Ласурская бригада

— А если не туда свернёт? — подозрительно уточнила жена.

— Набьёт шишек — умнее будет! — засмеялся шут и повернулся к ней. Просяще посмотрел в любимые глаза. — Обещай, Ванилька!

Та нежно погладила его по щекам.

— Почему тебе это важно, Дрюнь?

Он пожал плечами, опять уставился в потолок. Рука вновь отправилась гулять по упитанному бедру супруги, выписывать вензеля, пробираться все глубже под сбитую полупрозрачную ночнушку — Старшая Королевская Булочница обожала провокационное белье.

Ванилла засмеялась, там, под подолом, стало щекотно и жарко. Одним гибким движением муж оказался сверху, удерживая себя на вытянутых руках, улыбнулся и сказал:

— Все это неважно! Важно, чтобы он вырос хорошим человеком!

— Она! — возмутилась Ванилла. — Первой нужно обязательно девочку!

— Он!

— Она!..

Спустя некоторое время, когда утомлённая страстью и спором, перемежаемым хохотом, жена уснула, Андроний рю Дюмемнон встал с постели и подошёл к окну. Редкое воспоминание прогнало сон. Он больше десяти лет не вспоминал отчий дом! О смерти отца, и той, узнал случайно — брат не счёл нужным сообщить. Но даже тогда, узнав, не провалился в воспоминания, как в прорубь, отмахнулся от них, как от чего-то, лежащего в дальней кладовке памяти и пахнущего пылью и лавандой от моли.

'Андроний, убери локти со стола!'

'Андроний, выпрями спину, посмотри, как сидит брат!'

'Андроний, не рисуй вилкой на скатерти!'

'Дорогой, он опять носится по дорожкам, как охотничий пёс!'

'Милая, это сущее наказание, а не ребёнок!'

'Дорогой, он — поздний... Наверное, нам не надо было...'

'Ты права, милая!'

Дрюня зябко поёжился, оглянулся на жену — накрыта ли? Та сладко сопела, укрывшись с головой пуховым одеялом. Он толкнул оконные створки, впуская в комнату морозный воздух. Кожа сразу покрылась пупырышками, однако он терпел.

Теплая материнская ладонь на его щеке... 'Замёрз, миленький? Ах ты, глупый мой мальчик, иди сюда! Отец желает тебе только добра, Андроний!'

'Но я не хочу быть священником!'

'Тогда будешь офицером'.

'Мамочка, я не хочу быть офицелом!'

'А чего ты хочешь?'

Тогда он не ответил. Что сказать пятилетнему человечку в ответ на такой вопрос? Разве только: 'Лыцарем!'

Вопрос звучал и позже, в несколько изменённом варианте: 'Так скажи мне, сын, чем ты собираешься заняться? Бездельничать? Кутить с дружками? Играть в карты? Ухлёстывать за девушками? Твой брат в твои годы...'

Граф Роппорт рю Дюмемнон был вправе сердиться. Младший сын действительно вёл себя неподобающе. Но если бы отец позволил себе разобраться в причинах подобного поведения Андрония, он был бы очень удивлён. С самого раннего детства Дрюня не терпел рамок, в которые его пытались загнать родители, брат, мамки-няньки, честь рода, семейный кодекс, правила этикета и тому подобная чушь. Он бился за свою свободу, как львёнок, однако постоянно проигрывал, ведь противники были старше, умнее, опытнее. И сильнее. Сколько тумаков он получил от Атоллия, не сосчитать. Семья, сговорившись, считала его недоразумением, шуткой Пресветлой, которая портила всем настроение. Судьба младшего сына в дворянской семье незавидна, незавиднее только судьба младшей дочери, не сумевшей вовремя выйти замуж! 'Две дороги! — кричал на него отец. — Две! Либо я покупаю тебе офицерский патент, и ты делаешь карьеру, либо оплачиваю учебу в Духовном университете, и ты становишься священником! Почему ты отказываешься, я никак не могу понять? Это, конечно, не безбедная жизнь, как в поместье, где ты не думаешь ни о еде, ни об одежде, ни о деньгах на своих шлюх, но зато постоянный доход тебе обеспечен, а там, кто знает, воинская слава или добрый приход! Я не позволю тебе сидеть у меня на шее, Андроний, в роду рю Дюмемнонов бездельников не было и не будет!' 'Ну как же, не будет, — отвечал Дрюня, — вот он я, перед тобой! Согласись, папа, когда-то это должно было случиться и с родом рю Дюмемнонов! Все рано или поздно облажаются!'

