Еще не поздно. Часть Ii. На распутье.

\В реальной истории Устинов почти 10 лет был кандидатом в члены Президиума (Политбюро) ЦК, из-за... Его резкого сближения с Шелепиный за время поездки во Вьетнам. Такова была месть Брежнева.\

— Серьезное предложение. — Устинов лихорадочно прикидывал расстановку сил в ЦК. — Признаться, я сильно переживал, война проверка труда стольких заводов, людей...

— Брось, вот не сомневаюсь, не пинай ты директоров и генералов каждый день, они бы с фантомами одними С-60 воевали.

\С-60 удачная и широко распространенная по всему миру зенитная пушка калибром 57 мм, разработанная в середине 40-х. Самолеты из нее сбивали даже во время войны в Персидском заливе 1991 года.\

— Есть такое дело, без ебической силы у нас ничего сделать не могут. — Устинов сделал большой глоток, на несколько секунд замер, и, взглянув в глаза собеседника, продолжил, — вот при Сталине проще было.

За столом повисла вязкая тишина. Еще недавно, при Никите, это имя не произносилось ни при каких обстоятельствах. Даже от гимна СССР оставили одну музыку.

— Директора-а-а... Да, многие берега терять начали. — Шелепин тоже поднял взгляд. — Надо их взять к ногтю. Но...

Александр Николаевич замялся, покатал в руках бокал. Устинов терпеливо ждал, не перебивая мысль.

— Так как это делал Сталин, нам делать нельзя.

— Почему, Саша?

— А ты сам-то этого точно хочешь? Не устал!? Думаешь, зачем все так дружно встали против Никиты? Просто боятся! Да-да, именно боятся, что он не сможет контролировать ситуацию обычными средствами, и свернет на знакомую и простую тропу чисток. Что бы он ни говорил, подпись стоит на многих расстрельных списках.

Устинов поежился. Сталинский нарком хорошо знал, что значит жить в постоянном ожидании ареста. Да и целях назначения Шелепина на КГБ догадывался.

— Нет, этот путь закрыт, товарищи не допустят... Да и желающих занять кабинет вождя в Президиуме нет.

— Ты в этом уверен? — Устинов смотрел в упор, прямо в глаза.

— Да, — твердо ответил Александ Николаевич.

Очень вовремя подошел официант с рисом под соевым соусом и огромными, нежными отбивными из поросенка. Заменили тарелки, приборы, и неслышно изчез в темноте прохода. Первый голод уже прошел, поэтому диалог быстро возобновился.

— Ммм, все же не зря тут поросят гоняют, только попробуй. — Шелепин, аккуратно отделил ножом очередной кусочек мяса. — Хотя не поверишь, сегодня я хотел поговорить совсем на другую тему.

— Надеешься удивить меня еще больше? — Устинов больше налегал на привычный рис, отодвинув острый соус ближе к краю тарелки. — По-моему, это уже невозможно.

— Зря сомневаешься, у нас чем дальше в джунгли... В общем, появились у меня в подшефных Министерство Электронной Промышленности.

— Уже наслышан, ЦК слухами полнится. — Дмитрий Федорович притворно вскинул руки к ушам, впрочем, не отпуская вилки и ножа. — Тебя инопланетяне не подменили случайно?

— Хуже, — Шелепин перешел на "страшный" голос. — Они меня загипнотизировали.

— Это как? — Устинов озадаченно начал вглядываться в Шелепина, но увидев его улыбку, только махнул рукой. — Ну брось наконец свои дурацкие шутки.

— Да серьезно... Ко мне попали очень любопытные артефакты из... — Врать нельзя, не простят, напомнил еще раз себе Шелепин, но все говорить тоже не стоит. — Можно сказать, параллельного мира. В нем развитие идет немного быстрее, и судя по всему, не так, как у нас.

— Саша... Ты в этом... Уверен?

— Не переживай, полностью в здравом уме и твердой памяти. Раскопали все это ребята Семичастного, и у них хватило ума все вовремя засекретить. Так что сейчас информацией владеют всего несколько человек в мире.

