По воле богов.

Она подошла к воротам и стукнула три раза быстро, два с передышкой и еще раз. Створка ворот отошла в сторону, и на нее с изумлением уставился еще один охранник.

— Тебе чего, красотка? — спросил он.

— Мне нужно повидать одного человека, он важный господин, — бесовка приосанилась, повторяя за госпожой повелительный взгляд.

— Человека? — бес насмешливо присвистнул. — Да еще и важного господина? Они у нас тут все важные. Тебе которого? Может, самого князя Монтери предоставить?

— Ага, того, что помоложе, — кивнула Рени, вглядываясь в силуэты двух молодых мужчин, которые направлялись в ее сторону.

Она их узнала, эти двое, кажется, были друзьями того, кому госпожа велела передать письмо. Бесовка попыталась протиснуться в ворота, но охранник закрыл проход грудью.

— Никого я звать не буду, — сказал он. — Вали отсюда. Хотя, можешь зайти и скрасить одиночество Горанга.

— Это еще кто? — полюбопытствовала Рени, пытаясь заглянуть через могучее плечо беса.

— Я, кто ж еще, — приосанился бес и подмигнул ей.

— Тьфу, на тебя, рогатый, — отмахнулась бесовка. — Эй, господа!

— Вали, сказал, — Горанг вытеснил ее грудью за ворота.

— Человеческие лорды! — не сдавалась бесовка. — Эй, господа! Да-да, вы двое. Извольте подойти сюда.

Оба мужчины переглянулись, хмыкнули и, гонимые любопытством направились к воротам, которые уже закрывал бес. Он дал обоим выйти, укоризненно покачал головой и проворчал:

— Небось, бесовка из дома сладострастия. Заманивать пришла клиентов. Они без совести и страха. И надо вам с ней разговаривать?

— Сейчас мы все узнаем, — ответил тот, что был повыше.

Мужчины встали перед закрывшимися воротами, с интересом разглядывая бесовку. Тот, что был повыше ростом и покоренастей, с хитрым прищуром карих глаз, подошел к Рени почти вплотную и приобнял за талию. Второй, более худой, рассматривал бесовку задумчивыми серыми глазами.

— Эй, господин, вы руки уберите! — воскликнула Рени с наигранным возмущением. — По делу я вас звала.

— Так вот мы и займемся делом. А ты ничего, ладненькая, — наглая длань скользнула по спине и сжала упругий зад бесовки.

— Ну, это знаете ли уже совсем никуда! — возмутилась Рени и попыталась освободиться. — Я к вам по делу, а вы лапы распускаете.

Нахал хохотнул и прижал к себе бесовку, умудряясь облапить ее чуть ли не во всех местах сразу.

— Ну, а я не о деле разве? — смеялся молодой лорд. — Куколка, какие дела могут быть важней сердечных? Считай, что я сражен. Такие милые копытца, и рожки. Ты просто загляденье, куколка.

— Вы просто хам! — Рени от души наступила на ногу нахалу и отскочила в сторону, поправляя одежду. — Ни совести, ни чести! А вроде человек.

— Бони, она мне ногу отдавила, — скакал на одной ноге наглец. — Нет, ну, что ты ржешь? Твой друг сражен копытом, а ему смешно. Погоди, куколка, сейчас на ногу встану и еще раз по делу поговорим, люблю горячих девочек.

— Нерил, угомонись, — отсмеявшись, заговорил второй. — На ней цвета клана Одариан. Какое дело у тебя, дитя?

— С вами можно разговаривать, почтенный господин, — поклонилась бесовка. — Не то, что с этим хамом. Какой он лорд? Ведет себя хуже грузчика в порту.

— Еще и языкаста. Прямо, все, как я люблю, — хмыкнул Нерил Дорбери, встал на ногу, погрозил пальцем бесовке и поковылял к ней и Бонивалю.

— Так что за дело? — повторно спросил последний.

— Я вам не могу сказать. Мне нужен князь Арман. У меня к нему поручение, — ответила Рени. — Очень важное и очень срочное.

— Хм, — промычал Нерил. — Как интересно. Ты нам можешь перепоручить свое важное и срочное.

