Эпилог

Она подошла к большому трёхстворчатому зеркалу и оглядела себя. Краем глаза поймала одобрительный кивок немолодой женщины в тёмном платье с белым фартуком и с белой наколкой на волосах — н-да, ну по всем правилам высокого тона, как любят говорить дедушка и Андрюха: "Как в лучших домах Лондону и Парыжу!"

Алиса улыбнулась своему отражению и отошла, уступая место сразу двум радостно хихикающим девчонкам — первокурсницы, не старше — в розовых платьях с оборочками и цветочками из блёсток. На Алису они посмотрели с насмешливым сочувствием, посчитав её наряд неброским и бедным. "Глупышки, — с высоты своего возраста улыбнулась им Алиса. — Это не для вас, а для настоящего ценителя". Ну, а теперь — вперёд!

Как и положено во дворце, парадная широкая лестница вздымалась на один пролёт, раздваивалась перед огромным зеркалом с княжеским гербом над рамой и снова соединялась уже на следующем уровне перед входом в бальный двухсветный зал.

В дверях гостей встречали виновники тожества — шесть новоиспечённых князей Краснохолмских. Двое в парадной форме курсантов и четверо в смокингах. Улыбнувшись всем сразу, Алиса направилась к стоявшему вторым справа Борису.

Он радостно кивнул ей.

— Привет. Решила хоть не опоздать, так время потянуть? — и совсем тихо: — Чтобы я понервничал, да?

— Тебе полезно, — так же тихо ответила Алиса и громко: — Приветствую вас, князь.

Все шестеро рассмеялись, но обшей беседы не получилось, так как по лестнице поднимались новые гостьи.

— Весь курс пригласил? — негромко спросила Алиса, как бы случайно встав рядом с Борисом и улыбчиво кивая двум девушкам в блестящих обтягивающих платьях из парчи под змеиную кожу. Одна в золотой, другая в серебряной. Последний писк моды, и шито на заказ точно по фигуре. Для медленных танцев в обнимку, эффектно и даже эффективно, но и лишнего кусочка не съешь, чтобы швы не лопнули.

Ей ответили откровенно насмешливыми улыбками, что, дескать, рано девочка вообразила себя княгиней, ещё не вечер.

Борис, так же сохраняя на лице приветливую улыбку, ответил негромко и серьёзно.

— Только тебя. И Семёна. Постарайтесь не ссориться. Хотя бы публично.

— Я-то постараюсь, — улыбнулась Алиса. — А он?

Не дожидаясь ответа, она незаметным ободряющим жестом коснулась его локтя и ушла в зал, погрузившись в весёлую разноцветную толпу.

— Твоя? — кивнул ей вслед стоявший рядом с Борисом будущий лётчик. — А хороша, не спорю. Вы как... уже? — и многозначительно подмигнул.

Борис мотнул головой и пояснил:

— У нас серьёзно.

— Будешь ждать до диплома, — не спрашивая, а утверждая, рассмеялся будущий юрист. — Смотри, Звездочёт, найти легко, а сохранить найденное... Ахнуть не успеешь, как присвоят твою... звёздочку и под своей фамилией опубликуют.

Лестница уже практически опустела.

И они, дружно рассмеявшись, переглянулись и пошли в зал, чтобы приступить к следующей стадии: представлению родителям тех своих гостей, с которыми родители ещё не знакомы, и, разумеется, избранниц. Потенциальных, гипотетических и реальных.

Степан Медардович Краснохолмский, неофициальный, разумеется, ибо местничество давно в прошлом, но общепризнанный глава княжеского рода, радушно улыбаясь, оглядывал с высоты площадки рядом с оркестровой ложей блистающий, наполненный людьми бальный зал. Да, в неизменности традиций есть нечто величественное.

Поздоровавшись с дирижёром приглашённого на торжество оркестра — бал только под "живую" музыку, никаких фонограмм и проигрывателей — и пожав руку первой скрипке, оба его давние хорошие знакомые, почти друзья, Степан Медардович спустился в зал и прошёл сквозь весёлую, предвкушающую редкое, а потому особенно важное событие к сидящим на почётных местах в гербовых креслах родителям виновников торжества.

