Ветер с Востока

Ко второй половине дня призрачные хребты киргизских гор остались позади, да по левую руку ещё маячили вдалеке отдельные вершины. Впереди же и справа расстилалась сплошная травянистая степь, иногда идущая волнами пологих холмов.

Как обычно в этих краях, первыми признаками цивилизации стали арыки — наполненные водой канавы, тянущиеся вдоль обочин и рассекающие зелень лугов. Потом в стороне от дороги начали попадаться редкие участки обработанной земли — скромные лоскутки, зачастую даже не огороженные. Ещё немного времени спустя путешественники услышали шум большой реки и невнятный гомон.

— Это оно? — Поинтересовалась Саша, привставая в стременах и вытягивая шею. Крошечная девушка вымоталась за сегодня не меньше своих спутников-мужчин, однако в ней ещё нашлись силы на любопытство.

— Вероятно — оно. — Кивнул Николай, вертя головой и стараясь запомнить местность. — Не забывай — я здесь тоже впервые.

Когда отряд взобрался на гребень очередного холма, город открылся во всей красе. Глиняно-жёлтый, состоящий сплошь из приплюснутых одноэтажных домиков, он раскинулся на противоположном берегу быстрой белопенной реки. Однообразные мазанки из сырцового кирпича теснились в узких двориках, отгородившись друг от друга такими же глиняными заборами, и только цитадель ханского гарнизона выделялась высокими стенами, возвышаясь над западной частью города. Впрочем, и она была слеплена из глины... Тут и там виднелись островки зелени — редкие и теряющиеся на пыльном фоне. Зато на улицах этого неуютного поселения было удивительно многолюдно — даже издали не составляло труда разглядеть движение во всех его закоулках. Группы людей, вереницы повозок, отары баранов и стада иного скота — всё это втягивалось в черту города через въезды и пересекающие реку мосты. Пояса укреплений вокруг Аулие-Ата не было.

— Немного похоже на Пишпек. — Заметила Саша, убирая со лба выбившуюся прядь волос. — Крепость, а вокруг — дома россыпью... И народ, похоже, пёстрый.

— Есть что-то, пожалуй. — Согласился Дронов. — Верно, это от того, что мы сейчас пытаемся превратить Пишпек в то, чем Аулие-Ата уже давно является. Город внизу — торговый центр локального значения.

— Но я не вижу причальных мачт для дирижаблей, и... разве не Ташкент — сердце торговли и единственный порт?

— Я же сказал — локального значения. Порта здесь нет. Сюда почти не привозят товаров из Индии или Европы — в лучшем случае, что-то попадает транзитом. Зато, если вождю степного племени или ханскому торговцу нужно купить пару тысяч овец, либо приобрести воз киргизского войлока — здесь всё это найдётся. — Капитан потихоньку тронул коня вперёд, Александра последовала за ним. — Продукция русских мануфактур и заводов тоже должна уже встречаться, наши купцы многое делают для проникновения на местные рынки. И железную дорогу сюда протянут в первую очередь, если всё сложится хорошо.

— Город подчиняется владыке Хоканда? — Александра, не удержавшись, зевнула — и деликатно прикрыла рот ладошкой. Хотя недавно любопытство заметно её взбодрило, теперь плечи девушки поникли.

— Отчасти. Здесь вроде есть все нужные чиновники и военный комендант, но основными делами заправляют два или три аксакала. Это почтенные пожилые люди, потомки основателей города и владельцы больших капиталов. Больших по местным меркам, разумеется.

— Полагаю, именно последнее — и есть решающий фактор. — Девушка устало улыбнулась.

— Ну, не стоит недооценивать значение родственных связей. На Востоке это вообще очень важно...

— Угу. — Саша сдвинула светлые брови и с задумчивым видом куснула ноготь. — Николай Петрович, скажите — если люди, желавшие получить отобранный нами предмет, входят в число этих чиновников и аксакалов... У нас будут проблемы?

