алаин, а кто-то постарается набить брюхо.

Он доел последнюю булку, отер жирные губы рукой и тяжко вздохнул:

— А почему я не уснул?

— Потому что ты такой же, как и я.

Я скинул капюшон, и пекарь выпучил глаза, увидев мои голубые волосы, известные на весь свет.

— Ваши... волосы. — Он разглядывал их, как будто по моей голове в самом деле ползали змеи.

— А что с моими волосами?

— Я слышал про них. Вы...

— Так и есть: я — Анхельм Антимаг.

— Дома не поверят!

Намека он не понял. "Какой дом?!" — хотелось закричать. Пекарь даже не задумался над тем, с кем его сравнили. А ведь сравнил я его с собой — с антимагом. Уму непостижимо, его волновали только мои волосы. Эх, простак.

— Ты что — меня не слушаешь? — спросил я хмуро.

— А-а? — Он замялся.

Пекарь меня не слушал. Он был далеко отсюда. Где-то там, в своем сказочном городишке. В прекрасных грезах, где с горящими глазами рассказывал близким и родным о том, что видел знаменитого истребителя колдунов и некромагов — Анхельма Антимага. Да что там видел! Ехал с ним в одной карете. Даже — не поверите! — беседовал.

— Ты — такой же, как я, — повторил я громко. — Ты — антимаг.

Если раньше он смотрел на меня как на небожителя, то теперь — как на идиота.

— Я?.. — Уголки его пухлых губ задергались. Вверх-вниз, вверх-вниз. Он хотел рассмеяться, но не решался. По всей видимости, опасался обидеть меня. — Антимаг?..

— Разделяю твое удивление, но это правда. Ты — самый настоящий антимаг. Поэтому ты не уснул на площади, в отличие от других жителей Крантана. Магия не усыпила тебя.

— Магия?..

— Думаешь, чем были наполнены те шары?

— Магией?

— Вот именно. Измененной магией. Точнее сказать, заклинанием "Три мгновения до сна".

— Но... — пекарь задумался, — но они были пустыми. Я видел.

— Не каждое заклинание видно простому глазу. Такие дела... Кстати, как тебя зовут?

— Эрик. Эрик Пекарь. Сын Фаркана, Славного Хлебника, — ответил он с гордостью.

— Такие дела, Эрик Пекарь. Сын Фаркана, Славного Хлебника.

— А-а куда нас везут?

— Хотелось бы и мне это знать.

Мы выехали из города. По обеим сторонам потянулись зеленые равнины.

Глава 5

золотая клетка

Эрик оказался добрым и веселым парнем. Знакомство с ним было настоящей удачей. За последний год я успел забыть, что такие люди, как пекарь, все еще существуют в нашем мире интриг и алчности. Я наслаждался обществом этого рыжеволосого толстячка, не переставая поражаться его наивности, искренности и доверчивости.

Как и многие жители Крантана, он был помешан на хлебе. С хлебом, с отцовской пекарней были связаны самые заметные события в его жизни. За две недели пути я узнал о выпечке столько, что рецептов и советов хватило бы на целую пекарскую книгу. Пожалуй, еще на одну книгу хватило бы полученных знаний о салатах и мясных блюдах. Эрик был не только пекарем, но и поваром. Иногда ему было достаточно одного взгляда на суп, окорок или салат для того, чтобы определить их достоинства и недостатки. А уж если сын Фаркана пробовал какое-нибудь блюдо... Зачастую приходилось выслушивать долгие лекции о качестве поданной нам еды. Как правило, это качество оставляло желать лучшего. В тавернах, где мы изредка останавливались, кормили и вправду не очень. Поэтому я с большим удовольствием ждал момента, когда мы наконец-то прибудем в таинственный замок, чтобы попробовать лучших — как обещал Эрик — блюд в его исполнении.

Меня мало интересовало то, что творится за стенками кареты. Мы ехали по северо-западной дороге, приближаясь к границам Свободных земель, а значит, и к Желтым горам. Этого пока было достаточно. Конечно, я, используя способности потустороннего путешественника, пытался выяснить, куда мы направляемся, но все попытки с треском проваливались. Пронт с Маркусом почти ничего не говорили о задании, да и вообще говорили мало. Словно знали о моих возможностях. Удалось лишь выяснить, что Маркус был родным братом Пронта.

Когда в дверцу кареты постучали, я не имел ни малейшего представления о месте очередной остановки. Сквозь дверные щели виднелось немногое: посреди просторного двора стояла катапульта, за ней высились серые каменные стены на фоне голубого неба. Я втянул носом воздух: пахло хвоей. Где-то поблизости наверняка зеленел лес.

Снаружи нас с Эриком встречал Маркус.

