Зона Отчуждения 0 Начало отсчета Прапор

Все 'лагеря спасения', 'станции помощи', 'особые медицинские кордоны' лишь в весьма малой 'части', являлись фильтрами.

По сути своей, все они — были фикцией. Несли, только одну основную и одну побочную функцию.

Первое.

— Сдержать напор 'беженцев' и не допустить прорыва в 'чистые регионы' , вируса. А зараженных и просто беженцев, к важным стратегически для выживания, сырьевым базам и производствам.

И такое, кстати, касалось и мобилизации армии. Не случайно все части задействованные в массовых мероприятиях, изначально вводились в действие, без тяжелой и бронированной техники. А затем эту технику, забирали и выводили или отзывали, якобы на строительство лагерей для беженцев и прочие нужды.

Наиболее важные склады тяжелого вооружения и техники, так же. Вначале под разными обоснованными предлогами, а после и под надуманными, вроде : — во избежание 'разграбления' в оставленной под слабою охраной базе. Все они, отводилась в выше указанные 'чистые' регионы или места где становились недоступны те кто мог бы воспользоваться.

Было и такое, что не успевшие к таким местам колонны техники, отведя в сторону от глаз, уничтожали...

Второе.

— Упомянутый уже — фильтр. Отфильтровать из 'серой массы', специалистов и годных нести 'службу'. К ним, необходимую для 'функционирования', и борьбы — 'дополнительную' рабочую и иную силу...

Кроме небольшого и резко ограниченного по количеству 'довеска' (семьи и работники зон отдыха и сервиса). Те, кто не имел 'полезности' — безжалостно 'вычеркивались из списков'...

И тут, спорить с такою логикой, когда вопрос идет уже не о фиктивном, а самом настоящем выживании 'всего человечества', вопить о морали и правах — неконструктивно и бесполезно. Или живем и боремся, или лишь оттягиваем на месяц, два, год — кончину всех и вся...

Да... Воспоминания... Память...

МИР, старый и новый...

Память

Старик.

Странник.

Встреча в пути.

Кусты раздвинулись и на поляну, мягким крадущимся шагом вышел молодой парень в странном, похожем на комбинезон костюме из шкур. Сжимая в руке нож, он чуть прищурив глаза смотрел на сидящего перед костром мужчину. Ноздри его раздувались, словно он хотел по запаху определить принадлежность и опасность этого явления.

— Ты должен уйти...

Мужчина скосил глаза на вышедшего и усмехнулся.

— И почему?

— Это наша земля.

Хмыкнув, мужчина покачал головою и вздохнул. Склонившись к котелку он спокойно помешал варево и попробовав, вновь покосился на парня.

Сам он, как и все в новом мире, мог показаться не менее странным. Вопервых, чистое с достаточно хорошо и коротко подстриженной бородой лицо. Одежда — в вылинявший, но хорошо сохранившийся брезентовый пыльник. П под ним телогрейка военного образца, поверх как видно камуфляжа. На ногах берцы, не новые, но и не убитые годами. И это там, где давно все носят самодельные сапоги и вариации на подобное.

На коленях АК в богатом, не самодельном обвесе. Да и рюкзак его на раме, из синтетики. Так же, ношенный и линялый, но отнюдь, не латанный и не разваливающийся.

— И чья это — Наша?

— Суров!

Глаза парня сверкнули, когда он гордо чуть вздел подбородок. Оглядев его с ног до головы, незнакомец у костра вновь хмыкнул.

— А похож, вылитый выживальщик, который все просрал, что наворовал, и одичал...

Парень даже отступи на шаг вскинув руку с клинком направленным на сидевшего к уровню глаз.

— Следи за языком! Мы Суры! Это от сурвайвер! А не выживальщики какие-то!

Пожав плечами, мужчина не реагируя на нож и тон, достал сигареты, прикурив вновь покосился на парня.

— В семидесятых годах прошлого столетия, Американец Курт Сакстон стал издавать журнал Сурвивалист. И утверждал что именно он, изобрел это слово. Журнал был про разные виды выживания. А сурвивалист, дословно, на русском языке — Выживальщик. Выживание на аглицком — сурвивал. Вот и сурвивалист, Как бегун, от слова бег — выживальщик.

