Самая правильная ведьма

На том конце провода долго не брали трубку, а когда Мира уже хотела отключиться, сонный голос произнес:

— Аллеееу...

— Это служба мастеров?

— Она самая. Чего угодно?

— Замки в двери поменять угодно. Срочно.

— Срочно не получится, все заняты. У нас работы по самую маковку, знаете ли, и таких как вы, которым срочно, тоже хватает.

Мира сдержала раздражение и любезным тоном вопросила:

— На когда можно записаться?

На другом конце провода воцарилось такое долгое молчание, что ведьмочка грешным делом подумала, что их разъединили.

— Алле! — сказала. — Эй, вы еще там?

— Там, там, нечего так орать. Как просили, я ищу. Все спешат куда-то, все спешат. Жизнь-то, ее не обгонишь, девушка...

Вот ведь, богиня... зануда какая попалась. Так и хочется наорать, а наорать нельзя, иначе замки не поменяют, а поменять очень надо, вот и приходится терпеть и выслушивать весь этот бред. И не в том дело, что контор других в городе нет, а в том, что с ведьмами в других конторах не связываются в принципе. Даже если заказ уже оплачен — предварительно и полностью — мастера, придя на место и увидев, что Мира ведьма, обычно разворачиваются и уходят, не говоря ни слова, не вступая в разговоры, не реагируя на просьбы и мольбы о помощи. Девушка по первости так пару раз попадала, и знала эту кухню.

— Тааак, вот, смотрю у нас тут окошечко образовалось... как раз для вас, милочка. Записываемся?

— А то! — обрадовалась Мира. — Обязательно, спасибо вам большое!

— Адрес, пожалуйста, и телефон для связи. Ну и что вам надо...

— Бульвар Истинного Таракана, дом тридцать, квартира тридцать пять. Номер телефона — шесть три два — новикова. Смена замков на входной двери. Спросить Миранду.

— Еще раз повторите, не успела записать, — в трубке противно зашипело.

Мира послушно продиктовала все еще раз, затем еще раз и еще. И каждый раз в трубке что-то шипело, и оператор на том конце телефона не понимала ни словечка. После пятого повтора ведьмочка поняла, что трубка в ее ладони плавится от того, что она потихоньку начинает закипать от гнева. Шумно выдохнув, девушка приказала себе успокоиться и не забывать, кому оно больше надо. Наконец данные были донесены до оператора в полном объеме, и Мира отлепила по одному вспотевшие пальцы от липкого и податливого пластика.

— Итак, давайте проверим, — нудным речитативом запищала трубка. — Адрес... телефон... замки... отлично. Мастер придет к вам десятого февраля ровно в двенадцать ноль-ноль. Дня, естественно. Запомнили? Эй, девушка... девушка... алллеееууу... вас не слышно...

Мира осторожно, дабы избавиться от великого искушения шарахнуть трубкой о стену, положила ее на рычаг. Глубокомысленно посмотрела на оставшиеся от пальцев отметины на пластмассе и начала делать дыхательные упражнения. Два вдоха — долгий выдох, два вдоха — долгий выдох. И так сто пятьдесят раз. На девяносто девятом выдохе ведьмочка поняла, что красная пелена перед глазами рассеивается и сердцебиение приходит в норму. Значит, сегодня жечь ничего не будем, констатировала с облегчением. Хотя сил у неё было мало, как магических, так и физических, но однажды попав под эхо неоконченного заклинания в школе, юная ведьмочка обрела способность воспламеняться, когда сильно допечет. Способность эта была бы полезной, коль не носила бы стихийный характер, не подчиняясь никакой логике и правилам. Иногда Мира злилась очень сильно, как например, сегодня ночью — и ничего, а иногда — вот как сейчас — вспыхивала моментально из-за, казалось бы, мелочей и лишь невероятным усилием воли возвращалась в нормальное состояние.