— Приехали, — сообщил он устало и сунул перстень в ямку на ошейнике. — Дуана-Рона! — в который раз за время поездки услышал я имя ненавистного ошейника. — Я, хозяин ошейника, приказываю тебе, Онду-Гур, не покидать пределы этого замка. Если ты выйдешь за его стены, пусть сила ошейника покарает тебя! Если ты решишь причинить мне вред, пусть сила ошейника покарает тебя! Если ты дотронешься до перстня Подчинения, пусть сила ошейника покарает тебя! — напомнил он мне, как всегда, громко — и тотчас бросился к своей карете, откуда мгновение назад выпал обессиленный Пронт. — Ну куда ты!..

Агент был совсем плох. За время пути он редко покидал карету, да когда это и случалось, все больше сидел на ее подножке. Мы понимали: жить Пронту осталось недолго.

Маркус и десятник подняли стонущего агента и, закинув его руки себе на плечи, повели к дверям легендарного замка Пяти мечей, куда раз в пять лет съезжались мечники со всего Эленхайма, чтобы выяснить, чей клинок острее и стремительнее. По слухам, сам Арцис Храбрый любливал отдохнуть тут недельку-другую от государственных дел.

Итак, мы наконец-то прибыли в таинственный замок. Я еще раз осмотрелся: у высоких деревянных ворот скучают четверо солдат, столько же бродит по двору; на стенах выхаживают еще шестеро вояк. Вместо шпилей на всех пяти башнях сверкают прямые мечи в человеческий рост — словно каменный великан поднял их своими могучими руками, стараясь проткнуть небо.

Я поглядел на Эрика. В белых просторных одеждах он походил на облако. Сын Славного Хлебника уже стоял на западной стене и оттуда любовался округой. В этих краях пекарь не был, да и вообще, в отличие от меня, мира почти не видел. Поэтому с большим удовольствием взирал на него своими добрыми зелеными глазами. Если в королевстве не построили второй замок Пяти мечей, то за этой стеной раскинулся Ламайский лес, за которым начинались Свободные земли.

Я прошел мимо огромной катапульты и, взобравшись по каменным ступенькам на стену, встал позади пекаря; ошейник слегка потеплел, чуя границу отведенного места. Эрик заметил меня и повернулся. Его щеки горели от возбуждения. Он был счастлив как малый ребенок, впервые поехавший с родителями на ярмарку в другой город. Мир и люди поражали пекаря, наполняя его доброе сердце радостью. К сожалению, я ее не разделял, ожидая узнать истинную причину нашего приезда сюда, в замок Пяти мечей.

— Мы будем ночевать здесь? — спросил Эрик с надеждой.

— Наверняка.

— Ух! — обрадовался он. — Как короли!

— Скорее как птицы в золотой клетке, — тихо сказал я. — И...

— Эй, спускайтесь! — крикнул Маркус. — Стол накрыт.

К столу нас не повели. Вначале Маркус решил показать нам комнаты, расположенные на третьем этаже срединной башни — самой большой из всех.

Замок был великолепен. Достоин королей. Залы поражали простором и богатым убранством, каждый коридор встречал нас светом и чистотой, барельефы на стенах рассказывали о великих битвах прошлого, а статуи легендарных воинов следили за нами хмурыми взглядами. Ни двери, ни полы не скрипели; благовония витали в воздухе. Именно такое место часто снилось мне в вонючей барарской темнице; Эрик и вовсе шел с открытым ртом.

Кое-что, правда, настораживало: великолепный замок пустовал. Коридоры сменялись залами, залы — коридорами, а людей не было, хотя такой замок — гоблину понятно — требовал армии прислуги. Куда делись те, кто мыл здесь окна и полы, стирал пыль со статуй, кто наконец накрывал для нас стол? Неужели почти всех выслали из замка перед нашим приездом?..

В конце длинного коридора с одинаковыми дубовыми дверями по одной стороне и широкими окнами — по другой нас дожидались двое. Один из них, лохматый и здоровый, как медведь, сидел на корточках, прижавшись спиной к стене, и выковыривал кончиком ножа грязь из-под ногтей. Другой, коротко стриженный и щупленький, мерил шагами расстояние от двери до окна, покручивал пальцами белое перо и время от времени проверял, надежно ли зажата под мышкой толстая книга в кожаном переплете. На здоровяке были черные кожаные доспехи, на писаре — темные одежды, расшитые золотом.

В десяти — двенадцати шагах от них мы остановились. Судя по всему, и здоровяк, и писарь не подчинялись Маркусу. Первый не соизволил даже подняться в присутствии агента его величества. Второй и вовсе как будто не заметил Маркуса; лишь метнул взгляд на мои волосы, а затем перевел его на пекаря.

Маркус открыл дверь и жестом пригласил войти Эрика в просторную комнату с огромной кроватью и резным столиком в углу у окна. Плотные голубые занавески колыхнулись от сквозняка.