— Замолчи! Мы — Суры!

Насмешливо фыркнув, мужчина выпустил в небо струю дыма.

— Ну конечно суры! Вон как злишься. Значит ошибочка, ваше название — наше. От слова суровый. А я то, не понял. Извини...

— Мы суры!

Парень, в гневе качнувшись, сделал шаг вперед. Но мужчина только вновь покачал головою.

— И что? Что это означает то? Что не надо быть вежливым и каждому кого встретишь, в глаза ножом тыкать? Или опять чего не понял. Ты им хвастаешься? Или продать мне хочешь? Так у меня свой есть и не хуже...

Мужчина указал глазами в низ и парень метнувшись взглядом следом, заметил то, что упустил. В деревяшку возле ноги человека, был воткнут нож. Причем явно не самодельный. Из светлой стали, деревянными обкладками рукояти и лезвием, куда длиннее и кажется толще чем у него.

— Мы...

— Суры. Слышал уже. А я, не 'мы'! Я сам свой мальчик. И гуляю, по земле, где некогда жил, куда хочу.

Сказано было это без агрессии, но твердо и веско.

— Кто ты?!

— Путник. Прохожий. Странник. Выбирай...

Парень, сделав по окружности пару стелящихся шагов, думал. Это присмотревшись хорошо можно было заметить по движению микро мышц лица. Наконец он все также утверждающе напористо сказал.

— Это, земля суров!

Мужчина словно удивившись вздел брови.

— О как! А где пограничные столбы? Указатели? Или суры, как кошечки и собачки, писая, свою территорию метят?

Похоже, в этот раз, он сильно озадачил парня. Так, что он даже чуть приопустил лезвие...

— Мы...

— Суры...

Сглотнув, парень метнулся взглядом туда, откуда вышел. А человек у костра усмехнулся и показательно медленно, взяв флягу лежавшую на рюкзаке, открыв, попил. Заметив, словно обращаясь к костру.

— Глупый спор сушит глотку. И без фляги его не осилить.

Покосившись на кусты, подмигнул.

— Сходи за своей, я пока никуда не ухожу. У меня тут процесс.

Сказав, указал глазами на начавший подкипать котелок. И потому словно забыв о парне, взяв ложку, снова помешал. Подувший в сторону парня ветерок, донеся пряный аромат приправ и варящегося мяса с копченостями, забил рот слюною...

Впрочем, мужчина на него не смотрел, занятый своим варевом, и он, тихонько, чтобы тот не подумал увидев что слаб, сглотнул.

Пауза затянулась... Он не знал, что сказать, спросить или как прогнать не убивая. Делать это ему почему-то не хотелось хотя — так нужно и должно. И когда молчание, стало напрягать до звона в ушах, мужчина неожиданно поднял на него взгляд.

— Кстати. Уже готово. Есть будешь?

Вновь смерив его взглядом, улыбнулся.

— Молодой организм обычно сжигает калории как костер. А тут, на двоих вполне хватит.

То как в руке незнакомца оказался котелок в котором варил свое варево, он не заметил. И когда решился сказать чтоб тот ...

— Суры не кушают? Хм... И как же ты таким здоровым вымахал, питаясь одним воздухом?

Он и сам не понял от чего, еще чуть опустив нож, с нажимом и недовольством по ощущению, на себя, буркнул:

— Мы едим!

Мужчина, изогнув края губ вниз, кивнул.

— О, как! Что за день, Что не подумаю, все мимо, да не в кассу...

— Не в ка...

Мужчина махнул свободной рукой.

— Не бери в голову! Распухнет.

Подняв крышку котелка, отлил в нее варево и наложил ложкою гущи с кусочками мяса. Поставив на край ствола дерева на котором сидел, отвернувшись к рюкзаку, сказал что-то в нем ища.

— А Сурвам, не зазорно показывать, как они едят? А?

Он указал ложкою, что достал на крышку и положив на его край, стал открывать горшочек, что достал вместе с нею и держал в другой руке.

Парень, сначала сделав шаг назад, от столь вопиющего своей глупостью вопроса, вновь напомнил невежде.