— Запросто. — Нехотя признал офицер. — Но обогнуть город будет сложнее — как бы не пришлось в итоге скрываться от погони. Грамоты с печатями командования нас защищают, однако лучше попробовать во всём разобраться на месте.

— Согласна. Мне кажется, от почтенного юзбаши мы так легко не избавимся, и переговоров с градоначальниками не избежать.

По мере того, как отряд приближался к переправе, гомон становился громче, и всё отчётливей распадался на элементы — можно было выделить баранье блеянье, мычание коров, скрип тележных осей и человеческие голоса. Голоса тоже разнились. Кто-то с кем-то спорил, кто-то чем-то возмущался, кто-то кого-то зазывал... Но объединяло их одно — все жители и гости торгового города не жалели глоток, создавая сплошной шумовой фон не хуже, чем в машинном отсеке атакующего броненосца.

У моста русским пришлось задержаться, пропуская вперёд длинный обоз из телег, гружённых лесом — огромные необработанные стволы везли с гор, так как на равнине деревьев почти не росло, а горные ущелья славились своими хвойными рощами. Пользуясь задержкой, Дронов поведал Саше, что река перед ними именуется Талас, и именно на ней произошла та самая историческая битва между арабами и китайцами. Девушка в ответ шмыгнула носом, и только тогда офицер понял, что она спит — крепко вцепившись в кейс с трофеем, свесив голову на грудь.

— Да вам бы, Николай Петрович, в школе лектором работать. — Весело хмыкнул унтер Черневой, забирая у посапывающей во сне стажёрки поводья — осторожно, стараясь не разбудить. — Вот на меня наш учитель словесности такой же эффект оказывал.

— Да, а тренировки-то подействовали. — Протянул Дронов — у него в памяти всплыл недавний разговор возле костра.

За рекой их ждал Маниаз со своими сипаями. Хмуро косясь на чемоданчик в руках стажёрки, он сказал Николаю:

— Я договорился со сборщиком пошлины, можете к нему не заворачивать. Мой человек вас проводит до караван-сарая, чтоб я знал, где вы. Подождёте приглашения.

— Договорились. — Капитан вдруг вспомнил, о чём ещё при первой встрече хотел спросить ханского сотника. — Почтенный Маниаз, скажите, а откуда вы так хорошо знаете русский?

— Отец торгует с вами. Хочет, чтобы я наследовал. — Юзбаши махнул рукой. — Езжайте.

Проводник действительно пригодился — пробираться через город оказалось не так уж и просто. Если в большинстве восточных поселений рынки занимали несколько больших площадей, то Аулие-Ата был весь застроен лавками и представлял собой сплошной базар. Многие улицы были превращены в настоящие торговые ряды, и крыты сверху навесами из камышовых матрасов. Иные обходились и без этого — здешний климат по меркам региона мог считаться прохладным. Всюду толпились люди, разглядывающие товар в лавках либо слушающие рассказы продавцов, мимо них с трудом протискивались спешащие куда-то прохожие, а оставшееся пространство занимали бесчисленные овцы, которых пастухи-киргизы гнали на продажу. При виде вооружённых всадников горожане пытались вжаться в заборы и стены лавок, однако на узких кривых улочках это мало помогало. Так что без вожатого, не зная, где найти подходящий гостиный двор, путники истратили бы многие часы на поиски.

Выделенный же Маниазом сипай провёл их боковыми переулками к небольшому караван-сараю на берегу реки. Владелец его принял гостей с энтузиазмом, открыв для них четыре просторные комнаты в одном крыле. Три заняли солдаты, четвёртую — Александра, Николай и Черневой. Капитан был бы рад оставить девушке весь нехитрый "гостиничный номер", однако в их положении счёл это небезопасным. Да и сама Саша, успевшая проснуться, всё рвалась жить "на общих основаниях", не желая доставлять товарищам неудобства. Чтобы сбить её с этой мысли, офицер прибег к коварному ходу — надавил на женские слабости.

— Саша, — вкрадчиво спросил он после нескольких минут препирательств, — ты помыться хочешь?

