Тьма

— Новый тип мутантов, — судя по подёргиванию грудных пластин, Фёдор пытается пожать плечами, — Неподтверждённая информация, поэтому не оглашается, чтобы не допустить паники. Какое-то дерьмо с щупальцами, способное ползать по потолку и молниеносно затягивать раны. Рекомендуют сразу сжигать.

— Ух ты! — я даже сбиваюсь с шага, — Чем дальше в лес тем толще партизаны. Эдак скоро пакость и летать научится.

— Опоздал ты, Лёнчик, с предположением, — вновь голос Зины, — В ставке командования распространяется секретный циркуляр, согласно которому дрянь, инфицирующая Альфу, прибывает в город именно по воздуху. По этой причине башни и не способны её отследить и перехватить. Предполагают, если выделенные деньги пойдут по назначению, новая система сумеет обнаруживать и сбивать уродцев на подлёте.

— Зина! — Папа в ярости.

— Молчу, молчу, сердешный, только не нервничай, — Зина становится серьёзной, — Ведя, судя по маркеру, вы собираетесь огибать подстанцию по левой стороне. Не рекомендую: там — котлован, заполненный какой-то жидкостью. Давай — направо, между этими сарайчиками. Дальше нырнёте под упавшую стрелу и вуаля!

Мы бежим между покосившихся построек, которые Зина определила, как сараи и лужи с радужными разводами противно хлюпают под ногами. На бурых от ржавчины стенах сохранились остатки первобытного перфоманса: все эти трёхбуквенные аббревиатуры и символы плодородия. Давненько здесь не ступала нога человека.

К тому времени, как Егор, пыхтя и отдуваясь начинает тянуть на себя скрипящую дверь ангара, дождь припускается вовсю, хлопая по глине и остаткам бетонки. Я помогаю Хоменко сдвинуть тяжёлую металлическую плиту и Надя тут же направляет луч фонаря в чёрную щель входа.

Ничего. Только серые лучи падают из дыр в кровле, чтобы осветить грязные лужи на полу. Тишина.

— Внутрь, — командует Фёдор и когда мы дружною гурьбой вламываемся в гулкую пустоту, добавляет, — Остановка. Всем принять сурка перед началом боевых действий.

Пока все снаряжаю инъекторы, я достаю ампулу, подаренную Настей и вставляю в гнездо. Однако, тут же чувство постороннего взгляда заставляет поднять голову и я вижу, как Надя, подняв забрало, смотрит на меня.

— Что? — почему-то шёпотом спрашиваю я, но даже этого тихого звука достаточно для появления слабого эха.

— Какого чёрта у тебя ампула другого цвета? — почти спокойно спрашивает Надежда и щурится.

— Показалось, — я закрываю крышку и использую шприц, — Ты за своим следи.

— Лёня, блин, — она тяжело вздыхает, но следует совету, — Вечно у вас какие-то секреты.

Да, ощущение совсем иное. Словно по венам пустили стаю огненных тараканов. Нет, это совсем не та искусственная бодрость, которая наступает после приёма сурка. Кажется, будто за спиной распахнулись взаправдашние крылья стоит захотеть — взлетишь к потолкую

— У-ух! — бормочет Егор и приводит пулемёт в рабочее положение, — Точно сто пятьдесят накатил.

— Закуси, — советует Надежда.

— Пошли, — голос Фёдора звучит так же угрюмо, как выглядит его обладатель, — Отставить шуточки. Помните, в какую жопу лезем. Предельная сосредоточенность.

Помимо душевного подъёма ощущаю, как время начало понемногу останавливать бег своего колеса. Товарищи движутся, словно мухи в киселе, а тональность их голосов понижается, стремясь в область инфразвука. Полумрак ангара тоже претерпевает забавные метаморфозы, наполняясь мягким золотистым светом. А столбы, прежде призрачного, света начинают слепить глаза.

— Лёня, — несколько встревоженно говорит Фёдор, — С тобой всё в порядке? Какой-то ты дёрганый, чёрт возьми.

— Что там у вас? — вступает Зина, — Картинка начинает пропадать, да и со звуком не всё в порядке. Ребята, хватит чухаться — пора приниматься за дело.

