Записки Странника. Первые шаги. (версия 1.1)

Кухня радушно встретила меня запахами свежего кофе и сливового варенья. Что тут у нас? Хлеб, масло, мед, джем, пакет молока. Чашка кофе, рядом еще одна, с соком. Я посмотрел на кофейник, прикидывая, что лучше — притащить его наверх, или просто налить еще одну чашку. Немного подумав, решил не жадничать и не брать лишнего — поднос все же не резиновый, да и перегружать его не следует. Взяв его, я направился на балкон.

Кота все также дрых в конце коридора, рядом с ним лежал дробовик и пачка патронов. Надеюсь, в ближайшее время нам не понадобится выход на террасу, обращенную к реке — его тушка надежно перекрыла доступ к двери. Будить же вооруженного человека — аттракцион сродни русской рулетке. Впрочем, надо будет — поднимем, тут главное — оружие заблокировать.

Посмотрев на поднос, я убедился, что ничего не пролилось, и спокойно пошел дальше.

Сая и Рэй пока спали, Саэко все еще находилась в душе. Уже скоро будет семь часов утра, и скорее всего, скоро тишине придет конец. Как-никак, уроки начинаются утром, а сегодня среда. Все же, привычки — это страшная сила.

Шизука спокойно сидела на моем месте, и рассматривала тепловизор, прикрученный на АЕК. Я решил не снимать коллиматор с калаша, проще было перекрутить глушитель и навесить прицел на второй автомат. Только вот, сообразил я это сделать только во время своего дежурства, а Кота был с калашом. Но никто не идеален, осечки случаются у всех. Заметив меня, она оторвалась, от этого, весьма интересного ей занятия. Дождавшись, пока я положу поднос на стол она присев рядом, нагло утащила сок. Ну, не больно то и хотелось, поэтому мне оставалось только флегматично готовить себе бутерброд... который она не менее нагло захапала. Я невозмутимо начал делать себе следующий.

— Ну, ты бы хоть возмутился, для приличия?! — Наконец прожевав откушенное, заявила она.

— Зачем? Мне несложно сделать новый. — С весьма ехидной улыбкой заметил я. — Да и с соком, похоже, не ошибся. Как и с твоей реакцией. Полагаю, спрашивать, какая ты настоящая — бесполезно?

— О чем это ты? — с вполне явным непониманием спросила Шизука.

— Мы изучаем реакции друг друга, при этом ты так и не смогла подобрать ко мне ключ, понять мою логику. В свою очередь, мне так и не удалось разобраться в твоих масках. Если это, конечно, маски, а не что-то другое.

Протянув мне автомат, медсестра ответила на мой вопрос.

— Ты воспринимаешь все слишком серьезно. Если не научишься вовремя сбрасывать напряжение, то свихнешься от стресса, просто сгоришь на работе. — На ее лице не было ни обычной улыбки, ни шальных отблесков в глазах. Только на миг проглянула безмерная усталость и отчаяние. — Да и не любят в Японии умных женщин, умеющих принимать решения, а у меня нет даже парня, не говоря уже о муже. — Откинув голову назад, она продолжила со злыми нотками в голосе. — У Рики тоже, но по другим причинам. Совсем другим. А маски... это не маски, просто, воспоминания о детстве, тогда все было куда как проще. Да и грузят на работе меньше, — в ее голосе плескалось море иронии — ведь что взять с "блондинки"?

— И на карьере можно ставить крест, что в твоем случае являлось оправданным решением. Как я понимаю, даже должность школьной медсестры для тебя была большой удачей?

В ответ на мой вопрос раздался негромкий, но весьма злой смех. Хотя нет, не злой, такой бывает, когда горло заполняет непрошенная горечь, оно отказывается двигаться. Отсмеявшись, Шизука разъяснила:

— Не в том смысле, который ты подразумеваешь. Это не было моим потолком, но на работе в больнице пришлось бы гораздо сложнее. Судя по твоей реакции, ты как минимум догадываешься, что я имела в виду.