Там тоже толчея и суета, но намного упорядоченнее. Не желая вмешиваться в процесс, который явно не нуждался в корректировке и столь же явно близился к завершению, Степан Медардович остановился в нескольких шагах, пропуская к сидящим очередную пару: свежеиспечённого князя и его... да, похоже, избранницу. И это... Звездочёт, а она... Ого, какой стиль! Да, стильная девочка. И с намёком на изысканность. Законченный образ. И держится... соответственно. Совсем интересно, в каком телескопе Звездочёт сумел углядеть. "Товар явно штучный и эксклюзивный", — Степан Медардович позволял себе подобные высказывания не о, как модно стало называть, артефактах, а о людях только мысленно. Девочка стоит очень дорого и, да, цену себе знает. Интересно, кто такая и откуда, и почему ей захотелось войти именно в эту семью, есть в Царьграде и более выгодные, и более перспективные варианты. Продолжая улыбаться залу, Степан Медардович немного переступил, чтобы, не привлекая внимания, слышать разговоры в "родительской" ложе.

Борис был рад, что успел перехватить Альку до её встречи с Семёном. Вот же оба... неугомонные. Как сцепились ещё на вступительных на устной физике, как высказался Семён, что метисам высокая наука недоступна и они, в лучшем случае, старательные исполнители-прикладники, тоже та ещё глупость, ну, обошла его Алька на полбалла, а потом прилюдно высмеяла за ошибку, так и без перерыва до сих пор и, похоже, будет как в романах: "Вражда до гробовой доски". А Семён — его друг, со школы, даже с подготовительной дошкольной группы, и терять друга он не хочет, а Алька... ну, как Семён не поймёт, что это совсем другое. И если честно, то в математике Алька сильнее их обоих, но в их сферы не лезет, вообще не лезет куда не просят, что редкость для девчонок, тем всегда и до всего, а она...

Занятый своими мыслями, он несколько изменил траекторию движения и, если бы Алиса незаметно не придержала бы его, то они бы врезались в Степана Медардовича. Тот с улыбкой кивнул, показывая, что всё понимает, и слегка посторонился, открывая доступ к родителям. Алиса мило улыбнулась — она-то его узнала и вспомнила, а он её, конечно же, нет — и чуть-чуть, не меняя шага, присела, намекнув на книксен, что заставило Степана Медардовича оглядеть её более внимательно. Этот крохотный инцидент, конечно, сидящие в "родительской ложе, заметили и обменялись понимающими улыбками: от волнения и непривычки к столь большим и важным мероприятиям и волнениям и не такое случается. А девочка у Звездочёта... вполне на уровне. Это становится интересным.

— Кто это? — шепнула Алиса, решив, что признавать знакомство и напоминать о себе пока рано, надо продолжать игру в дебютантку. — Представь меня.

Но Степан Медардович услышал и, по-прежнему улыбаясь, движением головы показал, что порядок представления — сначала родители, потом ближайшие родственники, потом все остальные — нарушать нельзя.

Проходя мимо него, Алиса ещё раз улыбнулась и еле удержалась, чтобы не подмигнуть: Андрюха ей тоже кое-что об этом князе рассказал. Явно не всё, но чего не сказано, то можно и додумать. Ладно, это потом, а сейчас... ага, вот они, все пятеро: отец и мама Бориса в креслах, рядом на стульях три его сестры. Ну, к бою, Алиса Эркиновна Мороз, не посрами Ижорье и Великую Равнину!

Княжна Анна Анатольевна Краснохолмская еле успела до начала церемонии плюхнуться на свой стул и шепнуть:

— Её нет.

— Кого? — спросила, не оборачиваясь, княгиня.

— Буськиной пассии, — быстро и тихо докладывала Аннушка. — Я Сёму нашла, он, оказывается, в числе первых пришёл, чтобы, — она хихикнула, — не пропустить появление дочери вождя с перьями на голове, ожерельем из клыков на шее и с томагавком наперевес в руках.

