Внутри было тихо, прохладно и пахло краской, растворителем и чем-то еще, совершенно мной не опознанным. По стенам длинного коридора были развешены картины, в нишах и просто так на постаментах стояли статуи, какие-то странные конструкции из металла и гипса. Причем все разных стилей и направлений — это было понятно даже такому дилетанту от искусства, как я. Разнообразие красок, цветов, форм — все это рябило в глазах и вызывало желание развернуться и дать деру. И как здесь люди учатся и работают?
Ларкин бодро протопал по коридору и открыл дверь с табличкой, гласящей, что там, за этой самой дверью, должен находиться некто господин Морен Анри.
Почему именно эта дверь привлекла моего спутника, я не знала, но уверенно проследовала за ним. Господина Морена за дверью не было. Там обнаружилась девица, весьма оригинальной наружности. Я просто замерла на месте и не могла отвести взгляда от этого чуда, которое представилось нам, как Ирма.
Невысокая, худенькая, в принципе, это все, что можно было сказать об ее фигуре, потому как одета она была в ярко-розовые мешковатые штаны со множеством карманов, которые волочились по полу, сверху мешком висела желтая футболка, плечи которой располагались где-то на уровне локтей Ирмы. Но это было не самое интересное, не считая совершенно жуткого макияжа, прическа просто потрясала воображении. Причем в буквальном смысле — волосы с правой стороны были коротко подстрижены, выкрашены в ярко-синий цвет и с помощью геля уложены в этакие колючки, а вот с левой стороны, на плечи и грудь в художественном беспорядке спадали совершенно очаровательные золотистые локоны.
В общем, эта Ирма выглядела в точности так, как и собрание всех картин и статуй в коридоре с фонтаном во дворе, вместе взятые — полное смешение стилей и направлений.
— Мастер Морен сейчас ведет занятие,— глубоким бархатистым голосом, с едва уловимыми томными нотками, наличие которого было бы трудно представить в этом хрупком теле, вещала нам Ирма,— вы можете найти его в Изумрудной студии.
— И где мы найдем Изумрудную студию?— немного затравленно улыбался ей Винс, я в этот момент просто стояла рядом с ним и молча разглядывала это произведение искусства — иначе назвать Ирму просто не получалось.
— О, с этим у вас не возникнет никаких проблем,— оскалилась девушка. Я только теперь заметила, как плотоядно она смотрит на Ларкина, буквально ощупывает его глазами,— вам необходимо вернуться на главную улицу, затем свернуть в переулок Незабудок и сразу за Алмазным павильоном располагается Изумрудная студия, — произнеся все это цветочно-драгоценное направление, Ирма часто-часто захлопала густо накрашенными бирюзовым цветом ресницами. В сочетании с ярко золотыми тенями и темно-фиолетовой помадой, это выглядело.....жутко.
— С-пасибо,— выдавил из себя Ларкин и начал пятиться на выход,— мы пойдем.
И только мы развернулись, чтобы выйти, как спохватилась Ирма.
— Ой, подождите,— она шустро подбежала поближе и ухватила Винса за локоть,— у меня будет к вам маленькая просьба. Вы же мне не откажете?— и снова захлопала своими бирюзовыми ресницами.
Ларкин судорожно вздохнул и вымученно улыбнулся.
— У меня горит сдача проекта. Вы не откажетесь позировать мне? Это не сложно и не займет много времени, — затараторила Ирма, видимо не желая давать Ларкину возможности отказаться. — Вам просто необходимо будет несколько раз в неделю приезжать сюда, в мою студию. Я бы и сама ездила к вам в город, но там не очень удобно.
Я едва сдержалась, чтобы не захохотать в голос, а вот Ларкин. О! Я такого еще никогда не видела, он побледнел почти до синевы, а вот уши у него стали бордовыми. Такого равномерного насыщенного цвета, что казалось, будто они пылают огнем.
— Понимаете, я на службе. У нас важное расследование и у меня вот совершенно нет сейчас свободного времени,— заикаясь, принялся отказываться гений восьмого участка.