— Не могу. Мне велено говорить только с князем Арманом, — замотала головой бесовка. — Не могли бы вы его позвать, любезный господин? — она заискивающе посмотрела на Бониваля.

— Его нет, — покачал головой Бони. — Ушел еще утром и до сих пор не появился. Мы как раз шли его разыскивать. Князь уже несколько раз спрашивал о нем.

— Рассказывай, куколка, что там за поручение, — Нерил вновь обхватил бесовку.

— Да уберите же вы руки! — уже сердито воскликнула Рени. — Вы ведете себя недостойно.

— Давай, ты меня поучишь этикету, но где-нибудь наедине, — подмигнул нахал.

— Нерил, отстань от девушки, — недовольно произнес Бони. — Хочешь, идем с нами, а хочешь здесь жди.

— Я подожду, — она покосилась на счастливо ухмыляющегося Нерила. — А вам не этикету учится надо, а всыпать розг горячих. Видно, не пороли вас в детстве, раз с девушками так бесстыдно обращаетесь.

— Так накажи меня, куколка, я ведь только за, — расхохотался наглец.

— Чтоб вас, — досадливо фыркнула Рени и отпрыгнула в сторону, гулко стукнув копытами по каменным плитам, когда Дорбери вновь попытался сцапать ее.

— Смотрите, кто идет! — воскликнул Нерил.

Рени и Бониваль доверчиво обернулись, и бесовка громко взвизгнула, все-таки схваченная нахальным лордом.

— Ну, точно сейчас схлопочете рогами! — выкрикнула она. — И копытом в одно место.

— Что здесь происходит? — все трое обернулись к говорившему.

— О, а вот и наша пропажа, — весело известил Нерил, продолжая удерживать извивающуюся бесовку. — Ты, скотина, куда сбежал? И как? Даже нам не удавалось к тебе толком пробиться без присмотра нянек. И вдруг такой выпад. Мы как могли скрывали твое исчезновение, но князь уже начал молнии метать.

— Князь, князь! — воскликнула Рени. — Меня к вам госпожа прислала!

Арман присмотрелся к жертве очередной выходки Нерила, ахнул и спешно вырвал девушку из рук приятеля. Тот обиженно засопел.

— Гореть тебе в огне, — погрозил он пальцем молодому князю.

Арман даже не обернулся, уводя подальше от друзей и от ворот посланницу Эльмины Одариан. Они свернули с площади, на которую выходил особняк, пересекли узкую улочку и нырнули в закрытый дворик. Арман оглянулся, проверяя, не последовал ли кто-нибудь за ними, а затем нетерпеливо взглянул на бесовку.

— Ну, говори же, — потребовал он.

— Вам госпожа отдать велела, — Рени вытащила письмо и протянула молодому князю.

— И оттиск перстня, — взволнованно произнес он, спешно ломая печать.

Затем пробежал глазами письмо, еще раз, уже медленней.

— Князь Арман, госпожа ответ велела принести, — потянула его за рукав бесовка, когда поняла, что князь готов продолжать перечитывать письмо снова и снова. — И время идет. Мне еще в две лавки забежать надо.

— Идем, — он схватил Рени за руку, вывел на улицу и осмотрелся. — Туда.

Они вошли в трактир, который заметил Арман, уселись за столик, и князь потребовал подать чернила и бумагу.

— Ты хочешь есть? — спросил он Рени, сиротливо сжавшуюся напротив.

— Хочу, — бесовка расправила плечи. — С дороги госпожа вас искать отправила, даже перекусить не успела.

— Тогда закажи себе, что хочешь, я оплачу, — кивнул Арман, разглаживая лист грубой бумаги.

Но перед тем, как начать писать, он еще раз перечел письмо Эль, мечтательно улыбнулся и взялся за перо. Пока Рени ждала заказ, а после ела, Арман писал и комкал, снова требовал бумагу, но снова недовольно кривился, глядя на ровные строчки, легко скользящие из-под пера, опять комкал и начинал сначала.