Десятого февраля в двенадцать ноль-ноль. Десятого февраля в двенадцать ноль-ноль. Эта фраза набатом отдавалась в голове, доводила до бешенства, выхода которому Мира дать не могла. Десятого февраля, богиня Ярости пожри их мозги! Через восемь месяцев! Десятого февраля!!! Они там совсем совесть потеряли, что ли? Сказано же было — ей срочно надо. День, два, даже неделя — Мира согласна подождать, но в разумных пределах. О восьми месяцах речи и быть не могло. Тааак. Спокойно, спокойно, уговаривала себя девушка. Я и сама смогу замки поменять. В крайнем разе попрошу кого-нибудь, только кого?

А сейчас надо забыть о проблемах и срочно пойти принять ледяной душ — чтобы температура кожи снизилась на пару десятков градусов. А то от злющей ведьмочки уже пар пошел.

Мира стояла в душе и наслаждалась холодными струями, упруго бьющими в лицо. Держа лейку на расстоянии вытянутой руки перед собой, девушка другой рукой старательно терла мочалкой тело, напевая от удовольствия. Кожу приятно освежало, мыло пахло просто одуряюще, жизнь потихоньку налаживалась. Все дурные мысли смывались потоками воды, изливающимися в режиме тропического ливня, и вскоре Мира забыла обо всем на свете.

Ополоснувшись, девушка воткнула лейку на стенную стойку, неловко повернулась и краем глаза уловила свое отражением в огромном зеркале напротив. Вздрогнула от неожиданности, и мыльная мочалка, которую ведьмочка в это время пристраивала на полочку, выскользнула из пальцев и шлепнулась вниз, под ноги. Ежесекундно поминая нехорошими словами ретивого архитектора, Мира нагнулась за мочалкой, некоторое время пыталась ее поймать, но безрезультатно — пальцы были в мыле, мочалка тоже, в итоге все скользило и самым раздражающим образом не ловилось. Чертыхнувшись уже вслух, Мира рывком выпрямилась, чтобы ополоснуть руки и заняться мочалкой всерьез, но не учла, что кран был повернут в ванну, и со всего маху ударилась затылком — уже имевшим нехилую шишку в результате недавнего падения — об этот кран. В глазах заплясали звездочки, а боль была такой, что Мира заскулила, схватившись руками за ушибленное место. Неудачно выставила ногу, наступила на пресловутую мочалку, поскользнулась и рухнула вниз, приложившись лбом о бортик ванны. В ванной раздался тонкий жалобный вскрик и все стихло.

Сознание ведьмочки померкло.

* * *

— Всем встать! Суд идет! Председательствует Верховная судия Высшего Истинного суда госпожа Белохвостикова. Суд рассматривает дело за номером один миллион пятьсот тридцать четыре в отношении ангела второго ранга, урожденного Савла, названного Петр, имеющего должность ангела-хранителя земной девы Миранды Новиковой, находящегося в этой должности на испытательном сроке, и ангела первого ранга, урожденного Кассия, названного Кассиопей, имеющего должность ангела-хранителя земного мужа Ричмонда Брайта. Прошу обвинение зачитать свои аргументы.

— Добрый день, Ваша честь. Прокурор обвиняет вышеупомянутых ангелов-хранителей в том, что они нарушают главное правило ангелов-хранителей, а именно вступают в контакт со своими подопечными, что строжайше запрещено. Кроме того, ангел второго ранга Петр воздействует на подопечную физически, что также недопустимо. Ангел Петр и ангел Кассиопей вступили в преступный и противный правилам сговор, целью которого было сведение вместе их подопечных, что, помимо прочего, грубо попирает права амуров, так как данное деяние относится к их юрисдикции. Прокурор просит вынести запрет для обвиняемых на общение между собой и на две недели отстранить от занимаемых должностей.

— Мы не для себя старались, мы для них! А вы нас за это еще и судите!

— Молчать! — молоточек застучал по деревянному столу не хуже отбойного.

— Да я и так молчу, все время рот затыкают.

— Ангел второго ранга Петр, если вы сейчас же не закроете рот, суд будет вынужден удалить вас из зала и согласиться с предложением обвинения.

