Сломанные сказки

Восемь блестящих чёрных глаз немигающе смотрели на Гэйслин — а она видела только слизь, стекающую со жвал гигантского паука, преградившего ей путь. Девушка оцепенела. Ей казалось, что, сделай она хотя бы одно движение, чудовище отхватит ей голову. К несчастью, эта картинка представлялась ей очень ярко.

"Лев..." — где-то раскатилось и замерло гулкое эхо — будто говоривший вдруг столкнулся с непредвиденными обстоятельствами. — "Львица... Если ты не пройдёшь дальше, то твои друзья погибнут".

Она знала их всего день. Хотя иногда казалось, что гораздо больше — но последнее было туманным клочком, непроверенным воспоминанием. Называть знакомых друзьями? Однако они приняли её, даже трусливую — остальные только смеяться были горазды. Рисковать жизнью, когда и пальцем не шевельнуть от страха?

"Ты ведь не хочешь этого".

Конечно, нет. Гэйслин даже вроде бы слышала их голоса — и они взывали о помощи. Прямо за капающим слизью пауком.

"Неужели в тебе нет ни капли силы?"

Есть. Перекатывается под кожей, готовится к прыжку. Но страха — его ещё больше.

"Они погибнут по твоей вине".

Крики о помощи стали тише... или показалось?

"Они погибнут".

Почти совсем затихли... а потом вдруг залаяла отчаянно та чёрная псинка.

Не поздно ли? Для льва никогда не поздно. Гэйслин глубоко вдохнула, выпустила когти и улыбнулась в лицо опасности.

Под деревом кто-то рыдал. Тихо-тихо — так плачут от самой сильной боли, которую только можно нанести. Ледяной дровосек стоял и смотрел.

Плакал ребёнок. Плакал, размазывая по лицу сажу — и от слёз глаза его казались совсем светлыми.

"Ты даже не спросишь, в чём дело?"

Очевидно, ни в чём. Да и какое ему дело до всяких чумазых выродков в странных лохмотьях.

"А если бы на его месте был ты сам? Ты бы согласился, чтобы тебя игнорировали?"

В своих бедах человек обычно виноват сам. Вот пусть сам и расхлёбывает.

"Как ребёнок может быть по-настоящему в чём-то виноват? Разве чужие слёзы не разрывают сердца?"

Именно. А разрывать-то и нечего. Пустота. И тишина. Никакого надоедливого стука.

"Ты ошибаешься, оно есть всегда".

Ноги сами понесли его в сторону дерева, и с каждым новым шагом всё отчётливее слышалось что-то, напоминающее тиканье часов. Когда Кай прижал мальчика к груди и успокаивающе погладил по голове, шепча старую ложь "Всё будет хорошо", тьма ушла, и пустота заполнилась болью. Так и должно было быть.

Вся комната была зеркальной: с пола, с потолка, со стен на Фэня смотрели тысячи его отражений. Взъерошенные, со страшными заплатами на коже, с соломой — почти во всём одинаковые, глупо улыбающиеся и беззаботные.

"Выйдешь или собираешься всю вечность тут проторчать?"

Отличный вопрос. Всё зависит от точки зрения — и от ворон, конечно же. Главное, чтобы там, куда направляешься, было поменьше этих злобных тварей.

"Разве это сейчас главное?"

Это — всегда самое главное. Стоит на минуту забыть об этих стервятниках — и всё, пиши-пропало. Хм, а на верхнем зеркале, кажется, заплатка не на той стороне...

"Видишь, стоит лишь чуть-чуть сосредоточиться..."

А вон в том промелькнуло чёрное перо. Нет, так просто пугало не обмануть, под его кожей — свежая солома!

"Сосредоточься!"

Зеркало в конце правого коридора — то самое, что отражает не Фэня, легче и не представишь. Нельзя разучиться думать.

Бен, не переставая улыбаться, вприпрыжку добежал до нужной стены и с разбегу врезался в отражающую поверхность.

Она никогда не знала своих родных. Своих настоящих родных — хотя тётя и дядя были очень хорошими людьми. Они любили её так, словно она их настоящая племянница.

Тот, на кого смотрела она, даже не смотрел в её сторону. А если смотрел — то не так, как ей хотелось бы.