— Мы, не Сурвам! Суры!

Мужчина открыв горшочек закрытый чем-то вроде тонкой кожи и завязкой, отложил ее и достав из горшочка нечто белое, по виду похожее на мед, кинул это в котелок.

Отставив горшочек, чуть наклонив голову, вздохнул.

— Думаю, ты не поверишь. Но мне это, до пятой ноги...

Взяв котелок, зачерпнув ложкою варево и немного того, что кинул, отправив в рот зажмурился.

— Мммм Да! Самое то!

Взяв сверток из рюкзака и развернув, вынул хлеб. И начав есть, не глядя на парня заметил:

— Когда возьмешь манерку, не обожгись. Я то привычный, а тебе пожалуй горячо будет.

— Ма...

— Манерка. Так называют крышку армейского котелка.

— Ма. Нерка.

Мужчина кивнул.

— Угу. Вот почему так, не иначе не знаю. Манеры это...

Он странно поклонился, разведя руки и шаркнув ногой.

— Эх.. В двух словах не объяснишь, а книгсены и высокий политес в вашем лесу как заметил, ноне не в чести.

— Это наша земля.

Мужчина, отложив ложку посмотрел с укором. Затем наклонившись, взял горсть земли у костра и кинул под ноги молодого.

— На. Забери. Теперь полегчало? Мы можем уже кушать или еще дать?

От того что тот сделал, молодой глянув себе под ноги и слегка опешив, отступил на пол шага. А когда поднял на сидевшего взгляд, тот не донеся ложку до рта, с тихой грустью спросил.

— Что опять не так? Мало?

Взяв лопатку как оказывается стоявшую за деревом и его спиною, которой видимо снимал дерн, а не ножом как все охотники, воткнул меду ним и собой.

— Держи. Ей удобнее из под меня, вашу землю будет выковыривать...

Молодой, чуть не задохнувшись от возмущения, пояснил старому чужаку балбесу:

— Нож! Нож! Лопатка не правильно! Для женщин! Нож — оружие! Для мужчин.

Мужчина удивленно выгнул брови.

— Да ну на? Кто ж тебе такую глупость то сказал?!

Отложив ложку, он выдернул лопатку из земли и она, словно ожив начала вращаться на его руке. Затем он ловким кистевым движением, стал вращать ее по другому и молодой с ужасом и удивлением неожиданно понял, что тот вращает ее как боевой шест или двуострое копье. Следующим, стало то, что подняв ветку, из тех, что сложены на корм огню, так же ловко вращая, почти моментом заострил, а потом и снял кору словно ножом. Под конец указал на кусок дерева от того, на котором сидел, что лежало неподалеку, и отлетевшего когда упало.

Молодой отшатнулся уловив движение, а в следующее мгновение глаза метнулись на гулкий стук. Лопатка как в землю, вонзилась на одну треть в тот кусок упавшего.

— Не оружие? Ха! То, что вы молодой человек кошечек не любите, так просто не умеете их готовить!

Пока переводил взгляд на дерево, мужчина, взяв котелок, вновь принялся за еду...

— Мясо в еде. Кошка? Ты её убил лопаткой?

Странный человек смеялся утирая слезы как женщина...

— Ну... Ну... Блин , ну ты дал! Кошку, лопатой... И ем...

Отсмеявшись и еще улыбаясь, вздохнул.

— Нет кошек, я лопатами не убиваю. Хотя, как видишь могу. У меня когда был еще моложе чем ты была кошка. Мой друг и товарищ в играх... С тех пор, их, даже этих страхолюдин, что переродились. Стараюсь не обижать. А ты — есть...

И нахмурившись, с напором спросил.

— Ты что малец, кошек мучить любишь?!

Отшатнувшись от такого обвинения, молодой чуть не выставил вперед ладонями руки, в жесте отрицания

— Нельзя! Нельзя! Святое животное!

— Ааааа Ну это ты молодец. Одобряю.

Мужчина, вновь взяв котелок, кивнул на манерку.

— Кушай. Остынет совсем.

Парень нахмурившись, долго думал, и наконец изрек:

— Ты как другие! Те, что живут, и хотят жить как старые люди! Они были злы и принесли, сеяли, смерть. Строе, как они, враг и должно умереть. Закон!

