Эрвин фон Эльке. Книга I. Осень Аллюстрии

Зато утром госпожа фон Шиф проснулась полная сил и в отличном настроении. Воспоминание о вчерашнем едва не состоявшемся нападении разбойников утратило свою яркость и было больше похоже на давно приснившийся сон. Правда, все детали разговора с главарем банды Мафальда запомнила прекрасно и теперь собиралась обдумать услышанное. Но не прямо сейчас! Сперва молодая дама планировала как следует насладиться жизнью хозяйки поместья, а не фрейлины — ведь в следующий раз такой случай мог представиться ей еще очень не скоро! И начать это заманчивое дело она собиралась сию же минуту.

Мафальда повалялась еще немного в кровати, а потом позвонила горничной. Одевалась она долго, примеряя разные платья, и даже немного повертелась перед зеркалом, хотя и не особо любила это занятие. Очень уж приятно было оказаться на месте "нежно любимой" герцогини Эвелины!

— Вы прекрасно выглядите, госпожа, — льстиво улыбнулась Мафальде горничная, закончив делать ей прическу. Фрейлина благосклонно кивнула:

— Спасибо, милая. А теперь я спущусь в столовую, а ты приведи туда моего сына. И вот что — у него есть сегодня занятия с учителем?

— Да, госпожа.

— Пусть сегодня и он, и учитель друг от друга отдохнут! А теперь приведи его, я жду.

— Да, госпожа... Сейчас... — как-то неуверенно ответила горничная и скрылась за дверью. Ее заминка после просьбы привести наследника имения фон Шиф показалась Мафальде странной, и в столовую она пришла, сильно подозревая, что ей придется какое-то время ждать сына.

Эти подозрения оправдались полностью. Мафальда успела расспросить другую служанку о том, как идет жизнь в имении, позавтракала и приготовилась выпить вторую чашку чая, а юный наследник все не появлялся. Наконец, за дверью послышались шаги и сердитый шепот горничной, и в столовую вбежал большеглазый семилетний Жеан-Рудольф фон Шиф. Мафальда с трудом удержалась, чтобы не вскочить и не броситься к нему навстречу.

— Здравствуй, сын, — сказала она с улыбкой, но строгим голосом. — Ну что же ты стоишь? Подойди ко мне!

Мальчик неуверенно подошел ближе и поцеловал матери руку. Мафальда, нагнувшись чмокнула его в макушку и, вновь выпрямившись, залюбовалась своим ребенком. Он был одет в нарядный костюмчик с большим черным бантом на шее, но сидела на нем эта одежда как-то неловко и местами была помятой, а светлые волосы на голове растрепались так сильно, словно ребенка причесывали не только что, а много часов назад.

— Здравствуйте, матушка, — поприветствовал Рудольф Мафальду тонким голоском и бросил опасливый взгляд на горничную. Фрейлина, окончательно утвердившись в своих подозрениях, жестом велела ей выйти из комнаты.

— Рассказывай, что ты натворил и почему боишься? — обратилась она к сыну с заговорщицкой улыбкой. — Ты же знаешь, что я, в отличие от твоих нянек, не буду тебя ругать!

В глазах юного Рудольфа мелькнуло сомнение. Мать и правда никогда не отчитывала его за проказы, о которых ей подробно докладывали его гувернантка, домоправительница и все остальные слуги. Но мать приезжала так редко, и все то время, пока ее не было, окружающие его люди говорили ему прямо противоположное: что, узнав о его "преступлениях", госпожа фон Шиф будет в страшном гневе. Определиться, кому в данном случае стоит верить, семилетний ребенок пока не мог...

— Смелее! — подбодрила его Мафальда. — А то я уже умираю от любопытства. Очень хочу узнать, смог ли ты уже превзойти своего дядю Эрвина!

