Несмотря на всю мягкость формулировок, это было недвусмысленное объявление войны всей Церкви Ожидания Господнего, и на всякий случай, если кто-то не заметил, всегда был третий документ... копия оригинала письма Стейнейра великому викарию Эрику.
Дючейрн был уверен, что мягкость двух указов о наследовании, контраст между их традиционной фразеологией и терминологией и пламенным "письмом" Стейнейра были преднамеренными. Сама их повседневная нормальность не только подчеркивала смертельное осуждение обвинений Стейнейра, но и ясно давала понять, что Чарис намерен продолжать заниматься своими делами, своими собственными проблемами, ни на йоту не уважая желания или приказы Церкви, которым он решил бросить вызов.
Нет, не просто бросить вызов. Именно по этой причине указы о наследовании были написаны так, как они были написаны, и отправлены так, как они были отправлены. Они были доказательством того, что Чарис был готов игнорировать Мать-Церковь, и во многих отношениях это было еще более смертоносно.
Никогда за всю историю Сейфхолда ни один светский монарх не осмеливался назначить человека по своему собственному выбору главным прелатом своего королевства. Никогда. Такова была официальная позиция совета викариев, хотя Дючейрну было хорошо известно о постоянных слухах о том, что традиции Матери-Церкви не всегда поддерживали такой взгляд на вещи.
Но это была не гипотетическая эпоха, которая могла существовать когда-то, столетия назад. Это было настоящее, и в настоящем это был явно незаконный акт. Тем не менее, на указе о назначении Мейкела Стейнейра архиепископом всего Чариса стояла не просто подпись Кэйлеба Армака, но также подписи и печати каждого члена его королевского совета, спикера палаты общин... и девятнадцати из двадцати трех других епископов королевства Чарис. Те же подписи и печати были прикреплены по отдельности и к "письму" Стейнейра, что было еще более пугающим. Это был акт неповиновения не одного человека, не одного короля, не одного архиепископа-узурпатора; это был акт неповиновения целого королевства, и если бы ему позволили устоять, последствия были бы немыслимы.
Но как нам не дать ему устоять? — почти в отчаянии спросил себя Дючейрн. — Они разгромили — как говорит Замсин, уничтожили — флоты Корисанды, Эмерэлда, Чисхолма, Таро и Долара. Никого не осталось, никого, кого мы могли бы послать против них.
— Думаю, — продолжил Тринейр, несмотря на сердитое, испуганное молчание своих коллег, — что мы должны начать с признания ограничений, с которыми мы сталкиваемся в настоящее время. И, честно говоря, у нас нет другого выбора, кроме как открыто признать провал нашей первоначальной политики, а также признать трудности, с которыми мы сталкиваемся, пытаясь оправиться от этого провала.
— Как? — потребовал Мейгвейр, очевидно, все еще страдая от предыдущих замечаний Тринейра.
— Обвинение, которое, скорее всего, окажется опасным для Матери-Церкви и авторитета совета викариев, — ответил Тринейр, — заключается в том, что атака, направленная против Чариса, каким-то образом подтолкнула Кэйлеба и его сторонников к этому открытому неповиновению и ереси. Что если бы мы не действовали против прежней политики Хааралда так, как мы это делали, Чарис не был бы потерян для нас.
Он еще раз оглядел стол, и Дючейрн коротко кивнул в ответ. Конечно, именно это собирались сказать их враги. В конце концов, это было правдой, не так ли?
— Полагаю, — сказал Тринейр, — что эти документы являются самым ясным доказательством того, что такое обвинение вообще не соответствует действительности.
Дючейрн почувствовал, как его брови пытаются приподняться от удивления, но он каким-то образом удержал свою челюсть от отвисания.
— Очевидно, — продолжил канцлер, все еще произнося так, как будто то, что он говорил, на самом деле имело некоторое представление о реальности, — независимо от того, чье имя подписано под этим так называемым "открытым письмом", что на самом деле за этим стоит рука Кэйлеба. Этот Стейнейр — просто рупор и марионетка Кэйлеба, кощунственная и богохульная маска для решимости Кэйлеба придерживаться агрессивной и опасной внешней политики своего отца. Без сомнения, некоторые люди увидят, что неоспоримый гнев Кэйлеба из-за смерти его отца и нападения, которое мы поддержали, побудил его предпринять такие вызывающие шаги. Однако, как было хорошо установлено, не Мать-Церковь или совет викариев, а рыцари земель Храма поддержали обращение к оружию против самонадеянных амбиций Хааралда.
Клинтан и Мейгвейр тоже проглотили это, — отметил Дючейрн, — хотя так уж получилось, что "светские" магнаты земель Храма также оказались членами совета викариев. Это правда, что юридическая фикция о том, что они были двумя отдельными образованиями, достаточно часто служила целям викариата на протяжении многих лет. Однако сама частота, с которой использовалась эта конкретная уловка, означала, что все признали ее ложным различием.
Ничто из этого, казалось, не смутило Тринейра, который просто продолжал говорить, как будто он делал какое-то подлинное различие.
