Дикий вьюнок

В первый же выходной Янош пригласил меня в гости и я с большим удовольствием согласилась. Если уж меня мучило любопытство, где и как он живет во время, когда мы практически не были знакомы, то теперь оно и вовсе съедало заживо.

У него оказалось целых две комнаты в доме, который принадлежал другу его отца, пану Гектору. Тому самому мужчине, что обнаружился в карете тем злополучным вечером, когда дядя изволил пристроить будущее единственной племянницы в хорошие руки. Хм, если подумать, это действительно ему удалось! Жаль, поблагодарить не получится, дядино имущество конфисковали, а его самого выслали за пределы центральной части королевства, в менее цивилизованные места. Там процветает рабство. Скорее всего, дядя уже ощутил все его прелести на собственной шкуре.

Пан Гектор выступил нашим компаньоном, потому что понятное дело наедине без присмотра старших остаться мы не могли.

За прошедшие с начала чаепития полчаса я узнала о Яноше больше, чем за все время нашего знакомства.

Сирота, как и я. Ему исполнилось четырнадцать, когда его родители направлялись в гости к родственникам и погибли по дороге. Никто не знает, что произошло, мертвыми нашли всех участников обоза, к которому они пристали по пути в нужный город. Мама Яноша была обычной женщиной и только отец магом, и перед смертью он успел опустошить весь свой силовой резерв. Служба поиска долгое время пыталась обнаружить следы напавших на обоз убийц, которые даже не притронулись к перевозимому торговцами товару, но так ничего и не нашли. Дело тянули, пока не закрыли нераскрытым по сроку давности.

Кроме того, после смерти родителей выяснилось, что перед отъездом все имущество семьи, включая городской дом, было продано какому-то чужестранцу, быстро перепродавшему его дальше и в спешке отбывшему на родину. Янош тогда остался на улице и только вмешательство пана Гектора спасло его от судьбы всех беспризорников, которые заканчивают или на дне канавы с ножом в животе или на рудниках с кандалами на щиколотках.

В этот момент пан Гектор попал в число самых уважаемым мною в мире людей, причем сразу на верхние позиции, на третье место после Яноша и бабушки.

После второй чашки чая Янош показал мне семейный портрет, свое самое большое сокровище, судя по тому, что он с трудом разжал руки, когда его протянул.

Счастливая супружеская пара и мальчишка лет пяти, сидящий на коленях отца. Ребенок никаких особых восторгов не вызвал, маленький Янош мало чем отличался от мальчишек, которые толпами носятся по улицам, поднимая облака пыли до самых крыш. Но как он походил на мать! Такое же лицо... волосы...

Кроме глаз. Глаза были отцовские, светлые, серо-голубые. От вида этих двух лиц, спаянных в лице Яноша в нечто целое и завершенное оказалось очень сложно оторваться. Через время я поняла, что вокруг совершено тихо, а потом пан Гектор встал и вышел из комнаты.

Мы весь вечер провалялись на кровати Яноша. Целовались, наверное, часа два, но больше ничего не было. Честно говоря, я, скорее всего, пошла бы до конца, но он эту идею не поддержал. Остановил меня, стоило только попытаться произнести что-то подобное вслух.

— Не нужно, я подожду, — спокойно остановил мой неуверенный лепет. — Не потому, что не хочу. Просто я уверен, что если сейчас воспользуюсь твоей слабостью, потом ты мне этого не простишь. А я со своей женой собираюсь жить счастливо и не жалеть о прошлом.

Я соглашалась. Конечно, он прав и так далеко заходить нельзя, я же пансионерка... Как глупо! За два года обучения в школе видимо в меня все-таки не удалось вбить правильного в должном для приличной девушки количестве.

Потом, уже перед тем, как настала пора возвращаться домой, зашел разговор и о работе. Пришлось подробно пояснять, почему мы не можем встречаться по вечерам — я занята. С утра — он занят.

Когда Янош услышал, как зовут моего нового нанимателя, то вдруг мгновенно оцепенел. Просто словно коркой льда покрылся.

— Ты работаешь на Витольда де Акуилу? — глухо переспросил, назвав его имя целиком. Будто так не ясно, что в столице кроме Акуилы не существует ни одного другого шайнарского посла такого же высокого ранга!

— Да. Всегда твердили, что шайнарам полукровки безразличны, а оказывается, неправда. Все это вранье! Пана Витольда заинтересовали мои магические способности и он предложил работать помощницей матера Армеда в посольских лабораториях. Мне там нравится. Лучше, чем в салоне.

— Ула, — Янош старательно сверлил мое лицо максимально серьезными глазами. — Не могу не предупредить. Старший шайнарский посол — очень опасный человек. У него жуткая репутация и я бы с удовольствием списал ее на слухи, но я ведь работаю в службе внутреннего надзора и могу оперировать не только слухами, а и реальными фактами. Это очень страшный человек, не обладающий ни малейшими моральными принципами. Кроме того, Акуила один из сильнейших шайнарских магов. Королевским магам не удалось установить пределов его возможностей. Он замешан в таких делах, что я даже рассказать тебе не рискну! Мне не нравиться, что тебя туда приняли. Вполне возможно у Акуилы возникли какие-то новые планы для исполнения которых ему требуется шай-парс вроде тебя. И любой его план ничем хорошим закончиться не может по определению.