Командир вопросов больше не задаёт, но его шлем ещё несколько раз поворачивается в мою сторону и странное дело: я вроде бы вижу смутные очертание лица Фёдора и даже тёмные пятна глаз. Чушь какая-то: это — просто невозможно.

— Вход в преисподнюю, — объявляет Егор, склоняясь над металлическим люком и тянет за массивную ржавую рукоять. Громкий лязг и стук сопровождают его фиаско, — Черти заперлись. Говорят: неприёмный день.

— Это они от твоих дурацких шуточек спрятались, — Надя поднимает толстую цепь, блокирующую люк и хмыкнув, достаёт из набедренной сумки баллон с кислотой, — Сейчас всё будет.

Пока едкая жидкость шипит и пузырится, расправляясь с прочным металлом, я прислушиваюсь: снизу доносится быстрый топот, тонкий визг и какое-то глухое, очень неприятное, хлюпанье.

— Нас уже ждут, — комментирую я и берусь за цепь, — Дай ка...

— Провидцем заделался? — ехидно интересуется Егор и тут же восхищённо охает, — Ух ты!

— Видно настоящего мужика, — резюмирует Надя и хлопает меня по плечу. Ощущаю слабый аромат духов, — А я тебе говорила: ходи в качалку, не филонь.

— Очевидно металл ослаб, — Фёдор отбрасывает ногой отдельные звенья, на которые рассыпалась цепь и тянет ручку люка, — Не замечал в тебе раньше навыков ярмарочного силача.

— Скрытые таланты, — я ухмыляюсь, ощущая себя способным перевернуть всю планету, — Берегу, для выхода на пенсию; стану выступать на площадях — рвать цепи и гнуть подковы.

Мы стоим над открытым люком и луч мощного фонаря скользит по ржавым ступеням, измазанным какой-то липкой мерзостью. Ещё ниже. Ослепительное пятно останавливается на ассиметричной дыре в дне колодца и пропадает, погружаясь во мрак. Именно из непроглядной тьмы доносится дробный топот и хлюпанье.

— Не похоже на задумку строителей, — комментирует Надя.

— Так и есть, — вставляет свои пять копеек вездесущая Зина, — Судя по картинке на мониторе, вы сейчас полезете в коммуникационный колодец, а судя по данным разведки, он соединяется с системой тоннелей, которую прорыли эти пакостники.

Голос координатора звучит всё слабее, пока окончательно не теряется за гулом помех. Временами я различаю тени чьих-то голосов, но они больше напоминают завывания привидений. Мы остались без информационной поддержки.

— Угу, позовём на помощь, если потребуется, — бормочет Егор и злобно хрюкает, — Видимо кричать придётся, мать бы их...

— Принимаю решение, — Фёдор поворачивается к Надежде, — Старший лейтенант Кротова, остаётесь здесь. В случае, если группа не даёт знать о себе до, — он поднимает руку с часами, — До шести сорока семи — отправляетесь за помощью. Приказ понятен?

— Федя, ты что, головой ударился? — совершенно неуставно и определённо обиженно говорит Надежда, — Вон, Егора оставь. Чего это я, как дура, должна одна сидеть?

— Приказ ясен? — холодно звенит голос Фёдора и Надя выдыхает воздух, — Если имеются возражения или претензии, можно подать рапорт полковнику. По окончанию операции. Громов — вперёд.

Ситуация крайне неприятная для всех. Чтобы не ощущать недовольства подруги и бешенства кума, я быстро ныряю в колодец, не забывая поглядывать вниз. Новое средство продолжает радовать притоком живительной энергии и я почти мгновенно оказываюсь на грязном камне, измазанном в чём-то коричневом. Теперь звуки становятся много громче и к стуку добавляется протяжный шелест, словно кто-то волочит тяжёлый рукав гидранта. Или же неподалёку ползёт огромная змея.

— Что там? — связь на коротких дистанциях продолжает действовать. И за это спасибо, — За пятки не кусают?

— Только за член, — ворчу я, пытаясь рассмотреть хоть что-то за рваными краями проломленного бетона. Очень мешает свет, — Спускайтесь. Я прикрываю.

