— Огромная честь принимать у себя посланников правителя, дай Бог ему долгой жизни. Чем обязан?
— Мне уже все ясно. Ну, разве что в двух словах — как работает прииск? — спросил Адэр.
Спросил без задней мысли, для галочки. Решение принято, и можно ехать дальше. Но что-то удерживало на месте. Глаза... Заплывшие жиром глазки начальника суетливо бегали по комнате.
— Давно не помню такого пекла в середине весны. Мне жаль, что вам пришлось трястись по ужасной дороге. — Начальник лукаво подмигнул. — Автомобиль-то новенький...
— А где прииск? — вновь спросила Малика, перейдя к следующему окну.
— Я регулярно направляю в замок собственноручно составленные отчеты, — затараторил начальник. — Если что-либо по своему незнанию упустил, достаточно было направить запрос. И я тут же... Не желаете чаю или чего-нибудь покрепче?
Адэр сцепил пальцы:
— Я достаточно четко сформулировал вопрос?
Начальник занервничал еще сильнее. Слова посыпались как приторно-сладкие ягоды из прохудившейся корзинки. Подбородок, вызывая омерзение, трясся на надутой груди.
Малика и Адэр, не перебивая, слушали непрекращающуюся болтовню.
Первым устал Адэр:
— Достаточно!
Начальник проворно выбрался из кресла и, обежав стол, протянул потную ладонь:
— Рад был знакомству.
Не сдержав брезгливую волну, Адэр спрятал руки под стол.
— Мы не знакомы, и мы не уходим, — сказал он и повторил вопрос Малики: — Где прииск?
Начальник, метнув взгляд на Малику, вернулся в кресло:
— До него две мили. Знаете ли, пыль. Как подышу, так глаза слезятся. Вот и пришлось построить контору здесь.
— Сколько у вас рабочих? — поинтересовалась Малика.
— Немного. Несколько сотен.
— Точная цифра, — произнес Адэр и открыл блокнот.
— Семь сотен, — выпалил начальник.
Глядя в блокнот, Адэр кивнул.
— Все из ближайшего селения? — спросила Малика.
— Пришлых нет, все местные.
Малика вернулась к столу, села рядом с Адэром.
— В селении должно проживать как минимум три тысячи, — тихо промолвила она. — Рабочие, их жены и дети, старики. Посчитайте навскидку.
Начальник приподнялся над креслом:
— Что посчитать?
— Большое селение, — прошептала Малика и посмотрела на Адэра. — Помните?
Конечно, он помнит эту безлюдную улицу, особенно запомнился запах мочи.
Адэр прошелся по комнате и встал у окна. В солнечном свете на лице толстяка стали еще заметнее бисеринки пота.
— Расчетные ведомости за последние полгода, — произнес Адэр.
— Если вы думаете, что такой важный документ лежит у меня под рукой, то ошибаетесь, — неожиданно окрысился начальник. — По закону он хранится в надежном месте. Не хочу утомлять вас излишним ожиданием, но сию минуту предоставить вам ведомости не могу.
— Они у вас дома? — спросила Малика.
— Да! — выпалил толстяк.
— Поехали, — сказал Адэр и направился к двери.
Начальника словно выдуло из кресла:
— Подождите!
Он подлетел к двери, прижался к ней спиной:
— Совсем запамятовал. Не иначе как сегодня я захватил их, хотел поработать. Сейчас принесу.
Адэр сел рядом с Маликой, запрокинул голову, закрыл глаза.
— Думаете, мертвые души? — спросила она.
— Уверен.
Начальник вернулся через пять минут с пустыми руками и в мокрой на груди рубашке — хотел привести себя в чувства?
Семенящей походкой приблизился к Адэру, вытер о штаны руки:
— Можно вас на пару слов?
— Говори.
Начальник задышал в ухо, обдавая запахом лекарств:
— Простите, как вас зовут?
— Яр.
— Яр! Только вы сможете меня понять, как мужчина мужчину. Жена, дети — это рутина. А молодому, полному сил мужчине нужно вдохновение. Вы понимаете меня? А вдохновение дорого стоит. — Толстяк перевел дух. — Очень дорого.
— Едем на прииск!