— И как они выглядят? — Устинов спохватился. — Это оружие? Они не опасны для нашего мира?

— Нет, совершенно. Обычные предметы быта, знаешь, как будто кто-то большой и сильный дернул кусочек пространства и кинул к нам с тем, что там по случайности оказалось.

— Эх, надо было мне вместо документов фантастику читать.

— Да ты уже видел один из них, догадайся, какой?

— Хм... — В глазах Устинова ощутимо закрутились диски счетно-решающей машины. — Кино про синих человечков!

— Угадал! С первой попытки! — Шелепин с сожалением посмотрел на остатки отбивной, но положил приборы, чтоб освободить руки. — И знаешь что это на самом деле?

— Хватит уже, Саш, давай серьезно!

— Развлекательное детское кино, которое мы пересняли с экрана одного из устройств! Как у нас про индейцев. Да что там, сам посмотришь потом в оригинале.

— Бл... Ну вы с Володей и шутники, однако. Весь мир на уши подняли, наш Леонид Ильич два месяца места себе не находил, метался между учеными и военными, да и сейчас меня постоянно терзает вопросами...

Устинов осекся, до него дошло, зачем фильм вообще появился в "свободном" доступе.

— Красиво ты меня перед выбором поставил, — рубанул он с прямотой военного. — Ты же прекрасно знаешь, что мы с Леней мало что не друзья.

— Так мне он не враг, — Шелепин пригнулся ближе к собеседнику и понизил голос. — Можно я откровенно? Ильич неплохой человек и опытный аппаратчик. Оратор хороший, женщины от него без ума, политики зарубежные улыбке его доверяют. А какой обходительный и аккуратный! Признаюсь, умеет он находить компромиссы, хотя и злопамятный чересчур.

— Так что же тебе не нравится тогда? — Устинов даже откинулся от удивления глубже в собранное из бамбука кресло.

— Да, ты прав, на первый взгляд, идеальный координатор при коллегиальном управлении, ну, примерно как сейчас. Ставит на стабильность, старается никого слишком не ущемлять и без нужды не двигать. Особенно в республиках. Но история не прощает выжидания и застоя.

— Не пойму я тебя совсем, Саш. Виляешь туда-сюда как лиса. Пойми, нам и нужен сейчас хотя бы десяток лет спокойного, поступательного развития. Ты только что сам говорил, что вооружение на уровне, а скоро будет еще лучше.

— Я тоже так думал... — Шелепин порылся в кармане и протянул собеседнику брелок USB. — Вот захватил на всякий случай. Открой крышечку, там можно пластик подцепить ногтем.

Устинов последовал совету, и начал вглядываться в миниатюрную плату с распаянным многочисленными ножками элементом из черного пластика. Александр Николаевич пользовался моментом, отдавая должное прожаренной поросятине.

— Света мало, пойдем в комнату? У меня где-то и лупа была...

— Какой ты запасливый, однако. Нет смысла, все равно ничего интересного там не видно. Вернемся домой, поинтереснее вещи покажу.

— Как это используется, что-то смогли определить?

— Всего-то элемент памяти. Бытовой, по сути детская игрушка. Только объем у него десятки миллиардов слов. Это больше, чем у всех компьютеров в мире вместе взятых.

— Ни..я себе! — Не удержался Устинов. — Это точно?

— Точно, точно. Дома покажу тебе все подробнее, даже сами игрушки, которые используют такой накопитель.

— Так чего ты ждешь?! Надо срочно отдать все на исследование нашим ученым!

— Дима, ну не беспокойся. Все что можно, уже сделано. Создан секретный НИИ по изучению артефактов, их исследование советской наукой идет полным ходом, уже есть некоторые результаты. Но все приходится делать тихо и незаметно, ты только представь, если эта информация попадет в руки врагов?

— Не поспоришь, — Дмитрий Федорович все же надел очки, и старался поудачнее повернуть плату брелка перед светильником. — Из-за такого войны начинаются.