Пока Фёдор гнёт своим весом похрустывающие скобы я выключаю фонарь и тут же становится ясно: за дырой есть проход небольших размеров. Пожалуй, чтобы передвигаться придётся наклонять голову. Терпеть не могу такие узкие пространства! Как-то наш штатный психолог читал подробную лекцию о тенденциях. Так вот, подобная срань развивается у бойцов из-за неприятностей в которые мы влипаем. Кто бы сомневался!

— Ты чего, в темноте? — кум светит в лицо и я заслоняюсь ладонью, хоть светофильтр вроде бы работает, — Всё норм?

— Да. Убери свой прожектор. Я — вниз, там пока вроде тихо.

— Осторожнее, — командир целит Кочетом в сторону провала, — Давай! Егор, где ты там?

— Уже иду, Фёдор Анастасович, — в этот раз хруст много громче. Как бы Хоменко не обломал дряхлые железяки, — Слёзки вытирал нашей принцессе на горошине. Говорит: не бросай меня, Хоменко, жизни без тебя нет совсем.

— Мгновения до встречи стану считать, — откликается злая Надя, — А потом, как дам, больно!

— Эта — даст, — бормочу я и осторожно спрыгиваю вниз. Тут же прижимаюсь спиной к ребристой стене тоннеля и попеременно смотрю влево и вправо. Одинаково темно.

— Лёня, не молчи, чёрт тебя дери! — из дыры над головой падает луч света и обрисовывает чёрную тень под ногами, — Что там?

— Темно, — включаю фонарь, но разглядеть ничего не удаётся. Кажется, слева проход начинает ветвиться, а справа...Да, тупик, — Впрочем, маршрут начинает вырисовываться. Пока тихо.

Это тут — тишина, а где-то во тьме напряжение начинает нарастать. Слышу, как тихо ступают чьи-то лапы, а хлюпанье становится много громче, словно его источник приближается.

Неслышно спрыгивает Фёдор, а следом, точно робот, из детских мультфильмов, грохочет Егор. Прожектор на пулемёте много мощнее нашлемных фонарей и теперь точно видно, что проход справа закрыт колышущейся сетью, неприятно напоминающей творение гигантского паука. Слева — действительно перекрёсток, где наш ход пересекается с другим.

— Егор — вперёд и помни, что тут может оказаться нечто похуже, чем опарыши и даже Альфа.

Внезапно прорывается голос Зины, но понять, о чём говорит координатор решительно невозможно. Сплошные обрывки, в которых угадываются: "сопротивление", "потери" и "большие". Ничего, из перечисленного, не вызывает особого оптимизма.

На пересечении переходов Егор принимается неуклюже, точно бегемот, ворочаться и приходиться его страховать. Но и тут пока покой, лишь с гладкого, словно оплавленного, потолка свисают липнущие верёвки, которые качаются в порывах неощутимого сквозняка.

— Разделимся? — предлагает Егор.

— Старых фильмов насмотрелся? — хмыкает Фёдор и указывает рукой, — Туда. Лёня, у тебя луч прыгает. Всё в порядке?

— Угу, — странное ощущение появляется в центре головы: словно тёмный водоворот, откуда доносятся удары барабана, — В порядке я.

Топот тихих шагов теперь слышится совсем близко. Как будто из под ног. А пол странно пружинит, точно мы идём по батуту. Фёдор внезапно вскидывает сжатый кулак и светит вниз.

— Всем стоп! Твою же мать...

Под ногами — не камни, а паучья сеть, подобную которой мы уже видели, в самом начале спуска. Только эта — много плотнее. Впрочем, у меня возникают сомнения в её способности выдержать трёх здоровых мужиков. Кроме того, как мне кажется с нитями происходит нечто неладное: по ним скользят крохотные искорки и там, где пробежал разряд, прядь исчезает.

— Назад, — в голосе командира звучит тихая паника, — На...

Волна разноцветного сияния позволяет нам сделать лишь пару шагов в сторону спасительного тоннеля. А потом опора исчезает и мы, все трое, падаем вниз. Видимо от неожиданности Егор жмёт на гашетку и его чудовище, взвизгнув, извергает поток свинца.

К счастью, очередь никого из нас не цепляет и ещё к счастью, падать оказывается невысоко. И ещё, к счастью, грохот очереди отпугивает тварей, устроивших нам эту ловушку. Волчья яма, мля...Ну, если три матёрых волка умудрились попасться, значит — всё верно.

