Записки Красной Шапочки

— Ой, — радостно шепчу я, — наверное, Вулли тоже можно будет приходить.

— И не мечтай. Опальному сыну? Никогда. Радуйся, что титула виконта не лишили.

Два месяца назад я узнала боль ревности и разбитого сердца.

Это был тот редкий случай, когда Мария-Луиза отправилась на вакацию домой. Вернулась она с такой гадко-довольной физиономией, так посмотрела в мою сторону, что у меня в предчувствии беды заныло сердце.

— А знаете, девочки, что нашу красавицу и умницу, нашу гордость Агнессу отвергли? Вот, посмотрите — она протянула девицам свежий номер Торидж Экзэминер, вот-вот — на последней странице. Граф Айсватерберх сообщает о помолвке своего старшего сына, виконта Вульфберта Блайда и единственной дочери барона Карно. Свадьба состоится в девятнадцатый день месяца светня (марта)в родовом замке.

— Может быть, газета все врёт? — Улла.

— Торидж Экземинер? Врет? — Линда.

— Агне, ты дыши, дыши глубже, не доставляй этим сплетницам удовольствия видеть, как будешь плакать. — Вон-Вон пытается залечить на моих ладошках следы, оставленные моими же ногтями.

В открытых дверях комнаты сгрудились, толпятся товарки Луизы. И Луиза, с газетой в руках.

— Я хочу сама видеть, — шепчу Вон-Вон одеревеневшими губами.

— Улла, заслони ее, — Вон-Вон делает пару шагов к дверям. — Не могла бы леди Луиза показать газету?

Луиза кидает листы на пол. Встаю. Левитация, это так просто. Газета послушно приподнимается и летит мне в руки. Но смотрю я на Луизу.

Луиза визжит. Леди Наставница наконец-то появляется в коридоре. Ее горничные вызвали, или кто-то из девочек?

— Почему вы кричите, юная леди? Что здесь происходит?

— Она, она... она меня пугает!

— Чтобы не бояться, вам достаточно отойти от чужих дверей и отправиться в свою комнату. Юные леди, время сна наступит через четверть свечки, а вы все еще не готовы!

Торидж Экземинер — дорогое издание, только в Торидже по подписке, купить нельзя. В нем даже картинки печатают. Рисунок — виконт и его прелестная невеста. Вул не похож сам на себя, лет на десять старше, а эта, длинная, белобрысая, так и льнет к моему волку. Гляжу на портреты, пока они от слез не расплываются перед глазами. Комкаю листы и бросаю в угол. Так заканчивается вечер десятого светеня (марта) и начинается декада перед праздником Новолетия. В письме от Вула — "Меня срочно вызвали в замок, на первый день торжеств, девятнадцатое (6), и портал оплатили." Дальше я не читаю, все последующие письма не распечатываю.

Восемнадцатого, накануне праздников, нас отпускают пораньше. Атро Дик после ужина, который проходит в полном молчании, — Девочка, что случилось? Почему ты не отвечаешь Вулли? Я сегодня получил от него весточку, он волнуется, думает, ты больна. — Достаю из папки и протягиваю учителю измятый лист Ториджской газеты.

— А что пишет Вул? Как он это объясняет?

— Я не читала... И не буду читать.

Колокольчик, стук входной двери, вскрик Лизель, — о Богиня!, — быстрые ее шаги.

— Деточка, Вулли приехал!

— Я не хочу его видеть, — сердце молотится так, что сейчас выскочит из горла, я хочу, хочу его видеть, но не пойду.

Атро Дик вдруг сердится, — Ступай! Плохие вести и опасность надо встречать стоя, лицом к лицу.

Волк без плаща, рукав камзола надорван.

— Агни, меня из дома выгнали.

Губа разбита, на скуле наливается синяк. Он растерян и сам не верит в то, что случилось. — Отец, не мог же я с ним драться...

Никакой свадьбы и никакой помолвки. То есть помолвка имелась в наличии, ее заключили от имени Вула, он же был несовершеннолетним. А со свадьбой решили взять нахрапом, вспомнив законы "орденем": "да повинуется сын отцу во всем..."

