Нграх (проект ролевик)

— Залазь чебурашка, — обратился я к уже одевшейся Зиле.

— Почему чебурашка? — Недоуменно спросила она.

— Потому что ты понесешь вещи, а я понесу тебя, — пояснил я и посадив девушку на плечи помчался дальше.

Итак, итоги пребывания в этом мире. День четвертый. Повстречали пятерых аборегенов. Поговорить не удалось — быстро померли. Теперь идем к ним в деревню...

До деревеньки от ручья бежал еще около часу. Как услышал я кур кудахтанье да коров мычание, Зилу на ноги поставил, и пошли мы с ней неторопясь в сторону населенного пункта.

— Папа, мама. Тут вампир Пантелеевский с жинкой пожаловали, — крик мальца сидевшего на заборе нарушил все мои планы сохранить инкогнито.

— А Пантелей он из местных будет. Жена его, красавица, все хотела в городе жить да на балы ходить, а он все наукой да наукой занимается. А как указ королевский вышел, чтоб значит все магические эхсперементы вдали от людей проводить, он и переехал. А жена от него через пол года сбежала. До того все пыталась его уговорить в город податься — на кафедру преподавать. А как к нему на стажировку в глушь студентики пошли, так она одного охмурила, да с ним в город и сбегла. Люди говорят она тепереча за купца замуж выскочила, в шелках ходить да шубах меховых. А Патентелей он с Маланьей травницей по шару переговорному вечно треплется. Вот давече, приходит она в таверну сбитня свежего похлебать, да и говорит, что живет у него дохтор из вампиров да с женой молодою из людей. Пацанята мои как вас приметили, так сразу и смекнули, кто по тропинки из заимки Игнатовой пожаловал, — не прекращала тараторить жена трактирщика подсевшая на свежие уши. — А у Панкрата-мясника, работники сбегли. Он пятерых городских нанял за хрюллом ухаживать, а они деньги за два сезона вперед взяли и в бега. Теперь Панкрат на них в управу заяву подал, да за новыми работниками послал. А хрюлл стоит все это время нерезанный, того и гляди день-другой вонять начнет. А давече монах приходил от Валика. Ругался больно, что деревня человеческая, а храма Валикова нет и жертв положенных ему никто не приносит. А бабка Маланья ему и говорит, мол иди ты в лес добрый человек, да с духами лесными побеседуй, кому какая жертва положена. А тот давай верещать по книжному, да сетовать, что ведьм развелось, а инквизиции больше и нету.

— Господин лекарь, ваш обед, — прервал беседу трактирщик, ставя на стол здоровый глиняный кувшин. — Так пить будете, али изволите зановесочкой столик огородить? — Поинтересовался он ставя передо мной кружку.

— Так попью. Я тут вижу у вас народ к вампирам привычный.

— Так ведь тракт торговый всего в четверти лиги проходит. К нам всякий народец хаживает, и ваши и оборотни, а гномы так вообще кузницу и лавки держат. Гмырь-пастух из орков будет. С ним всякая овца от волков убережена, ибо орки с волками на одном языке балаболют. Эльфы — те деревню обходят. Они больше на полянах в шатрах своих останавливаются. Но бывает и к нам заскакивают припасы пополнить. А вы пейте, пейте. Хороша кровушка, хрюлья, свежесцеженная...

— И впрямь хороша, — подтвердил я сделав солидный глоток. — А лекарь вам в деревне не нужен.

— Да нет вроде, — растерялся мужик. — Нас бабка Маланья пользует. А как что серьезнее, руки ноги там пришить, то в город едем, ежели деньги есть, ибо дорого все это...

— Панкрат, побойся богов. Да я за такую работу всего серебрушку в день прошу, кормежки не считая.

— Разорить меня хочешь, — тряся пузом уперся мясник. Да у меня за серебрушку в день — двадцать крестьян работают. Пятьдесят медных и ни медяка сверху.

— Ты сам прикинь, раньше ты только одному магу по серебрушке платил, и это резчиков не считая. И те от тебя сбегли, лишь бы в хрюльей крови не пачкаться. А я всего за одну серебрушку и магичить и резать буду.