Слегка прикрыв глаза, комментирую ее последнюю фразу:

— Японская привычка страдать херней на работе известна всему миру. Усердие заменяет талант и все такое.... Учитывая консерватизм медицины, нагрузки там должны быть жуткие, а о стрессах я вообще промолчу. Наверное, работа школьной медсестрой на этом фоне выглядит раем. Надеюсь, со скальпелем ты работать не разучилась?

Шизука спокойно ответила:

— Не беспокойся, практика у меня была. Так что, при необходимости я смогу вас заштопать. — И с немалым интересом добавила. — Или ты справишься и с этим делом?

Дожевав очередной бутерброд, лениво отмахиваюсь от подобных подозрений:

— С этим не справлюсь, я больше по химической части. Да и то, даже в этой области мои знания довольно посредственны.

Слегка улыбнувшись, она заметила:

— Для школьника даже такой багаж знаний очень неплох.

— Есть такое, но, ко мне это не относится. Знал бы, что попаду в такую ситуацию, ставил бы иные приоритеты в образовательном процессе.

— Подобное развитие событий предусмотреть невозможно, слишком оно невероятно.

— А я говорю о глобальной катастрофе в общем смысле, а не о восстании мертвецов. Чем-нибудь наподобие третьей мировой войны, падении метеорита и других, более вероятных вариантов. Единственное, что я сейчас могу — это анализировать обстановку, и примерно прикидывать последовательность действий, необходимых для нашего выживания. Хотя, большего нам и не нужно, мы все же не боевая группа на выходе. К счастью.

Последние фразы крепко ее задели. Немного сощурившись, она пристально на меня посмотрела, заодно задавая вопросы, каждый из которых был схож с ударом кувалды по лому:

— Так тебя специально обучали? Может, ты еще и знаешь, как такая группа должна вести себя правильно?

— Обучали? — Выразительно изгибаю бровь. Надеюсь, получилось, потренироваться перед зеркалом времени не было. — Разве что, оказанию первой помощи. В остальном — скорее это было хобби, в первый раз мои знания пригодились совсем недавно. И не рассчитывай на многое, они находятся скорее на любительском уровне. Присмотришь за остальными? Мне сейчас не хочется разруливать проблемы, причиняя добро, и нанося справедливость.

— Тогда, я, пожалуй, пойду вниз. Но с тебя должок.

_____________________________________________________________

Завершив тренировку, Бусуджима Саэко привычно направилась в душ. Чего она не ожидала, так это встречи с Комуро, всю ночь безвылазно находившимся на балконе. Парень вызывал у нее весьма сложные чувства, одновременно и привлекая и раздражая своим поведением. С одной стороны, он плевать хотел на нормы поведения в обществе, неоднократно нарушая все приличия. Более того, своим поведением он в чем-то походил на одного из учителей — Коичи Шидо, точно так же, не стесняясь в средствах достижения своих целей, а также отношении к людям. Однако, в отличие от последнего, он заботился не только о себе, но и об остальных, пусть и весьма своеобразно.

Гораздо чаще Комуро был похож на ее отца, с таким же бескомпромиссным и жестким характером. Только, он еще молодой, без должного опыта и еще не битый жизнью. Она видела, как менялись ученики отца, постепенно взрослея, становясь крепче и оттачивая свой дух и разум, словно клинки, выковываемые ударами умелого кузнеца. Так было и с ней, отец с детства учил ее искусству битвы, передаваемому в их семье. По сути, это было не искусство спортивного фехтования, а путь меча — отточенное многими поколениями умение выжить в бою и победить. Тренировка не только тела, но и духа, закалка характера.