— Вот видишь! Теперь предположим, я доложу обо всем это хотя бы на Президиуме.

— И что? — Устинов с удивлением посмотрел поверх очков. — Ты хочешь сказать, что в ЦК есть предатели?

— Нет конечно, — возмущенно отмахнулся Шелепин. — Но у всех своя номенклатура, сферы интересов, производства! Неизбежно потащат ресурсы под под себя, переругаются, и... Раскроют, не со зла, а от простой технической безграмотности и желания добиться результатов быстрее других любой ценой.

Устинов удивленно посмотрел на "железного Шурика". Все же правильно говорили умные люди в свое время — "Дима, не лезь в политику, это не твое". Столько лет в ЦК, но такой поворот событий даже в голову не пришел. Ведь прав Шелепин, десять раз прав! Попади секрет в другие руки, за артефакты уже бы шла бульдожья схватка под ковром всех министерств. Дмитрий Федорович лучше других знал, как умеют писать доносы "капитаны" советской промышленности! Какая уж там секретность, не по умыслу, так по пьянке разболтают. Нужно аккуратно, да хоть как сегодня на позиции дивизиона, с блокнотиком...

— Так вот, — продолжил Александр Николаевич. — при Брежневской стабильности нас быстро обгонят, уже сейчас США в микроэлектронике минимум лет на пять впереди нас. А эта линия развития, как видишь, идет куда дальше, чем предполагают в своих фантазиях наши специалисты.

— Это же технологии параллельного мира?

— Законы физики и химии совершенно одинаковы. Никаких сомнений, такие устройства можно будет делать у нас. Да что там, Маслов из Пульсара хвастался, что вот-вот сделают первую копию.

— Такого накопителя? — Устинов окончательно отодвинул в сторону тарелку. — Может я схожу за лупой?

— Сходи, если не терпится. Но для начала мы взяли намного, в сотни раз более простой элемент, какой-то счетчик-дешифратор. — Шелепин поднял бокал, и сделал несколько глотков. — совсем в горле пересохло, как на партсобрании.

Пока Дмитрий Федорович ходил к себе, официант выставил кофе и пышные крендельки французских булочек. Аромат свежесваренной робусты поплыл по террасе, причудливо перемешиваясь с табачным дымом. Вроде и считают ценители этот сорт кофе более дешевым, но именно горьковатая и грубая робуста нравилась Шелепину куда больше, чем слабая арабика. Поэтому смаковал он напиток с неподдельным удовольствием, стараясь продлить каждую минуту.

Однако Устинов не задержался, уже через несколько минут он буквально ворвался на террасу.

— Саша, но ведь там буквы! Латинские! И обычные цифры!

— Естественно! Это же земля, но немного другая. — Шелепин протянул пачку сигарет. — Да садись ты, успокойся. Кофе тут чудесный, выпей пару глотков, и пусть весь мир подождет.

— Погоди, но все равно не понимаю, — Устинов все же сел в удобное кресло, закурил, и потянулся за чашкой. — Но эта возможность для технического прорыва, почему... Ты ее так боишь... опасаешься?

— Как бы объяснить попроще... — Шелепин оторвал кусочек булочки, чуть смял в пальцах, бросил его в рот, и запил крохотным глоточком. — У тебя в руках не просто новинка, это настоящая техническая революция. Бомба! Вот представь, что во времена Наполеона русские мастера начинают делать Калашников. Это хорошо или плохо?

— Разумеется, хорошо. С таким оружием можно добиться, к примеру, победы при Бородино без особого труда. — Устинов почесал затылок как школьник. — Вот только с производством проблемы будут немалые... Но как-то можно выйти из положения...

Дмитрий Федорович задумался. Явно прикидывал, как в начале девятнадцатого века делать поворотный затвор. Наконец, он пришел к однозначному выводу.

— Знаешь, Саша, и правда... Не получится наладить производство в то время.

— Сразу не выйдет. Но если потратить десять-двадцать лет на разработку станков, к примеру? Ты же в производстве собаку съел.

