Она трясла его, схватив за плечи, а он, ошарашенный, ничего не мог понять, только машинально пытался успокоить мечущегося по кабине Ависа, который время от времени, пролетая мимо, старался ударить его хвостом по лицу.

Тревожные крики лётчиков в кабине, дверь которой сейчас открыта в пассажирский салон. Отсутствие моторного гудения. Покачивание огромной летучей машины в странном круговороте-воронке. И отчётливое чувство тошноты, когда падаешь, падаешь, падаешь!.. Рольф немедленно взял себя в руки, сжал кулаки и "вернулся" в реальный мир.

Мотор будто поперхнулся раз, другой, протарахтел очередь странных, чихающих звуков — и с чувствительным облегчением снова ровно загудел.

Кети села рядом с Рольфом. Обернулись испуганные Колдей и его сестра, вцепившиеся в подлокотники своих кресел.

— Так это из-за тебя... — хриплым голосом констатировал Колдей, обмякая.

— Я посижу с ним, — сказал им девушка.

— Необязательно, — ровно сказал Рольф. — Больше я не позволю себе отвлекаться.

— Да ты не бойся, — легко улыбнулась ему Кети. — До места осталось минут пять-семь — так сказал Колдей. За это время я не успею тебе надоесть.

Он хотел было сказать, что она ему никогда не надоест (внутренне над собой усмехнувшись на это "никогда"), но девушка спокойно взяла его руку и сжала ладонь.

— Потерпи меня.

Когда вертолёт стал опускаться, Рольф, не глядя на Кети, сказал:

— Прости, Кети. Ты, наверное, хотела посидеть с Колдеем. И с его сестрой, — быстро добавил он.

— Пять минут обойдусь и без них, — насмешливо ответила девушка.

Её ответ перевёл его мысли в течение следующих пяти минут в совершенно иное русло.

Безмятежное спокойствие Островного Ожерелья всегда покидало Рольфа, едва он по просьбе деда или старшего брата выезжал за пределы спасшей его когда-то планеты. Вместо абсолютного покоя, разлитого в пространстве информационного эфира Островного Ожерелья, на других планетах он всегда отчётливо ощущал постоянный шторм в какой-либо степени напряжения и вздыбленности чувств. Он возвращался на Островное Ожерелье с облегчением и некоторой примесью страха, как будто прятался от страшного ливня, сопровождающегося чуть не камнепадом. Нет, он немного знал жизнь планет Содружества — и не только по воспоминаниям детства. Знал о том, что в Содружестве не всё тихо и спокойно. И нет такого по-райски чистого ощущения, что всё всегда будет хорошо.

Но сейчас вместо недоумения: "Как так можно жить?" появилось странное чувство, что живёт-то именно он неправильно. Что он не просто защищён — прячась в другом месте. Появилось странное ощущение никчемности собственного существования. Он перебирал воспоминания о жизни на Островном Ожерелье: занятия со старым шаманом, поездки по островам, чтобы узнать, нет ли нуждающихся в помощи целителей, и счастливое бродяжничество по океану или по скалам своего любимого острова. Постоянное наслаждение бытием прекрасных мест. Постоянное ощущение наполненности. Почему сейчас, вспоминая Островное Ожерелье, он чувствует пустоту? Почему, едва он начинает представлять себе дом на острове, вместо солнца и мягких тёплых линий, видит сумрачный туннель, в котором кричит женщина?..

— .. Рольф, ты не заснул? Прилетели!

И опять он смотрел странным, совершенно новым взглядом: неспешность всегда была главным правилом его привычного мира — здесь же все повскакиваали, похватали сумки и пакеты, побежали куда-то, а он, Рольф, побежал вместе со всеми. И там — всегда были свет и тепло. А здесь — из тёплого салона их словно приливной волной выкинуло во влажный холод и многоголосо гудящий дёргающийся мрак, расстреливаемый и прорезаемый лучами прожекторов и фар.

Зыбкость существования — последняя мысль о настоящем. И отзвук эхом — нет, это реалии настоящей жизни...

Далее — только действие.

Они снова добрались до лифта, а спустя время вышли сразу на улицу. По сравнению с крышей, ветер здесь был не такой пронзительный, но начал накрапывать дождь. Колдей, нагруженный самыми тяжёлыми сумками, оглянулся.

— Нам только этот дом пройти, а там — ждут!

В ушах зазвучал жёсткий ритм преобразованного фламенко. Рольф распрямил спину и пошёл чуть вразвалочку, приноравливаясь к неслышной для других музыке.

Они обогнули дом и внезапно оказались на огромной площади, где небольшими кучками и громадными толпами стояли и передвигались люди — казалось, передвигалась или колыхалась сама площадь. В вечернем свете, тоже очень энергично двигающемся, не сразу можно было разобрать, что здесь происходит. Но вскоре Рольф даже без объяснений понял, что на площади собрались люди, которые пытаются самовыразиться — всяк на свой манер. Здесь танцевали, исполняли сложные акробатические этюды, пели, играли на таких различных инструментах, что даже Рольфа заворожило это странное многозвучие: он немедленно принялся вычленять голоса отдельных инструментов, невольно прикидывая, как бы он использовал их для своей формы выступления.

Но Колдей поговорил по вирту со своими ребятами, и вся маленькая компания быстро дошла до занятого места. Байкеры, ничтоже сумняшеся, огородили своими машинами довольно приличный круг, никого не пуская в него. Народ обтекал этот круг, завистливо поглядывая на свободное место, а то и ругаясь — те, кто посмелей. Но товарищи Колдея стояли накрепко.

Кети и Элин посадили на один из мотоциклов. Кети, на плечах которой теперь сидели оба дракончика, приготовила гитару, а Элин держала в руках каменно-ракушечную связку: её погромыхиванием она должна сопровождать игру на струнном инструменте.

Рольф ещё раз напомнил девушкам:

— Вы играете только пять минут. Потом — не надо. — Затем он обернулся к взволнованному Колдею. — Свет мне нужен только сейчас. Как только берусь за палки, что будет как раз через пять минут, — свет убрать.

Он вошёл в круг, и байкеры включили передние фары.

В центре этого ярко освещённого круга Рольф деловито поставил сумки и положил рядом наспех обтёсанные палки-шесты — здесь он не позволил Колдею помогать ему. Сумки уберут, когда он закончит приготовления.

Сначала Рольф сбросил куртку, в которой приехал, оставшись в одних джинсах, — кто-то аж охнул: под холодным дождём!.. А потом послышался негромкий говорок, когда в мощном свете разглядели его тело — сплошь в тату. Затем он надел куртку с пристёгнутыми к ней полосами из камней и ракушек. Как-то стороной услышал восхищённый переклик и хохот байкеров — понял, что их поразил его странный наряд. Затем снял ботинки и сунул их в сумку — на этот раз ответным его действию стала тишина с редкими сочувственными стонами — холодно же!.. Боковым зрением отметил, что за рядом байкеров начал собираться народ, привлечённый уже сейчас необычным зрелищем. Наконец он встал на колени, прямо на мокрый асфальт, перед последней сумкой, и вынул из неё рыбью голову. Отодвинул сумки в сторону, где их подхватила неизвестно чья рука и убрала, чтобы не мешали.

Всё ещё стоя на коленях, Рольф опустил голову — и, укрепив ремешками, надел на себя страшную маску, подаренную духом места. Народ восторженно загудел: "Силён парень!" Он посидел немного, безвольно опустив руки. Предупреждённая Кети провела пальцами по струнам гитары, дав тот самый будто вываливающийся из другого мира аккорд, а следом послышалось ритмичное потряхивание ракушек. Повинуясь заданному ритму, Рольф медленно поднял разведённые руки в стороны. Суховато звякнули ракушки и камешки на рукавах. Когда руки поднялись на уровень плеч, он медленно и плавно начал подниматься полностью.

Рольф ещё не знал тех движений, которыми придётся воспользоваться для здешней шаманской пляски. У себя, на Островном Ожерелье, он бы танцевал танец Огня. Но на этой планете не Огонь был главной стихией. Поэтому — босые ноги. Подошвами даже сквозь искусственное покрытие дорог и площади он чувствовал вздымающиеся энергопотоки из сердца планеты — и примеривался к ним.

Наконец он уловил нужные движения и принялся притоптывать ногами, постепенно разогреваясь и постепенно же подчиняясь потокам, которые сами, уловив его готовность подчиняться им, начали направлять его покорное им тело. Теперь Рольф встал на месте. Двигались только руки, утяжелённые каменно-ракушечными полосами, — изображали что-то вроде ленивого движения рыбьих плавников... Наконец он полностью вошёл в ритм и потратил минуту, чтобы приучить потоки к себе. Боковым слухом он услышал и внутренне усмехнулся: Кети, воспринимая не осознанно, а уже инстинктивно, только глядя на него, подчинилась новому ритму — что уж говорить об Элин...

Из самой планеты он всё равно не сможет набрать много сил. Поэтому, приноровившись к потокам этого места, шаман остановился. Что-то изменилось. Прислушавшись к ощущениям под ногами, понял: подчинив несколько стихийных потоков, он получил разрешение использовать другую энергию.

Смолкла музыка. Рольф расстегнул куртку и позволил ей упасть за спиной. Затем встал на колени и снял рыбью голову — маску. Опять стороной он услышал, как кто-то подбежал и забрал предметы...

Закрыл глаза, чтобы прочувствовать энергетические потоки планеты, омывающие его разгорячённое тело снизу. Отчётливо ощутить дождь, бегущий мелкими струйками по лицу. Сидя на пятках, подобрал палки и встал. Когда глаза зрителей после исчезновения яркого света привыкли к темноте, они увидели, что шаман стоит, держа ладони поверх палок, будто хочет вдавить их в поверхность площади. Но вот ладони скользнули вниз — и толпа ахнула: концы палок засияли вспыхнувшим в темноте круга жёлтым огнём! А ладони всё скользили — и, загипнотизированная колдовским зрелищем, толпа провожала эти ладони покорными взглядами, пока шаман не сел на корточки. Палки начали падать — скрещиваясь, когда их концы, чуть не воткнутые в асфальт, внезапно тоже озарились призрачно-жёлтым огнём! В мгновение ока Рольф выпрямился и перехватил обе палки за середины. Огонь ему разрешили!

Дома, на Островном Ожерелье, он работал с горящими шестами. Здесь достаточно будет прямых сучьев. Трудно, конечно, удерживать их — мягко говоря, со смещёнными центрами тяжести. И маловато тренировок было с ними — всего лишь перед самим выступлением. Единственное, что должно было помочь — надеялся Рольф, — та самая сила, которая сейчас обвевала его и помогала справиться с мелкими неурядицами.

Огненных шестовиков много — знал он. Но все они несли на себе печать выработанных до затверженного навыка движений. Он — импровизировал.

Он работал в ритме тех же подчинённых уже потоков — с выходом на реакцию толпы. Не сходя с места, Рольф небрежно прокрутил пару раз палки, сверкающие слетающими с них огнями, а потом начал главное. Палки заметались в его руках хаотично и в сумасшедшем темпе. Бьющийся на ветру и будто слетающий, умирая в прореженном дождём воздухе, огонь создавал странный живой рисунок. Очень скоро танец горящих шестов достиг своей максимальной силы, подчинил внимание толпы полностью — и Рольф открылся восторгу и силе чувств зрителей, которые шалели от мелькающих огней, сопереживали странному невысокому человеку, стоящему под дождём почти голым. Пик зрительской эмоциональной отдачи чуть не заставил его захлебнуться силой — рвущейся к нему, сбивающей с ног и наполняющей досыта!

Танец стоящего на одном месте человека не отпускал толпу, замершую в молчании на молитвенном полувздохе. Потрескивание огня, изредка шлёпанье-притоптывание босых ног по мелким лужам, в которых мерцал и метался отражённый огонь, — вот и все звуки, дающие сопровождению шаману.

Рольф знал, что сейчас может даже управлять этой толпой, но желал другого. Покачиваясь от мощи отдаваемой ему энергии, он ощущал силу так чувственно, как будто на него со всех сторон лились водные потоки. Взгляды восторженных, заворожённых им людей давали ему столько, что он начал воспринимать информацию, которой ранее не смог бы даже ощутить. Событие!.. И он стороной же осознал, что скоро ждёт его событие, вот только какое? Но не успел воспринять — слишком много на него мчалось свободной и чистой от дурных помыслов энергии. Он уже танцевал с огненными шестами так, словно стоял по горло в воде! Такой густой был подарок от тех, кто без всякой корысти любовался неведомым ранее танцем.

Они все следили только за огнём, стремительно рисующим странные картины в ночном воздухе, они даже не замечали, сколько уже времени прошло, а прошло немало — знал Рольф! Ещё бы ему не знать, если руки уже чувствовали горячее приближение вкрадчиво ползущего к ним огня... Начиналось совсем уже сильное жжение на коже ладоней, к которым пламя билось совсем близко — и шаман неожиданно резко для зрителей упал на одно колено — согнувшись, быстро и сильно положив на поверхность площади свои почти сгоревшие шесты — два обгорелых обрубка. Огонь пыхнул в последний раз и, шипя, погас под дождём, хлынувшим словно специально именно в этот момент. Впрочем, Рольф подсознательно знал, что дождь хлынет вот-вот. Тоже подсказали. Поэтому, едва погас огонь, он быстро встал и отошёл к мотоциклу, где сидели Кети и Элин, а также дожидался конца огненного действа Колдей. Он знал, что после бесноватого промелька огней зрители не сразу привыкнут к наступившей тьме. Поэтому сбежать можно легко.

— Колдей, ну что?

— Как минимум человек двадцать сразу передавали запись танца в космосеть, — слегка заикаясь, выговорил Колдей, потрясённо глядя на Рольфа.

— Значит, наблюдатель уже сейчас переслал сообщение Эрику, где я нахожусь, — заключил Рольф. — Всё. Уезжаем.

Для начала, пока растерянная толпа зрителей сознавала, что продолжения не будет, мотоциклисты увезли компанию за здание. Здесь Рольф протёр босые ноги, горячие от бурлящей в них силы, и надел ботинки. И только после этого вся компания помчалась к лифту на крышу, где всех ждал следующий вертолёт.

В вертолёте Рольф снова сидел отдельно — под присмотром Ависа, как пошутил он, когда Кети предложила посидеть с ним. Кое-что необходимо было обдумать. Кое-какие последствия танца с огненными шестами.

Первое — надежды не оправдались. Внутренние силы Островного Ожерелья не пустили Сангрийские стихии к нему. Значит, с возвращением всё остаётся по-прежнему. Придётся вернуться — иначе не жить... При одной только мысли о возвращении Рольфа затрясло от разочарования и ужаса перед предстоящим изменением сознания. Пришлось вцепиться в подлокотники и громадным усилием успокоиться до водворения в холодное бесстрастие. Вертолёт дёрнулся лишь раз, но на этот раз падения не последовало. Свесившийся с плеча Авис осторожно провёл краем мордочки по скуле шамана — то ли утешая, то ли подбадривая...

Второе поразило самого Рольфа, едва он успокоился. Мягкие волны плыли к нему от сидящей впереди Кети. Они обволакивали его, ласкаясь и прижимаясь к нему. "Нет... — стиснул он зубы, снова с трудом держа себя в руках. — Только не это. Только не сейчас... Это всего лишь влюблённость, — попробовал он объяснить себе самому. — Это то же самое, что она испытывала к Горану, привлечённая его обаянием трагического одиночества..."