Пещера Кибакиба

— Я бы, конечно Аутиреа отправил, — вздохнул король. — Но тут обстановка такая, что её из столицы на пару недель не отпустить. Правда, тогда бы сразу получилось, что это королева проводит инспекцию, а «Арайтироа» ей транспортом работает. А тут «Арайтироа» идёт в очередное учебное плавание, и пользуясь тем, что командует им принц, Ани и Джуди напросились на морскую прогулку. Ни для кого ведь не секрет, что не будь Маламехамеха принцем, они бы с Анинеари давно бы поженились.

Поэтому Ани сможет кое-что там увидеть не привлекая того внимания, которое привлекла бы её мама.

— Ага, — добавила Джуди. — А я своей бледной кожей и рыжей шевелюрой буду дополнительно отвлекать внимание от Ани.

Вот так Джуди оказалась на борту «Арайтироа». Этот корабль имел чуть больше ста метров длины и чуть больше тысячи тонн водоизмещения. Полный ход у него был 17 лье в час[10], а экономический 9.

Во флоте Аалинуи не было десятитысячетонных броненосцев, составлявших основную ударную силу флотов нашего мира в ту эпоху, когда у нас строились такие же эсминцы, как «Арайтироа». Да и мореходными крейсерами в 6-8 тысяч тонн тут не увлекались. Как рассказал Маламехамеха, большие корабли тут строили Китайские царства и Перу. Но толку в этом было чуть, потому что небольшие кораблики островных королевств превосходили их в скорости и маневренности. Ну и вообще, как с гордостью объяснил Маламехамеха, воюют не корабли, воюют люди. И здесь островитянам, ходящим в море с детства, жители континентов ничего противопоставить не могли.

От Ауки до Мойсиру, ближайшего к Малаите порта на острове Мекамуи, было около полутора сотен лье, то есть больше светового дня экономического хода.

Поэтому «Арайтироа» снялся с якоря за пару часов до заката, чтобы прийти к цели утром, после рассвета.

Вечером, в кают-компании офицеры корабля насели на Джуди пытаясь узнать хоть что-то про мореходство другого мира. Джуди вспомнила найденный на чердаке номер «National Geographic» за 2001 год, где было описание битв на Тихом Океане во время Второй Мировой и начала рассказывать.

Слушатели, прошедшие по Тихому Океану не один десяток тысяч миль, воспринимали это как сказку. Двухсотметровые авианосцы, соединения из десятков кораблей, многотысячные морские десанты, упорные битвы на острове Гуадалканал, который они знали как Исатабу, и Пелелиу.

Особенно последний. Палау в этом мире вообще считалось бедным захолустьем. Никакой ценности как военно-морская база или аэродром подскока оно тоже не представляло. Уж в этом офицеры корабля, конструкторы которого за высокую скорость заплатили дальностью плавания, могли быть уверены. Считать литры мазута в топливных танках они умели.

Японцы, конечно, и в этом мире были японцами с самурайским духом, развитой промышленностью и всё такое. Но японцы, атакующие Оаху и Исатабу? А главное, дошедшие от Итуруфу до Оаху необнаруженными? А что оуа-оуа в вашем океане делали? Ах, люди не слушали о чём они переговариваются?

В процессе рассказа Джуди упомянула радар, как удобное и эффективное средство обнаруживать с корабля другие корабли, самолёты и невидимый в темноте или тумане берег. Моряков-практиков эта идея тут же заинтересовала.

— Ну вы знаете как обнаруживает предметы в воде дельфин, — объяснила Джуди. — вот примерно так же, но не в воде, а в воздухе и не с помощью звука, а с помощью радиоволн.

— Но у нас же нет этих ваших вычислительных машинок, — возразил Маламехамеха, который как раз сменился с вахты и заглянул в кают-компанию. — У оуа-оуа мозги устроены совсем не так, как у человека, поэтому он может из отражённых звуков составить себе представление о том, какие предметы есть там, впереди.