— По миру пойду! Одни с деньгами сбегли. Другой разорить хочет. Шестьдесят медяков дам и жри от пуза.

— Давай так. За шестесят медяков буду магичить, а резать будешь сам.

Панкрат посмотрел на свое необъятное пузо, вздохнул и с моей ценой согласился.

— Только плачу в конце седьмицы, — заявил он, — чтоб не сбег...

К Панкрату я пошел по двум причинам. Во первых — больно любопытно мне было на хрюлла взглянуть. Во вторых — уж сильно мне его пропавшие работники Зилиных насильников напомнили. На хрюлла я посмотрел... Пятиметровая в холке туша длиной метров в пятнадцать, вся покрытая бугристыми наростами — этакая гусеница-переросток. С одной стороны пасть, с другой наооборот. Вокруг нее пейзане копошатся, корм подносят да навоз на поля вывозят. Жрет тварюка все подрят: сено, солому, камыш рубленный, ветки зеленые с деревьев. Челюстями только и работает, да хрюкает от удовольствия. Весь корм съеденый в мясо идет, что буграми вдоль тела наростает. А тут уже маг нужен, чтоб определить, какой бугор созрел, а какой еще зреет, так как на вид они все одинаковы. Созревший бугор срезается острым мачете, а дальше мясо по назначению используется. А тут главное не ошибиться, так как незрелый кусок на месте среза сильно кровоточить начинает, и причиняет зверю жуткую боль, что заставляет шевелиться вечно дремлюющее создание. А попробуй такую тушу на одном месте удержать... С перезрелыми кусками еще хуже. Тухнуть они начинают и заражают гниением все прилегающие слои мяса, что требует серьезного лечения и хирургического вмешательства. Местные крестьяне работу резчика не любят, так как процедура эта требует наличие силы и ловкости, а так же сопровождается пропитанной насквозь кровью одеждой и тучами мух. Обычно резчики работают по паре. Один накалывает вилами кусок мяса, а другой аккуратно срезает его заточеным мачете. С кровью и того проще. В вену вживлена трубка с краном, который и отворяют по мере надобности. Главное не забывать промывать ее время от времени, а то кран забивается и заводятся в нем червяки. Вот так я и стал у Панкрата-мясника работать. Мне с силушкой нграховской тут всей работы — наколол да отрезал. Определять созревший кусок в первидении вообще проблем никаких не составило, так что справлялся я с процедурой один, только пару парнишек мне в помощь дали, мясо отрезанное в коптильню относить. Работал я голышом, только в переднике кожаном, так как в пропитанной кровью одежде ходить по пол дня совсем несподручно. После работы на пруд бегал купаться. В первый раз правда всех баб тамошних распугал, что на пруд стирать ходили. Одна даже родила вроде... Но после бабы попривыкли, и взирали на мою окровавленую тушу спокойно, панику не поднимая и в обморок не падая. А то что пару раз мокрым полотенцем по зад.. телу получил, так это как в бане веником, жутко полезно и кровообращение улучшает. Так и работал, мясо созревшее нарежу — утомлюсь, краник открою — кровушки хлебну, свежатинкой закушу, отдохну и опять за работу. Зила моя в харчевне местной подавальщицей устроилась, при которой мы и поселились. Так вроде и вписались мы в действительность местную — живем, работаем, начали даже задумываться домик прикупить да хозяйством заняться, да гномы помешали...

Если спросить у мужика, живущего в гражданском браке — "женат ли он?", то девяносто девять процентов ответят — "нет не женат". Если в той же ситуации спросить женщину, то же количество ответит — "да замужем". С легкой руки Пантелея, моя рабыня приобрела гордое звание жены, чем и воспользовалась на всю катушку.

— Надо мной люди смеются, — в который раз заныла Зила жалуясь на горькую долю. — Говорят муж твой лекарь, а сам резчиком за медяки у Панкрата-жадюги пашет. Сами в одной комнате в трактире ютимся, ни кола ни двора, голь перекатная... Был первым помошником у грахов, а стал мясником... — Всхлипывала девушка жалуясь на нелегкую долю.