— Это потянет за собой перестройку промышленности, причем начиная чуть ли не от разведки и добычи полезных ископаемых, обработку стали... Новые виды пороха, массовый выпуск патронов.

— Но это вообще реально? — продолжил настаивать Шелепин.

— Почему бы и нет, — не стал спорить Устинов. — Мосинку на вооружение еще в 1891 году приняли, технологии не сильно отличаются.

— А теперь подумай, что произойдет, вздумай Николай Первый перевооружить армию к Крымской войне?

— Это когда хоть было?

— Где-то в середине века, в пятидесятых годах. Да неважно. Это ведь все равно за месяц не сделать!

\Крымская война. 1853-1856 годы.\

— Ты хочешь сказать, что... — Сталинский нарком вооружений вздрогнул, примерив ситуацию на себя.

— Именно! — нетерпеливо перебил Шелепин. — В тайне такое сохранить невозможно. А промышленность Европы была развита куда лучше, чем в царской России!

— Автоматы у англо-француской армии появятся раньше и будут лучше... — потухшим голосом закончил Устинов.

В повисшей тишине стали слышны негромкие шлепки. Огромные лягушки-голиафы, завезенные во Вьетнам для разведения "на мясо" с Кубы, ловили комаров прыгая на стену. Но Александр Николаевич только что осмысленную Устиновым ситуацию уже давно продумал, и быстро продолжил:

— Представь искусственный интеллект в каждой ракете или бомбе? Или робота-солдата? Космический корабль, которые может с орбиты различать звания на погонах? Самолет-шпион размером с воробья? Автоматический станок или конвейер, а то и целый завод? Кто это внедрит первым, мы или США?

— Саша, ну ты не сгущай так краски-то.

— Дима, ты будто сам не знаешь, в каком у нас все состоянии... Пусть такие изменения произойдут не через двадцать, а через тридцать, сорок лет. Тебе от этого легче?

— Умеешь ты убеждать. — тяжело вздохнул Устинов. — А если этот ящик Пандоры, ну артефакты, не использовать совсем?

— Уже думал, — покачал головой Шелепин, — не поможет. Мы слишком близки, и наверняка придем к похожим решениям, разве что лет на пять-десять позже.

— Но так это оставлять нельзя. Этож какие открытия будут!?

— Да какое там! Сам не рад, но выходит надо не просто работать, а опять жилы рвать всей страной. Именно как при Сталине, когда атомный проект вся страна волокла. Иначе будет как в 41-ом. Только хуже, с атомным оружием и ракетами Уральский промышленный район не поможет.

— Мы в Европе за две недели на Ла-Манш выйдем!

— Думаешь? Когда-то я такое уже слышал... Хотя дойти-то может и дойдем. Бойцы Зиапа тоже в Сайгон прорывались. Да ты сам ведь прекрасно знаешь, сколько у США бомб и носителей сейчас, размажут нас в стекло в ядерной войне.

\В 1965 по ядерным боеприпасам США превосходили СССР примерно в 6 раз. Паритет был достигнут в конце 70-х. Однако, в 2010 арсенал России примерно равен 1965 году, и раза в полтора меньше чем у США.\

— Что за пораженчество, Саша? — Устинов возмутился. — Ведь сейчас малой силой, валим самолеты как глухарей.

— Конечно, бьем и бить будем! Но... — Шелепин резко затушил окурок. — Дима, ты идеш со мной на прорыв?

— Эх... Припер так припер, — Устинов тоже притушил сигарету. — Как у коммуниста, у меня нет иного выхода. Только вперед. — Он высоко поднял бокал. — Хоть не наша водка, но давай, за победу.

— За победу! — Ответил Шелепин легким звоном стекла. — Еще не поздно.

... Курили молча, стоя у перил. На тропическом небе горели непривычно яркие звезды. Река, как большая дорога, светилась в темноте фонариками лодок. Суета города не прекращалась, работали даже заводы. Слева, через дорогу, не закрывались двери небольшого католического храма. Как они тут без электричества жили-то?