* * *
Адэр остановил машину возле серого здания, больше похожего на тюрьму, чем на проходную прииска.
Повернулся к Малике:
— Ты идешь?
Она с необъяснимым страхом посмотрела на окна за толстыми решетками, на массивную железную дверь без ручки, но с отверстием-глазком. В обе стороны от здания тянулся нескончаемый, высокий, без единого просвета бетонный забор с несколькими рядами колючей проволоки на вбитых наискосок штырях. На покатой крыше проходной громоотводный шпиль и плоские сверкающие на солнце плиты.
Боясь передумать, Малика открыла дверцу. Сзади то ли вздохнул, то ли всхлипнул начальник.
— А ты сиди, — бросил Адэр через плечо.
В ответ послышалось невнятное бормотание и шмыганье носа.
Они подошли к двери. Адэр несколько раз ударил в нее кулаком. Малика посмотрела на темное, будто чем-то заклеенное с другой стороны, круглое отверстие.
— За нами наблюдают, — прошептала она.
В подтверждение слов темнота за глазком всколыхнулась, на миг впустив в себя лучик света. Видимо, сменился наблюдатель.
— Кто такие? — как из бочки раздался голос.
Адэр поднес к отверстию предписание о проверке прииска.
— Без начальника не пущу, — после заминки прозвучало из-за двери.
— Ладно, — еле слышно проговорил Адэр, — будь по-твоему.
Вытащил из машины трясущегося начальника, подтолкнул к глазку.
Загрохотал засов, дверь приоткрылась ровно настолько, чтобы увидеть нечесаного охранника с обрюзгшим лицом и крошками хлеба в кудлатой бороде.
— Девицам сюда нельзя.
Малика боролась с желанием нырнуть в мягкий салон автомобиля и сжаться испуганным воробушком, чтобы ее никто не видел и не слышал. Но боязнь оставить Адэра одного взяла верх.
— Я Малика Латаль. Мое имя есть в предписании.
— Да ну? А как начальник на это смотрит?
Адэр толкнул толстяка в спину, тот часто закивал, издавая неразборчивые звуки.
За дверью посовещались, бородач посторонился, и Малика вслед за Адэром и начальником вошла в здание. И только тогда поняла, насколько был прав охранник.
Проходная представляла собой узкое, длинное, с низким потолком помещение, освещаемое белыми лампами. Вдоль одной стены стояли в ряд скамейки с лежащим на них тряпьем. Несколько человек ощупывали нечто, похожее на штаны и рубахи. Малика четко увидела тонкие пальцы, со знанием дела перебирающие складки, сгибы и швы.
Вдоль противоположной стены стояли... Малика ахнула и отвернулась. Там стояли обнаженные мужчины, прикрывая руками то место, где сходятся ноги.
"Я ж говорил: девицам нельзя". — "Потерпит. Что за люди?" — "Ночная смена". — "Так уже обед". — "Все по инструкции. Сначала слабительное. Пока подействует — обыск".
Послышались неторопливые, как на прогулке, шаги. Это Адэр. Стук его каблуков Малика смогла бы различить среди сотен безликих стуков.
"Какие камни добываете?" — "В основном жадеит, немного аметиста и малость александрита". — "Что нашли за смену?" — "Ничего". — "Совсем ничего?" — "Вот и промываем их, окаянных, как песок".
Малика повернула голову. Адэра не увидела, зато заметила два стола и узкий сейф между ними. За одним столом под невыносимо яркой настольной лампой, перед маленькими, как в аптеке, весами сидел человек с круглым стеклышком в глазу и рассматривал Малику. За другим столом что-то выводил в толстой тетради учетчик — на шее накрахмаленный, в прошлом белый воротничок, на локтях протертые нарукавники.
За спиной продолжалась беседа: "Воруют?" — "Воруют, мать их так! И в уши заталкивают, и..., да-да, и туда тоже, и глотают".
Вновь шаги Адэра.
"Э-э! Господин! Туда нельзя!" — "Что там?" — "Там из них слабительное выходит". — "Сколько рабочих на прииске?" — "А бес его знает. Вы у начальника спросите..." — "Я спрошу. Сейчас ты ответь. Человек семьсот будет?" — "Смеетесь? Может, триста, а может и того меньше".