— Нигде в переписке или дипломатическом обмене между рыцарями земель Храма и любым из вовлеченных светских правителей не было никакого обсуждения крестового похода или священной войны, что, несомненно, имело бы место, если бы Мать-Церковь выступила против отступников и еретиков. Очевидно, что Кэйлеб и его сторонники владеют большей частью переписки между светскими союзниками рыцарей земель Храма и их военно-морскими командирами. Как таковые, они должны осознавать тот факт, что Мать-Церковь вообще никогда не была вовлечена и что, на самом деле, вся война имела свои причины в чисто светских мотивах и соперничестве. Тем не менее, их немедленным ответом было нечестивое и еретическое назначение епископа-отступника на пост архиепископа Чариса вопреки совету викариев как избранных и посвященных Богом управляющих и категорическое отвержение данной Богом власти Матери-Церкви над всеми Божьими детьми.
Он откинулся на спинку стула с соответствующим серьезным выражением лица, и Дючейрн моргнул. За всю свою жизнь он никогда не слышал такого нагромождения чистейшей чепухи. И все же...
— Так ты хочешь сказать, — услышал он свой собственный голос, — что действия, которые они предприняли, доказывают, что они уже достаточно зашли в отступничество и ересь, прежде чем кто-либо выступил против них?
— Совершенно верно. — Тринейр махнул рукой в сторону документов. — Посмотрите на количество подписей, количество печатей на этих документах и письме Стейнейра. Как кто-то мог представить такую единую, быструю реакцию на любое восприятие враждебности Матери-Церкви? По крайней мере, некоторые из дворян Чариса должны знать о том факте, что совет викариев и великий викарий Эрик никогда не санкционировали, а тем более не требовали, никакого нападения на их королевство. И даже если бы это было не так, собственные епископы Матери-Церкви должны знать правду! И все же они здесь, поддерживая незаконные и нечестивые действия Кэйлеба. Если бы на самом деле это было не более чем ответом на атаку чисто светского альянса, Кэйлеб никогда не смог бы заручиться поддержкой такого подавляющего большинства за столь короткое время. Единственное возможное объяснение заключается в том, что все королевство неуклонно попадает в руки врагов Бога и что эти враги воспользовались текущей ситуацией как предлогом для открытого неповиновения законным управителям Бога и Лэнгхорна здесь, на Сейфхолде.
Дючейрн откинулся на спинку стула, выражение его лица было сосредоточенным. Это была не просто болтовня — на самом деле это было откровенное драконье дерьмо, — но он видел, к чему клонит Тринейр.
И то же самое, по-видимому, сделал Клинтан.
— Понимаю, что ты имеешь в виду, Замсин. — В глазах великого инквизитора появился неприятный блеск. — И ты, конечно, прав. Без сомнения, Кэйлеб и его лакеи были так же, как и все остальные, удивлены масштабом своих морских побед. Очевидно, что порожденные ими чрезмерная самоуверенность и высокомерие привели к тому, что они открыто приняли еретические взгляды и цели, которые они тайно лелеяли так долго.
— Именно, — снова сказал Тринейр. — Действительно, думаю, весьма вероятно — даже почти наверняка — что династия Армак и другие, впавшие в тот же грех, двигались именно в этом направлении с тех пор, как Хааралд настоял на том, чтобы архиепископ Рожир назначил Стейнейра епископом Теллесберга. Очевидно, что эта настойчивость была частью давнего плана по подрыву лояльности Матери-Церкви в Чарисе... поскольку остальным членам совета хорошо известно, что Жэспар так много раз предупреждал всех, что это может иметь место.
Глаза Дючейрна сузились. Он не мог оспаривать тезис Тринейра, поскольку неспособность Эрейка Динниса отстранить Стейнейра от его престола и очистить церковную иерархию своего архиепископства от чарисийских элементов была одним из многих преступлений, в которых он был осужден.
С другой стороны, из девятнадцати епископов, которые согласились с незаконным возвышением Стейнейра, только шестеро были уроженцами Чариса, что оставляло вопрос о том, как Хааралд, а теперь и Кэйлеб, повлияли на остальных, чтобы они поддержали преступные действия Армаков. По его мнению, это был факт, к которому храмовой четверке, несомненно, было бы разумно не привлекать внимания.
— Даже в этом случае, — отметил он вслух, — это оставляет нас с проблемой того, как мы реагируем. Независимо от того, планировали они это тайно в течение многих лет или нет, это не меняет последствий, с которыми нам приходится иметь дело.
— Верно, — кивнул Тринейр. — Однако, несмотря на серьезность ситуации, нет необходимости в панике или чрезмерно поспешных действиях. Хотя в настоящее время мы, возможно, не обладаем достаточной военно-морской мощью, чтобы действовать непосредственно против Чариса, у Кэйлеба нет армии. Его флота может быть достаточно — на данный момент — чтобы удержать подальше от берегов его королевства те армии, которые Мать-Церковь может призвать под свои знамена, но он не может угрожать собственной безопасности Матери-Церкви здесь, в Хейвене или Ховарде. И давайте не будем забывать, что Чарис — маленькое королевство, как бы то ни было, в то время как девять из десяти всех человеческих душ Сейфхолда находятся в королевствах и империях Хейвена и Ховарда. Даже если бы Кэйлеб контролировал каждый корабль в Божьих морях, он никогда не смог бы собрать войска для атаки на материке. И поэтому, в конечном счете, время должно быть на нашей стороне. Мы всегда можем построить новые корабли в нужное время; он не может каким-то образом изыскать людей, необходимых ему для набора целых армий, сколько бы времени у него ни было.
