Собственно, весь наш разговор меня интересовал только в двух разрезах. Стратегическом — я пытался понять, как я смогу использовать этого фигуранта, и тактическом — как канал для дезинформации "союзников". С одного взгляда было понятно, что первыми, кто узнает об этом разговоре, будут его советники от английских банкиров. Чуть не написал "британских учёных".
Хотелось бы, чтобы как можно дольше моя активность воспринималась бы как суета, порождённая страхом. Типа — открылись глаза, бывает... но мозги при этом не зашевелились, что только усугубляет дело. Замечательно, можно "просто" подождать, пока я сам сломаю себе шею... Без организации эксцессов, опасных для репутации организаторов.
Честно говоря, мысль была проста. Когда некоторые всерьёз поставят вопрос о том, что пора гасить сверхновую звезду российского политического небосклона... тогда обязательно спросят финансистов. И была надежда, что кто-то из серьёзных скажет, усмехаясь:
— Да что вы, джентльмены! Этот tsar просто паникует и не знает, за какую соломинку ухватиться! Он, видите ли, только сейчас обнаружил, что задолжал нам уже три России, и ничем уже не отличается от предыдущего "больного человека Европы". Пусть сам выроет себе яму поглубже... Потом останется лишь слегка подтолкнуть.
И в принципе — так оно и было. Прошлый раз. Стандартная ошибка многих — ждать, куда вынесет ускоряющееся течение... Нет уж, резать, не дожидаясь перитонита! Но — чем дольше "союзники" думают, что я просто испугался, тем позже мне придётся пугаться по-настоящему...
* * *
— Пётр Львович! Я поручаю Вам подготовить предложения по введению карточек на продовольствие и основные промышленные товары. Передайте это Штюрмеру, и через неделю жду от вас предложений, а через две — решение Правительства по этой задаче.
"Велик могучим русска языком!" Всего-то привычное слово "вопрос" поменял на новое — "задача" — и сразу же вместо "обсуждать" возникает глагол "решать". То ли ещё будет, господа! Со мной, кроме Бога и Крёстной Силы, как говаривала моя бабушка, ещё и высокие психоделические технологии XXI века! Вам не устоять — придётся начать работать!
* * *
Пора серьёзно обдумать, когда сворачивать операции Юго-Западного фронта и переходить к обороне. Эх, почему я не учил историю! Помню только, что некая "вторая фаза" наступления была очень кровавой и бестолковой. Да и то скорее из-за того помню, что все основные восторги высказывались по поводу первой фазы операции, буквально пары недель. Отсюда вывод — со второй фазой что-то совсем не так...
Карта не радует. На настоящий момент имеем "луцкий выступ", который немцы с севера могут "подрубить". Линзинген — специалист опытный, и в подчинении у него — обстрелянные войска "настоящего немецкого качества". Их громить, забирая Ковель — кровью умоемся.
С другой стороны, если мы наступление остановим, германскому генштабу Луцк десять раз не сдался. Выступ и выступ. Даже если его "срубить", серьёзных результатов не получишь. Русский фронт нынче для них — вспомогательный. На нём — побеждай, не побеждай, ничего стратегического не выиграешь. Особенно с учётом единогласной позиции российских правящих классов — "война до победного конца".
Интересно получается — и на Западном фронте, и у нас немцы пытаются решить задачи политические. Расколоть коалицию сепаратным миром, тогда и остатки станут сговорчивее. То, что они войну проиграли, немцы поняли ещё в прошлом году. Теперь они пытаются не проиграть мир. Для этого проще всего взять Париж — французы от войны реально устали, и им нужен только повод для капитуляции. Тем более — им капитулировать не привыкать. А нам не привыкать вести войну с потерей даже Москвы, так что с нами воевать "до победы" — бессмысленно. Победа может быть только нашей. Вот мир — это как получится, мир мы обычно проигрываем... поддаваясь на блеф вчерашних "союзников". Ну, это я постараюсь поправить.