Джуди задумалась, попыталась вспомнить как выглядит индикатор радара, который она неоднократно видела во всяких фильмах. Она точно помнила что радары появились на кораблях и самолётах гораздо раньше, чем компьютеры.

— Ага, вспомнила! — воскликнула она. — Берём генератор пилообразных импульсов, как в осциллографе, и отклоняем им луч электронов. Мощность луча делаем пропорциональной мощности отражённого сигнала. А антенна у нас вращается на верхушке мачты и обмотка, отклоняющая луч, вращается синхронно. Выдаём короткий импульс и ждём эха один период пилообразного сигнала. Потом повторяем. И если у нас люминофор на экране с послесвечением, достаточным чтобы не гаснуть целый оборот антенны, нам электронный луч нарисует на экране карту.

Офицеры некоторое время спорили, уже между собой, но было понятно что идея запала им в душу, и, работы над радиолокацией в Аалинуи скоро начнутся.

На следующий день утром Джуди проснулась в капитанском салоне в обнимку с Анинеари от того, что луч восходящего солнца проник в иллюминатор и пощекотал ей нос.

Хотя кораблик был и небольшой, капитанская каюта состояла из трёх помещений — спальни, салона и кабинета. Раскладной диван в салоне почему-то показался девушкам вечером более удобным для сна, чем койка капитана, на которой к тому же слишком много места занимал Маламехамеха.

Джуди попыталась выпутаться из объятий подруги, не разбудив её, но безуспешно. Ани тоже проснулась и пружинисто вскочила на ноги.

Потом критически осмотрела Джуди:

— По-моему, тебе уже пора переставать красить кожу.

Джуди оглядела себя. Действительно, за несколько недель хождения под слоем краски, кожа покрылась ровным светло-коричневым загаром.

— Но я ещё намного светлее тебя.

— Но ведь цель, с которой мы тебя красили, это не чтобы не выделяться из толпы, а чтобы солнце не обжигало кожу. По-моему, этого уже вполне достаточно. Во всяком случае атару не темнее, а Ванаамеранге сказала что золотисто-бежевого цвета вполне достаточно.

Часа через два после рассвета «Арайтироа» пришёл на рейд Мойсиру. Это был довольно крупный порт. У причалов стояло несколько грузовых судов и краны таскали какие-то грузы с борта и на борт. Около сияющего на солнце белым камнем пассажирского морского вокзала принимала пассажиров парочка довольно обшарпанных грузопассажирских пароходиков — в Аалинуи практически от каждого населённого пункта до ближайшего морского берега не больше пяти километров, и такие пароходики умеющие выползать носом на пляж, заменяют тут местные поезда. Чуть поотдаль от моря дымили заводские трубы.

В общем обычная жизнь менее чем стотысячного промышленного города.

Корабль встал на рейде примерно в четверти лье от причала и спустил шлюпку. Маламехамеха, Анинеари и Джуди спустились туда вместе с парой десятков матросов. Запыхтел двигатель и шлюпка бодро двинулась в сторону берега. Маламехамеха подвёл её прямо к парадной городской набережной, где принц и две его спутницы высадились на пляж, а боцман, принявший командование увёл шлюпку с остальными куда-то к причалам порта, где полагалось высаживаться гуляющим в увольнении морякам.

— Я начну с официального визита к городскому голове. У него сейчас как раз рабочий день начнётся. А у тебя, Ани, какая программа? — поинтересовался принц.

— Надо разобраться с заводом судовых двигателей. У них там какие-то конфликты между владельцами и рабочими. Пойду сначала к старейшинам рабочей пуналоа. А потом, когда ты освободишься, вместе — к владельцу. Точка встречи — вон то кафе, контрольный срок — полдень.

Джуди слегка удивило что люди назначают точку встречи, вместо того, чтобы просто созвониться. Но потом сообразила, что здесь же нет мобильных телефонов.