— И не забудь добавить, что ты на меня потратила лучшие двадцать лет своей жизни, — усмехнулся я и завалился на боковую. Как всегда, напоминание о ее реальном возрасте подействовало лучше всякого успокоительного.

Вначале было Дерево. И росло оно во всем мире, и пускало корни и отростки, и разбрасывало семена из который прорастали прочие травы да деревья. И увидело Дерево, что дети его весь мир заполонили, и стало им тесно, и истощили они корнями своими всю землю, и стали сохнуть. И создало Дерево живность разную, что летает, плавает, бегает и ползает. И принялись звери разные бегать и копошиться, и поедать плоды древесные да траву зеленую, и удобрять своим пометом землю на пользу жизни растительной. И тяжело стало Дереву управлять да руководить детьми своими малыми да неразумными, и вырастило оно шесть желудей. И было два желудя светлых, два темных и два бурых. И вышли из светлых желудей Эльвиэль и Воркат. И дали они начало народам эльфов и оборотней — живущих в гармонии с природой и повелевающих животными и растениями. И вышли из темных желудей Варграк и Торин. И дали они начало народам вампиров и гномов — выпивающих жизнь и кующих гибельное железо. И вышли из бурых желудей Валик и Грых. И дали они начало народам людей и орков — что стали посредниками между созиданием и разрушением, ибо и того и другого в них было поровну. И призвало Дерево в стражу юнниц да отроков из народа каждого, хранить заветы да заповеди древесные. И прозвали тех стражей духами древесными, ибо начав служить Дереву, перестали они чтить обычаи народу своего. И небыло среди них ни эльфов ни орков, ни людей ни гномов, а только духи древесные что славят и восхваляют великое Дерево да заповеди его...

— Ну ты и голубь.

— А че сразу голубь. Я тебе предлагаю по два медяка с серебрушки, а ты "голубь", — возмутился Панкрат торгуясь с незнакомым гномом.

— За десять медяков могу и подумать, а за два сам мясо в город тащи, хошь на горбу а хошь и в пузе, — заржал гном и снова приложился к кувшину с пивом.

— Ты гляди как из-за тебя мясник выеживается, — хмыкнул Олвин, прихлебывая хмельной напиток.

— А я тут при чем? — Удивился я наливая очередную кружечку кровушки.

— А как ты у него работать начал, так сразу мяса хрюлл на треть больше давать начал. Раньше ведь как, тут маг не уследит, там резчик лишку чиркнет, а зверь страдает... А ты где увидел — там отрезал, и зверю хорошо и мяса больше. А у Панкрата мясо из города купцы скупают, по четыре подводы в седьмицу. Вот приехали они с четырьмя подводами, а мяса все шесть вышло. Вот Панкрат и решил, отправить избытки мяса с гномами, типа продать самостоятельно, а те не будь дураки хотят деньги не за перевоз, а за процент от продажи. А Панкрата жаба давит, вот он свою голубиную натуру и проявляет, чтоб и побольше и задаром.

— Понятно... А чего все голубь да голубь, а не козел например? — Поразился я сравнению.

— Почему козел? Козел он зверь умный да полезный. Сам пасется, жрет все подряд не привередничая. С него и мясо и молоко и шерсть...

— Молоко с козла!?

— Ну не козла так с козы. С зверя значит... А голубь он глупый да обжорливый. Жрет от пуза, а потом серет на всех сверху... Вот и Панкрат такой — обожрется и на всех ему насрать, — пояснил Олвин-кузнец и заказал еще кувшинчик пива...

С Олвином я познакомился просто. Сижу я в таверне, кровь из кружки потягиваю да к разговорам прислушиваюсь. Зал в тот день забит был, но за столом сидел я один, так как местные меня еще сторонились и даже слегка побаивались. Поэтому когда ко мне подошел гном с кувшином пива, и без просу уселся рядом, я удивился, но виду не подал. Гном припав к кувшину и большими глотками отхлебнув половину, повернулся ко мне и представился; — Привет! Я Олвин — кузнец тутошний.