— Полный замок гостей, все поздравляют, — пока шел к родителям, человек десять пожелали удачи и счастья. Батюшка цветет, матушка сияет. Завтра, сынок, ты женишься, а отказаться — семью опозорить на весь Торидж, и свою и невесты. Совсем меня за безмозглого щенка держат. Я эту невесту не видел ни разу. Твой долг повиноваться отцу и продлить род. Чистокровная волчица, красива, добродетельна, все женщины в ее семействе плодовиты... . И объявление они уже подали, и газета вышла.

— Даже с картинкой, — добавляет Атро Дик. Я смываю с губы и скулы Вулли запекшуюся кровь.

Вул разглядывает рисунок. — Это не я, это мои родители, только вместо матушкиного лица лицо девицы подставили. А отец, — я его копия.

Вулу отводят на ночь гостевую на втором этаже, атро Дик просит меня на минуту зайти в кабинет.

— Без доверия нет любви, Агне.

Восхитительное солнечное утро смывает всю горечь и всю боль прежних дней. Но я все равно держу Вула за руку, боюсь, отпущу — и он исчезнет, его отберет юная белая волчица. Недаром всю ночь она мне снилась и зубы скалила. И будущее наше отнюдь не безоблачно. Вула лишат материальной поддержки из дома. Отныне он может рассчитывать только на солдатское жалование. Добрая половина старших волков в легионе осудят его поступок — неповиновение отцовской воле. Путь в Академию для него закрыт, чтобы поступить туда, ему следует отслужить полные пять лет и получить рекомендации. А без Академии выше декануса по службе не подняться. Так что до окончания Академии даже о помолвке речь идти не будет.

— Агни, я теперь нищий.

А еще я вижу, чувствую, плохо ему от разрыва с родителями. Любит он их. "Малыш! — Папа, мамочка!"

Последний в этом году триместр начинается двадцать второго светеня. До центральной площади идем все вместе, я, Атро и Лэндом. Лизэль на два дня уехала к дочери. У нее и Лэндома трое детей и пять внуков. Смотрится при этом Лизель лет на тридцать пять, и неудивительно, живут геты до двухсот. Вот Лэндом, тот видно уже, что немолод. Морщины, редеющие волосы. Но при этом — каждый день тренировки. Он воин, телохранитель Атро, сменил на этом посту отца Лизэль.

Ворчит, что эльфийская гимнастика — это, конечно, хорошо, но ей жив не будешь. А упражнения для силы и скорости реакции я забросила. А мне и вправду некогда — я встаю раньше, а ложусь куда как позже остальных девочек.

Лизель у дочки, поэтому перед выходом я приглаживаю шерсть черного пса жесткой щеткой и надеваю ему на шею золотой ошейник. На площади расходимся, и вот уже, поднявшись — два пролета по восемь ступенек — стою перед стрельчатым дверным обрамлением. Школьный порог, уже привычно и совсем не страшно. И сейчас я все расскажу подругам, с которыми не виделась, о ужас, три дня!

Весенний триместр пролетает как-то совсем быстро. Одиннадцатого числа месяца Зорь мы разъезжаемся на каникулы. Я старательно копирую адреса девочек, обещаю привезти им травы и озерный жемчуг, опять отбираю в подвальном книгохранилище тома по списку, переписываю под диктовку учителя задания "негодникам". И опять Гриффин Дуглас приходит сдавать последним, едва успевает к концу экзамена, ассистенты атро Дика с отделения пространственной магии уже уходят, а к нам собираются гости.

Во дворе Гриффин встречается с Урсулой и ее братом, принцем Альбертом. Склоняется в почтительном поклоне. Замечаю, что они с Урсулой чем-то похожи, хотя один живет в Торидже, а Урсула — типичная гарцийка — высокая, ширококостная блондинка. Вижу, как проходя мимо, Урсула скашивает глаза, чтобы получше рассмотреть парня, а взойдя на крыльцо, не выдерживает, оборачивается. Гриффин тоже смотрит ей вслед, их взгляды встречаются и парень краснеет, равняется цветом с махровыми маками, лепестки которых усыпали садовую дорожку.