Принц лихо козырнул девушкам и отправился в сторону ратуши. А Анинеари потащила свою спутницу куда-то в рабочие кварталы, время от времени посматривая на хитрым образом сложенную карту города, которую она несла в руке.

— Ага, вот здесь. Она решительно дёрнула за колокольчик, висящий над дверью, врезанной в стену первого этажа обычной пятиэтажки между подъездами.

Дверь открыл пожилой человек, небольшой бородкой, которая, как и волосы, была абсолютно седая. На фоне тёмной кожи Джуди это восприняла как негативное изображение обычного европейца и с трудом сдержала смешок.

— Могу я видеть господина Карайимеао? — Поинтересовалась королевская наложница.

— Это я, — сказал старик. — А вы по какому делу?

— Меня зовут Анинеари, я из ведомства леди Аутиреа, и хочу выслушать ваше мнение про то, что происходит на заводе. — Ани вытащила блокнот и авторучку.

Карайимеао выставил на стол чашки, налил в них зелёного чая, и, предложив девушкам усесться, начал рассказ.

— По-моему, то что происходит, это конфликт внутри семьи владельцев завода. Роль нашей пуналоа здесь скорее пассивная. Вы, наверное в курсе как у нас распределены доли? 80% в руках семьи основателя завода, сейчас её возглавляет его внук, Амайолиамо, и 20% распределены поровну между пятью пуналоа, объединяющими рабочих. Кроме членов этих пяти пуналоа, это примерно восемьсот пятьдесят человек в общей сложности, у нас на заводе работают около десяти инженеров, являющихся выходцами из купеческих семей и сотня вчерашних крестьян, ещё не принятых ни в одну из пуналоа. Эти не имеют никаких долей в собственности завода.

У господина Амайолиамо есть два сына и дочь, Эамаласаа. Если сыновья в основном работают с другими предприятиями семьи, наш завод составляет в лучшем случае четверть их состояния, то Эамаласаа со школьных лет больше всего интересовалась нашим заводом. В прошлом году она закончила инженерное училище и начала работать здесь, в конструкторском бюро.

И вот недавно она объявила отцу, что влюбилась в Тайтанеомати, парня из нашей пуналоа, очень неплохого мастера из инструментального цеха и хочет вступить в нашу семью.

Анинеари начала что-то быстро черкать в блокноте.

— Так что же получается? — спросила она. — Если Амайолиамо выделяет дочери её долю семейного состояния, это как раз получается ваш завод?

— Не совсем весь. Там не хватает примерно пяти процентов. Но недостающую сумму в принципе можно собрать по всем пяти пуналоа.

— А смысл остальным вкладываться? Сейчас у них и у вас по четыре процента, а будет по пять и восемьдесят у вас?

— Есть старинный обычай избрания народного вождя, объединяющего несколько общин, арики-фоа. И есть уже практика его применения в тех случаях, когда предприятие оказывается в полностью в собственности рабочих, но эти рабочие относятся к нескольким пуналоа. Эамаласаа согласна на этот вариант.

— А какая кандидатура?

— Сейчас у нас начальником отдела продаж работает член соседней пуналоа. Леапамари. Эамаласаа сказала, что, если бы она не вступала в нашу пуналоа, а владела бы заводом единолично, как частное лицо, предложила бы пост директора ему. У старейшин всех пяти пуналоа нет возражений.

— А что думает городской судья?

— Городской судья выдал дочь за старшего брата Эамаласаа, поэтому он на стороне её отца.

— Эамаласаа сейчас на заводе? А её отец?

— Она — на заводе. А Амайолиамо в своей шиппинговой конторе. Для него наш завод второстепенный бизнес.

— Хм. Для арикитемоана[11] Леукомайо это важнейшее стратегичеcкое предприятие, с проблемами которого отправили разбираться аж целого наследника престола, а для владельца — второстепенный бизнес. Спасибо за интересную беседу, мы пойдём. Нам надо ещё пообщаться с Эамаласаа и доложить обстановку принцу Маламехамеха, прежде чем он пойдёт разговаривать с Амайолиамо.