А ещё она не могла понять, куда идти и чего желать — потому что все её желания, все её надежды постоянно казались слишком мелкими по сравнению со всем остальным.

"Ты просто должна понять, что люди всегда остаются людьми, даже если потеряли свой дом. Или свою любовь. Или свой путь."

Потерять себя легко, а вот найти... Но лёгких путей Алая никогда не искала.

Грей даже не взглянул на одетую в прозрачную тунику красавицу, что махала ему косточкой. Нюх вёл его к Вере.

* * *

Вне сказки

Они сидели на маковом поле — дул ветер, собирались тучи, и вот-вот небеса должны были прорваться дождём. В кругу их было шестеро — колдун размеренно дышал и переводил взгляд с одного путника на другого. Дорога привела их сюда, в царство сновидений и волшебства, туда, где возвращают потерянные вещи — без срока давности. Как жаль, что бывший мошенник знал так мало из того, о чём у него хотели спросить.

— Мы... — начала было Вера — теперь уже как капитан Песочного отряда, а не как безымянная девочка, которую принёс ураган, но колдун её перебил.

— Я знаю, что вы ищете. Но я не позволю вам это найти, — на этих словах вскочил Бен, мгновенно разжигая вокруг себя пламя. Бывший волшебник Изумрудного города вскинул руку. — Спокойно. Я делаю это ради вашего же блага. Вы не знаете, что они могут сделать, какую мощь накапливают за столь долгое время. Наверное, я кое-то понял, потому что имел возможность наблюдать за ними годами. Они не могу найти меня из-за маков, из-за законов, которые так стараются разрушить. Но, как бы ни старались, им не удастся сделать этого до конца.

— Кто это — "они"? — Кай потянул Бена за рукав, и тот наконец сел на место. — Почему именно "они"?

— Голоса. Голоса в голове ведьмы Востока. Ведьмы Запада, — колдун постучал по виску. — В моей голове. Я слышу их, но не слушаю — потому что я слушаю только себя. Может, мне повезло, что я не принадлежу этой стране. А может, однажды я не услышу собственного голоса, и тогда стану тем, кто не оставит не только драгоценных камней, но и дороги из жёлтого кирпича.

Кай нахмурился. Бен чувствовал, как он дрожит — руки он всё ещё не отпустил. Голоса — вот о чём думал сейчас Снежный король. Те же самые голоса, что побывали и у него в голове? Голоса, которые хотят стереть сказочное законодательство до основания.

— Стоит ударить каблучками трижды, представить ваш дом — как бы далеко они ни находился — и башмачки отправят вас туда.

— Что, простите? — Гэйслин заёрзала на месте, поправляя меховой воротник. Вера опустила взгляд на ноги и только тут заметила, что вместо зелёных тапочек на белых носках красуются серебряные башмачки.

— Вы должны уйти. Я больше ничего не знаю. А вы больше ничего не сможете сделать. Это путешествие служило вам, а не стране Оз.

Все четверо взялись за руки — Волка Вера держала за загривок — и, когда облако блестящей серебряной магии стало накрывать Песочный отряд с головой, странствующий колдун прошептал "Удачи". Он знал, что удачи желают лишь неудачникам — но ни капли не верил в это утверждение.

Сказка одиннадцатая. Страж нефритовой феи

В кабинете Сезама было открыто окно. Солнечные лучи щедро поливали пол расплавленным золотом, и на дереве, чуть ли не подпирающим стены, распевали птички. Иван щурился от света: руки его, сложенные в замочек, лежали на груди, а губы были растянуты в улыбке. Никто, кроме, пожалуй, Шехеразады, не смог бы понять, что на самом деле Дед вовсе не радуется погоде. Его снедали подозрения.

Когда всё закрутилось, когда Двери открыли свой маленький секрет, не было времени задуматься о первопричине. Чужие миры, чьи летописи разошлись по всему свету, рушились, и им нужна была помощь. Немедленно, без лишних разговоров — впрочем, время скрутило само себя в бараний рог за каждой из Дверей, и шанс опоздать был так же велик, как и шанс прийти слишком рано. Когда появилась Шехеразада — безумно красивая, запредельно разумная и крайне чувствительная к течению сказочных сюжетов — дела пошли чуточку лучше. Когда рук стало не хватать, и пришлось выкупить старое здание вместе с вахтёршей тётей Глашей, Иван оформил предприятие под видом строительной компании. Собственно, именно из-за налоговой волокиты отряды получили такие названия: Гранит, Стекло, Песок, Мрамор... Под каждый из них была своя статья расходов — а потом даже не приходилось что-то строить, у Сезамова появились друзья "наверху".

