Ну, что ж… Если заслужит, то почему бы и нет?
Дальше — завертелось-понеслось!
Летом и почти всю осень1925 года, не поехав в Америку как в «реале», Владимир Маяковский ударно трудился — играя роль Глеба Жеглова в фильме «Месте встречи изменить нельзя», одновременно будучи режиссёром этого фильма.
Лиля Брик играла роль молодой сотрудницы «МУРа» Василисы Шараповой… Далее — почти всё по «реальному» сценарию братьев Вайнеров «Эра милосердия», насколько это было возможно для немого кино и с поправкой на время, конечно.
Осип Брик в обновлённом руководстве кинофирмы занимая должность по сути продюсера фильма — с коей по-еврейски успешно справлялся и, заодно играл бандита Промокашку.
Все работали-трудились не покладая рук — без всякого стёба… И я частенько наведывался — «мотивируя» главную героиню и, премьера фильма состоялась в Москве в электротеатре «Арс» 25 декабря 1925 года — произведя грандиознейший зрительский фурор.
* * *
Лили Брик получила в подарок от «Красного рассвета» «Рено-НН2» с четырех— дверным кузовом, снизу светло-серым, а сверху черным. Из технических новинок — батарейное зажигание и тормоза на всех колесах. Лиля ликовала. Под это дело, она сшила себе специальный костюм для езды, выписала из Парижа перчатки и шапочку. Это стало сенсацией и было ею довольно долго!
Рисунок 24. «Renault НН 2». Такое авто, в «реальной истории» приобрёл себе в 1928 году В.В. Маяковский, будучи в Париже. В то время это была одна из самых дешёвых машин. Несмотря на низкую цену, автомобиль имел интересные конструктивные особенности. В частности, тормоза на все колёса и зажигание от аккумулятора (для того времени — невиданное новшество).
Вся Москва и её окрестности обсуждала появление в городе эффектной автомобилистки — тогда они были наперечет даже в промышленно развитых странах. Летом Лиля даже вздумала поехать на «Реношке» в Ульяновск — где её все хорошо помнили и часто вспоминали и, приступила к осуществлению своего намерения. С собой в дорогу она взяла кучу обновок фотографа и всё путешествие стало сплошной фото— сессией.
«Её Лиличество» заправляет «Реношку» бензином на первой в стране заправке, пьёт из кружки, другой рукой опирается на капот, собственноручно заливает воду в радиатор, мчится наперегонки с лошадью на пустом шоссе. Мне больше всего понравилась «селфи», где кинодива сидит на подножке автомобиля в полосатом платье и, из-под косынки на голове выбиваются пряди…
Хорошие получились фотки!
Я потом через Иохеля Гейдлиха содрал с компании «Renault» кругленькую сумму за рекламу.
Таким макаром доехали аж до самого Нижнего Новгорода, но тут «Реношка» «простудилась и стала чихать». Пораздумав, наша автомобилистка решила вернуться в Москву.
Впрочем, злая народная молва приписывала подарок «Щене» и, тот даже по такому случаю написал очередную нетленку:
«…С меня
эти сплетни,
как с гуся вода;
надел
хладнокровия панцырь.
— Купил — говорите?
Конешно,
да.
Купил,
и бросьте трепаться.
……………………………
Я рифм
накосил
чуть-чуть не стог,
аж в пору
бухгалтеру сбиться.
Две тыщи шестьсот
бессоннейших строк
в руле,
в рессорах
и в спицах.
……………………………
Не избежать мне
сплетни дрянной.
Ну что ж,
простите, пожалуйста,
что я
из Парижа
привез Рено,
а не духи
и не галстук8».
* * *
Однако, дальше произошла уже знакомая нам «петрушка»!
Меня срочно вызвал в Москву Осип Максимович и озабоченно поблёскивая «стёклышками»:
— Через неделю на Худсовете назначены слушания по допуску фильма в заграничный прокат по линии «Межрабпома»…
— Ну, и…?
Тот, в отчаянии ломая руки:
— А Вы, Серафим Фёдорович, журналы-газеты почитайте!
Сунул мне в руки ворох макулатуры и был таков.
Читаю и медленно превращаюсь в соляной столб — как небезызвестный библейский персонаж, случайно-неожиданно попавший на гей-парад в своём родном городе. Газетно-журнальные статьи, были похожи на мощную артподготовку перед решительным наступлением — когда не сдающегося врага безжалостно уничтожают.
Срочно вызываю «офицера по особо деликатным поручениям»:
— Ипполит Степанович! Если Вас не затруднит — узнайте, что там этому молдово-мордвину в задницу надо…
«Молдово-мордвин», это если кто забыл — Стефан Бала-Добров, директор «Госкино» и член Худсовета при Главполитпросвете (главный кинематографический цензор). С ним мне уже приходилось иметь дело, когда я только-только решил заняться киноиндустрией и вникнув понял — какой это гнойный гадючник.
