Айения прислонилась к оконной раме. Нет, всё к лучшему. Она хотя бы побыла там, где жила её мама...
Хватит врать себе! Она прекрасно знала, что угнетало её: она боялась, нет, была твердо убеждена в том, что увидь её сейчас мама или другие Шоноры, они бы не могли скрыть сожаления, что последняя из их рода ничем не может поддержать его честь. Она вспомнила, что Хэллин говорила в начале их знакомства: все сожалели, когда род Шоноров вымер. Теперь он умрёт ещё раз!
Ени яростно прикусила губу. Она просто не знала, что делать. Впервые в жизни перед ней встала действительно неразрешимая задача. Она могла бы винить себя, отца, кого угодно, но это ничего бы не изменило.
Единственным выходом было примириться с тем, что случится. Её пальцы в невольной ярости сжали подоконник. Вернуться к прежней, ничем не примечательной жизни теперь было немыслимо. Но надо знать свое место. Ени горько усмехнулась. Она поймала себя на мысли, что уже привыкла к своему прозвищу. Это единственное, что у неё останется от поездки в Друин. Она с тоской ещё раз оглядела ночной город. Если бы только у неё была более прочная связь с Сердцем Империи, чем просто знание того, что её мать жила и работала здесь. В конце концов, она тут всё-таки чужая...
Поглощенная мрачными мыслями, Айения не услышала, как в дверь тихонько постучали. Не получив ответа, визитёр неслышно повернул ручку и заглянул внутрь.
— Ени, — чуть слышно позвала Хэллин. Девушка вздрогнула и обернулась.
— Чего тебе? — её голос был не грубым, а каким-то неживым. Хэллин замялась. Впервые Айения видела, как её подруга не знала, что сказать.
— Видишь ли, — она опустилась на кровать, нервно теребя уголок какого-то большого альбома, — знаешь, мы тебя, наверное, просто достали своими истериками...
— Вовсе нет...
— А вот и да. Ну да это неважно. Чтобы уж совсем не скатиться в пучины эгоизма и эгоцентризма, я просто попыталась встать на твое место, — она запнулась. — Ты ведь знаешь, я не могу похвастаться родовитостью, только у одного из моих прадедушек был личный титул, и всё такое... В общем, Лецри в чём-то и прав, во всяком случае, я ему не ровня.
Айения опять попыталась возразить, но Хэл сделала упреждающий жест:
— Не только в смысле древности рода. Как он позорит свою семью, так любому фору даст. Ну да это не важно. Ну так, всё равно, хотя, как я уже сказала, я не могу причислить себя к числу высокородных, моё происхождение имеет для меня очень большое значение. Я попыталась представить, каково это: не ощущать за собой поколения тех, чьи гены и имя я ношу, — и не смогла. Без них я не была бы собой. Конечно, они много требуют от меня, но, зная, что среди моих предков были по-настоящему достойные люди, я ощущаю подлинную веру в себя.
Во время всего этого длинного монолога Айения стояла и молча смотрела на неё. Хэллин, видимо, почувствовала, что что-то не так, поэтому опять сбилась, но собралась и продолжила свою мысль.
— И я не могу представить, как другие обходятся без этого. Оро, всё равно, как бы не пыталась представить себя человеком без корней, чётко знает свою родословную. Но, — тут её речь опять замедлилась, — насколько я знаю, ты почти ничего не знаешь о своих родственниках? — закончила она почти шёпотом.
Ени хранила гробовое молчание. Хэллин встала и протянула ей альбом.
— Сегодня я сходила в Публичную Библиотеку Друина и взяла там это. Надеюсь, это тебе поможет.
Айения не произнесла ни слова, но взяла его. Хэл внимательно посмотрела на неё, и направилась к выходу. Закрывая дверь, она сказала: 'Спокойной ночи'.