Сейчас у Ивана было достаточно времени для раздумий — а теперь ещё и зацепка в виде появившегося в Башне Кая и пересказанных Верой слов странствующего волшебника из страны Оз. За разрушением сказок стояла какая-то сила — и их ясно предупредили, что к ней лучше не приближаться. Но Сезама запреты никогда не останавливали. Он хотел знать больше — и его не волновали обвинительные речи. Особенно из уст всяких там пернатых сыновей Солнца.

Не то чтобы Иван боялся Фэнхуана — он помнил его ещё измазанным сажей, дрожавшим, потерявшим всё беженцем, которому дал приют — но всякий раз, когда Бен врывался в кабинет Сезамова, директор Сторожей Башни поджимал ноги и готовился к взрывам.

Скрипнула дверь — Иван намеренно не смазывал петли. Предупреждён — значит, вооружён.

— А, Бен, проходи, — начальник повернулся в кресле и, даже не взглянув на вошедшего разведчика, указал ему на стул напротив стола. Бенну демонстративно не сел.

— Как хочешь. Я тут поразмышлял... Основательно поразмышлял. Информаторы сообщили, за какой Дверью возмущения в законах имеют приблизительно ту же структуру, что в Оз. Очень кстати всё-таки Вере стукнуло это видение...

Фэнь прочистил горло — Иван начал заговариваться.

— Ах да. Поразмышлял. За такую Дверь определённо откомандирую вашего Ключника... Помолчи несколько секунд. — Сезамов видел, что Бен многое сейчас собирался выложить в ответ на такое утверждение. — Ты отправишься с ним. Прихватишь только кое-кого. Девушек не пущу, я от Гэйслин наслушался... интересных вещей.

— И кто же этот кое-кто?

— Узнаешь у Дверки. Отправление вечером, к 18.00 в Жёлтый коридор. Цени, что предупреждаю заранее.

Бен скрипнул дверью, выходя из кабинета. Жёлтый коридор, значит... Фэнхуан почувствовал, что ему словно дали ещё парочку шансов. Только вот не поинтересовались, нужны ли они ему. В любом случае, самым важным будет не собственная реабилитация в глазах тех, из чьих рядов уже давно вышел, а охрана. Хотя как именно оберегать Кая от самого себя, никто в Песочном отряде ещё не придумал.

Бенну уже был в той части переходов, которая вела непосредственно в жилые помещения сотрудников Песка, когда в висках тянуще напомнила о себе боль. Губы растянулись в улыбке — Фэню пришлось слегка стукнуть себя по лицу, чтобы она исчезла. Последствия метаморфозы в безмозглого пугателя ворон с соломой в самых интересных местах всё ещё проявлялись. Хотя ему всё же повезло больше, чем той же Гэйслин. И куда больше, чем Каю.

Бывший Снежный король сидел на самом краешке дивана в гостиной и пялился в потолок. Можно было, конечно, предположить, что он попросту скучает, но Кай был из тех, кто не умеет скучать. Даже после того, как ему запретили выносить ключи из Архива не вовремя миссий, он бегал в Библиотеку, в Информ-отдел, навещал знакомых в медицинской палате... Из последней его не так давно выписали: ледяной дровосек оставил не только секундные приступы чёрствости, но и "симпатичный" шрам над сердцем.

Руки Фэня слишком часто в последнее время были в чужой конкретной крови — это угнетало. Однако запирать Кая никто не имел права — уж слишком важна была эта необъяснимая любовь сказочных законов к щуплому мальчишке с длинными волосами.

— Рассказал Ивану о голосах? — Бен опустился на диван рядом с напарником и облокотился на спинку, раскинув руки.

Кай вздрогнул, вышел из своего задумчивого состояния и испуганно глянул на Фэня.

— Откуда ты знаешь?

— Ты разговаривал с кем-то после того, как... — "как я тебя чуть не спалил", о, замечательно, Бен, да ты сама тактичность, — произошла вся эта кутерьма с драконами.