— Д-да... — Запнулась юная сыщица, до того упорно объяснявшая, что спутникам не стоит утруждаться и выделять её в плане удобств. — Очень.

Она поскребла затылок и нехотя признала:

— Чешется всё, и волосы от пыли чуть не хрустят...

— Это можно устроить, пока не стемнело. Тут есть общественная баня, только вряд ли тебе она понравится. Зато видишь это отверстие в полу? Гладкими камешками обложено? — Дронов указал в дальний угол комнаты.

— Ага.

— Это слив для грязной воды, как раз для омовений. Пол там из обожжённой глины, чистый и гладкий, на нём можно стоять босиком. Сейчас я закажу на кухне пару бадеек кипятка — и сможешь худо-бедно умыться, голову помыть. А мы с Егором Лукичом посторожим за дверью.

— Было бы здорово... Ой, а вы-то сами?

— А мы завтра в баню сходим, для нас и она сойдёт. Ну что, согласна?

Девушка заколебалась — но Дронов видел, как вспыхнули её глаза при слове "баня". Расчёт капитана оправдался — после недельного странствия мысли о горячей воде оказались слишком соблазнительны, чтобы продолжать спорить.

— Хорошо. Только... а вы из-за меня к ужину не опоздаете?

— Ох-х... — Николай прикрыл лицо ладонью. — Пойду, договорюсь насчёт воды...

* * *

Из-за тонкой створки доносились плеск, фырканье, и временами — тихое пение. Дронов, подпирая спиной дверной косяк снаружи, старался не вслушиваться. Ему было даже немного завидно — что-то подсказывало, что добраться до бани мужчинам завтра не светит.

— Всё в порядке, Николай Петрович. — Вернувшийся от казаков Черневой прислонился плечом к другому косяку. — Невский организует дежурства по три человека. Будем наготове, случись что, но так, чтобы другие постояльцы не заметили. Его молодцы ещё пулемёт хотели собрать и на дверь нацелить, да я отговорил.

— Спасибо, Егор Лукич. — Кивнул капитан.

Они постояли немного, наблюдая, как темнеет безоблачное небо, и наливается серебром серпик луны. Уличного освещения в Аулие-Ата, разумеется, не было, и к ночи затихал даже такой "человеческий муравейник", каким был этот город.

— А вы заметили, Николай Петрович, — подал вдруг голос унтер, — что Александра Александровна наша больше о других беспокоится, чем о себе и своём задании? Странно это для сыскаря Канцелярии, не находите?

Он говорил вполголоса, явно опасаясь, что его через дверь услышит стажёрка.

— Почему же — странно? — Дронов пожал плечами, не сводя взгляда с бледного полумесяца. — Просто и Саша, и Анастасия Егоровна — не шпики из книжек про заговоры, они скорее полицейские. А для хорошего полицейского нормально заботиться о безопасности окружающих. Ведь, в конечном счёте, это и есть цель его работы. Вполне подходящее качество характера.

— Пожалуй, так. — Драгун усмехнулся. — Только не думаю, что среди агентов Третьего отделения много таких...

— И я не думаю.

В створку легонько стукнули изнутри, и звонкий голосок спросил:

— Николай Петрович?

— Подслушивала? — Дронов даже не вздрогнул.

— В-вы о чём? — В голосе Саши прозвучало искренне удивление, смешанное с толикой обиды.

— Да так... Что случилось?

— Ничего, я просто закончила. Сейчас оденусь и приберусь в комнате. Пока не забыла, хочу сказать, что мне завтра кое-кого надо будет в городе найти. Вы ведь поможете?

— Естественно. — Николай сложил в уме два и два, и без труда получил результат. Перед его глазами встал белый конвертик с именами осведомителей военной разведки, виденный в кабинете Насти. — Если ничто не помешает. Одевайся спокойно, не спеши.

— Ваше благородие, господин капитан! — Офицера вдруг окликнули. Казак, дежуривший у выхода со двора караван-сарая, помахал ему рукой. — Идите сюда!

— Так, сторожи пока. — Дронов кивнул унтеру и поспешил к воротам.