Ипполит Степанович — мой «офицер по особо деликатным поручениям», посланный к Стефану Бала-Доброву «развести стрелки» — вернулся с глазами навыкат, как камчатский краб увидевший соитие Годзиллы и Кинг-Конга:
— Он ещё мзды просит!
Я человек отнюдь не жадный и вполне отчётливо осознаю: что колёса вертелись-вращались — их надо хорошенько «смазывать»:
— За мздой не постоим! Сколько?
От названной суммы у меня потемнело в глазах, зазвенело в ушах и участилось сердцебиение. Выстукивая пальцами на столешнице «ретираду», запоздало подумал:
«Сам виноват — после того, как с твоей подачи страна практически распалась, центральная власть — по сути исполняет номинальные функции, «удельные князьки» стали появляться не только в регионах — но и в отдельных отраслях экономики и даже искусства. Короче везде, где только можно срубить бабла9…».
Сталина на них нет и, видно уже не будет!
Ибо из-за меня, рукожопого, Иосиф Виссарионович будучи лишь в должности Наркома по делам национальностей — ныне примиряет в Закавказье армян с азербайджанцами, грузин с абхазцами и осетинами и, так далее
Наций, народов и народностей в том регионе хватает, а стало быть и конфликтов между ними — тоже выше крыши.
И от всех сторон вместо благодарности — товарищ Сталин выслушивает такое, за что обычно на Кавказе кровно мстят в течении веков. И «ешаком» его называют и «сыном собаки»… Исполнив свою миссию, примирив с грехом пополам этот очень сложный регион, провожаемый проклятиями, он подал в отставку и как-то умудрился встать во главе треста «Грознефть» — где проявит себя очень способным менеджером.
Ну, что ж… Придётся мне на какое-то время стать «великим и ужасным» и навести в киноиндустрии надлежащего шороху.
Народная пословица гласит:
«Когда чёрт стареет — он становится монахом».
Перефразируя её, можно сказать:
«Когда коррупционер богатеет, он становится истовым борцом с коррупцией».
Эволюция, так сказать — «он-лайн»!
Я, не без основания — считал себя самым успешным коррупционером в СССР и, к весне 1926 года — «созрел» достаточно, чтоб «самого себя выпороть».
— «Мзды», говоришь, просит? Будет ему «мзда», да ещё какая.
* * *
Перед ответным «контрнаступлением» — была проведена не менее мощная «контрартподготовка». Газеты и журналы прикормленных мной издательств пестрили заголовками: «С кем вы, деятели киноискусства?».
В те времена ещё не было всеобъемлющего тотального коммунистического диктата, а после событий прошлой осени — дело дошло, чуть ли не до буржуазного либерализма. Не во всех регионах, конечно. Но даже в крупнейших периодических изданиях единственной правящей политической партии — допускался определённый плюрализм мнений, а если полистать газеты 20-х годов — можно поразиться полному отсутствию интереса к партийным вопросам. Партийность была желательной — но отнюдь необязательной формой личного мышления журналистов, корреспондентов и редакторов.
Кроме того, газеты «второго уровня» не дотировались централизованно государством, как крупнейшие издания типа «Правды», «Труда» и прочие «Известия» — а были буквально брошены на выживание. Поэтому они печатали не то, что идеологически «верно» — а то, что читают.
Держась определённых рамок, конечно.
Мои статьи, мои дискуссии с «Товарищем Чё» — Кондратом Конофальским, именно читали, а не пробегали глазами по диагонали!
Поэтому мои материалы, чаще всего подписанные псевдонимом Бред Пить, редакции многочисленных газет «второго уровня» публиковали в влёт.
Впрочем, я всё больше и больше перекладывал работу по написанию статей на «Отдел по связям с общественностью» кооператива «Красный рассвет», где мной были с толком подобраны весьма способные ребятишки.
Я, не спеша — помаленьку-потихоньку, но настойчиво и последовательно — шаг за шагом формировал общественное мнение целой страны…
* * *
Зимой 1925-1926 года, в многочисленных газетных и журнальных статьях задавались вполне резонные вопросы к чиновникам от киноискусства:
— Почему не самые лучшие американские и европейские фильмы — «Жертва скандальной хроники», «Сердце гор», «Похождения американки», «Королева устриц», «Скала смерти», «В когтях улицы» и им подобные — прошли обязательную цензуру Главреперткома «Совкино» для проката в СССР?
— Почему лучший в мире(!) советский фантастический фильм «Аэлита» — не прошёл цензуру для проката за рубежом? Почему такая же история повторилась и с первым советским фильмом про народную милицию «Место встречи изменить нельзя»?
— А нет ли здесь какой-нибудь политической подоплёки?
— А куда смотрят «компетентные органы», интересно?