Шут, вздохнув, тронул холодной ладонью холодную же щёку. Иногда ему казалось, что та до сих пор горела от пощёчины отца.

* * *

Яго, не открывая глаз, выхватил меч и ощутил, как его острие застыло у чьего-то горла. Лишь после этого он позволил себе взглянуть на нарушителя покоя, хотя догадывался о том, кто это.

Прохладная ладонь Аргониэль погладила его обнажённую грудь. Тонкий пальчик задумчиво обвёл рельеф грудных мышц, тронул соски. С любопытством. Эльфийка чуть развернулась и наклонилась, явно собираясь попробовать их на вкус. Но клинок, который Ягорай не убирал, мешал ей сделать это.

— Боишься меня, человек? — зазвенел серебряными колокольчиками её голос. — Отчего?

— Ты слишком близко, — осипшим ответил рю Воронн. Её запах сводил его с ума, но его руки тосковали по другой.

— Позволь стать ещё ближе, и ты увидишь, что бояться нечего!

— Аргониэль, иди к себе! Я не поклонник подобных традиций гостеприимства, хотя благодарен тебе за их неукоснительное исполнение!

Девушка поднялась слишком резко, чтобы быть спокойной, однако звонко рассмеялась, скрывая разочарование.

— У тебя будет время привыкнуть ко мне, гость мой! Из Лималля просто так не уходят, увы! Поэтому завтра мы отправимся на верховую прогулку на целый день. Я покажу тебе наш славный мир!

Ягорай приподнялся.

— Почему, Аргониэль?

Она обернулась на пороге.

— Что — почему, человек?

— Почему из Лималля так просто не уходят?

Её улыбка казалась ускользающей тенью. Миг — и на пороге не стало гибкой фигурки, дверная створка закрылась.

Яго, откинув одеяло, встал. Раздражённо засунул меч под подушку, подумав, вытащил обратно. Между обливанием ледяной водой, колкой дров и тренировкой искусства мечника он выбрал последнее...

* * *

Гном придирчиво осматривал триплет опал в надетом на толстый палец перстне — нет ли изъяна? Изъяна не было. Под прозрачной кварцевой линзой рыбками играли чёрные, зелёные и оранжево-жёлтые взблески, на фоне пластины из оникса выглядевшие ещё ярче и веселее. Он любил камни всякие, однако опалы каждый раз повышали ему настроение, как хорошая шутка. Натуральные, состоящие из одного камня, дуплет опалы — пластина камня на подложке, и вот эти, триплеты, с кварцевым стеклом, огранённым кабошоном, которое будто линза увеличивало, 'выпячивало' достоинства цветовой палитры самоцвета.

Вошедший в кабинет на галерее 'Чёрной каракатицы' хозяин, почтительно поклонившись, поставил перед ним штоф гномьей водки и тарелку с соленьями. Вкруг были положены солёные огурчики, крепенькие, пупырчатые, как жабки. Чуть морщили гладкие бочка зелёные и бледно-жёлтые помидорки. Капустка с клюковкой истекала соком, на оранжевых кружочках маринованных кабачков лежали смешные маленькие патиссончики, похожие на поросят и — в центре этого великолепия — возвышалась горка картофелин, украшенная плачущим от жара кусочком сливочного масла.

Гном невольно сглотнул, нахмурившись, посмотрел на дверь. Где ходит этот шалопай? Тут желудок сам себя переваривает, однако уважающему себя мастеру не гоже начинать еду в одиночку, коли он ждёт посетителя!

— Я здесь! — раздался тихий голос, когда трактирщик ушёл. И из теней в углу выступил оборотень, которого гном заждался. — Прости за опоздание, брат, у меня были проблемы!

— Мне уже беспокоиться? — буркнул гном.

Поднял запотевшую стопку, выпил, крякнул, вытер рот концом бороды и схватил долгожданный огурец.

Пришелец уселся за стол, наморщил нос.