— Как передать словами мне, что на душе уже давно хранится? Как объяснить, что сердце, как в огне, в моей груди без ее глаз томится? Как передать мне нежность чувств и боль любви, что вызвана разлукой? И скованный безумною тоской, я буду ночи ждать со смертной мукой. Не сможет дать бездушное перо и сотой доли вырваться на волю. Но пусть расскажет милой Эль, Арман наполнен ей одною.

— Вы что-то сказали, любезный господин? — спросила бесовка, прислушиваясь к шепоту Армана.

— Нет, дьери, ешь. Я сам с собой, не обращай внимания, — ответил князь, вновь начиная писать.

Рени несколько мгновений смотрела на склоненную голову молодого мужчины, затем взялась за ложку и уже не обращала на него внимания. Арман дописал письмо, капнул расплавленным сургучом, запечатывая его, и приложил печатку с оттиском родового герба. После передал письмо бесовке. Едва она успела спрятать послание, как в трактир вошли друзья Армана. Рени, увидев Нерила, демонстративно скривилась, и князь обернулся.

— Не бойся, он тебя не тронет, — успокоил он бесовку. — Нерил держи руки при себе. Эта дьери под моей защитой.

— Бони, ты это слышал? — фальшиво оскорбился Дорбери. — А самое забавное, знаешь что? Если я своим рукам позволю немного пошалить, свои руки он при себе держать не будет.

— Нерил, ты иногда невыносим, — не поддержал друга Бониваль, усаживаясь рядом с бесовкой и закрывая ее собой от Нерила.

— Еще один, — хмыкнул последний и развалился на скамье рядом с Арманом. — А это что у нас? Письма, что не дошли до адресата. И что нам пишут?

Он развернул один из смятых шариков, но тут же получил затрещину от молодого князя Монтери. Недописанное письмо у Дорбери отобрали, и тот оскорбился уже менее фальшиво.

— Арман, опомнись, мы друзья, а бить друзей никак нельзя. И тайны я храню твои, гораздо лучше, чем свои.

— Так будь ты мне и дальше другом, займись уже другим досугом.

— Я бы занялся, но увы. Заняться им мешаешь ты.

Арман оплатил обед Рени, поднялся из-за стола и поманил следом друзей. Они вернулись на площадь, попрощались с бесовкой и направились обратно к особняку. Нерил все еще обиженно сопел, всем своим видом показывая, что он невинная жертва дружеского произвола, но Армана, погруженный в свои мысли, не обращал на это внимания, и Дорбери махнул рукой, разом возвращая себе хорошее расположение духа. Правда, отставать от приятеля он не собирался, потому вновь насел на него с расспросами.

— Арман, так, где ты был? Куда тебя носили ноги.

— Куда ж еще, по избранной дороге. Приехали вампиры в город.

— Ты пропустить не мог приезд любимых кровососов. И как, увидел милую свою? Арман, очнись! Увидел, говорю?

— Лишь мельком. Их проводили сразу во дворец.

Они вошли на территорию особняка, и к ним бросился юный паж.

— Мой князь, вас обыскался ваш отец.

Арман невесело усмехнулся.

— Тюремщик мой не дремлет. К моим мольбам он глух. Своим лишь доводам он внемлет. Меня пытается уверить, что это только помутненье. Не допускает он сомненья, что я Эльмину полюбил.

— Мой друг, будь милостив к отцу. Давно остыла в жилах кровь, не помнит старый князь, что есть еще любовь.

Бониваль сочувственно похлопал по плечу Армана. Тот поморщился и вошел в особняк.

— Арман! Немедленно ко мне! Нас ждет серьезный разговор. Как ты посмел покинуть двор? Ты рассердил меня сегодня.

Молодой князь посмотрел на отца и усмехнулся.

— Сегодня только?

— Да можно сколько?! С таким лицом лишь только в склеп ходить на горькие поминки. Из глаз пропали вечные хитринки. Расстался с Рози, позабыл пиры. И не видали все миры, такого горестного вида. Что за вселенская обида? Где тот безумный сорванец?

— Он умер в заточении, отец.