— Вот, вроде вас ищет. — Казак ткнул пальцем в неприметного человечка в синем халате и узорчатой тюбетейке. Человек поклонился и протянул капитану листок бумаги. Приняв его, Николай прочёл: "Командиру русского отряда. Податель сей записки — мой слуга. Он проведёт вас для обсуждения известного вам вопроса в нужное место. Следуйте за ним". Написано было грамотно, красивым почерком, разве что построение фраз выглядело несколько странновато. Вместо подписи стояла печать, которая Дронову ничего не говорила.

— Понятно. — Офицер вздохнул. — Я-то надеялся, потерпят до завтра.

Жестом велев слуге-проводнику ждать на месте, он отвёл казака в сторону и полушёпотом сказал:

— Пойду, разведаю обстановку, а вы тут ушами не хлопайте. Черневой за старшего по отряду — передай ему. Девушку без пригляда не оставляйте, и никуда не отпускайте, пока не вернусь. Найди сейчас Джантая, пусть незаметно проследит, куда меня отведут, и вернётся, расскажет. На всякий случай. Всё понял?

— Угу. — Станичник серьёзно кивнул. — Будет сделано, ваше благородие.

— Вот и молодец. — Дронов хлопнул его по плечу и направился к терпеливо ожидающему гонцу...

Конец шестой главы.

Глава 7

Сумерки сгущались всё больше, потихоньку переходя в ночь. Не то, что в Петербурге или Москве — даже в Омске и Новосибирске сейчас на всех улицах зажглись бы газовые фонари. На главных проспектах к их яркому огню примешивался бы желтоватый свет витрин, бросая на брусчатку тротуаров длинные тени от фонарных столбов, афишных тумб и поздних прохожих. Стучали бы по мостовой колёса ночных извозчиков, в ресторанчиках с открытыми террасами ещё сидели бы люди, прогуливались бы, наслаждаясь вечерней прохладой и звёздным небом, влюблённые парочки... Но Аулие-Ата в этот час уже спал. Не было здесь ни брусчатки, ни тротуаров, ни фонарей. Лишь у немногих домов окна выходили на улицу, и в них иногда можно было заметить трепещущее пламя свечи или масляного светильника. Основным же источником света оставался серебряный полумесяц, высоко повисший над городом. Кривые улочки, стиснутые меж глиняных стен, укутал сероватый полумрак, и в нём капитан Дронов едва различал спину своего провожатого, хотя тот шагал всего метрах в трёх впереди. Проводник же явно не ощущал дискомфорта — он шёл быстро и уверенно, только поспевай за ним.

— Уважаемый, далеко ли ещё? — Окликнул его Николай, когда они миновали третий поворот. Слуга обернулся на его голос и сделал приглашающий жест, не ответив.

— Так ты языка не знаешь? — Хмыкнул офицер.

Провожатый повторил жест, и Николаю ничего не оставалось, кроме как послушаться. Капитан, ещё не совсем запутавшийся в перекрёстках, навскидку определил, что неразговорчивый спутник ведёт его в центр города. Но не к торговой площади, а немного в сторону. Туда, где должны стоять самые большие и богатые дома. Догадка оправдалась — улицы постепенно стали шире, заборы по сторонам — выше, на них появились украшения в виде вылепленного из глины орнамента. По гребню некоторых оград что-то блестело — возможно, набитые остриём вверх гвозди, а может и крупные осколки стекла.

Дронов столь активно вертел головой, запоминая дорогу, что почти забыл смотреть вперёд, и едва не врезался в спину проводника, когда тот остановился у резных деревянных ворот в полтора человеческих роста. Перед воротами стояли двое стражников, и человечек в синем халате заговорил с ними на узбекском. "Любопытно, — подумал Николай, — вооружены они саблями и короткими копьями, на головах шлемы. Очень неплохо. Для частной охраны даже слишком. Но это не сипаи, ханским кавалеристам торчать на посту не зазорно разве что во дворце. И не пехотинцы-сарбазы, те носят казённые красные мундиры".