Над услышанной информацией стоило задуматься. Что я тут же и сделала. Впрочем, кроме манеры, в которой поступило предложение о работе, ничего подозрительного в ней не было.

— Янош, но я работаю на мастера Армеда и пана Витольда с первого дня больше ни разу не видела! А мастер — замечательный добрый старик, который ничем, кроме науки не интересуется! Если бы меня пытались втянуть в неприятности, обнаружились хотя бы малейшие признаки обмана, верно? Но я ничего такого не заметила.

Он покачал головой. С сожалением спросил:

— Ула, наверное, бесполезно просить тебя оттуда уйти?

Снова пришлось подумать. Не об уйти, конечно, а о том, что в моей жизни появился человек, с чьим мнением придется считаться. Как непривычно...

— Янош, я понимаю, ты обо мне волнуешься. Это очень приятно, но ты не можешь контролировать каждую минуту моей жизни. Есть вещи, которые я должна решать сама. Ведь всего неделю назад я была полностью самостоятельной и не думала, что придется с кем-то по этому поводу объясняться. Я, между прочим, взрослый и надеюсь неглупый человек.

— Конечно, — он усмехнулся. — Напомнить кое-какие моменты твоего прошлого?

Ха! Какая прозрачная провокация, даже малый ребенок раскусит!

— Тогда я зависела от дяди и не могла идти против его воли. А сейчас я сама по себе.

Янош вздохнул.

— Я действительно за тебя боюсь.

— Знаешь, давай как сделаем? Я пообещаю, что если случится нечто подозрительное, я сразу оттуда уйду. А пока ты не будешь нервничать сам и меня понапрасну дергать тоже не будешь, договорились?

Пусть неохотно, но он согласился.

Так прошел месяц. Я чувствовала себя до безобразия счастливой. Злата, кстати, тоже порхала, будто научилась парить в воздухе, не касаясь земли даже носочками. Теперь она отзывалась о пане Мареке не иначе как 'милый', а когда я напоминала Хамов и Нахалов, сильно на меня обижалась, я так и не поняла, за что.

Постепенно становилось холодней. Листья окрашивались в осенние цвета и отрезок времени до весны, когда можно назначить дату свадьбы, после каждого прошедшего дня становился немного короче.

А потом одним тихим утром город всколыхнулся от новости о произошедшей на шайнарской границе бойне. О ночном происшествии в протоке Золотых Лотосов, территория вокруг которой издавна считалась спорной. Но вот шайнары приступили к строительству домов для отдыха, а живущие неподалеку люди, возмущенные 'захватом' принадлежащих им земель собрались, пошли и разгромили все, что смогли разгромить. Остальное сожгли. Всех шайнаров, кто сопротивлялся или даже просто попался под руку, в пылу разборок убили. Всего около тридцати жизней, большая часть которых являлись нанятыми на работу строителями. Шайнарская сторона мгновенно перешла к силовым методам и на следующий же день организованное войско вырезало часть жителей окрестных поселений. А так как по лицу не разберешь, участвовал житель в погроме или мирно спал дома, то вырезали всех, кто потенциально мог там присутствовать.

Итого больше двух тысяч погибших с двух сторон.

Все это я узнала от мадам Анки, когда спустилась к завтраку. В доме больше никого не оказалось — все остальные пансионерки давно разошлись на работу, а прислуга оставалась на кухне. И слушая эту историю, которая, скорее всего, выльется в полномасштабную войну, потому что мир итак держался на одном только честном слове, я уже боялась будущего. Не знаю, как сказать, но меня преследовало странная уверенность, что этой ночью, скрипя и подрагивая, звезды меняли свое местоположение. Определяли новый порядок построения, основанный на чем-то, неизвестном даже им самим. Перестраивались, тянули за собой нитки наших судеб.

И некоторые натянули до предела.

Я вернулась в комнату, пытаясь понять, что будет дальше с работой и посольством в целом. Мастер Армед чистокровный человек, на хорошем счету у короля, поэтому его, так или иначе, без покровительства не оставят. А мне что делать? Станет ли при уходе мастер забирать меня с собой на новое место работы? И вообще, еще неизвестно, что будет с посольством.

И неужели начнется война?!

Когда к обеду в дверь постучали и в комнату вошел Янош, мне хватило всего одного короткого взгляда на его непривычно тяжелое лицо. Я с размаху уселась на кровать, потому что ноги не держали. И не ошиблась.

— Я уезжаю на рассвете.

Почему не получалось ничего сказать? Я будто онемела. Как я вообще могла думать о работе и не подумать... что магов вместе с войском отправят на границу, и на эту роль наверняка выберут далеко не самых высокопоставленных магов. Что в условиях военного положения у него не будет ни малейшей возможности отказаться?

Он так и стоял на пороге, будто боялся подойти.