— Забавная история, — сказала Анинереа Джуди, когда они шли от рабочего квартала к зданию заводоуправления. — В принципе переход завода в руки рабочего коллектива это у нас довольно распространённая практика. Вот есть отец-основатель, он предприниматель, он горит делом и создаёт процветающий завод. Он сам и конструктор, и руководитель, и заказчиков ищет. А наследникам его это дело менее интересно, чем работникам.

Надо посмотреть на эту Эамаласаа. Почему это она вдруг решила вступить в рабочую пуналоа, а не вытащить из неё своего парня? Купцы и предприниматели обычно не любят групповых семей, и стараются устроить быт подобно нам, аристократам.

Эамаласаа они нашли за кульманом, на котором даже Джуди опознала чертёж турбины, похожей на те, что стоят на «Арайтироа».

— Эх, сюда нужно было Параданиари брать, — вздохнула Анинеари. — они бы нашли общий язык.

В общем это и оказалось причиной таких демократических убеждений. Дочка владельца завода хотела создавать двигатели, а не организовывать их производство или торговать ими. Даже роль хозяйки богатого дома казалась ей совершенно ненужной тратой времени.

К полудню они вернулись на набережную, где Маламехамеха их ждал в условленном кафе.

Выслушав рассказ Анинеари, он вышел на набережную, взобрался на парапет, и вытащив из чехла на поясе пару флажков стал что-то семафорить на «Арайтироа». Буквально через десять минут после этого, подошла шлюпка, они добрались до корабля где Маламехамеха и Анинеари засели в радиорубке, обмениваясь шифрованными радиотелеграммами с Ауки. И только после часа таких переговоров принц направился на встречу с Амайолиамо.

— Ну вот, разобрались с ситуацией, — сказала Анинеари, когда они, уже почти на закате, вернулись. — Ту долю, которая не отходила Эамаласаа, мы выкупили в казну, чтобы у флота было законное право совать нос в дела предприятия. Половину своей доли Эамаласаа сохранила за собой как личную собственность, половину внесла как пай, вступая в пуналоа. Это обычная практика. И эту половину мы уже королевской волей перераспределили поровну между всеми пятью рабочими пуналоа чтобы не создавать слишком большого неравенства между рабочими.

— А так можно?

— Ну королевской волей много чего можно. И это получилось наименьшее зло и все с этим согласились. Было бы конечно лучше, если бы можно было объединить все пять пуналоа в одну и ввести общую собственность. Но нельзя.

— Почему? — удивилась Джуди.

— Потому что пуналоа не может превышать сто семьдесят семь человек. А здесь они все пять вплотную приблизились к этому пределу.

— А что бывает с пуналоа, в которых родится сто семьдесят восьмой человек?

— Делятся. Или примерно пополам, или какая-то группа молодёжи уходит. Но обычно люди и так постоянно переходят из одной пуналоа в другую. И старейшины следят за тем чтобы переходы были из большей в меньшую

— А почему нельзя?

— Потому что это примерно максимальное число людей, которые могут знать друг друга и относиться друг другу по-человечески, а не как к социальным функциям. Обобществлять имущество у большего числа людей никак нельзя. Начнутся трения и конфликты.

— Но завод ведь обобществили?

— Так, то завод. Он так устроен, что на нём должна работать тысяча человек, иначе никак не получается. Ты вот вчера в кают-компании интересовалась, почему мы не строим больших военных кораблей. А ведь это в частности и поэтому. Конечно, экипаж «Арайтироа» не пуналоа. Но он тоже укладывается в эти пределы. А пока не было турбин и котлов с нефтяным отоплением, не было и тысячетонных кораблей. Строили такие корабли, чтобы экипаж вместе с кочегарами в эти ограничения вписывался.