Принц и принцесса с весны — частые гости в нашем доме. Матушка Урсулы теперь живет в Гаэрре, принята при дворе. Она считает Лейденский дом принца Альберта более подходящим местом для пребывания дочери, нежели апартаменты гаэррского королевского дворца. Я тоже бываю у них в усадьбе, и в комнатах Урсулы, и в саду. Показываю дерево, на котором сидел Свенни, рассказываю, как кидались друг в друга яблоками.

Принцесса виделась со Свенхильдом на праздниках. — Его будто подменили. Раньше я знала, что Свен противный избалованный мальчишка, а теперь совершенно не понимаю, каков он.

Два выходных дня в компании подруги, — да что может быть прекраснее? Только прогулка по большому Лейдену. Туда выбираемся в сопровождении принца Альберта, его телохранителей и Лэндома. На центральной площади внутри круга черных камней, приподнятых над мозаичным покрытием площадки примерно на ладонь, горит Божественный Огонь. Мы стоим совсем рядом, к огню не пропускает магическая препона, подобная преграде, отделяющей территорию Арейского квартала. Сзади еще одна препона, и еще одна — тройной круг защиты. В день через огонь могут пройти не более пяти человек. А желающих — тысячи и тысячи. Седая слепая женщина, Вестница Богини, определяет судьбу жаждущих приобщиться к чуду. Вот молодая знатная пара с младенцем. — Да, — говорит Вещунья, — малыш, через пятнадцать лет. Нет, тебя огонь сожжет. — Это она мужчине, а молодой матери, — ближе!— Та отдает мужу младенца, робко, не поднимая глаз, подходит к пророчице, — ступай в огонь! И молись Богине, твой дар возродится и будет гореть ярче прежнего. — Женщина в испуге оглядывается на мужа. У того рот гневно сжат, на скулах ходят желваки. Супруги покидают круги огня, на выходе муж протягивает ребенка нянюшке и, повернувшись к жене, бьет ее по лицу. Альберт делает знак телохранителям, Те удерживают мужчину за локти, что-то объясняют.

— Я больше ничего не могу сделать, они из Монтеры, — оправдывается Альберт, заметив наши испуганные и возмущенные взгляды. Вам потом, девочки, все объяснят в школе. Когда будете изучать брачное законодательство.

А еще мы читаем вслух старинные романы, от которых душу охватывает неизъяснимая прелесть и тоска по несбыточности, невозможности тех чувств и метаний, которые испытывают героини. Сидим рядом на качелях, передаем книгу из рук в руки:

...Земля должна бы поглотить меня,

Раз лучший рыцарь,

Самый храбрый и гордый,

Самый красивый и учтивый,

Ни графа нет такого ни короля,

Совершенно забросил

Ради меня все рыцарство.

Значит, я его обесчестила, да... (7)

По приезде на остров, сразу — записка Вулу. Ответ — буду через два дня и еще послание отдельно, для атро Дика.

Послезавтра — запах резеды — беспокойства — от атро. Внешне он невозмутим, но чувствую — волнуется. Вулли появляется в середине дня, а не утром, как обычно, я тоже места себе уже не нахожу от тревоги. Глаза странные, страшные, расширенный зрачок почти перекрывает желтую радужку.

— Убил?

— Нет, не смог добить раненого. Искалечил. Через два часа мне к легату. Все было по правилам. Оскорбление от пилуса прайора Вульфганга, третьей степени. Мой вызов. Свидетели.

Волчья дуэль все же состоялась. Теперь Вулли должны наказать, хотя бы формально.

Эти два часа мы сидим рядом в моей комнате. Прижавшись плечом к плечу. Всё уже позади. Но все равно страшно.

— Агни, я не скоро снова приду, буду в рейд проситься.

Вул отправил письмо родным, как не велика ссора, о таком следует сообщать. Ответ приходит спустя полдня, когда его уже нет на острове. Не в конверте — просто на листе бумаги — "Слабак и трус!" Размашистая подпись, лист в нескольких местах прорван нажимом палочки для письма.

Я не могу не прочесть, потому что разбираю почту атро Дика, вынимаю из "приемника", складываю письма стопками. Подхожу к атро, -Я нечаянно, я не хотела... Надо, чтобы Вул не знал, что я могла это видеть.