— Королевский совет надеется, все обойдется малой кровью и удастся избежать большой войны. Но в любом случае, ты помни — я вернусь весной и свадьбы тебе избежать все равно не удастся...

И двигаться не получалось, будто все мышцы превратились в непослушный кисель. Хорошо, что он все-таки подошел. Я упиралась лбом в его плечо и думала, что вот оно... новый рисунок звезд. Безжалостных, холодных пустышек, от которых каким-то совершено непостижимым образом зависят наши судьбы.

Все произошло как-то очень быстро. На работу я в тот вечер не пошла, но Янош занимался сборами и забежал всего на минутку перед сном. На предложение провожать его завтрашним утром ответил категорическим отказом.

— Мне и так довольно сложно уходить. А если ты будешь стоять там и смотреть такими глазами, я и вовсе не смогу.

Судя по тому, что ему пришлось отдирать мои руки от своей одежды практически силой, Янош был прав, в таком состоянии я могла только помешать, но никак не поддержать.

Эта ночь получилась очень страшной. Тогда я думала, что страшнее просто не бывает.

Я сильно ошибалась.

Вечером дня, когда Янош с королевским войском отбыл на границу, у нас с мастером Армедом состоялся серьезный разговор о возможном развитии событий. Что будет с ним и со мной? Насколько посольство нуждается в моих услугах во время, когда пограничный конфликт вот-вот перерастет в полномасштабную войну? Чем нам это грозит?

Мастер внимательно выслушал мои пространные вопросы, а потом долго молчал, поглядывая на меня чуть ли не с отеческой нежностью. Нехотя пояснил, как нынче обстоят дела:

— Ула, в данный момент вы не можете уйти с работы. Официально войны не существует, поэтому в положении посольства и его сотрудников ничего не изменится. До тех пор пока все будет продолжаться как раньше, наши с вами персоны ни у кого не вызовут ни малейшего интереса. А вот если вы поспешите уйти, вполне вероятно начнутся неприятности. Ваш уход могут воспринять как бегство, связать с происшедшим, ведь пусть неофициально, но военные действия идут. Вы попадете под подозрение и поверьте, вам это вряд ли пойдет на пользу. Послушайте старика, сделайте вид, что вокруг ничего не изменилось. Оставьте все как есть.

Про войну я вообще не могла слышать!

И конечно же, я последовала полученному совету. Притвориться, что за последнее время ничего особенного не произошло оказалось проще простого. Не знаю, как Акуила, а мой мастер никак не мог быть злодеем — за время совместной работы он даже голос на меня ни разу не повысил, хотя временами признаюсь, было за что.

Текли обычные дни, пустые и страшные. В начале каждой недели на воротах ратуши вывешивали списки погибших. Магов в их числе практически не встречалось, но все равно каждый раз я шла туда, как на собственную казнь. И не найдя среди имен знакомого, сидела потом на лавке у площади, потому что просто не хватало сил встать и уйти.

В лаборатории царила атмосфера сконцентрированного ожидания, исследования мастера больше никого не интересовали, зато и нас никто не трогал — сидели себе тихо в башне и не высовывались.

Я знала, что шайнарским посольством составлен и направлен ко двору перечень требований, в случае исполнения которых шайнарская сторона соглашалась забыть о конфликте и вернуться к относительному миру. Ответа пока не последовало, поговаривали, будто в списке имеется некий пункт, который поставил королевский совет в тупик. Правда это или нет, а если правда то в чем именно заключается условие я, естественно, не знала.

Только в обществе Златы становилось немного легче. Она, человек нетерпимый практически ко всему, вдруг повернулась совсем незнакомой мне стороной — такой покладистой, заботливой и мягкой Златы я раньше не знала. Она закармливала меня конфетами, веселила городскими байками и почти не упоминала о пане Мареке, чтобы не травить душу своим светлым, незамутненным счастьем.

Через месяц от Яноша пришло письмо, в котором он много раз подряд повторил, что дела идут просто чудесно и поездка вообще чуть ли не развлекательная, так что беспокоиться о нем совершено не стоит!

Если бы это было так просто...

Но так или иначе, все шло своим чередом.

Однажды мы с мастером увлеклись каким-то длительным экспериментом, а когда закончили и изучили результат, оказалось что времени уже под утро. Мастер категорически отказался отпускать меня на извозчике домой и оставил ночевать в одной из комнат своей квартиры, которая находилась над лабораториями наверху башни.

Получив плед, я улеглась на узкий, оббитый старой вытертой тканью диван.

Несмотря на усталость, сон как обычно в последнее время не шел. Когда раздался непривычный звук, напоминающий птичий крик, я подскочила и не сразу догадалась, откуда он идет.

Потом крик повторился. Я на цыпочках отправилась к окну и выглянула на улицу. Довольно близко от башни располагалась украшенная по краю изогнутым черепичным узором покатая крыша основного здания посольства, напоминающая опрокинутый лепестками вниз колокольчик. И сейчас на ее краю стоял высокий полуголый человек. Блеклая рассветная серость служила фоном широкой белой спине, раскинутым в стороны рукам и запрокинутой к небу голове.