— Что-что?! — заволновались сёстры. — Аннушка, ты о чём? Какая ещё дочь вождя?! Это же кино!

— Она, — Аннушка перевела дыхание и заговорила спокойнее, но по-прежнему быстро и тихо. — Алиса Мороз, она метиска, у неё отец индеец.

— И что ?! — демонстративно пожал плечами князь.

— Не "серая мышка" и не "синий чулок", — тихо смеялись Ирина и Варвара, — а "дочь вождя". Ну-ну. Посмотрим, куда Буську занесло. И во что он вляпался.

Княгиня и князь обменялись улыбчивыми кивками с подошедшим, но оставшимся стоять сбоку от "родительской ложи" Степаном Медардовичем. Толчея понемногу редела, и...

— А вот и наш Звездочёт, — улыбнулась княгиня. — Однако...

— Вижу, — кивнул князь.

Княжны негромко ахнули. Да, ни на "серую мышку", ни на "синий чулок" и тем более на "дочь вождя" спутница Бутуза никак не походила.

— Сёму можно понять, — совсем тихо сказала Ирина.

— Пусть завидует молча, — так же тихо ответила ей Варвара.

Из-за того, что Борис оказался последним в церемонии, побеседовать ни Алисе с семьёй своего... хм, избранника, ни его семье с ней не удалось. Начались танцы. И закрутилось, и завертелось, и понеслось.

Танцором Борис был весьма средним, знал это и потому частенько предпочитал больше наблюдать за другими, но сегодня... во-первых, во-вторых и так далее, а в главных, он заметил, как рассматривают Альку другие и многие, и не пригласит он, то пригласят те самые другие, а Алька... она такая, на всё способная, вплоть до публичного скандала, как на том заседании СНО, когда разделала под орех не кого-нибудь, а Самого, который уже давно считается "Первым после Бога", да так, что потом об этом весь год весь физмат на всех кафедрах судачил... а если вспомнить, как на той маёвке, когда Сёмка её всё-таки довёл до точки своими высказываниями о томагавках и скальпах, так она просто взяла маленький цельнометаллический топорик для колки дров и показала... метала с обеих рук и ни одного промаха. Так что, выпускать её не то что из поля зрения, из рук нельзя.

Когда молодёжь увлеклась танцами, Степан Медардович присоединялся к старшим членам празднующих семей. Необидно посмеиваясь и подшучивая, обсудили новоиспечённых князей и их избранниц. Выбор Звездочёта одобрили, но...

— А девочка не простая.

— Да, говорите, провинциалка?

— И звезда физмата?

— Интересное сочетание.

Но общий тон оставался одобрительным. К тому же в истории рода бывали и более... экзотичные случаи, включая привезённых из путешествий и экспедиций тамошних красавиц с Южного и Восточного материков, не говоря уже о "европеянках нежных". Оценили и сделанный столь разумно, что редкость, для современной молодёжи, образ. Опытные женщины оценили и платье — фирма известная и весьма недешёвая, и колье, и сочетание с причёской и поведением...

...Семён всё-таки сумел перехватить Алису и Бориса у фуршетного стола. Подошёл с бокалом и максимально язвительно спросил:

— А чего ты, Алька, так неуважительно? Могла бы и по всем вашим правилам, с перьями и скальпами.

Алиса окатила его спокойным, равнодушно небрежным и — самое обидное — снисходительным взглядом. И отвернулась, не удостоив ответа. Борис выступил вперёд, загораживая её и оказавшись не просто лицом к лицу, а вплотную к... другу, становящемуся, к сожалению, бывшим.

— Прекрати, — И всё-таки попытался свести если не к шутке, то, не доводя до ссоры и разрыва. — Не надоело? Что ты... как...

— Как кто?! — Семён даже вытянулся, стараясь стать выше. — Ну, ваша светлость, будете ставить смерда на его место?

— Не юродствуй, — поморщился Борис.

Они говорили тихо, но вокруг них плавно и почти незаметно менялся состав слушателей. Подходили внешне не отличимые от остальных гостей, специалисты гасить возможные конфликты на подобных мероприятиях.