Саэко была единственным ребенком в семье, когда умерла ее мать, то стало понятно, что ей достанется все наследство ее рода. Рода, ведущего свою историю с эпохи Эдо, но в котором осталось лишь два человека. Вторая мировая война не пощадила никого, мужчины гибли на фронте, а ковровые бомбардировки уносили жизни женщин, детей, и стариков. В те годы оказались уничтожены многие старые семьи, и судьба рода Бусуджима была не самой трагичной. Все же, линия наследования не прервалась, уцелел ее дед, который приложил все силы, чтобы уберечь то немногое, что осталось от их имущества. А главное — воспитать наследника, достойного своих предков. Ему удалось справиться с обеими задачами, но, как оказалось, жизнь любит вносить коррективы в любые планы. Все бы ничего, но у Бусуджима Ренджиро родилась дочь, а через год в автомобильной катастрофе трагически погибла жена. После ее смерти он посвятил все свое свободное время двум вещам — созданию своего додзе, и воспитанию дочери.

Оба занятия имели весьма... занятные последствия — передача некоторых семейных секретов резко подняла результативность выступлений его учеников, а весьма вольная манера общения стала весьма широко известна в узких кругах. А дочь... — у Саэко было весьма интересное детство, да и не только детство. Обычно, в школе дети стремятся затравить тех, кто непохож на остальных, выделяется из толпы. Но, в любом правиле не обходится без исключений, одним из которых стала и она. После нескольких показательных разборок с остальными, ее предпочли оставить в покое. Саэко это вполне устраивало, ведь у нее хватало знакомых, занимавшихся в додзе отца. Да и разговаривать с ними было гораздо интереснее, пусть большинство учеников и были намного старше ее.

В средней школе сначала ей пришлось вступить, а потом и стать главой клуба кендо. Примерно тогда же ученики Ренждиро стали выходить на международный уровень на соревнованиях любительского, а иногда и профессионального уровня. Ее отца заметили и журналисты, но он не стремился к известности, предпочитая заниматься делом, а не игрой на публику. Последние четыре года ему часто приходилось бывать заграницей, возглавляя команду спортсменов и представляя свою родину. А Саэко... Саэко уже была достаточно самостоятельна, чтобы позаботиться о себе. В том числе и в плане самозащиты. Уже в пятнадцать она смогла выйти на республиканский уровень, и оказаться в первой десятке. Учитывая привычку носить с собой бокен — подарок отца, ей было нечего бояться. И некого, за исключением одного человека — себя.

Каждый может обнаружить в своем характере черты, которые ему не нравятся, или совершить ошибки, которых будет еще долго стыдиться. Но не у каждого хватает духу взглянуть правде в глаза и понять, что никто не идеален, признать свои изъяны и трудится над их исправлением. Часто люди считают, что их не оценивают по достоинству, забывая о своих недостатках и преувеличивая чужие. Пословица про бревно в своем глазу появилась не на пустом месте. И другие пословицы тоже, точно также как и притчи и сказки. Но, тут был несколько иной случай. У Саэко с самооценкой все было в порядке, люди с заниженной самооценкой в мире боевых искусств, как правило, не задерживаются или меняя свое мировоззрение, или же уходя в другое место — туда, где их пожалеют и приласкают. Только вот, не любят в этом мире тех, кто получает удовольствие от чужой боли, унижения противника или же убийств. Такие люди становятся изгоями, их сторонятся, перестают признавать и зачастую просто вычеркивают из своей жизни. О спаррингах даже речи не идет, а это означает завершение пути бойца, ведь только в поединке с равным или превосходящим противником можно совершенствоваться, изобретать что-то новое. Учитывая стиль и направление ее обучения, было неудивительно, что, когда она обнаружила подобные черты в себе, то первой ее реакцией было жесткое неприятие, в дальнейшем сменившееся отвращением к себе.