Ени ещё несколько минут стояла, держа в руках альбом и глядя на противоположную стену. Затем она осторожно присела на кровать и ещё долго смотрела на ночной Друин за окном, не решаясь даже взглянуть на то, что держала в руках. Наконец, усилием воли повернув голову, она чуть дрожащей рукой подняла кожаную обложку альбома, прихватив несколько листов. Со случайно открытой страницы на неё смотрела красивая женщина средних лет, изящно одетая, с жёсткими чертами лица. Хотя было видно, что съемка была практически неожиданной, поза и общий вид женщины выражали высшую степень величественности. Она элегантно прижимала к груди пачку бумаг и несколько книг, складки необычного плаща или накидки свободно, но в то же время артистично спадали с ее плеч. Фотография была старой, как из учебника истории, теперь такие технологии уже не использовали.
Айения опустила глаза. Надпись под фотографией гласила:
Эфелёр Калисия Шонор
12167-13456
Баронесса
Кавалер Ордена 'Будущее цивилизации'
Почетный Архивариус Земной Империи
Советник по культурному наследию Всеобщего Правительства и лично Императрицы
Глава Императорской библиотеки с 12312 по 13428
Мужья: Арелин Фаллиз (12356-12555)
Лукас Стивенс (12847-12912)
Дишшэн-Ларэль Вестар-Бакинуек (13399-13456)
Дети: Альвия Франческа Шонор
Ареллер Базилевс Шонор
Лукас Шонор
Юйэнель Лисия Шонор-Вестар
Слева убористым шрифтом была напечатана более подробная биографическая информация. Айения поспешно перелистнула несколько страниц. Теперь ей с фотографии насмешливо улыбался потрясающе красивый мужчина в старомодной и роскошной одежде. Его длинные волосы небрежно падали на плечи, он, развалившись, сидел в большом кресле. Внизу было написано:
Руэак Аксель Шонор
15442-15724
Известный певец
Лауреат премий 'Голос сердца', 'Эбби' и др.
Жёны: Изабелла Роллиес (15483-15501)
Лерэ Синтия Авильяк-Шонор (15555-15598, 15665-15724)
Дети: Мариэтта Аннабелла Роллиес Шонор
Арсений Лоренцо Авильяк
Лютиция Сэрешель Авильяк-Шонор
Риеннар Шонор
Лайтэн-Кэллери Авильяк-Шонор
Ещё пара страниц. Айения вздрогнула: женщина на фотографии почему-то напомнила ей её маму. Не только из-за военной формы и наград на груди, было что-то ещё, какая-то уверенность в её взгляде и что-то пронзительно знакомое в легкой неуловимо-насмешливой улыбке. Это была парадная фотография, с гербом Империи в качестве фона, и во всей её позе проскальзывала еле заметная гордость и сознание собственной значимости. Взглянув на надпись, Ени увидела знакомое имя:
Лютиция Сэрешель Авильяк-Шонор
Маркиза
15564-16578
Генерал
Командующая Второй Наземной Армией
Член Совета Безопасности Всеобщего Правительства
Награждена медалью 'За заслуги в укреплении обороны', орденом Империи II степени,
член союза 'Защитники'.
Мужья: Эстин Марьяжель (15593-15628)
Керк Маркус Адинтарис (15931-16005)
Болеслав Дарий Кидмановский (16107-16123)
Рисинос-Рантел Ашидол-Семкас (16223-16228)
Олег Игорь Боренов (16433-16578)
Всю ночь Айения листала летопись своего рода, всматриваясь в лица свои предков. Воины, дипломаты, чиновники, артисты, бизнесмены, учёные... Все проходили мимо неё длинной чередой, каждый понемногу добавляя знания о самой себе. Из-за какого-то необъяснимого чувства, почти что суеверия Айения не заглянула на последние страницы, где должны были быть статьи о её матери, других ближайших родственниках. Она вглядывалась в фотографии тех, кто давно закончил свой жизненный путь, оставив след лишь в учебниках истории. Она пыталась понять, что связывает её с ними, живившими на заре Правления, строившими его. Когда край солнечного диска выглянул из-за горизонта и на гербах Правительственного Дворца вспыхнули танцующие искры, ей показалось, что она нашла ответ.
Утром Хэллин ни взглядом, ни жестом не показала, что вчера что-то случилось, но она мельком оглядела лицо Айении и, казалось, с облегчением вздохнула. С аппетитом поглощая булочки с маслом, та поинтересовалась:
— Что сегодня?