Атро согласно кивает, — Это не ложь, скажем, просто умолчание во благо... — складывает лист вчетверо, сверху возникает надпись Вульфберту Блайду.

А что за рейд, мне не сказали, наверняка атро Дик знает, но молчит, как с дуэлью. Значит, опасно.

День моего одиннадцатилетия проходит без Вулли, еще две десятинки, его все нет и нет. Наконец, письмо, и через свечку он сам — загорелый, тощий, сияющий.

— Я тебе такой подарок приготовил! Ко дню рождения не успел, но ты простишь?

Гляжу на роскошные серые, с белыми, будто подернутыми инеем кончиками волос шкуры. Лизель ахает от восторга. Лэндом не выдерживает, спрашивает, — что за зверь? И волк вроде, и не волк.

— Дикие оборотни. За головы нам платили, а шкуры мы, кто в рейд ходил, меж собой поделили.

Так вот где он был. С весны границу, вернее стык границ трех государств — Монтеры, Гарца и Энца лихорадило — появились стаи волков, принимающих человеческие обличья, "волкоголовых" — хвостатых монстров со звериными мордами. Первыми о них заговорили гномы. Как известно, волки, если нет необходимости, дичи достаточно, людям, гномам, эльфам не показываются, стараются обходить поселения стороной. Гномам поначалу не поверили, "у цвергского ужаса глаза велики", но нападение на одно из подземных укрывищ, когда волки проникли на первый ярус и устроили резню, доказало: гномьи страшилки — правда!

Больше всех этими известиями встревожены оказались настоящие волки-оборотни. Они прекрасно знали, откуда берутся "псоглавцы", так иногда, не разобравшись, кто на них напал, называли чудовищ редкие выжившие. От любви натуральной волчицы и оборотня-волка рождался выводок, щенки крупнее, сильнее, смелее и умнее, чем обычно. Достигнув зрелости — пятилетнего возраста, твари получали возможность перекидываться. Они и в волчьем-то обличьи были страшны, не боялись ни огня, ни собак, ни человека, а в полузверином виде впадали от запаха крови в безумство и убивали, убивали, убивали...

Откуда появились они в таком числе в предгорьях Лоршванца — вопросом этим задавались все — и монтерийцы, и гарцы, и жители Энца. Легионеры повыбили монстров, три семьи точно уничтожили, но полностью с напастью не справились.

Вул притащил атро Дику стазисную сумку, где лежат кровяные пробы. Учитель отправляется в кабинет, к аппарату магической почты, потом в лабораторию, мы же с Вулли — купаться. У него три дня отпуска.

Он учит меня нырять, и открывать глаза под водой. — Смелее, здесь вода чистая. — Никак не получается уйти на глубину, Вулли обнимает и тянет за собой. Надежная большая рука, я ничего не боюсь с ним рядом.

На дальнем краю острова — лес. Вот бы увидеть, как он цветет, но в мае мы на острове не бываем. Старые дикие яблони, под ними в высокой траве растут грибы, яблочники-синюшки, они яркие, с бархатистой коричневой шляпкой, узором из мелкой красно-коричневой сеточки на пухлой ножке. Идем домой с огромной корзиной, ну как идем, Вулли несет меня, усадив на одну руку, так, будто ничего я и не вешу.

...В озерном замке многолюдно, и Жанно, и принц Фару, появился представитель монтерийского короля — Антонио Альбазини, от гарцев — принц Альберт. Дикие оборотни оказались все братьями, зачаты от одного и того же волка, но разными волчицами, в одно и то же приблизительно время. Нет, не случайность, и кому выгодно такое вредительство, ясно. Лоршванц после Туле — единственное место, где добывают редчайшие минералы для магических артефактов, владеют горной магией только лоршванцские гномы. Но доказать "гиритийский след" нельзя.

Вулли страшно недоволен, — опять все на оборотней "повесят", хотя хорошо известно, что ни один из настоящих оборотней никогда не вступит в связь ни с волчицей, ни с собакой. Это так же противно их природе, как для человека скотоложество. Но в легионе лет семь тому назад без вести пропали три бойца...