— А где мясо?

— Сейчас будет!

— Налей тогда и мне!

— Белковая диета тебя портит, — пробурчал гном, разливая водку из штофа.

— Не ворчи!

— Не буду, — неожиданно покладисто отвечал тот, поднимая стопку и салютуя собеседнику. — Рассказывай!

— Нас на одного больше... — выпив и выдохнув, сообщил оборотень. — Точнее, на двух, но о втором ты в курсе.

— Еще один? — удивился гном. — Надо же, спустя столько лет... Какие еще сюрпризы преподнесет нам время?

— Оно — существо загадочное! — невесело усмехнулся собеседник. — Но это еще не самое плохое! Похоже, наш брат — убийца...

Гном подавился огурцом. Гулко закашлялся.

Оборотень терпеливо ждал, когда он придет в себя. Так и не дождавшись, поднялся, перегнулся через стол, со всей дури шибанул его между лопатками. Тот лязгнул челюстями и задышал.

— Едва меня не убил! — поднял он на оборотня слезящиеся глаза.

Тот внимательно посмотрел на него. Задумчиво спросил:

— Скажи мне, брат, ты тоже иногда забываешь о... себе?

— Случается, — буркнул тот, явно не желая признаваться, и перевел тему. — Думаешь, они справятся?

— Люди — это непредсказуемый химический элемент, — вздохнул оборотень. — А у нас там, в котле, несколько элементов, включая таких, как ты! Или реакция будет нейтральной, и нам придется вмешаться, или агрессивной и...

— ...Нам опять придется вмешаться, — вздохнул гном, закидывая в пасть соленую капустку с клюковой.

— Точно! Брат, да где мое мясо, наконец?

* * *

Столпившись на вершине холма, члены бригады, раскрыв рты, разглядывали сияющую в ночи цитадель.

— А что это? — уточнила фарга. — Никогда такого не видела. И пахнет оттуда... — она повела носом. — Травой какой-то! Силосная башня, что ли?

'Сама она силосная башня!' — обиделся Кипиш.

— Сама ты... — чуть было не ляпнула Вита, но вовремя замолчала. — А больше ничего не чувствуешь?

— Отсюда — ничего, — повинилась та. — Надо ближе подойти.

— Сейчас вернется Грой, и мы всё узнаем, — подал голос Варгас. — Впечатляющее... сооружение! Я тоже такого никогда не видел!

— На муравейник похоже, — вдруг сказала Торусилья. — А что? Если тут птицы сами на себя не похожи, может, живут какие-нибудь гигантские такие муравьи. Наломали, понимаешь, деревьев, приняв их за палочки, и построили себе дом!

— Борода Руфуса, только муравьев нам и не хватало! Уносить ноги отсюда надо, — мрачно сплюнув, заявила Руфусилья. С тех пор, как они 'приземлились' в этом безлюдном месте, она не выпускала из рук боевые топоры. — Причем так уносить, чтобы только свист воздуха слышен был! Р-р-раз — и нету!

— Мы уже один раз унеслись, почтенная рубака, — любезно напомнил маг, пряча улыбку, — думаю, надо сначала оглядеться!

Вителья с благодарностью посмотрела на него. Умел Варгас разрядить обстановку!

Из кустов вышел, тяжело дыша, Вирош. Протянул руку фарге, та молча отцепила от пояса походную флягу, вытащила пробку, подала ему. Похоже, оборотни понимали друг друга без слов.

Грой пил жадно — видно бежал далеко и быстро. Напившись, вернул флягу Тарише вместе с благодарностью во взгляде. А затем оглядел терпеливо ждущих членов бригады. И коротко сказал:

— Эльфы.

* * *

Под Луной, на вершине холма, сидел огромный серый гризли. Сидел, удобно угнездившись на попе, поставив между задними лапами корзину с орехами, которые грыз, довольно урча и выплевывая ошметки. Иногда его большой кожаный нос шевелился, ловя запахи — четверо на востоке, двое сильно устали; пятеро на юге, сбились со следа и, кажется, собираются ссориться и обвинять во всем друг друга. Он так расстроился, что заворчал даже... И тут же навострил уши: трое на западе. Идут по следу! Два волка — черный и серый. И мальчишка верхом на черном, крепко держащийся за густую лохматую шерсть. Рахен Вирон из Серых Разбойников, Веслав Гроден из Чёрных Ловцов и Карс Астун. Группа Золвена, вышедшая с северной точки, уже наступала им на пятки, но длинноногие волки-оборотни были быстрее. Вот они достигли реки, которая не замерзала — по дну, то тут, то там, били теплые ключи, и над водой стоял пар.