— О. — только и сумел ответить Кай. Он сжал пальцами краешек диванной подушки — из истории с драконами он мало что помнил. Однако он отлично помнил, что Бенну вытащил его оттуда. Его снова спасли, как и множество раз до этого. Скоро долг разведчику превысит все мыслимые пределы — интересно, сможет ли Кай потом расплатиться?

— Нет, я ничего не рассказал ему.

"Потому что боюсь. Боюсь, что вы выгоните меня. Боюсь, что перестанете доверять. Боюсь, что вернёте обратно."

Фэнхуан повернул голову в сторону юноши — он выглядел совсем поникшим.

— Расслабься. Мы тебя в обиду не дадим.

Кай благодарно улыбнулся — спине Фэня, потому что тот уже поднялся и побрёл в сторону своей комнаты. В дверях он остановился.

— Сегодня пойдём за Дверь. Так что стоит приготовиться.

Кай поправил воротник свитера и посмотрел на свои пальцы. Ключей ему не выдали — значит, будет информатор. Кажется, доверие уже начало понемногу таять.

* * *

— Добрый вечер, — у Двери, усыпанной зелёной каменной вязью с прожилками и чересчур натурально изображёнными персиками, стоял Артур. На бедре его висел маленький арбалет, плащ на плечах сегодня отсутствовал, а в руках посверкивала изогнутая в тридцать три погибели проволока. Отмычка. Меньше всего Бен Бенну ожидал увидеть у сегодняшней Двери Прекрасного Принца с отмычкой.

— Добрый, — Кай отозвался с должным дружелюбием. Он уже знал Артура, хоть и пообщаться с ним толком ему не удалось. Бен удостоил Принца ворчливым бурчанием.

— И я рад тебя видеть, птенчик.

Фэнь насупился ещё больше. Выглядело это до ужаса смешно: Бен втянул голову в плечи, и рядом с Прекрасным Принцем, который был выше даже Кая, смотрелся нелепо. Действительно как нахохлившаяся птица.

— То-то Дед не сказал, кого с нами отправит... — процедил сквозь зубы рыжеволосый парень, заправляя прядки за широкий ремешок очков.

— А я с вами и не иду, — Артур поднял с пола пару подбитых мехом плащей, кинул их в Бена, а затем занялся замком. — Оденьтесь вот.

От темноты коридора отделилась тень — к Двери с персиками подошёл ещё один сотрудник Башни. Теперь Бен точно понимал, почему Иван сразу не сказал о личности сопровождающего. Честно говоря, он даже не знал, как Дед уговорил сию личность отправиться с ними.

Посреди Жёлтого коридора возвышалась зеленоглазая Шехеразада. Её густые чёрные косы пропадали за рыжим воротником, глаза смотрели немного отрешённо, а пальцы с кучей колец сжимали потрёпанный временем свиток — на вид достаточно тяжёлый.

Рядом с супругой директора Башни Фэнь чувствовал себя почти ребёнком.

Лязгнул замок, женщина подошла к открывшейся створке и позвала застывших на месте сотрудников Песочного отряда:

— Мальчики, пора.

Бен очухался и прошёл вслед за Шехеразадой. Кай почти не услышал пожелавшего удачи Принца — он впервые после Снежной Королевы видел такую величественную женщину. Только от Королевы, конечно, веяло холодной красотой и вечным покоем, а от увешанной драгоценностями сказительницы — сокрытыми на тысячелетия тайнами и миражами, будоражащими кровь.

* * *

Чёрный Тракт у Горы Бессмертных

Джей-Чи была младшей феей в свите зеркальной богини урожая, и потому за ней почти не следили. Раньше, бывало, на каждом шагу сопровождали невесомые воздушные духи, а теперь даже светляка на поиски не посылали. Мало кто ли у богини фей в свите? Вот и нечего следить за одной — к тому же, почти совсем бесполезной. Джей-Чи не обижалась на старших подруг — как можно держать зло на тех, кто был слеп к красоте земного мира, такого удивительного и манящего? Фея при каждом удобном случае сбегала вниз, на неприветливые поля, где порывы ветра носили её, как тряпичную куклу. Джей-Чи не боялась трудностей: её крылья постепенно привыкли к ветрам, глаза — к тусклому здесь солнцу, а уши — к отсутствию колокольчиков, вызвякивающих гимн во славу Жёлтого Владыки.