— Полеты, — буднично ответила Оролен, пытаясь выцепить в кофе упавшую туда конфету.
— То есть?
— Понятия не имею. Каким-то образом попытаются протестировать наши способности к пилотированию.
— Тебя это не интересует, — уверенно заключила Ени, облизывая пальцы.
— Ни меня, ни тебя, ни Хэл. Это только для тех, кто идет в Летную Академию.
— По-моему, они над нами издеваются, — уныло пробурчала Хэллин, подсаживаясь к столу. — Лишний экзамен только для проформы. Ну почему нельзя сделать эту проверку отдельно?
— Не положено, — Оро торжественно подняла палец вверх. — Нарушает традиции Университета.
Хэллин только презрительно фыркнула.
Направляясь на площадь, Айения заметила, что большинство претендентов разделяет точку зрения Хэллин, идя на экзамен как на мероприятие для галочки. На всеобщем фоне резко выделялись некоторые абитуриенты, явно нервничающие и радостно возбужденные.
— Летуны, — презрительно назвала их Оро.
— Навозные жуки, — не преминула поддеть Хэл подругу. Та презрительно вскинула бровь:
— Кто бы говорил, книжный червь!
— Я тебе сейчас! — и девчонки, заливаясь от хохота, принялись догонять друг друга, ныряя в толпе девушек и парней. Ени оставалось только закатить глаза.
Они пришли слишком поздно и поэтому попали только в четвертую партию экзаменующихся. Несколько часов они просидели на площади, достав откуда-то листы толстого пластика. Пока Оролен и Хэл здоровались со старыми знакомыми, у Айении выдалось время ещё раз обдумать всё то, что пришло к ней минувшей ночью. Она наконец-то поняла, что значит быть Шонор, хотя никогда и не носила этой фамилии. Все эти люди в альбоме не казались хоть в малейшей степени озабоченными честью своего рода. И в то же время осознание своей принадлежности к этому имени было для них одной из важнейших вещей в жизни. Они знали, что они — Шонор, и это давало им силы. Не имело значения, какой путь они избирали, их кровь никогда не покидала их, не изменяла им. Они верили ей. Айении не хватало именно этого — веры. Веры в себя, в своё будущее, в свои мечты, в возможность их реализации. Но теперь всё изменилось. С сегодняшнего дня она отбросит все сомнения. Столько поколений великих людей не могли не оставить ей ничего в наследство, не имеет значения, когда это проявится: сейчас или через десятки лет. Она намеревалась отдаться зову своей крови и идти по своей дороге, зная, что её род хранит её.
— Слушайте, есть хочу, — жалобно сказала Хэллин, примостившись рядом с ней на корточках на листе пластика. — Оро, сгоняй за бутербродами.
— Обойдёшься, — Оролен сосредоточенно разминала суставы пальцев. — Не видишь, что ли, я занята.
— Интересно чем?
— Ну а вдруг понадобится?
— Давайте лучше я схожу, — поднялась Ени и направилась в боковую улочку. Вернувшись с охапкой сэндвичей, она нашла подруг всё в том же положении: Оролен напряженно исследовала свои суставы, Хэл беззаботно щурилась от солнечных лучей.
— Держите.
— Спасибо, — обе с благодарностью приняли еду, но Хэл не преминула послать укоряющий взгляд Оролен. Айения же опять стала рассматривать окружающих их людей. Несмотря на то, что за время Правления границы между расами ощутимо стерлись, всё же в толпе попадались любопытные экземпляры: девушка-маори с серовато-коричневой кожей, индианка с большими светло-серыми глазами и золотистыми волосами и так далее.
Вдруг она услышала, как Оролен резко поперхнулась и с набитым ртом простонала: 'Чёрт!'. Взгляд Айении метнулся вдоль толпы и наткнулся на высокую фигуру парня в светлом льняном костюме.
— Только не говорите мне, что это Лецри, — Хэллин смотрела сейчас в противоположную сторону, но всё-таки уловила какие-то флюиды.