Князь Монтери недовольно покачал головой и первым поднялся по лестнице. Арман, проводил взглядом отца. Тот остановился и выжидающе посмотрел на сына. Юноше ничего не оставалось делать, как идти следом. Последние две недели они почти не разговаривали спокойно. Услышав о произошедшем в клане Одариан, и пронаблюдав ярость собственного наследника от неудачных попыток вернуться на территории вампиров, князь просто запер сына в его покоях. Выпускали Армана под конвоем, охраняли круглосуточно. И даже друзей пускали под присмотром охранников. Попытки отвлечь молодого князя от его тягостных мыслей не увенчались успехом. Последнее увлечение ветреного наследника была выпровожена из спальни. Всех прочих женщин, которых князь пытался навязать сыну, он отвергал, не желая даже разговаривать. В конце концов, устав от попыток переключить его внимание на человеческих женщин, Арман категорично заявил, что сводничество не красит его отца и господина, не забыв добавить, что на своем ложе он желает видеть лишь одну женщину. Но раз отец не желает даже слышать о ней, то о невестке и внуках может не мечтать. Князь пришел в бешенство, и наследника перестали вообще выпускать из покоев, пока его голову не покинет блажь.

Но время шло, а молодой князь, не проводивший раньше и дня без женского общества, по-прежнему пребывал в меланхолии. А после его выходки, когда Арман вылез через окно, пробрался по узкому карнизу в покои отца, где стоял отобранный у него ларец, и связался со своей вампиршей, решетки появились и на его окнах. Старый князь рвал и метал, спешно искал невест, обращался к магам, увещевал сына, но успехов не возымел. Единственное, что наследник принял благосклонно, это посещение ежегодного турнира в Вернасе. Сначала, правда, он отнесся к поездке в столицу домена безразлично. Но после вдруг с энтузиазмом поддержал идею. Князь Монтери даже вздохнул с облегчением, проходит дурь. Сейчас мечом помашет, развеется, а там, глядишь, и вернется его обожаемый беспутный отпрыск. И только сам Арман знал, с чем связано это оживление. Последние дни перед поездкой он вел себя более-менее привычно, и его начали выпускать из покоев, чем он и воспользовался утром, покинув особняк князя Монтери.

Гонимый тоской и стремлением увидеть юную вампиршу, молодой князь прогуливался недалеко от дворца Одариан. Каково же было его разочарование, когда он увидел кавалькаду кровососов. Женщин на их страшноватых скакунах не было. Их везли в закрытом экипаже. Накинув капюшон плаща, Арман прислонился к стене дома напротив и следил за тем, как вампиры въезжают в ворота. Был здесь и первый лорд, и его сынок, при виде которого у Армана недобро сверкнули глаза. И партнер по новому делу его друзей. Но, когда в окошке мелькнуло долгожданное личико Эль Одариан, юноша подался вперед и едва не забыл об осторожности и не последовал за кавалькадой в ворота.

Она вышла из экипажа последней, заставив его сердце замереть на мгновение, чтобы тут же пустить его в галоп. Он сделал несколько шагов и замер, когда она вдруг обернулась. Узнать его с такого расстояния, да еще и укрытого плащом, она не могла и тем не менее... Арман готов был поклясться, что узнала. Он в который раз поразился тому невероятному чувству, которое охватывало его, стоило поймать взгляд девушки, словно мир исчезал в бездне, оставляя в волшебной невесомости их двоих. Но вот она отвернулась, отвлеченная братом, и волшебство исчезло. Молодой князь дождался, когда вампирша войдет во дворец и покинул свой пост. Арман бродил по улицам упорно отыскивая средство, как пробиться к Эльмине, не находил и впадал в отчаяние.

Неожиданно ноги привели его в храм Двух Богов. Обычно в таких храмах проводили брачные обряды, а влюбленные просили о помощи божественных супругов. Вот и молодой князь Монтери решил вознести свою молитву. Он подошел к сверкающим статуям Пресветлой и Вечного, державшихся за руки. Неожиданно в храм вошла пара мужчин. Один был явно драконом. На нем не было знаков клана, что говорило о том, что это свободный дракон. Его красные волосы лежали на широких плечах, золотые глаза слабо мерцали во мраке храма. Дракон горделиво вскинул голову и окинул храм любопытным взглядом. Вторым был чистокровный человек. Его черные волосы с легкой проседью на висках были затянуты в элегантный хвост.