Опять же — ничего личного, но от Вердена до Парижа — ехать по шоссе 260 км. А от Луцка до Москвы — топать пешком 1200. Как мы умеем оставлять оккупантам "выжженную землю" (свою) — мы, оказывается, не при Ленине и Сталине показали, а при Великом Князе Николае Николаевиче в 1915-м! Ну ладно, этого дядю будем пристально рассматривать позже... слишком в армии популярен, сцуко.
Немцы пытаются прогрызть Верден, но там у них уже всё стоит наглухо. А у "союзников" готова мощная группировка для Соммы. Но даже если "союзники" наступление не начнут у немцев есть шанс, особенно после того, как они изучат тактику Брусилова. А у нас пока что шансов нет.
Нет, не полезут немцы на нас по-серьёзному в этом году — нет смысла. Если только сами сильно не напросимся, как в четырнадцатом.
Ладно, тогда наступление останавливаем при первой возможности. Надо ехать к Брусилову... Покажу ему нового Николая... а заодно через дырку возле Луцка попробуем провести инфильтрацию переговорщиков... Мир-то надо заключать?
* * *
Легко сказать — остановить наступление! Я, оказывается, остановить его своей волей не могу! Монарх, блин, самодержавный, радеющий за народ! Попробуй останови — пока успех, все шапками закидают, как это — победоносным войскам Берлин не дали взять, он уже в кармане был у Брусилова!
А останавливать при неудачах — ещё хуже. Кто виноват, что у Брусилова перестало получаться? Ясно, что Николай, не Родзянко же? Завидовал славе, не давал резервов, не пихал Куропаткина с Эвертом... При нынешнем отношении к стратегическим тайнам только ленивый не будет "точно знать", что "все, как один, кроме Эверта с Куропаткиным" — уговаривали Государя въехать в Берлин на белом коне и лично проткнуть Вильгельма пикой на манер Козьмы Крючкова... А он с немкой-царицей...
Тем более что от Луцка до Берлина — "всего" 900 километров...
У-у-у, ТОР-менеджеры! и здесь меня достали...
Ладно, печальку пока побоку, злобу тоже — у меня её на этих всех надолго запасено, ещё из XXI века, дополнительная будет лишним грузом. Ничего личного, чисто дело!
Чему нас учили в маркетинге на высококонкурентном рынке? Что мы можем этому противопоставить? или, ещё лучше — как мы можем это обойти? или, совсем хорошо, как это можно использовать?
* * *
Брусилов сейчас и надолго — единственный "настоящий" российский Герой.
Поэтому Брусилов сам должен попросить меня о разрешении на остановку наступления и переходе к стратегической обороне. Причём попросить несколько раз — в широком кругу и в узком кругу, письменно и устно. А я должен "ломаться" и согласиться лишь "после долгой и продолжительной беседы наедине". На которую я должен пойти с лицом хмурым, а выйти — с просветлённым. И с хитрой миной на лице. Типа "знаю секрет, никому не скажу!"
Потом ещё с "союзниками" перетереть... Блин, неужели Брусилову ещё и славу организатора Босфорского десанта отдать?! на меньшее он вряд ли согласится, бонапартище... Жуков-отец, понимаешь...
* * *
Интерлюдия. Из статьи В.М.Пуришкевича на День Памяти, посвящённой 5-летию окончания Великой Войны
"Государь, в Пятнадцатом году принявший на себя Верховное Командование в самый тяжёлый для Родины час, в Шестнадцатом мог пожинать плоды своего радения. Победоносная российская армия была готова в июне идти до Берлина! Но Государь уже имел намерение и план к большему — к установлению всеобщего мира ради блага народов России и иных страдающих от войны стран. И Гений Государя реализовался там, где путь к Победе оказался более коротким и плодотворным.
Босфорская операция вынудила Центральные Державы облечь своё поражение в наиболее приемлемую для них форму, и России осталось лишь возглавить конгресс Победителей!"
* * *
Интерлюдия. Гвозди бы делать из этих людей. АИ.