Но выводить Семёна из зала не пришлось. Прошипев: "Ты мне больше не друг"", — он почти швырнул свой бокал на стол, резко развернулся и быстро, почти бегом исчез в толпе.

Борис не так огорчённо, как озадаченно смотрел ему вслед. Алиса мягко тронула его за локоть, переключая на себя. Борис обернулся к ней, несколько секунд они смотрели друг другу в глаза и, одновременно кивнув, продолжили путешествие вдоль фуршетного стола к креманкам с мороженым.

Родители Бориса, издалека, но внимательно следившие за сыном, переглянулись. Старая истина: самую крепкую мужскую дружбу женщина разрушает одним своим появлением. Что ж, надо Буське пройти и через это. Лучше так, чем... ну, более... травмоопасных вариантов много.

— Надо будет перед Новым годом пригласить её на чай.

— Я скажу Буське, — сразу так же негромко сказала стоявшая рядом с ними Ирина.

3 декабря

Было уже далеко за полночь, когда Алиса ехала на такси в Академичку. Спать совсем не хотелось и внутри всё радостно дрожало не столько от пережитого, сколько от предвкушения рассказов. Сидя на заднем сиденье, она держалась обеими руками за ручку на спинке переднего кресла, якобы боясь резких поворотов, а на самом деле, чтобы любоваться кольцом на безымянном пальце правой руки. Узким, из белого золота и с двумя маленькими синими камушками. Помолвочное кольцо. Вручённое по всем правилам. Ну, почти по всем...

...Потанцевали, чуть-чуть выпили, чуть-чуть поели, снова потанцевали.

— Погуляем?

— Давай. А где?

— В нижней анфиладе, — обрадовался Борис и немного смущённо пояснил: — В зимнем саду наверняка битком. Там... ну, понимаешь...

— Понимаю, — кивнула она.

По комнатам и залам анфилады тоже гуляли и пары, и небольшие компании всех возрастов, но им достаточно быстро удалось найти пустую комнату. Борис пропустил её вперёд и, входя следом, дёрнул витой шнур с кистями, опуская тёмно-багровую штору.

— Вот, — Борис вытащил из кармана маленькую бархатную коробочку. — Я не хотел при всех. Ну, там, на колено встать, и чтобы все вокруг... Вот! — и решительно протянул ей, почти ткнул и, конечно, чуть не выронил.

Она быстро перехвата её, ну, чтобы не дать упасть, и открыла. Да, именно то, что она и ожидала. Ни минуты, чего там, даже секунды не раздумывая, кивнула.

— Да, я согласна, — и протянула коробочку обратно Борису. — Надень мне.

А потом они там целовались. Коробочку выронили и долго искали, шаря руками по устилавшему пол ковру, сталкиваясь головами и снова целуясь. Кажется, кто-то заглядывал из-за штор. А потом опять гуляли по анфиладе, болтая о всяких пустяках, поднялись наверх и опять танцевали, что-то ели и пили у фуршетного стола. Борис её с кем-то знакомил, правда, Степану Медардовичу не представил, как-то не пересеклись. А вот к родителям подвёл ещё раз уже на прощание. Пара улыбок и вежливое приглашение на чай где-то через неделю-две...

...Так что всё у неё прошло на высшем уровне. Есть, что вспомнить, о чём рассказать и к чему готовиться.

И вон уже Академичка показалась. Все дома тёмные, все спят, и дедушкин дом тоже тёмный, а нет, одно окно — точно, в дедушкином кабинете — светится.

— Да, вот здесь. Спасибо. Сколько с меня?

Всё! Теперь... а спать, ну, совсем не хочется. И столько нужно рассказать, похвастаться. Да! Она это сделала!

В "Муравейник" Борис вместе со всей семьёй вернулся в тот самый неопределённый час, когда вставать ещё рано, а ложиться уже поздно. Хорошо, конечно, что сегодня выходной, но всё-таки...

У себя в комнате Борис с наслаждением переоделся в домашнее и пошёл на кухню, где мама и сёстры готовили наскоро лёгкий чай. И конечно, с порога вопрос: