Ангелы моих снов

— Мы подождём, — обыденно ответил Дэй-Асс.

Когда Чёрный Пёс взлетел к невидимым отсюда крышам, Дасти нашёл в себе силы спросить:

— Зачем он это делает?

— Не знаю. Но... Вчера в замке он тоже вышел из темницы с ведьмой на руках и оставил её так, чтобы на неё падали лучи солнца. Я видел. Но что это значит — не знаю.

Пока Исира не было, они успели прочистить своё оружие, а заодно привести себя в порядок. Правда, практичным было бы поесть, но и после недавно увиденного, и среди трупов, которые пока прохаживались далеко от них, но постепенно заполняли пустующее пространство, освобождённое магией Чёрного Пса, первая же мысль о еде вызвала тошноту. Так что оба сидели на приступке у одной из лавок и угрюмо ожидали Исира.

9.

Это я сначала так, совершенно обалдевшая, решила. Ну, что он из голливудских красавцев. А потом, притихшая от неожиданности, отдавшая ему невидимые бразды правления в нашей маленькой компании, начала исподтишка разглядывать его и поняла, что первое впечатление было очень даже поверхностным.

Щетинистая поросль на лице Дениса, как и лохматые чёрные волосы, оказались маской — вкупе с той мешковатой, чуть не пижамной одеждой. Едва он освободился от них, как тут же заметно изменился и в поведении.

Итак, в отличие от голливудских красавцев, в моём представлении — самоуверенных крепышей, Денис оказался весьма мнительным и не уверенным в себе. Если сначала он выглядел человеком неопределённого возраста, то теперь оказался старше меня лет на пять-шесть, как минимум. То есть ему где-то за тридцать. Широкоскулое, но правильных очертаний нервное лицо мгновенно изменялось под напором с трудом сдерживаемых страстей — то бишь перемены настроений. Небольшие серые глаза то и дело застывали, едва он задумывался о чём-то. Освобождённый от щетины, немного капризных очертаний, рот оказался хорош — для меня, наблюдающей, — свидетельствуя, что время от времени Денис может быть чем-то и недоволен. Да и подбородок... Породистый тип. Таких подбородков у мужчин я почти не видела: весь какой-то аккуратный, да ещё с ямочкой. Уже пару раз высокомерно вскидывал его, если что-то ему не нравилось. И нос — ну очень правильный по форме. Хорошей лепки, как говорят. Едва только Денис вспоминал нечто не самое хорошее из жизни, как ноздри еле заметно, но раздувались... В общем, настроение я считывала с него легко. Но только настроение. И под конец разговора прониклась к нему жутко враждебным отношением: и чего весь такой-растакой свалился в мою жизнь?

А тут ещё... Мальчишки, очарованные его жадным любопытством к их жизни, их увлечениям и предпочтениям, ничего не замечали. Они наперебой рассказывали о своих делах, а потом Данька сообразил спросить его — снисходительно (ещё бы: родители аж в Турцию уехали), не бывал ли он где-нибудь за границей. Через пять минут пацаны ошеломлённо взирали на нашего спутника. Он перечислял страны так, как будто вспоминал о поездке в другой город! Особая прелесть этого рассказа: Денис рассказывал не просто о красотах городов и стран, где был, но в основном о том, что ему лично понравилось, а что нет. Про Тирану сказал, что там готовить не умеют. Про Венецию — как ему не понравилось в гостинице, потому что сыро. В Лондон ему повезло попадать в период туманов и дождей. Зато в тихом и скучном Инвернесе можно хорошо отдохнуть, и там, в одной маленькой гостиничке, замечательно готовят...

Рассказывал он медлительно, словно не сразу вспоминая, но мальчишки и не торопили его — сидели, таращась на него и забывая порой закрывать рот. Особенно Егорка. Данька — тот, как выяснилось, многое успел примечать.

Под конец разговора я озлобилась капитально. И на выговор Дениса, когда он вспоминал европейские названия — он знал несколько языков! — и называл города с соответствующим акцентом, и на его дурацкую работу: бывший профессиональный автогонщик — нынешний автоперегонщик, и на восхищённые глаза недавно только моих пацанов!.. Короче, приревновала!

Фу-у... Слава Богу... Оказалось, у Дениса есть и кое-какие из дурных привычек. Прежде чем заплатить за всю компанию, он попросил подошедшую к нам официантку принести сигареты. А потом, извинившись, вышел покурить, пока мы доедали мороженое.

— Лиз, — сказал Данька, задумчиво грызя дужку снятых очков и уже не стесняясь Егорки, — а ведь он всё это рассказывал тебе.

— Как это? — удивился Егорка.

Но Даньку я поняла. И не в том смысле, что Денис рассказывал, глядя на меня. Он почему-то пытался мне понравиться. А Данька так же задумчиво продолжил:

— Вот только не понял. Ты чё — на него обозлилась?

— Да, — резко сказала я и снова занялась мороженым.

Мальчишки притихли, а я попыталась думать. Что мне не понравилось в рассказе Дениса? Вроде ничего такого он, в сущности, не говорил. Чего же я сижу злая, как сто чертей? И поняла. Элементарно, Ватсон. Элементарная зависть. Человек везде побывал, всего насмотрелся. Видел мир — говорит моя мама. А я? Забилась в свою норку и...

Денис вернулся в разгар моих раздумий над норкой. Вернулся почти бегом. Сел между мальчишками, запыхавшийся, как будто сам пацан, взглянул на меня и мгновенно ссутулился. Мы вроде сидели так же спокойно, как до его ухода, но он, кажется, быстро почуял: что-то изменилось. И тут мне стало не по себе. Он минуту спустя, не притрагиваясь к оставленному мороженому, ссутулился ещё больше и обнял себя за плечи. Улыбка, с которой он спешил к нам, исчезла. Серые глаза мгновенно словно опустели, а потом он их и вовсе опустил.

Данька удивлённо посмотрел на него. Егорка ещё ничего не понял, но я сразу сообразила, что он воспринял поведение Дениса на эмоциональном уровне и сразу сам поскучнел... Чёрт, что я делаю... Ну не побывала нигде. Ну и что? Помереть теперь из-за этого, что ли? У, блин... Завидущая... Так, берём себя в руки... Берём себя хорошую на ручки и несём к хорошему настроению. Та-ак... Мне хорошо. Мне очень, чёрт побери, хорошо!.. Что бы такого вспомнить, чтобы сбросить напряг? Анекдот, что ли какой? Что там мне недавно девчонки на работе рассказывали? А, не анекдот. Про статью какую-то. Как за границей двое разводились. Ага. Точно. Инициатором развода был муж. Развели супругов через час слушания дела. Час употребили на то, чтобы прослушать запись супружеского разговора, которую муж сделал втайне от супруги. Запись состояла из монолога дражайшей супруги и трёх реплик мужа, успевшего вставить: "Но, дорогая..."

Мы с девчонками как представили...

Я вспомнила, как мы хохотали в швейном цеху, вздохнула и улыбнулась:

— Хотите анекдот?

Из кафе мы вышли уже спокойные. Денис легко нёс наши и свои сумки, а я про себя ещё пометку сделала, чтобы заглянуть в продуктовый, иначе опять будет сидеть в своей квартире голодный.

В троллейбусе мы с мальчишками воочию увидели, как он ехал за нами, не имея наличных денег. Точнее — мальчишки как раз этого не заметили. Я с ними уселась на заднее сиденье. Они тощие, уместились со мной, и оба сразу прилипли к окну. А Денис отдал нам сумки и опёрся на стойку перед нами. Подошла кондукторша. Я заплатила за нас троих, потом вспомнила про Дениса, что у него нет мелочи, и только открыла рот сказать ему, что заплачу и за него, как он вдруг взглянул на женщину, слегка приподняв бровь, — лицо мгновенно расслабленное, бесстрастное. И всё. Она его в упор не замечала. Отошла сразу. А Денис снова уставился в окно.

Ничего не поняла. Но пару раз на следующих остановках напрягалась, когда кондукторша приходила в задний салон к вошедшим пассажирам. Но... Денис больше на неё не смотрел, и та тоже на нас не оглядывалась.

Вышли из троллейбуса за одну остановку до нашей, потому что возле нашего дома маркетов нет, где в кассе можно расплатиться банковской карточкой. По залу ходили только я и Денис. Мальчишки застряли у входа в основной зал, у "аквариумов", откуда можно вытаскивать всякие игрушки. Судя по азартным воплям, которые я время от времени слышала, застряли надолго, так что со спокойной душой можно было походить по залам, подыскивая для Дениса продукты быстрого приготовления.

Ещё при входе он взял корзину на колёсиках. В душе я ещё посмеялась, но к делу укомплектования продуктами, пока кто-то рядом, он подошёл очень серьёзно, набрав столько, что я только улыбалась и размышляла, спросить или нет, есть ли в его квартире холодильник. Сначала как-то не заметила, а потом сообразила: мы ходим по громадным пространствам супермаркета, словно супружеская пара. Во всяком случае, Денис старался лишний раз обязательно дотронуться до меня. Понимая, почему именно он это делает, я не слишком обращала на его поведение внимания. А когда я однажды задержалась на пару секунд у стенда с чаями, а потом, спохватившись, пошла искать его, то устыдилась: он стоял вплотную к стенду с коробками конфет, с закрытыми глазами и задеревенелый.

— Денис...

Не шевельнулся. Тогда взяла его за руку, сжала ладонь.

— Пошли.

Повернулся ко мне. Глаза опять пустые. Жутко было смотреть, как постепенно наполняются жизнью. Наконец выдохнул. Почему-то взглянул на мои руки — я взялась за его ладонь левой рукой, чуть пожал. Кивнул, и мы пошли дальше.

Под конец мы подошли к мясному прилавку с готовкой, и Денис спросил:

— У тебя пластырь на пальце. Порезалась?

— Есть такое, — рассеянно ответила я, разглядывая готовые котлеты и бифштексы.

— Сменить бы его, — посоветовал Денис. — Ты же с утра носишь. Загрязнился.

Ишь, чистюля. Ладно, сменю. Как домой придём.

На кассе расплатились и пошли к столам выгружаться и загружаться. Мальчишки всё ещё играли у "аквариума". Три штуки чего-то за всё это время выловили и, кажется, остались очень разочарованными, здорово поистратившись. Денис только разок глянул в их сторону и снова занялся грузом. Пакеты, слава Богу, прикупили большие.

От счастливого двойного вопля от "аквариума", кажется, подпрыгнула не только я, но и ближайшие кассирши. Та-ак, кажется, рыбалка мальчишек увенчалась успехом! Денис же только замер ненадолго и пропихнул последнюю пачку макарон в пакет.

В общем, идиллия продолжалась до выхода из супермаркета.

Мы, вчетвером, вышли из магазина. Я несла сумочку с пакетом, потому что вытребовала себе право нести хотя бы лёгкие вещи Дениса. Мальчишки несли довольно лёгкие сумки с пляжными принадлежностями и с добычей из "аквариумов" и радостно обсуждали удачную рыбалку последних минут пребывания в супермаркете. Денис тащил — фи! Невесомо нёс! — два тяжеленных пакета с продуктами.

У этого супермаркета очень просторное крыльцо — шагов двенадцать от дверей на фотоэлементах. Затем лестница к автостоянке.

Едва мы вышли, навстречу начали подниматься двое парней — настоящие бугаи. Они так спешили, что я бы посторонилась, пропуская их — будучи одна, конечно. Только вот сейчас проблема: шагнуть некуда — мальчишки и Денис слева, совсем рядом. Так что один из спешащих, даже не подумав сам посторониться, хотя крыльцо довольно широкое, чувствительно ударил меня локтем. Я охнула.

Денис мгновенно остановился. Взгляд на меня — и обернулся.

— А ну — стой!

— Ты это кому? — удивлённо оглянулся стукнувший меня. И уже пренебрежительно добавил: — Чё те надо? — И, полностью повернувшись к нам, уже явно никуда не спеша, продемонстрировал себя — крепкого парня, в чёрной майке, обтягивающей широкие плечи, в летних штанах, длиной чуть ниже колена. Второй — одет так же. Близнец почти.

— Мне надо, чтобы вы извинились перед девушкой, — бесстрастно сказал Денис.

Теперь перестали спешить оба.

И сразу от них ощутимо повеяло опасностью.

Мальчишки примолкли и чуть попятились, причём Данька ухватился за ручки моей сумочки, буквально оттаскивая меня подальше. После чего, будто передав меня под опёку Егорки, подбежал к Денису, явно собираясь исполнять свой коронный смертельный номер под названием "Истерика проблемного ребёнка".

Но Денис, не глядя на него, мягко сказал:

— Не надо. Отойди.

— Чё, смелый такой, да? — ухмыльнулся толкнувший меня и резко нагнулся к отскочившему от внезапного выпада Даньке: — Бу!

Пятясь, мальчишка отошёл к нам.

— Ну так чё, герой хренов? — спокойно сказал второй, вплотную подходя к Денису. — Чё ты там сказал? Извиняться? Перед этой лохушкой, что ли?

Далее пошла череда таких слов, что я поневоле поморщилась и очень сильно пожалела, что всё это слышат мальчишки. В смысле слышат не про меня, а эту, с позволения сказать, речь.

Несколько покупателей: кто входил, кто выходил — опасливо обходили нашу маленькую группу, а из магазина вышел охранник, лениво пошёл было к нам, но наткнулся на взгляд Дениса (я заметила, как он повернул голову) и притулился у одного из столбов, поддерживающих крышу над центральным входом в супермаркет.

Денис поднял глаза над охранником — я поняла это по приподнятому подбородку. Как будто что-то высматривал. Секунды спустя я поняла, что он взглянул на видеокамеры. Потому что с ними что-то случилось. Дымились обе. А охранник так и стоял, словно ничего не видел и не слышал.

Затем, не спуская глаз с подошедшего и подходящего к нам, Денис поставил чуть в сторону оба пакета, прислонив их друг к другу. Ещё покачал, чтобы убедиться — не свалятся. Разогнулся.

— Или извинитесь перед девушкой... — Он понизил голос, но я всё равно расслышала: — Или будете ей ноги целовать.

Его последние слова — как выстрел из стартового пистолета.

Не сговариваясь, с озлобленным рыком оба бросились на Дениса.

Он даже с места не сдвинулся. Только мелькнули руки — так стремительно, словно не ударил, а только хлестнул ребром ладоней обоих — чуть ниже ключиц.

Парни замерли. Секунда. Другая... Рухнули. И снова замерли.

Я снова охнула и только хотела бежать к неподвижным, распростёртым на каменных плитах телам, как Денис медленно опустил руки, которые всё ещё держал на уровне груди. Я остановилась у него за спиной. И вдруг поняла: он знает — я позади. Поэтому спокойно присмотрелся к поверженным и, как ни в чём не бывало, поднял сумки.

— Женщин и девушек обижать нельзя, — наставительно бросил он в их сторону. Затем повернул голову к охраннику и кивнул ему, словно что-то разрешая. — Пойдём, Лиза, — сказал он, оборачиваясь ко мне.

Мы спустились по лестнице, чтобы пройти автостоянку и затем — к остановке. На краю пешеходной дорожки я оглянулась. Охранник присел у двух неподвижных тел и что-то говорил по мобильнику. Наверное, вызывал помощь. На нас внимания не обратил, будто нас вообще в природе не существует.

До дома добрались без происшествий, хоть и пешком. Никто не пожелал снова садиться на транспорт ради одной остановки. Да и развеяться хотелось после тяжкого впечатления на крыльце магазина. Мальчишки молчали. Наверное, договорились обсудить увиденное позже, но смотрели на Дениса с восторгом. Кумира нашли... Я же молчала, пытаясь собрать мысли в кучу. Точней — собрать все сегодняшние впечатления о Денисе в кучу и попытаться понять, что за человек идёт рядом со мной. Пока выходило только одно: рядом со мной идёт совсем не понятный человек.