Теперь лицо мальчика выражало самый живой интерес. Слушать рассказы матери о ее младшем брате он мог часами, и ему тоже было страшно любопытно — имели ли место в дядюшкиной биографии такие же проделки, как и у него? Правда, опасения, что мать, хоть и признает его более изобретательным, но все-таки решит его наказать, никуда не делись, так что начал Рудольф рассказывать о своих подвигах по-прежнему с опаской:

— Я... ничего особенного не сделал... Просто мы играли во внутреннем дворе с Максимилианом и Изольдой... Ну, мы бегали друг за другом, потом я нечаянно толкнул Максимилиана, и мы стали пихаться... Но не всерьез, в шутку, честное слово! Мы с ним вообще уже давно по-настоящему не дрались, его за это слишком сильно наказывают!

"Да уж, с внуком домоправительницы церемониться не будут, высекут за драку с молодым господином только так!" — грустно усмехнулась про себя Мафальда. А ее сын, тем временем, продолжал:

— В общем, мы немножко потолкались, а потом стали делать вид, что фехтуем... тоже понарошку, мы даже палки в руки не брали! Там рядом не было подходящих палок...

Мафальда понимающе кивнула, изо всех сил стараясь сохранить на лице серьезность.

— А Изольда, пока мы дрались... делали вид, что деремся, сказала, что она — прекрасная дама, а деремся мы из-за нее. А она будет ждать, кто окажется победителем. Ну, она тоже так шутила, — закончил свой рассказ Рудольф и осторожно посмотрел на мать — не начала ли она сердиться?

Госпожа фон Шиф с удивлением пожала плечами:

— И за что же тебя обещали наказать? Кто-то подумал, что вы всерьез подрались?

— Нет, — покачал головой мальчик. — Все поняли, что не всерьез, но тетушка Альда сказала, что мне нельзя играть в такие игры с простолюдинами. Она заперла Изольду с Максимилианом в своей комнате и запретила им гулять. А мне сказала, что пожалуется вам, как только вы приедете.

— А когда это все было? — спросила Мафальда.

— Позавчера, — вздохнул ребенок с несчастным видом. Госпожа фон Шиф тоже вздохнула и мысленно обругала его воспитательниц теми словами, которые, по их мнению, тоже должны были знать только простолюдины. Из-за их желания вырастить будущего хозяина идеальным, он не только не ждал ее приезда, а боялся его! Ну ничего, теперь она устроит все так, что бояться ее приезда будут слуги, а не ребенок!

— Значит, внуки Альды уже третий день сидят взаперти? — уточнила Мафальда. — Тогда тебе уже давно пора их освободить — как и полагается благородному рыцарю! Идем?

Удивленные глаза Рудольфа, и так очень большие, стали просто огромными. Он оживленно закивал головой, и Мафальда встала с кресла:

— Пошли, скажешь госпоже Альде, что ты, как хозяин этого дома, отменяешь ее наказание.

Жеан-Рудольф фон Шиф зашагал к дверям, то и дело неуверенно оглядываясь на мать. Мафальда пошла следом, но держалась чуть сзади, давая понять мальчику, что отдавать распоряжения он будет сам — а она может только поддержать его, находясь рядом. В какой-то момент фрейлине показалось, что сын готов сдаться и попросить ее, чтобы она сама поговорила с Альдой, но длилось это всего секунду. Потом мальчик решительно вышел из столовой и зашагал по длинному коридору в сторону северного крыла, где размещались комнаты слуг. Его мать с гордостью двинулась следом.

— Если в следующий раз тебя кто-нибудь будет ругать за подобные игры, отвечай, что истинный аристократ должен хорошо относиться ко всем, — объясняла она, пока они шли освобождать друзей Рудольфа из "заточения". — И что чем больше у тебя сейчас будет друзей из разных сословий, тем лучше к тебе будут относиться простые люди, когда ты вырастешь и станешь управлять этим имением. А те ребята благородного происхождения, которые смотрят на других детей свысока и плохо к ним относятся, будут потом всю жизнь бояться бунтов на своих землях! Понимаешь меня?

— Да, — с серьезным видом кивнул мальчик. — Только... я чуть-чуть другое не понимаю... Вы не думаете, что играть с Максимилианом в рыцарей — это плохо?

— Ох, ну конечно же нет! — рассмеялась Мафальда. — Знал бы ты, во что и с кем мы с твоим дядей играли в детстве... И как нас ругали за "неподобающее поведение"!..