— Создание флотов — это не то, что можно сделать за один день или даже за пятидневку, — отметил Дючейрн.
— Аллейн? — Тринейр посмотрел на Мейгвейра. Капитан-генерал немного выпрямился в своем кресле, и его глаза утратили часть своей прежней угрюмости. — Есть ли у нас возможности построить новый военно-морской флот? — спросил канцлер. — А если мы этого не сделаем, сколько времени потребуется, чтобы создать нужный потенциал?
— Если вы спрашиваете, есть ли у Матери-Церкви и земель Храма возможности построить флот, ответ — нет, не сразу, — признался Мейгвейр. — Мы почти наверняка могли бы создать такие мощности, но это потребовало бы от нас импорта плотников, конструкторов и всех других квалифицированных рабочих, необходимых верфям. Или, по крайней мере, достаточное их количество, чтобы обучить наших собственных рабочих и мастеров. — Он пожал плечами. — По очевидным причинам земли Храма никогда не были военно-морской державой. Единственное "морское побережье", которое у нас есть, — это проход Син-ву, и он замерзает каждую зиму.
Тринейр кивнул. Как и Дючейрн. Несмотря на свое личное мнение об интеллекте Мейгвейра, казначей Церкви должен был признать, что, когда дело доходило до выполнения задач, капитан-генерал часто проявлял признаки подлинных способностей, которые в первую очередь помогли ему подняться до викария.
Конечно, — сардонически подумал он, — тот факт, что дядя Аллейна был великим викарием в тот год, когда он был возведен в ранг оранжевого, тоже имел к этому небольшое отношение. И проблема никогда не заключалась в том, что Мейгвейр не может выполнять инструкции; дело в том, что он жалок, когда дело доходит до решения, какие задачи следует выполнять с самого начала.
— Я боялся, что ты это скажешь, Аллейн, — сказал Тринейр. — Считаю, что, возможно, было бы целесообразно начать наращивать эту рабочую силу как можно быстрее, но я уже предполагал, что в краткосрочной перспективе мы будем вынуждены искать что-то другое. Итак, каковы наши перспективы в этом направлении?
— Ни в одном из материковых королевств нет такого сосредоточенного судостроительного потенциала, каким обладает Чарис, — ответил Мейгвейр. — В Деснейре точно нет, как и в Сиддармарке.
— Умпфх! — от Клинтана донеслось раздраженное ворчание, и все посмотрели на него. — Я ни в коем случае не хочу полагаться на Сиддармарк в вопросах поддержки флота, верфи это или нет, — прямо сказал великий инквизитор. — Я не доверяю Стонару настолько, насколько могу пукнуть. Он, скорее всего, возьмет наши деньги, построит корабли, а затем решит присоединиться к Чарису и использовать их против нас!
Дючейрн нахмурился. Республика Сиддармарк, ее растущая мощь и очевидные территориальные амбиции беспокоили "храмовую четверку" и ее предшественников на протяжении десятилетий. Действительно, Сиддармарк считался реальной, непосредственной угрозой, по крайней мере, потенциально, в то время как Чарис рассматривался скорее как застарелая опухоль, которую необходимо удалить, прежде чем она станет угрозой. А лорд-протектор Грейгор Стонар, нынешний правитель Сиддармарка, был опасно способным человеком. Хуже того, он был избранным лицом. Это дало ему гораздо более широкую базу поддержки, чем было у многих наследственных правителей, которые могли бы вызвать гнев Церкви. На этом фоне едва ли было удивительно, что Клинтан резко отреагировал на возможность фактического увеличения военного потенциала Сиддармарка. И все же...
— Если мы, очевидно, исключим Сиддармарк из любых судостроительных программ, — сказал Дючейрн болезненно нейтральным тоном, — Стонар, например, вряд ли неправильно истолкует наши рассуждения.
— К черту Стонара, — грубо сказал Клинтан, затем поморщился. — Конечно, он вряд ли поймет неправильно, — сказал он несколько более сдержанным тоном. — С другой стороны, он уже знает, что мы ему не доверяем. Бог знает, что мы никогда не делали из этого большого секрета ни между собой, ни в нашей переписке с ним. Поскольку вражда уже существует, я за то, чтобы лишить его любого дополнительного оружия, которое он мог бы использовать против нас, а не беспокоиться о том, как ранение его нежных чувств может настроить его против нас.
— Думаю, что Жэспар прав, — сказал Тринейр. — И мы все еще можем... смягчить удар, я полагаю, распределив часть золота, которое мы не используем на корабли в Сиддармарке, среди фермеров Сиддармарка, выращивающих пшеницу. Если уж на то пошло, у них есть много лишних копейщиков, которых мы могли бы нанять, когда придет время.