Тогда, когда она провоцировала того педофила, Саэко просто хотела устранить угрозу для остальных девушек и совсем не ожидала таких последствий. А последствия были неприятные, и дело совсем не в том, что у этого извращенца были сломаны бедро, предплечье и запястье. И даже не в том, что ей пришлось давать объяснения в полиции, там ее только опросили и отпустили. Просто, она чуть было не убила человека, выполняя одну из простейших связок. Завершающий удар должен был прийтись по шее, что привело бы к смерти или инвалидности. Хотя, дело было даже не в этом, все же, тело сработало на рефлексах, вбивавшихся с детства. То ощущение мрачного торжества, появившееся в момент, когда жертва осознала свою роль, когда в его маслянистых глазках появился ужас, она запомнила навсегда. Точно так же, как и ощущение власти над его жизнью, ведь Саэко могла убить его в любое время, с ее навыками это бы не составило никакого труда. Это воспоминание было до отвращения притягательно, вызывая желание ощутить подобное вновь. И она боялась, что однажды утратит над собой контроль, и ничем хорошим это не закончится. Пожалуй, это было единственным, чего Саэко по настоящему боялась.

В обычной жизни причин для потери контроля, как правило, немного. Но, ситуация значительно изменилась после того, как мертвые начали убивать живых, превращать их в себе подобных. В стрессовых условиях вероятность слететь с катушек повышается многократно, а уж когда события принимают подобный оборот... сложно сохранить душевное равновесие. Да еще эта симпатия к Комуро, время от времени толкающая на дурацкие поступки. Пока ей удавалось себя сдерживать, заметить это удалось только школьной медсестре, с которой у Саэко состоялся весьма интересный разговор. Они тогда о многом поговорили, и, поняв позиции друг друга, договорившись о совместных действиях. Сейчас, несмотря на некоторое затишье, ситуация все же не располагала к ссорам и выяснению отношений. Это было не в их интересах, тем более что их положение в группе устраивало обеих ... на данный момент.

Саэко довольно прищурилась, расслабившись в кресле. После утренней тренировки мышцы приятно тянуло, а душ приятно освежил девушку. Ну а сам день обещал быть хорошим хотя бы в плане погоды, не говоря уже обо всем остальном. Если его, конечно, никто не испортит.

Со второго этажа спустилась медсестра, и, отнеся поднос с остатками завтрака на кухню, уселась в соседнее кресло. Справа. Пауза затянулась надолго, каждая думала о чем-то своем, молча смотря друг на друга. Мимо них прошла Рэй, направляясь в ванную комнату, но на нее не обратили никакого внимания. Наконец, поборов накатывавшую на нее дремоту, Саэко поинтересовалась:

— Так вы узнали, то, что хотели, Шизука-сан?

В ответ на это блондинка пожала плечами.

— Сейчас это сложно понять, слишком много важных мелочей. Но, они настолько противоречат друг другу, что я уже не знаю, как их можно сложить в единую картину. — Шизука ладонями потерла виски. — Его поведению есть два объяснения — либо Комуро плевать на последствия, либо это зачем-то ему нужно. Точно так же, как раскол внутри отряда, ты ведь заметила, как он смотрит на Саю и Рэй. Любовью там и не пахнет, хотя и ненавистью это назвать сложно. Но, ему явно неприятно находиться рядом с ними, и девчонки это чувствуют, закатывая истерики. Они ведь друзья детства, вроде бы. Были.

— Это не Комуро. — Прозвучало со стороны гостиной. В дверном проеме стояла Сая, с хмурым выражением лица. — Это может быть кто угодно, только не он, мы дружили с детства и Рэй может сколько угодно пытаться не замечать этого, но это не Комуро Такаси. Да он этого и не скрывает, если вы заметили. Как не скрывает желания отделаться от нас. Не избавиться, а именно отделаться, переложив заботу на плечи наших родителей.

— Надеюсь, ты не собираешься делиться своими мыслями с Рэй? — С весьма прохладной интонацией ответила Сае Шизука. — Она может сорваться, с непредсказуемыми для всех последствиями. Сомневаюсь, что это пойдет на пользу хоть кому-нибудь.