— Расскажете про это, мама? — оживился Рудольф.

— Ну конечно, я же обещала!

Обрадованный мальчик ускорил шаг и почти бегом добрался до комнат, которые занимала домоправительница. Перед дверью ее спальни Рудольф остановился, в последний раз нерешительно оглянулся на мать, и, глубоко вздохнув, постучал.

— Да, госпожа, сию минуту открою! — откликнулась из-за двери Альда, уверенная, что со стуком к ней может зайти только хозяйка имения.

Дверь распахнулась, и домоправительница с удивлением уставилась на глядящего на нее снизу вверх Рудольфа. Потом она заметила стоящую за его спиной Мафальду и перевела взгляд на нее, ожидая каких-нибудь приказаний. Но госпожа фон Шиф молчала, а ее сын, по-взрослому откашлявшись, приподнялся на цыпочки и пискнул тонким голоском:

— Госпожа Альда, будьте так добры, выпустите Изольду и Максимилиана! Они ни в чем не виноваты!

Мафальда молча кивнула, подтверждая, что она не против. Домоправительница виновато развела руками:

— Конечно, пусть выходят, я и сама уже собиралась их простить!

Она скрылась в глубине своей комнаты, открыла дверь, ведущую в маленькую каморку, служившую ее внукам спальней и детской, и радостно объявила:

— Выходите, молодой господин хочет вас видеть!

Внуки не заставили себя долго упрашивать. Первой из каморки выскочила ровесница Рудольфа Изольда, за ней — ее старший брат. Оба показались Мафальде не такими уж и несчастными: наверняка малыши нашли, во что поиграть, находясь "в заточении", и были только рады, что им не надо помогать бабушке в каких-нибудь ее делах. Но теперь, конечно, брат и сестра обрадовались еще сильнее.

— Поблагодарите господина фон Шифа! И поздоровайтесь с госпожой! — велела им бабушка. Дети хором крикнули "Спасибо!" и "Здравствуйте!" и вместе с Рудольфом покосились на дверь.

— Идите, прогуляйтесь теперь, — разрешила им Мафальда, и маленькая компания тут же вылетела в коридор — подальше от взрослых и их наказаний.

Зато на Мафальду теперь так же испуганно косилась домоправительница. Фрейлина ободряюще улыбнулась и ей:

— В следующий раз, если мой сын сделает что-нибудь, что вам не нравится, напишите мне об этом и дождитесь ответа. А теперь я бы хотела узнать все о делах в поместье.

— Конечно, госпожа, — облегченно вздохнула пожилая женщина.

Следующие три часа Мафальда провела, погрузившись в изучение нескольких толстых тетрадей с хозяйственными записями. Когда одна из горничных позвала ее обедать, госпожа фон Шиф едва удержалась, чтобы не броситься в столовую бегом — подальше от всех этих цифр и неразборчивых фраз! "Жаль, что меня, в отличие от Рудольфа, некому освободить от "уроков"! Но на сегодня все — так долго даже нас с Эрвином в детстве не мучили!" — снова вздыхала она про себя. Зато маленький Рудольф сидел за столом страшно довольный — ему пока еще было так мало нужно для счастья! Возможность вволю наиграться с друзьями и не учить уроки.

Еще счастливее сын Мафальды сделался после обеда, когда она выполнила свое обещание — и долго рассказывала ему о своем детстве и о похождениях своего брата. Завершилась эта беседа, как всегда, торжественным заявлением мальчика, что когда он вырастет, то станет таким же, как его героический дядя. Против этого госпожа фон Шиф не возражала, хотя и восторга по поводу этой мечты сына не испытывала. Про себя она думала, что предпочла бы другой исход: чтобы Жеан-Рудольф был похож на своего отца, всегда невозмутимого, практичного и весьма скучного. Но она уже видела, что этих качеств покойного фон Шифа их сын не унаследовал, и понимала, что здесь ей остается только смириться с неизбежным. Поскольку помешать тому, чтобы Рудольф вырос во "второго Эрвина", она, даже если будет очень стараться, все равно не сможет.