Господин поручик сказал, что обратно мы не вернемся. А зачем? Кто прорвется, тому Государь на новых землях жалует по три десятины на душу в семье, и живи себе не в Рязани, а в Царьградской России. Посмотрели мы, как немцы-колонисты около Одессы живут — так в Малазийской России около Царьграда земли еще лучше.
А кто не прорвется — вечная ему память, а семье — по десятине! Это чтоб по дури под пули не лезли — приказано победить, а не умереть, как сказал господин поручик!
Грузились бегом. Пока плыли — выдали нам веревок и сухих поленьев, показали, как связать спасательный круг. Да как его хитрым узлом увязать, чтобы держало крепко, а на берегу дернул — и готово, поленья в сторону, а ты вперед! Пока вязали-развязывали, и время подошло...
Наш взвод был приписан к полевой пушке, велено было выполнять их команды. А вообще всем было сказано, что если потеряешься от своих — тут же прибиваться к любому другому взводу с офицером или фельдфебелем. Кого увидят шатающимся — могут на месте порешить.
Высадили на лодках, берега еще не видно, темно. Потом — пошли! Мы-то были на плоскодонке с пушкой, шли медленнее других, господин поручик велели грести и чтоб ни звука! А когда стрелять начнут, заранее сказал, то чтоб весел не бросали и за винтовки не хватались. Застрелю, говорит, на месте!
Ну, застрелю не застрелю, а Петьке Семибратову он в зубы-то заехал от души, когда Петька решил отстреляться от тех, что на берегу. Так Петька сразу в разум пришел! Потом я очень удивлялся, что господин поручик себе руку не сломал, у Петьки-то челюсть, как у деревенского быка лоб! Так оказалось, что господин поручик Петьке с левой заехал, а руку заранее обмотал портянками! А в правой — револьвер держал, чтобы, стало быть, если Петька не очухается, то стало быть — вечная память! Ну Бог не попустил, Петька цел остался и только без двух зубов. У которых руки-ноги поотрывало, тем за два петькиных зуба даже завидно.
Но мне эти три десятины не сдались, все-таки. Я посмотрел-посмотрел, да на сверхсрочную и остался, а десятины сдал в Императорский Солдатский Земельный Банк. Ну это потом было, а пока мы гребём, пули свистят, взрывы бухают, а мы даже не огрызаемся, гребем, и Господи пронеси! И только обида — чего же с кораблей-то молчат? Там ведь такие дуры-пушки, всё бы размели!
Потом-то я понял! Как мы у самого берега были, тут корабли и вдарили! Так на две секунды у турок все затихло, а потом такое началось! Весь берег как будто взорвался! Это раньше по нас стреляло не все, а тут и мертвяки, похоже, взялись за оружие. Но мы уж на берегу были, господин поручик опять до зубов кое-кому объяснял, что наше дело — пушка, а то все рванули поближе к горяченькому!
Тут уже пошло! Ах, так бы раньше воевать, красота! Как кто из турок из пулемета высунется — наши из пушки, из пушки! Редко кому три снаряда было надобно, да и пока грохнет — наши штурмовики подбирались вплотную и гранатами! А ещё специальные мины на длинных шестах, вообще смерть! А пулеметы наши, ого! Как чуть поплотнее огонь — туда сразу по три трассы, да с боков!
А резервы турецкие с кораблей понакрыло. Наши заранее, оказывается, наблюдателей забросили, да еще и с искровыми телеграфами, корректировщики. А тут и солнце встало, дирижабли артиллерийские пошли, аэропланы.
В общем, как мы на дорогу вышли, господин поручик нас всех — а у нас тогда почти два взвода прибилось, из чужих, хотя и своих подрастеряли, зато целые две пушки. Пушки на гору тащили — ох я вас попрошу! Но опять — не зря нас готовили, у нас и блоки были, и веревки, и стопора, и крючья, и полоза, и прочая сбруя. А смешно даже — мы тянем пушку, а Петька с каким-то другим мужиком тянет рядом артиллериста, а тот матерится на нас, что мы пушку неровно тянем! И лезет поправлять! Словно она ему жена родная, смех! А дура-то, между прочим, полтораста пудов без малого! Поправляло...