— Ох, ну ладно, уговорили. Буду нем, как рыба.

— Обвинению есть, что добавить?

— Да, Ваша честь. Поскольку ангел второго ранга Петр уже находился на испытательном сроке и условий по данному договору не выполнил, то обвинение считает только справедливым после двухнедельного отстранения лишить ангела Петра его должности с дальнейшим понижением в звании.

— Мммм...ми мядо! Ми мядо! — зазвучал невнятный голос. — Мммм... да тьфу, пусти меня, пусти, кому говорю!... хватит мне рот зажимать... я им сейчас все скажу и пусть потом лишают, чего хотят... я... мммммммм...

— Мне что-то послышалось? — спросил строгий женский голос Судии.

— Простите, Ваша честь, мой друг сегодня немного не в себе. Продолжайте, пожалуйста, мы не хотели вам мешать.

— Вот уж спасибо, ангел Кассиопей, — фыркнула Судия. — Если у обвинения все, то прошу выступить защиту. Что, ангел Петр, опять без адвоката?

— Да пусти ж ты, тьфу, и не дай Истина узнаю, что руки ты сегодня не мыл... да, Ваша Честь. Зачем адвокат, когда я, то есть мы, и сами можем все объяснить. Позвольте, я встану и начну. А начну, пожалуй, с главного. Всем давно и хорошо известно, что я был не самым лучшим в своем деле, но я это давно признал и встал на путь исправления. Это раз. Моя подопечная земная дева Миранда Новикова — не самая легкая работа. Это два. Но сейчас я взялся за ум и заметил одну вещь — моя подопечная слишком часто — вы не находите — попадает в нелепые, зачастую опасные для ее жизни ситуации, это мы разбирали на прошлом заседании, помните, пятьсот тридцать пять раз и все такое.

— Я требую больше уважения к суду, — это встрял прокурор.

— Нимбом своим подавись, бюрократ и буквоед бескрылый. Тебе слова не давали.

— Да как ты смеешь так разговаривать с представителем...

— Смею, и еще как! Ты не Истина, чтобы...

— Молчать! — взревела Судия страшным голосом. — Молчать! Ангел Петр, вы можете говорить по существу, не отвлекаясь на оскорбления своих оппонентов?

— Нижайше прошу прощения, Ваша честь, но они сами начали...

— Мы ничего не начинали!

— Нет, начинали!

— Прекратить балага-а-а-ан!! Тишина в зале! Тишина в суде! Молчать! — молоточек с треском ударился о дерево и одновременно грянул гром.

Он прогромыхал пару раз, кто-то жалобно пискнул, и воцарилась тишина.

Раздраженно Судия спросила:

— Хватит или еще добавить?

— О, Ваша честь, хватит, ради богов... — взмолилось обвинение.

— Я могу продолжить? — как будто не его сейчас шарахнуло молнией, вопросил Петр, невозмутимо смахивая обгоревшую челку с лица.

— Сколько угодно.

— Так вот, занявшись своей подопечной вплотную, я понял, что дело нечисто. Я пошел к своему другу Кассу и одолжил у него...

— Полное имя, пожалуйста.

— Формалисты... какие кругом формалисты. Одолжил у ангела первого ранга Кассиопея увеличительное стекло для рассмотрения ауры девы Миранды в подробностях. И что бы, вы думали, я обнаружил?

Повисла драматическая пауза, которую прервал сухой голос прокурора:

— Вы нам детективный роман читаете или по делу излагаете? К сути переходите.

— Какой же ты, Грема, сухарь неромантичный.

— Геннарий Васирьевич, пожалуйста. А за романтикой — в отдел амуров.

— Пожалуйста, вредина. Итак, что бы вы думали, я обнаружил, господа дорогие? А то, что на земную деву Миранду Новикову наложено столько проклятий, сколько на боге Смерти и Лжи нет. На ауре живого места не найдется для нового заклинания, она на лоскуты изодрана и изъедена проклятиями, как древняя шерстяная шаль — молью. Я еще удивился, как девушка жива до сих пор с такой кармой. По идее, там проклятий и мамонта убить бы хватило, не только хилого человеческого заморыша. Поразмыслив, я пришел к выводу, что следуя нашим правилам...