— Вот, осматривайся, располагайся. Если что — звони в колокольчик. — Агент коснулся веревки, которая выползала из дырки слева от косяка тонкой серебристой змейкой. — Скоро будем обедать. — Маркус закрыл дверь, сделал пару шагов и открыл следующую, теперь приглашая войти меня. — Вы скоро понадобитесь, — услышал я за спиной его голос перед тем, как закрылась дверь.

Эта комната ничем не отличалась от предыдущей. Та же огромная кровать, тот же резной столик, тот же резной стул, те же плотные голубые занавески на окнах. Правда, у кровати стоял небольшой сундучок.

— Ну присаживайся, — предложил Маркус.

Я вытащил из-под столика стул, развернул его к двери и последовал указаниям агента. Сам он уселся на кровать.

— Догадываешься, зачем король тебя освободил?

— Ему понадобились антимаги, — ответил я без промедления. — Он хочет использовать нас в войне против некромагов.

— Верно, — подтвердил он и, немного помолчав, добавил: — Только она не начнется до тех пор, пока антимаги не будут к ней готовы. Пока ты, Анхельм Антимаг, не обучишь их своему редкому ремеслу.

Вот, значит, зачем нас привезли в этот замок, далекий от асготских деревень и городов. Чтобы я обучил, вырастил, словно коров на убой, антимагов, которых бросят в пекло войны между некромагами и королевской армией. Арцис Храбрый умеет удивить. До последнего момента я думал, что мое участие в этой авантюре сведется лишь к проверке претендентов.

— А если я откажусь?

— Вернешься в тюрьму. На сей раз навсегда. И я тебе обещаю: долго ты там не протянешь.

— Подумать можно?

— Конечно. А это... — он сунул руку за пазуху, вытащил свиток и, развернув его, показал мне, — чтобы тебе лучше думалось.

Я пробежал глазами небольшой текст и не поверил прочитанному. Согласно грамоте, Анхельму Антимагу прощались все убийства и давалась полная свобода. С условием, конечно. Чтобы заслужить ее, я должен был обучить антимагов.

В то, что меня могут запросто сгноить в тюрьме, я верил безоговорочно, насчет желанного освобождения были большие сомнения. Нет, Арцис Храбрый — человек слова; за это его многие и уважают. Но неужели перед войной с колдунами и некромагами король по собственной воле лишит себя такого преимущества, каким являюсь я? Тут наверняка был какой-то подвох. Хитрости Арцису не занимать.

— И кто будет определять, готовы ли антимаги?

Маркус улыбнулся и с важным видом ткнул себя в грудь большим пальцем.

— Не знал, что ты разбираешься в антимагии.

— Конечно, не разбираюсь. Но зато я очень хорошо разбираюсь в лжецах и хитрецах.

— А-а-а...

— Даю тебе слово: как только я сочту их готовыми, сниму с тебя ошейник, отдам грамоту и отпущу на все четыре стороны. А пока она побудет у меня, — он протянул руку. — Ну?

Я с неохотой пожал его крепкую ладонь, понимая, что тем самым, возможно, подписываю смертный приговор Эрику Пекарю — простому и доброму парню.

Он даже не подозревает, с какой целью его увезли из родного города. Если бы не Лиля...

— Понадобится много времени, чтобы обучить их.

— Трех месяцев тебе хватит?

Я пожал плечами. Откуда мне было знать, хватит ли трех месяцев? Я постигал антимагию с тринадцати лет, и до сих пор некоторые ее стороны были непонятны. Например, почему магия легко выходила из колдунов, но в то же время не желала покидать волшебные предметы вроде рабского ошейника. Да и учеников у меня никогда не было. Разве только Лиля.

Ну, во всяком случае, война не начнется в ближайшие три месяца, и поэтому есть надежда спасти дочь до того, как она очутится на поле боя.

— Значит, хватит, — решил за меня Маркус, нарушив тишину.

— Полагаю, Эрик не должен знать, для чего я его буду готовить?

— Глупый вопрос.

— А этот, из Лэндкастеров, уже прибыл?

— Держишь ушки на макушке?

— Приходится.

— Да, Буверт в замке. Ждет не дождется встречи с тобой.

— Нужно будет его проверить.

— Вот за обедом и проверишь.

— Хорошо бы получить назад книгу и перстни.

— Не вижу препятствий, — Маркус кивнул на невзрачный небольшой сундучок у кровати. — Там и книга, и перстни, и ржавая корона. Все хотел спросить, чем она тебе так дорога?

— Мой первый трофей.

— Ты и с королями бился?

— Преимущественно с мертвыми. А я вижу, вы все предусмотрели.

— На то мы и агенты его величества. Наше дело предупреждать ошибки, а не исправлять их, — сказал он с гордостью. — Кстати, за дверью тебя ждут исполнители желаний. Я полагаю, что, помимо книги и перстней, тебе понадобится еще что-нибудь.

— И каковы их возможности?