— Спинами! — кричит Фёдор, поднимаясь на ноги. Кажется, командир прихрамывает, — Господи, сколько их...Огонь!

Такое ощущение, словно мы оказались в помещении, стены которого внезапно ожили, обратившись десятками омерзительных белых существ. И эти ожившие стены набрасываются на нас с такой жадностью, словно собираются растащить по кусочку. Впрочем, так и есть. Опарыши питаются человечиной.

Лучи фонарей выхватывают из глухо сопящей тьмы десятки, а то и сотни бледных призраков, несущихся к нам. Кочет больно колотит о плечо и где-то за спиной глухо рокочет пулемёт Егора. Звук винтовки Фёдора полностью потерялся в грохоте крупнокалиберного оружия, да и все остальные звуки — тоже.

Кочет смолкает и я тут же переворачиваю обойму, успевая пнуть какого-то опарыша, который подобрался чересчур близко. Стихает пулемёт и становятся различимы короткие очереди штурмовой винтовки. В ушах оглушительно звенит, но я всё же слышу яростные матюги Хоменко:

— Заклинил, сука! — лязг металла и новая порция ругательств.

Нет времени отвлекаться: враги перемахивают через образовавшийся вал копошащихся и неподвижных тел и я стараюсь целить исключительно в голову. Кажется, мы застряли всерьёз и надолго. Немного смещаюсь в сторону, чтобы частично перекрыть сектор Егора и по давлению на спину понимаю, что командир делает то же.

— Твою мать! — пулемёт летит на пол и лейтенант принимается лупить из пистолета, — Не было печали!

Новая обойма. Таких, спаренных, ещё одна, а потом придётся уподобляться Хоменко. Надеюсь, до ножей дело не дойдёт.

Опарыши начинают действовать осторожнее: лавируют и кувыркаются среди трупов. С одной стороны их ухищрения мешают целиться, а с другой — первоначальный дикий вал сбит и можно немного передохнуть Выстрел, ещё выстрел, промах, чёрт!

— Хоменко, — голос Молчанова доносится откуда-то, из далёкого-далёка, — Займись оружием, пока есть время. Нам ещё наверх пробиваться.

— Да я что, против? Вот, ещё одного...

— Егор, немедленно, мать твою! У нас патроны закончатся, ножами тебя прикрывать?

Действуй!

Хоменко шипит и приседает, после чего принимается щёлкать и лязгать. Пока он пытается привести в чувство свой чудо-аппарат, опарыши окончательно теряют свой бойцовский запал и начинают прятаться в многочисленных тёмных норах, украшающих стены пещеры, куда нас угораздило угодить. Убежавших определённо недостаточно, чтобы нанести серьёзный урон и вообще непонятно, в чём заключался смысл этого безобразия. Будь тут кто-то, из Альф, нам пришлось бы гораздо хуже.

— Чёртовы ублюдки, — бормочет Фёдор и вскидывает голову, нащупывая лучом фонаря потолок, — Смотри ка, дыры уже нет. Да и высоковато. Лёнь, ты хоть понял, что это только что было?

— Перекосили кучу опарышей, — хмыкаю я, бросая косой взгляд на Егора, — Всё просто зашибись.

— Ага, замечательно, — командир принимается изучать провалы в стене и пятно света прыгает, подобно огромному солнечному зайчику, — Потратили почти все патроны, настреляли кучу безобидной шелупони и по-прежнему остаёмся в жопе мира. Перспективы ощущаешь?

— Смердит, от ваших перспективов, — Егор поднимается на ноги и поправляет ленту, — Вроде бы, готово. Степанычу надо будет втык прописать, совсем его орлы распустились.

— Выберись, сначала, — Фёдор принимает решение, — Двигаем вон в ту дырку. Она, вроде, побольше остальных.

Некоторые упыри ещё живы и шевелятся. Кое кто делает вялые попытки схватит нас за ноги, но никакой угрозы в этом нет. Я вновь слышу хлюпающие звуки. В этот раз, совсем близко. Кроме того, смрад становится очень сильным. Если так пойдёт и дальше, придётся надевать респиратор, а я терпеть не могу, когда эта хрень касается лица.