— Ой, тогда давайте встретимся на выходных,— ни капли не смутилась Ирма. — Я все устрою. Вот моя визитка, а вы не дадите мне номер своего телефона, чтобы я смогла позвонить вам и договориться о более удобном времени? — а это чудо явно своего не упустит, Ларкин видимо тоже понял, что ему проще согласиться, и со страдальческой миной на лице начал диктовать Ирме номер своего телефона.
— Вот и замечательно, — улыбка девушка стала просто плотоядной, — я вам обязательно позвоню, когда все приготовлю, — и после этих слов, практически вытолкнула нас за дверь.
На выход из административного здания Ларкин ломанулся с такой скоростью, что я за ним просто не успевала.
— Стой!— наконец я его догнала и уцепилась за локоть, — она за нами не бежит, можешь расслабиться.
Но остановился мой напарник только возле пресловутого фонтана, резко выдохнул и закрыл глаза.
— За что? — его полный страдания возглас был направлен куда-то в небо.
— Видимо за дело, Ларкин, за дело, — не могла не сдержать подколки я.
Он мне ничего не ответил, развернулся и направился снова в лес.
— А ты ей понравился, — я последовала за Винсом, но не могла лишить себя удовольствия поиздеваться над этим всезнайкой, — мне даже показалось на минуту, что она тебя раздевать начнет.
— Лиза, — не выдержал Ларкин и резко развернулся в мою сторону, — я тебя очень прошу больше никогда не говорить со мной на эту тему. Если ты не хочешь, чтобы мы поссорились.
— Да пожалуйста, обидчивый ты наш, — я едва удержалась чтобы не показать ему язык. — А ты мне потом расскажешь, как пройдет сеанс позирования? Кстати, она не сказала, чем именно занимается. И в каком стиле ее работа.
— Я не собираюсь позировать, — отрезал Винс, — и встречаться с ней тоже не собираюсь, а тебе советую забыть о том, что здесь произошло.
На этот раз я все-таки не удержалась и показала ему язык, правда, сам Ларкин этого не увидел, потому что шел впереди, но мне на удивление стало намного легче и веселее. Резкие перепады настроения, да-да, это все они виноваты, потому что я на самом деле очень серьезная и спокойная и никогда не опустилась бы до такой детской выходки.
Изумрудную студию мы отыскали на удивление легко, даже дорогу спрашивать ни у кого не понадобилось. Это был огромный павильон, с большими окнами, колоннами, увитыми плющом и еще какой-то неопознанной мною лозой с мелкими белыми цветочками. Издалека он и, правда, выглядел изумрудным.
Анри Морен отыскался тоже практически сразу, стоило нам с Ларкиным попасть внутрь всего этого зеленого царства, как навстречу вышел высокий мужчина, в строгом темном костюме.
— Здесь идет занятие, — шепотом произнес он, — попрошу вас покинуть студию и подождать окончание учебного часа.
— Боюсь, это невозможно, — Ларкин уже полностью взял себя в руки. Он не краснел, не бледнел и даже не заикался. — Мы стражи и ведем расследование. Кто здесь господин Анри Морен? — все это было сказано официальным тоном и довольно громко, в нашу сторону даже начали оборачиваться.
— Анри Морен — это я, — произнес мужчина в костюме. — А что случилось? Какое расследование? Что-то с завтрашней выставкой? — он вдруг побледнел, на лбу выступили бисеринки пота, — только не говорите, что господин Сорель...что что-то произошло с ним?
— Сорель? — я едва не подпрыгнула при упоминании имени своего кумира. — Причем здесь Энрике Сорель?
— Завтра в столице проходит первая за много лет выставка работ господина Сореля. Я являюсь куратором этой выставки.
— Куратором выставки? — нахмурился Ларкин. — Так вы не художник?