Мужчина, покивав головой, вздохнул.

— Давай пока оставим спор, о плохом и хорошем. Я и сам могу тебе рассказать о всяких законах, а закон не один, много. Вот ты за мною шел. Не убивал. Потом смотрел , не убивал. Тут сомою говоришь. Не убивая. Так если всё так, как закон. Зачем его нарушаешь? Хотя знаешь... Я всегда думал, что раз закон есть — его, обязательно кто-то в чем-то должен нарушать. А иначе ну кому он нужен? Закон, который без всяких вот этих плясок, никто не нарушает. А? Какой в нем тогда смысл?

И покивав своим мыслям указал на манерку.

— Может еще чуть, нарушишь? Я же вижу, что кушать, ты хочешь...

Подумав, Молодой аккуратно скользнул к дереву и присел на корточки. Взяв ложку, оглядел но она была чистой, из хорошего правильного дерева. Зачерпнув немного и не отрывая глаз от мужчины, попробовал.

Варево уже и правда остыло, но не совсем, было в меру теплым. А еще оно оказалось очень вкусным. Хотя кроме копченого мяса, клубня и трав, был и незнакомый вкус. Хотя может и от того, что столько корешков в похлебку, никто никогда не ложил, но ему как не стыдно признать, очень понравилось.

— Тебя как называть то, малой?

— Гирд

Это вырвалось само, и парень нахмурился. Назвать свое имя чужаку... Впрочем тот глядел в сторону и он вернулся к еде. Ел очень аккуратно. Когда человек из мира старых верой и злых, врагов, положил рядом кусок хлеба, попробовал и его. Хлеб был тоже вкуснее, чем пекли в селении. И еще с травами. Они усыпали корочку.

Сам не заметив, быстро вычерпал все и даже ощутил огорчение, что так быстро кончилось. Вычистив корочкою, лизнул пальцы и смутилс. Он вел себя хуже женщины. Хорошо, что чужак не смотрел.

Встав, покачнулся, ноги уставшие от того как долго напрягал, готовы в любое мгновение прыгнуть в сторону затекли.

— Незачто...

— Неза...?

— Когда благодарят за что-то хорошее — говорят спасибо. А вежливый человек отвечает — незачто. Ну вроде того, что мне это легко и даже приятно.

— Так говорят женщины!

Мужчина рассмеялся.

— Как понял, ты любишь кошек, или вы их почитаете. Обычно, кошка как символ, — это женщина. Сильная, красивая, грациозная...

Он провел рукою в воздухе, словно гладил.

— Моя кошка, была девочка. Мужчин кошек, называли и называют — Кот. Чувствуешь разницу? Кошшшшкааа... Крадется, стелиться.. Смотрит, хитрым, чарующим взглядом. И противоположность — Кот! Резко, твердо, как удар!

Молодой, буквально это представил и смутился, так как невольно, губы сложились в улыбку. И свел брови.

— Ты говоришь складно, как шаман!

Фыркнув, мужчина покосился.

— И опять двадцать пять! Если воин или следопыт— что? И пошаманить нельзя?!

Видя как молодой от такой мысли, аж дернулся, рассмеялся.

— Шаманы ваши больше частью фокусники. Ну какое к едрени фени шаманство — в соке белого корня? А? А вот токсин он — еще тот. Высушив, его подсыпают его в огонь, чтоб башка дурела да мнилось черти что.. Кооолдооовсвоооо... Тфу! Вон, как раз растет один. И что будет от такого, ты можешь понять, даже в рану капнув. И что — уже шаман?

Махнув рукою, отвернулся. Но тут же, повернулся назад.

— Ладно! Буду честен! Кое кто, и правда с даром. Умеет лечить руками, паранормал такой, что башку тебе своим гипнозом, на раз задурит. Но на одного такого, по пять шарлатанов! И вы дурики, на всю эту свору, что только баб трахает целыми днями, да обжирается... Как лесные муравьи пашете! В рот им смотрите ...

Сплюнув сердито, стал смотреть в огонь.

— Ты неправ! Ты их не знаешь и не любишь! Они...