— Эдик, — начал представляться я.

— Да знаю, знаю, — прервал меня гном. — Наши бабы тебя Кровавым Эдом прозвали. А жинку твою слышал как зовуть? — "Кровавая леди".

— А чего леди?

— Так ведь она у тебя совсем юнница. Как с тобой появилась, так наши первым делом решили что вампирюга отрочицу невинную увел и уже собрались тебя на колья взять. Спасибо Игнату-трактирщику, разъяснил, что супружница это твоя, а не дитя похищенное.

Мдяаа. Вот ниоткуда и возникают проблемы. Состарить что-ли Зилу, добавить десяток лет, так сказать для конспирации. Так ведь после этого хоть звание вампира оправдывай и в гроб живьев залезай, ведь такого ни одна баба простить не может. А прикольно ее прозвали и как то знакомо, чем-то Маргарет Тетчер и Марию Тюдор напоминает одновременно...

— Ну юнница не юнница, а просто молодица, — отшутился я и чекнувшись с гномом осушил свою кружку.

После мы часто пропускали с Олвином по стаканчику, после тяжелого рабочего дня. Иногда к нам и другие гномы присоединялись, а у компании темных всегда есть о чем побеседовать...

— А чего Панкрат в караваны мясо не продает, — поинтерисовался я у гнома, — ведь и торговый путь рядом, и припасы в дорогу всегда нужны.

— Так ведь до города три дня ходу, — объяснил мне Олвин. — Зачем, спрашивается, припасов набирать, когда в городе пожрать свежатинки можно.

— Ну если только три дня, то Панкрат и сам может мужиков с телегами организовать, да мясо отвезти.

— Не скажи. Одно дело до лужка лигу-другую за сеном отправиться или в город три дня трястись. Телеги-то, мужицкие, каждую седьмицу уходу требуют — то ось сменить, то колесо оправить. А в дороге, случись что? Снова к каравану цепляться да место просить? А на дороге купец-купцу шакал. Или втридорога возьмут или ножиком по горлышку да в чащу придорожную. Хотя и без купцов разбойнички пошаливают... Вот и выходит, лучше за перевоз десятину отдать чем самому везти.

— А что за город, большой ли?

— Большой, тыщ двадцать душ будет... Ужупинском кличут, — пояснил гном.

— Кому Ужупинск, а кому Нижние Броды, — возгазил Игнат ставя на стол еще кувшин пива.

— Это так, — согласился кузнец. — Раньше его Нижние Броды звали. А как к власти Жупин пришел, так город в свою честь и переименовал...

— А чего это Игнату новое название не по душе?

— Так ведь Жупин он как к власти пришел, так налог новый ввел, десятина называется. Неважно продаешь ты или покупаешь, а десятую часть от стоимости отдать к казну должон. За то его торговый люд и проклинает по всякому...

— Так ведь это в городе, а в деревне как он налог соберет? — Поинтересовался я.

— Деревня общий налог платит, а старейшины определяют кто какую часть, — пояснил мне гном. — А Игнат вино да пиво в городе закупает, так как свое варить не обучен. Вот и злится, что теперь десятину должон переплачивать. А ты с Панкратом поговори, чтоб оплату тебе поднял, а то ему ужо и мясо деть некуда и тебе медяк лишний не повредит...

— И ты туда-же! Разорить меня хочешь! — Принялся орать незаметно подкравшийся Панкрат, колыхая брюхом над съежившимся гномом. — Сговорились темные! По миру пустить хотите...

— Панкрат, не ори! Ты же не грах чтоб нервные клетки регенерировать, — попытался я его урезонить.

— А ты тут не колдуй, — побледнел мясник. — Иш ты, заклинание читать вздумал — "нерв рениренируй". У тебя лицензии магика нету чтоб колдовать...

— А что, магам лицензия нужна? — В недоумении спросил я.

— Ну да, — ответил Олвин. — И магам, и лекарям без лицензии никуда. Тут еще ладно — все свои, а в городе с этим строго.