Медведь довольно заворчал: троица растерялась — след обрывался на берегу.

Внизу заскулили волки. Держа носы у земли, принялись носиться туда-сюда.

Спрыгнувший со спины Веся Карс закричал им:

— Остановитесь, стойте!

Звери, холкой достигавшие уже ему до груди, подошли, высунув языки. В темноте леса их глаза горели недобрыми зеленым огоньками — встретишь таких в одиночку и скопытишься от ужаса!

— Не будет следа, — быстро заговорил мальчишка, — он по воде ушел, вода запах не держит. Надо только решить, куда — вверх по течению или вниз?

Волки дружно посмотрели вверх по течению. Исток реки находился в скальной гряде, в окружении дремучего леса.

— В лесу нам проще его найти! — не согласился Карс. — Вниз по течению — большой тракт. Там обозы и конные и днем, и ночью! Следов немеряно! Если он прыгнет в телегу какую-нибудь — мы потеряем его насовсем!

Оборотни переглянулись. Вдали послышался заливистый лай Гончих из группы Золвена.

— Надуем их! — сверкнул глазами мальчишка. — Надуем их так же, как он надул нас!

Он вновь запрыгнул на черного волка и в азарте ударил его пятками:

— Но-о, пошел! В воду!

Тот, рыкнув, лязгнул зубами у его колена — мол, ты не очень-то командуй! Но послушно прыгнул с берега. Спустя несколько мгновений вода вновь стала спокойной, а из зарослей показались три огромные коричневые гончие, две из которых несли на себе человеческих седоков.

Медведь на холме почесал лапой за ухом. Догадались, паршивцы!

А паршивцы неслись вниз по течению, стараясь держаться ближе к центру потока — река была неглубока. У Карса, правда, промокли насквозь сапоги, однако он не жаловался — от Веслава несло жаром, как от печки. В мальчишеских душах пел восторг, даже всегда спокойный и скрытный Астун едва сдерживался, чтобы не заорать. Прикоснувшись к сладкому чувству погони, он стал лучше понимать своих новых друзей. Этой скоростью, азартом, кипящим в крови, ветром, свистящим в ушах, этой жажде догнать нельзя было сопротивляться!

Рахен затормозил первым. Коротко тявкнул, выпрыгнул на берег. След висел в воздухе красной ковровой дорожкой. Не снижая скорости, волки понеслись дальше. И хоть языки уже только что по земле не волочились от усталости, азарт подгонял, не давая останавливаться.

Они выскочили на заснеженную полянку, на которой четко виднелись следы лап того, кого они преследовали. Вот только те опять обрывались, будто преследуемый отрастил крылья и унесся ввысь, оставив их с носом!

Заскулив, волки закружили по поляне. Карс Астун спрыгнул со спины Веся в снег, посмотрел на следы и невольно задрал голову. И увидел его...

Полковник Лихай Торхаш Красное Лихо лениво растянулся на толстой древесной ветке, нависавшей над поляной. Увидев, что обнаружен, он легко повис на руках, спрыгнул вниз и скомандовал:

— Кадеты, смирно!

Черный и серый звери, и человеческий детеныш вытянулись в струнку.

— Неплохо, — улыбнулся Лихай, — долго, но эффективно.

Он кинул взгляд на дымящиеся от мороза сапоги Астуна.

— Тебе надо учиться вставать на ноги во время скачки, — сказал он. — Иногда помогает сохранить обувь сухой и нос без соплей. Давай, учись!

Карс с недоумением смотрел на него. Облик полковника потек, как воздух в жаркий день, как капля краски, пущенная в воду, и спустя мгновение перед ними стоял огромный красно-рыжий лис. Астун, впервые выдевший Торхаша в истинной ипостасти, даже судорожно вздохнул от восхищения.