— Почему «Совкино» так легко тратит государственную валюту для закупок голливудских приключенческих лент, но препятствует советской киноиндустрии зарабатыванию валюты для первого в мире государства рабочих и крестьян?
— А нет ли здесь злого умысла? А не получили ли наши кинодеятели «бакшиш» от дельцов Голливуда?
Наконец:
— Товарищи чекисты, обратите внимание и проявите так присущую вам пролетарскую бдительность!
Газетные статьи вызвали бурные дискуссии, гнев и негодование трудящихся — изливаемые ими в многочисленных письмах ко всем органам власти.
Тут же подключилась «Могучая кучка», со всех уголков страны заваливая анонимными письмами «с подписями» все инстанции, типа:
«Да, да! Именно так и было!
Я, имярёк такой-то, готов хоть перед расстрельной стенкой подтвердить: лично видел, как гражданин такой-то — выносил из американского посольства доллары в коробке из-под пишущей машинки системы Пентиум-1».
«Прелестные» письма примерно такого содержания шли и к будущим фигурантам громкого дела:
«Товарищ Бассалыго! Товарищ Бала-Добров уже написал донос в ОГПУ про Вас и ваши «договорняки» с Голливудом. А Вы на него? Торопитесь — опоздавший огребёт за всё и за всех!».
Ну и наконец, в бой вступила «тяжёлая артиллерия особой мощности».
Был ещё один немаловажный нюанс, который не учёл или не счёл значимым этот коррупционер-беспредельщик — то ли молдавского, то ли мордвинского происхождения…
Отнюдь не зря первым фильм киностудии «Красная Русь — Межрабпом» был снят именно про доблестных работников МУРа — а не про не менее доблестных моряков-балтийцев, к примеру, или почтальонов Наркомата почт и телеграфа!
В это время милицию всенародно славили достаточно редко и, стоило только через Абрама Израилевича Каца намекнуть — как съёмками фильма обрадовано заинтересовался НКВД РСФСР и лично товарищ Белобородов, который прочитав сценарий даже распорядился щедро спонсировать съёмки.
Насколько это возможно щедро, конечно, ибо нынешний российский мент — нищ как церковная мышь и гол как сокол.
Заведующий АО «Красная Русь — Межрабпом» Михаил Семёнович Трофимов, в ответку написал Александру Григорьевичу благодарное письмо и пообещал снять ещё ряд фильмов про служителей правопорядка: «Трактир на Пятницкой», «Петровка, 38», «Инспектор уголовного розыска», «Ко мне, Мухтар!», «Аниськин и Фантазёр»… Кроме того — сериалы «Следствие ведут знатоки» и «Рождённая революцией».
Короче, киностудия «Красная Русь — Межрабпом» в лице правоохранительных органов обзавелась мощной, «не протекающей крышей»!
Лилю Брик даже, объявили почётным милиционером и наградили личным оружием — дамским «Браунингом». С которым, она весьма любила побаловаться во время наших с ней редких, но весьма бурных… Эээ…
Ролевых репетиций.
Как-то раз забыв вынуть обойму, она даже чуть было не отстрелила мне… Эээ…
Ну не отстрелила же?!
Кроме вышеперечисленного, предвидя подобные «наезды» со стороны «Совкино» в дальнейшем, я заранее поручил Осипу Брику собрать все факты о коррупции в советской кинопромышленности и, он особо не выёживаясь (как это сделал бы на его месте любой представитель русского «добра» нации) с этим поручением успешно справился. Ну и, конечно же — свою лепту в разоблачение этой «корпорации негодяев», внёс вездесущий Мишка-Барон.
Когда над «Местом встречи изменить нельзя» нависла реальная угроза, Наркому НКВД было написано ещё одно письмо, типа:
«Так, мол и, так — тебя и твой НКВД, за фуй не считают! Принимай меры, ибо если так и дальше пойдёт — поймают где-нибудь в подворотне и отчмырят всей кодлой».
Конечно, было написано совершенно в других словах — но общий смысл письма тот же.
Чтоб облегчить труд следствию, была дана наводка: совсем недавно сей деятель киноискусства получил взятку крупными, мечеными особенным способом купюрами.
* * *
Понимая, что Александр Григорьевич Белобородов, был увы — далеко не чета безвременно усопшему «Железному наркому» (Феликсу Эдмундовичу Дзержинскому, то бишь) — мне пришлось за него немного поработать, чтоб возмездие свершилось. Поэтому выехавшие на задержание оперативники главного фигуранта в живых не застали…
Осознав всю мерзость тягчайшего злодеяния и написав покаянную записку с перечнем преступлений и списком сообщников, Стефан Алексеевич Бала-Добров произвёл успешную попытку суицида довольно изощрённым способом — повязав себе так называемый «Колумбийский галстук10»… Став таким образом вторым человеком в Советской России — после недоброй памяти Соловейчика, умершим подобным — достаточно уникальным для нашей холодной Средней полосы, образом.