К счастью, это был единственный грустный момент во время пребывания Мафальды дома. В остальном она прекрасно проводила время — даже с хозяйственными вопросами ей удалось покончить на следующий день, и больше никакие заботы ее не беспокоили. Еще два дня прошли в разговорах с сыном, прогулкам по поместью и ленивом перелистывании книг в библиотеке покойного мужа. Поначалу фрейлина вовсю наслаждалась этим ничегонеделанием, но на третий день, еще только проснувшись, почувствовала, что ей чего-то не хватает. "Ну что, заскучала по придворным интригам? — язвительно поинтересовалась сама у себя Мафальда и после некоторых раздумий неохотно признала. — Да, заскучала".

После завтрака Рудольф отправился заниматься с учителем — тот был не сильно доволен, что с приездом Мафальды его уроки отошли на второй план, и госпожа фон Шиф велела сыну вернуться к книгам. Сама же она, выглянув в окно и обнаружив, что погода опять испортилась, решила провести время в библиотеке.

По дороге туда взгляд ее скользил по давно знакомым портретам предков ее покойного супруга. Больше десяти лет назад, в день их свадьбы, когда юная Мафальда впервые вошла в этот особняк, домоправительница с суровым видом провела ее мимо всех портретов, называя имя каждого изображенного на ней фон Шифа. Похожие друг на друга и лицом, и мундирами, увешанными орденами — Мафальда, с трудом выучившая в свое время имена собственных предков, сразу же запуталась в них. К счастью, старая Альда не стала устраивать невесте хозяина экзамен.

Мафальда и теперь плохо помнила, кто есть кто на фамильных портретах и, от нечего делать, попыталась угадать хотя бы некоторых из них. Это вроде бы Витольд фон Шиф, отец ее мужа? Хм, нет, это его дед, Аскольд! А это прабабка Электра фон Аруэт? Точно, она! Следующую даму в старинном бальном платье, сидящую рядом со смуглым и черноволосым курчавым молодым человеком, тоже узнать не сложно — Франсуаза фон Шиф, хорошая знакомая знаменитого поэта Аллисандро де Пуччони. Альда, помнится, несколько раз повторила, что красавицу Франсуазу связывали с ним только и исключительно дружеские отношения, и Мафальда сделала вид, что поверила...

Так, освежая в памяти родословную фон Шифов, фрейлина добралась до библиотеки и остановилась перед последней картиной, висевшей перед входом в нее. Этот портрет она тоже помнила — на нем были изображены двое мужчин с особенно торжественными лицами. Франц фон Шиффен, родоначальник этого семейства, и герцог Мариус, предок герцога Эдвина. Портрет Мариуса, где он был изображен почти с таким же выражением лица, висел и в доме семьи Эльке. Там он был изображен с сестрой, юной Инессой, за год до ее свадьбы с Леонардом фон Эльке.

"Надо будет спросить Рудольфа, помнит ли он всех этих предков на картинах, — подумала Мафальда. — Наверняка ведь его уже мучили этим! А может быть, заставляли запомнить и нашу с Эрвином родословную — чтобы гордился еще и родством с правителем. Хотя какое там родство, шесть поколений назад!" Усмехнувшись, она вошла в библиотеку и уселась за стол, на котором ее дожидалось сразу три книги со свисающими из них кожаными закладками. Мафальда открыла одну из них, но внезапно поняла, что читать ей тоже расхотелось. Словно что-то мешало ей сосредоточиться на книге, какая-то промелькнувшая и упущенная мысль...

Это ощущение преследовало фрейлину весь день. Она ждала ночи, чтобы попробовать разобраться с ним, когда все лягут спать и никто не будет отвлекать ее от раздумий, но эти надежды не оправдались: поздним вечером в поместье фон Шиф прискакал курьер герцогини Эвелины. Еще только увидев его, Мафальда знала, о чем он сообщит ей: либо ее госпожа, заскучавшая без своей любимицы, зовет ее обратно под каким-нибудь надуманным предлогом, либо гроссгерцогу надоело охотиться под дождем, и он собрался вернуться в свою зимнюю резиденцию.