— Он самый, — тихо сказала Ени, всё ещё надеясь, что он пройдет мимо. Но нет, Акарас, видимо, уже позабыл, как бесславно закончилась для него их последняя встреча, и с отвратительнейшей усмешкой направлялся к ним. Не дожидаясь, когда он подойдёт, Оролен медленно и впечатляюще вытянулась во весь свой немалый рост и развернула плечи. Хотя Лецри был повыше её, самоуверенности у него явно поубавилось, но направления он не поменял. Тогда выступила Айения: она неторопливо поднялась и, устремив взгляд на юношу, попыталась изобразить наиболее надменное и презрительное выражение лица, какое только возможно. Натолкнувшись на её взгляд, он сбавил шаг и остановился, но всё-таки расстояние вполне позволяло им разговаривать. Хэллин же отказалась повернуться вообще.
— Ну что ж, — он с явным удовольствием растягивал слова. — Завтра последний экзамен и Императорский Город наконец будет свободен от присутствия некоторых... — он многозначительно замолчал.
— Если ты имеешь в виду себя Лецри, — так же надменно заявила Оро, — то уверяю тебя, мы скучать не будем. Разве что прольём слезинку перед расставанием: здесь дефицит придурков, знаешь ли. Над кем мы будем прикалываться?
— А, — Акарас как будто только сейчас заметил её. — Сакаят. Не думаю, что тебе хоть что-то поможет. Такому убожеству, как ты, здесь явно не место.
— Уж кто бы говорил. Я слышала, что Финис Лапрад размазала тебя по ковру. Не так-то легко быть крутым по-настоящему, а? Впрочем, ты уже это давно понял, и я приняла в этом непосредственное участие, — Оролен хищно-сладострастно провела ладонью по костяшкам своего кулака.
— Когда ты выберешься из Каменного века, то, может быть, поймешь, что время диктата грубой силы уже закончилось. Сегодня мой экзамен и сразу будет ясно, кто чего стоит.
— А, — Оролен мигом поскучнела, — летун. Как же я сразу не догадалась. Ну лети, лети, — она отвернулась, давая понять, что разговор закончен. Акарас же явно не хотел уходить, не оставив за собой последнего слова, поэтому он надменно смерил взглядом так же смотрящую на него свысока Айению и сквозь зубы заметил:
— Вам не кажется, что Ваши предки не одобрили бы подобного общества?
Оролен обернулась, явно намереваясь дать наглецу по физиономии, но Ени опередила её:
— Я не могу спросить их, так что понятия не имею. Но Ваш отец уж наверняка одобряет Ваш стиль поведения.
Лецри побледнел и быстрым шагом пошел прочь. Хэллин, громко расхохотавшись, повернулась к ним лицом.
— Круто! Ени, ты его уделала! Самое больное акарасово место! Молодец, вот что значит кровь дипломатов! — неожиданно она замолчала, вспомнив случившееся вчера, и почти с испугом посмотрела на подругу, но Айения лишь улыбнулась в ответ, и Хэл успокоилась.
— Я вот что подумала, — мрачно начала Оро, — ведь он действительно может поступить, мозгов-то у него хватит. И значит, этот поганец будет портить нам жизнь в течение всей учебы?! Ужасно! Но весело!!! — неожиданно добавила она.
— Да уж, — поддела её Хэллин, — кого ещё ты здесь будешь лупцевать? Бедный-бедный мальчик!
— Нашла кого жалеть! Ему обе ноги сломать мало будет!
Но тут подошла их очередь и вся троица прошла почти через весь Университет насквозь и очутилась в громадном помещении с высокими потолками, на одной из стен висел громадный экран, а на столиках для претендентов, расставленных повсюду, лежали какие-то странные приборы. Экзаменатором была высокая стройная женщина с контрастирующими черно-белыми прядями волос. По её голосу, когда она сказала вновь прибывшим рассаживаться, было заметно, что её утомил этот беспрерывный экзамен. Когда Айения села на свое место, она заметила, что женщина носила очень странную обувь: старомодные и неудобные высокие туфли на каблуках.