— Кстати, прошу заметить, очень справедливым и полным! — вставил голос ангела Кассиопея.

— Да заткнись ты, Касс!

— Это я в качестве дополнения...

— Нечего меня дополнять. Так, о чем это я? Ах, да. Так вот, следуя нашим Правилам о сохранении жизни и здоровья подопечных во что бы то ни стало, я решил прибегнуть к крайним мерам, которые этими же правилами — неужели только я заметил здесь противоречие? — запрещены. Нет, вы вот скажите мне на милость, как я должен охранять свою подопечную, если та в принципе неохраняема? Она ж несчастья к себе притягивает, как дверь, облитая валерьянкой — кота, то есть постоянно и очень сильно. Если я, как и остальные ангелы-хранители, буду придерживаться политики невмешательства, так и должность потеряю вместе с этой девой. Вы же меня потом опять судить будете за неисполнение рабочих обязанностей. Это, собственно, три.

— Но, позвольте, — вмешалось обвинение. — Жила же как-то ваша подопечная сколько там... двадцать два года и ничего, выжила и без вашего присмотра. Что теперь-то изменилось? Уважаемая Судия, обвинение считает, что ангел второго ранга Петр преувеличивает собственное значение в сомнительном деле спасения земной девы Миранды Новиковой, дабы избежать наказания.

— У вас есть, что на это возразить, обвиняемый?

— А то, у меня всегда есть, что сказать. Только на этот раз лучше пояснит Касс, он в этом деле больше понимает, чем я.

— Ваша честь, — вступил в беседу Касс, — как ангел первого ранга я до положения мне должности хранителя сто тридцать два года назад работал — и могу предоставить соответствующие выписки — в должности лаборанта в отделе по распутыванию заклинаний и проклятий при нашем институте Жизни и Истины. Сорок лет, почитай, там трудился и схемы проклятий наизусть выучил, порой, особенно в сезоны обострений, приходилось по пятьдесят штук в день снимать. Так вот, по просьбе ангела второго ранга Петра, я изучил ауру его подопечной и могу с уверенностью сказать: те проклятия, что наложены на нее, имеют определенный срок действия. Они... как бы это объяснить... не убивают сразу, а имеют тенденцию со временем усиливаться, навлекая на проклятого несчастья и горе, доводя в большинстве случаев до самоубийства. И если до сей поры они не достигли своего пика, то только благодаря тому, что на земной деве лежит материнское благословение. Оно и защищает, но, к сожалению, уже порядком истрепалось. Обычно колдуны ограничиваются одним проклятием на одного человека — больше не требуется. Но на земной деве Миранде Новиковой я насчитал как минимум пять проклятий, ведущих ее к гибели — одни сильнее, другие — слабее. Они высасывают жизненные силы девы, чем дальше, тем больше. На данном этапе я бы сказал, что жить ей осталось не больше пяти лет. На протяжении этого срока — либо смертельная болезнь, либо сумасшествие, после — либо самоубийство, либо болезнь возьмет свое. С наибольшей долей вероятности я бы предположил...

— Возражаю, Ваша честь, — вступил прокурор. — Данная информация ничем не подтверждена, по сути является умозрительными заключениями обвиняемого и к делу приобщена быть не может.

— Еще как может! — выкрикнул ангел второго ранга Петр. — Это сущая правда, ты на нимб его посмотри! Творение Истины не может врать!

— Врать не может, а сочинять — сколько душе угодно, — парировал прокурор. — Или искренне верить в свои слова.

— Слушай ты, умозрительный наш, здесь судьба человека решается!

— Именно на это я и хотел бы обратить внимание Судии, — голос прокурора был сух. — Что здесь решается судьба человека, а каждый человек очень важен для нас.

— Тишина в зале! Тишина! Просьба к сторонам соблюдать тишину! Суд выслушал ваши аргументы и удаляется для принятия решения. Всем встать.