— Малика, идем! — проговорил Адэр.
Глядя в бетонный пол, Малика семенила за Адэром и начальником. Краем глаза видела грязные, в узлах и шишках стопы и опухшие колени рабочих.
Выйдя из проходной, подняла голову, сделала вдох и задержала выдох. Адэр прижал к носу рукав.
— Туда? — глухо спросил он у толстяка, и, не дожидаясь ответа, толкнул его в сторону огромного бака, стоящего вертикально на металлических опорах. — Малика! Не отставай.
Вокруг, куда ни глянь, все та же пустошь, огороженная забором. Чем дальше они отходили от проходной, тем нестерпимее становился запах, словно прииск был спрятан не только от внешнего мира, но и от свежего воздуха. Адэр уже зажимал нос и рот ладонью.
Они приблизились к вбитым в землю железным цилиндрам с длинными ручками и шлангами, которые тянулись к верху бака. Увидев выходящую из его днища толстую запотевшую трубу, Малика сообразила — в баке вода, и, вероятно, с помощью этих непонятных устройств ее качают с глубины. Тут же находился самодельный душ с бочкой для сбора дождевой воды — такой же стоял у них с Муном на заднем дворе дома.
Адэр, толкая перед собой толстяка, шел вдоль проложенной поверх земли гибкой трубы. Начальник то и дело вытирал ладони о штаны и шмыгал носом. Чтобы не видеть мокрую от пота рубашку на его полукруглой, как грудь, спине, Малика прибавила шаг.
Адэр схватил ее за локоть:
— Смотри под ноги.
Малика опустила глаза. Совсем уж внезапно появился в земле провал — тесный, не очень глубокий. Вниз бежала узкая тропинка, выдолбленная в отвесной каменной стене, и скрывалась в расщелине. Туда же тянулась труба. Возле входа, на плоском пятачке, отполированном сотнями ног, из железной корзины торчали факелы. Камень, стены, тропинка — в изломах и трещинках — казались зыбкими, непрочными.
Зажимая нос, Адэр смотрел в яму. По его виду было понятно — идет борьба с каким-то страхом.
— Пойдемте обратно, — промолвила Малика. — Все, что нам надо, мы увидели.
Адэр поставил ногу на начало тропки, поелозил.
И тут начальник прииска выплюнул — не уныло сказал, не промычал, — именно выплюнул, как оскорбление:
— Сапоги дорогие. Жалко.
— Стойте здесь, — сказал Адэр и начал осторожно, ведя одной рукой по стене, второй зажимая нос, спускаться по дорожке.
Малика с содроганием наблюдала, как он поскользнулся (безопаснее идти босиком), ступил на пятачок. Ругнувшись, зажег факел (пришлось убрать ладонь от носа) и скрылся во мгле.
Сколько его не было — десять минут, полчаса? Каждая секунда тянулась, как смола. Малика ходила вдоль обрыва, не отрывая взора от расщелины. Оглянулась. Толстяк, как подхваченный шквальным ветром мяч, катился к проходной.
— Стой!
У мяча замелькали пятки.
— Адэр! — позвала Малика, глядя в яму. И уже что есть мочи заорала: — Яр!
Адэр выскочил из темноты, отбросил горящий факел, быстро взлетел по дорожке. Выбравшись из провала, уперся руками в колени.
— Он...
Адэр поднял голову, и Малика замерла на полуслове, увидев мертвенно белое лицо, неестественно круглые глаза, хватающий воздух рот, обескровленные губы.
Выдавила из себя:
— Что там?
Адэр вновь согнулся. Его вырвало прямо на облепленные глиной сапоги. Помчался к душу. Привалился плечом к деревянной шаткой стойке. Его снова вырвало. Долго крутил кран, изрыгая проклятия. Постучал по бочке. Она загремела — пустая.
— Что вы там видели? — подбежав, спросила Малика.
Адэр понесся к проходной, выкрикивая:
— За мной! Быстрей!
Они вбежали в здание. Возле скамей одевались рабочие. В дальнем углу столпились охранники. Адэр растолкал их. Взору предстал сидящий на стуле начальник.
— Я не хотел...