Как на дорогу вышли, господин поручик тут же ракету! Зеленую с красным, красота! И мы по дороге потрусили налево, на Царьград! Ну, до Царьграда-то не добежали, потому что пушку сзади катили на руках, ха-ха! Добежали до перекрестка, господин поручик — еще ракету, уж не помню, у них специальные были таблички для сигналов. Посмотрели-оглянулись, тут и пушка подоспела, ну, седлаем перекресток, лопаты в руки, охранение в стороны, а меня на разведку дальше, еще двоих дали для связи и бинокль.
Потрусили мы вперед, да недолго, сначала увидели ракету впереди, а потом натолкнулись на гренадеров из 26-й бригады. Тут наш десант и закончился, мы со старшим по очереди закурили, вестовых к командирам послали, записками обменялись.
... Пор. Сенцов, 2-1-2 17 ОДБ. 1 3-д, 2 бк, 8 арт, 2 п 3 бк, 52 нч.
Поручик Сенцов, 2-й взвод, 1-я рота, 2-й батальон, 17-я Отдельная Десантная Бригада. Одна трехдюймовка, 2 боекомплекта, 8 артиллеристов, 2 пулемета по 3 боекомплекта, 52 нижних чина.
Кроки занимаемой позиции.
...
Когда мы уходили, опять на корабли, наши уже взяли, почитай, весь берег.
Нам, чтобы пехом не идти, подогнали корабли. Подходим почти к месту, где мы высаживались — а там целый город, фабрика! Краны паровые стоят, лебедки крутят, саперы пандусы нагородили, снаряды и патроны тащат вверх, пехота по лестницам топает, красота! Даже броневик прут! Вот, дела!
==========
2-го июня. Четверг. АИ.
Более точный подсчет дал след. числа взятых пленных и трофеев: 1 генерал, 3 командира полков, 2467 офицеров, 5 врачей и до 150000 ниж. чин., 163 орудия, 266 пулеметов, 131 бомбомет и 32 миномета. А сколько австрийцами потеряно убитыми и ранеными? Погода простояла теплая с тремя сильными ливнями. Днем сделал хорошую поездку вверх по Днепру до архиерейской часовни на двойке, а вниз на моторе "Десна". Спокойно занимался и писал после обеда.
Ц.С. 2 июня 1916 г.
Сокровище мое!
...
Добрые вести так отрадны и помогают жить. Ну уж эта Михень! Она может довести человека до бешенства. Я сегодня днем повидаю Витте, чтоб обсудить все насчет ее, так как у нее слишком уж большие претензии. Все же не хотелось бы ее напрасно обижать, так как у нее добрые намерения. Но она все портит благодаря своему ревнивому честолюбию. Не позволяй ей приставать к тебе и, главное, не давай ей никаких обещаний.
Мой нежный ангел, крепко прижимаю тебя к груди и нашептываю тебе нежные слова глубочайшей любви. Бог да благословит и защитит тебя! Святые ангелы охраняют и направляют тебя.
Навеки, мой Ники, всецело твоя детка
Аликс.
Ц. ставка. 2 июня 1916 г.
Моя голубка!
Нежно благодарю тебя за твое дорогое письмо ? 506 (подумай, какой большой номер!)
Каждый вечер, прежде чем помолиться с нашим Солнечным Лучом, я рассказываю ему содержание твоих телеграмм и читаю ему вслух все его письма. Он слушает, лежа в постели, и целует твою подпись. Он становится разговорчивым и о многом меня расспрашивает, потому что мы одни; иногда, когда становится становится поздно, я тороплю его помолиться. Он спит хорошо и спокойно, и любит, чтоб окно оставалось открытым. Шум на улицах его не беспокоит.