— Ну почему же, — улыбнулся Анри Морен. — Но, если честно, я предпочитаю устраивать различного рода мероприятия, связанные с искусством и проводить занятия со студентами. На моем счету уже две выставки, завтра состоится третья. Но это не относится к делу, что произошло? Вы сказали, что ведется следствие.
— Да. Нам хотелось бы поподробнее узнать о той партии краски, которую заказал колледж. В документах указано ваше имя.
— Давайте отойдем, — я внимательно следила за лицом господина Морена. Он удивился, когда Ларкин заговорил о краске, но ни испуга, ни страха, ни волнения не проявил. — Ребята работают, не будем им мешать.
И они отошли подальше, а я наоборот, решила побродить среди расставленных вокруг мольбертов, столов, посмотреть на студентов, которые в данный момент пытались что-то изобразить. Особенно меня привлекла одна работа. Что именно там нарисовано, понять было невозможно совершенно — она представляла собой большую разноцветную кляксу всех оттенков от темно-синего до нежно-розового. Я остановилась за спиной темноволосого паренька, который с усердием пытался придать этому безобразию какой-то еще более странный вид.
Нет, все-таки я совершенно ничего не понимаю в искусстве. Вот как можно классифицировать эту мазню? Да никак!
— Не сопите у меня за спиной, — художник отшвырнул инструмент и резко обернулся ко мне лицом, гневно взирая из-под растрепанной темной челки.
— Простите, — извинилась я, но не отошла. Вместо этого склонила голову к плечу, в попытке все же рассмотреть, что такого намазано на этой...картине?
— Что вы так смотрите? — паренек явно стал раздражаться еще больше.
Я пожала плечами и все-таки собралась отойти, но тут мое внимание привлек очень странный инструмент. Издали, он напоминал обычную металлическую линейку, но если присмотреться поближе, линейкой явно не являлся.
— А что это такое? — я неуверенно протянула руку и взяла эту штуковину, повертела со всех сторон, но так и не смогла придумать никакого более-менее разумного применения странной вещи.
— Это ракель, — раздался у меня за спиной голос Ларкина. — Его используют художники, чтобы удалять лишнюю краску. Идем, мы закончили.
Я еще раз оглядела штуковину, которую держала в руках, пожала плечами, потрогала ее пальцем.
— Он тупой, — удивленно произнесла вслух.
— Конечно тупой, — фыркнул мальчишка-художник, — вам же объяснили, для чего он предназначен. Острым ему быть ни к чему. А вообще, вы всегда хватаете то, что вам не принадлежит?
— Простите, — я снова пожала плечами, положила ракель на то место, откуда взяла и поспешила за Ларкиным, который ожидал меня у двери и нетерпеливо притопывал.
Уже на выходе, я обнаружила, что у меня пальцы в синей краске.
— Вот гадство! Ларкин, у тебя платок есть? Я руку испачкала.
— Есть, — отозвался мой напарник. — В машине. Идем быстрее, нечего нам здесь больше делать. Одни психи кругом, — последнюю фразу он произнес шепотом себе под нос, но я все же расслышала.
В машине Ларкин пересказал мне свой разговор с господином Мореном.
— Вся партия краски, которую оплатил колледж, сейчас находится на складе. Они ее даже не распаковали. У Морена алиби на время убийства — он находился в галерее, готовился к завтрашней выставке и свидетелей там пруд пруди, во главе с самим художником.
— Это тупик, — констатировала я. — Теперь необходимо проверить остальных покупателей этой краски.
— Это почти нереально, — ответил Винс, — художественный колледж был единственным крупным заказчиком, а искать того, кто купил тюбик этой краски через розничную сеть... — он покачал головой и упрямо поджал губы.
— Это тоже тупик, — безрадостно повторила я.
— Да, может быть, Ройсу и Сольвейгу повезло больше, и они смогли что-то узнать? — Ларкин хватался за последнюю соломинку, но особого энтузиазма я в его голосе не услышала.
В этот момент мой телефон отозвался трелью, оповещающей о том, что пришло текстовое сообщение. Порядком удивленная этим фактом — как-то я не привыкла к тому, чтобы общаться при помощи смс — даже в студенческие годы эта эпидемия меня миновала, — я вытащила аппарат из кармана. 'Сегодня потренируйся сама. Занят на совете. Лекс' всего несколько слов, а мое сердце предательски сжалось. И эта его подпись — Лекс. Что это? Я помню, как он говорил родному дяде, что так его могут называть только очень близкие, тоже самое было сказано Шалиссе двадцать два года назад. Это значит, что я что-то значу для него? Что-то большее, чем просто инкубатор? Или нет? И я просто накручиваю сама себя, придумываю то, чего нет, и витаю в облаках, принимая желаемое за действительное? Как же разобраться во всем этом? Как понять чего хочу я, и чего хочет от меня он?
Но, несмотря на все эти сомнения, на неопределенность и откровенную неуверенность, мне стало немного грустно. Грустно от того, что сегодня он не придет. За последние несколько дней, наши вечерние встречи с Алексом стали своего рода ритуалом. Я привыкла к тому, что во время этих тренировок, он сидит в кресле напротив, что-то рассматривая в телефоне или наблюдая за мной из-под полуопущенных век, когда думает, что я сижу с закрытыми глазами и не вижу. Да, да, я тоже иногда подглядываю, потому что... Что? Мне этого хочется? Я нуждаюсь в нем?
Кажется, что все не просто запутанно, все слишком...слишком...все просто слишком.
— Куда тебя отвезти? — голос Ларкина разрывает пелену моих не слишком радостных мыслей и мне приходится сосредоточиться на нем и его словах. — Мне надо на встречу, — повторяет Винс, — я тебе говорил. А ты? Подвезти тебя домой?
— Нет, — я усиленно качаю головой. Только не домой, не думаю, что смогу спокойно провести вечер, зная, что Алекс сегодня не придет. — Мои планы на вечер как-то резко изменились, — усмехнулась я, взмахнув все еще зажатым в кулаке телефоном, — так что отвези меня в участок. Поработаю с бумагами. Если все хоть вполовину так погано, как говорил утром капитан, то вовремя составленный рапорт и подготовленные отчеты — могут многое изменить. Да и потом, кто знает, может мне повезет, и я что-нибудь нащупаю. Что-то что мы с тобой пропустили?
Винс ничего не сказал, но отвез меня к участку, высадил у главного входа и наказал вести себя хорошо, уехал.
Глава 12.
В участке было тихо, кажется, стражи разбрелись кто куда, или может быть, просто разошлись по домам. Я медленно поднялась на второй этаж, прислушиваясь к тому, как мои каблуки стучат по паркету на полу, прошла по коридору, набрала цифровой код на замке в допросной. Раздался едва слышный писк и дверь открылась. Пусто, темно, тихо.
Спустя пять минут я уже сидела за включенным компьютером и набирала отчет для Трика. Все, что нам с Ларкиным удалось узнать, уместилось всего лишь в несколько строчек. Тупик. Никаких зацепок, никаких улик — ничего. А если наши умозаключения верны, то это вполне может быть серия. А это уже плохо. Очень плохо. Еще один труп — и у нас всех будут нешуточные проблемы. И вот что делать? Я с головой погрузилась в фотографии, отчеты криминалистов и судмедэксперта, пытаясь отыскать хоть что-то, хоть малюсенькую зацепочку, которая подсказала бы в каком направлении двигаться. Но пока ничего не попадалось на глаза. Я снова и снова перечитывала информацию, которую уже выучила наизусть, я пересмотрела все фотографии с места преступление раз по десять — ничего. Совсем ничего. Система завершила поиск. Тяжело вздохнув, уставилась на экран, изучая материалы по похожим преступлениям. Много всего, очень много всего, но ничего настолько похожего на наш случай, чтобы можно было вот так сразу провести аналогию. Работать с этими данными надо долго и упорно, как под микроскопом разглядывая каждый случай, детально изучая отчеты стражей и криминалистов, сравнивая детали, проводя аналогии...