Адэр нанес ему сильный удар кулаком в нос. Толстяк вместе со стулом завалился навзничь и, взвыв, закрыл руками окровавленное лицо. Никто не успел опомниться, как Адэр нанес удар сапогом в бок. Начальник согнулся, будто сломанная толстая ветка, и закричал.
Малика схватила Адэра за рубаху:
— Яр! Не надо!
Охранники вцепились в Адэра и потащили в сторону, но он извернулся и нанес еще один удар кулаком толстяку в ухо. Крик начальника оборвался.
Пока Адэр приходил в себя, а точнее, пока толстяка приводили в чувства, Малика, сжимая виски, вышагивала взад-вперед вдоль скамей, за которыми спрятались полуобнаженные рабочие. Пыталась стуком своих башмаков по бетонному полу разбудить себя — настолько все происходящее казалось нереальным.
— Поехали! — прозвучал властный голос.
Малика посмотрела на людей, державших под руки начальника, на потирающего разбитый кулак Адэра, и, еле переставляя ноги, пошла к выходу.
Она топталась возле машины, поглядывая то на закрытую дверь проходной, то на пустошь, не зная, куда бежать и где искать спасения, если в Адэре вновь проснется зверь. Ноги ватные, в голове туман — далеко не убежишь, да и дверь поспешно закрыли, проскрежетали щеколдой и даже под страхом смерти вряд ли откроют.
Адэр достал из багажника ветошь, кинул сжатому в комок на заднем сидении толстяку:
— Не запачкай салон.
Вытащил из багажника канистру с водой. Вылил на себя. Встряхнул головой, орошая воздух сверкающими брызгами. Водой из второй канистры помыл сапоги. Достал бутылку вина, зубами вытащил пробку. Долго полоскал рот, поливал руки. Закрыв глаза, остатки выплеснул на лицо.
Сделал несколько больших глотков из второй бутылки, протянул Малике:
— Пей!
— Зачем?
— Пей!
Малика попятилась:
— Не буду.
Сверкнув глазами, Адэр схватил ее за руку:
— Пей, а то залью!
Малика глотнула, закашлялась.
— Ты никогда не пила вино?
Она отрицательно качнула головой.
— Так надо, Малика, так надо, — с неожиданной усталостью промолвил Адэр. — Не дай Бог подцепить заразу.
— Что вы там видели?
Адэр допил вино и выдохнул:
— Рабов. — Кивком указал на проходную. — Я их здорово напугал.
В синих глазах запрыгали хмельные чертики.
— Вы меня напугали. Нельзя так. Не пристало правителю кулаками махать.
— Нет, Малика, я инспектор. — Адэр раскинул руки, с хрустом потянулся. — Впервые в жизни обычный человек.
* * *
Машина въехала в знакомое селение, медленно покатила по безлюдной улице, свернула на утрамбованную дорогу.
Адэр на долю секунды притормаживал возле каждого дома и бросал взор в зеркало заднего вида на начальника, сидевшего с потерянной миной. Малика рассматривала свои руки, сложенные на коленях, и тяжело вздыхала.
А вот и дом с крышей из синей черепицы. Адэр притормозил возле пухлого мальчугана, держащего на этот раз ломоть пирога. Начальник не пошевелился. Адэр посигналил.
Мальчуган приблизился к автомобилю, с улыбкой посмотрел в открытое окно на Адэра, перевел взгляд... и прошептал:
— Папа?
Адэр нажал на газ. Начальник запричитал, размазывая по лицу кровь, сопли и слезы. Малика затолкала под себя дрожащие ладони и уставилась на дорогу.
В селении, как оказалось, была еще улица. Повернув, машина покатила между огородами с одной стороны — на них копошились женщины и дети (так вот где все люди с бедной улицы!), — и различными строениями с другой стороны. Автомобиль миновал неказистый дом с вычурной вывеской "Гостиный двор", проехал вдоль вызывающе белого здания с синими буквами "Банк" и с объявлением на двери "Только для прииска". Возле продуктовой лавки толпились бабы, крича и ожесточенно размахивая руками. На секунду умолкли, проводили машину взглядами, и вновь разразились ругательствами. За окном промелькнуло питейное заведение, проплыл базар с пустыми прилавками и проходами. И снова трактир.
