В отношении своих страданий и переживаний по поводу моей ужасной ситуации в постижении местной грамматики, а из этого предполагается совершенно безграмотное письмо, мои переживания закончились почти сразу. Мне сначала попалось письмо Ковырина, в котором он обосновывал падёж двух лошадей от сапа прошедшей весной. Когда-то давно я очень смеялась, когда одна подружка про какого-то парня сказала, что он полный кретин и даже в слове "ЕЩЁ" может сделать четыре ошибки. Вот тогда для меня и оказалось шоком, что есть такие уникальные люди, способные в слове из трёх букв сделать четыре ошибки. Когда мне показали один из примеров такого чуда, мне бы в голову не пришло написать "ИСЧО", я несколько дней разглядывала упомянутого кретина с таким интересом, что он моё внимание понял совсем не так и когда получил портфелем по тупой голове за распускание своих кривых ручонок, долго показательно обижался. Вот Ковырин был как раз из таких уникумов, которые пишут — как слышат, при этом фантазируют напропалую и прочитать это можно только с привлечением матёрого шифровальщика. Моя любимая мамочка вообще не бралась писать, то есть грамотой владела на уровне прочтения своей фамилии, и её же написания в качестве подписи. Ну, а чего я от них хотела? Что семья обычного станционного смотрителя в глухом уголке Империи по вечерам в подлиннике читает Вольтера и спорит на французском у камина под бокал грога о вкусе устриц в Марселе? Мама училась как и Надюша в воскресной церковно-приходской школе маленького городка неподалёку. А Ковырин возможно овладел грамотой уже во время службы, вернее тем, что в него сумел вколотить их ротный фельдфебель. И при этом замечу, что на фоне большинства остальных даже такое владение грамотой уже поднимает его на общем фоне.
То, что я при помощи ехидных подначек сестры и её учебников за фантастические сроки овладела чтением, письмом и счётом никого особенно не удивило. Здесь не знают красивого немецкого слова "чудо-ребёнок",
* * *
но суть не удивила, такие встречаются и о них знают, типа Ломоносов был, академиком стал, так и какие вопросы? И то, что я одна из таких это не хорошо и не плохо, это просто есть, так и чего ножками метусить? А вот мамочке эта моя локальная гениальность стала елеем на душу, с такой гордостью она говорила, что у неё доченька младшенькая ещё такая малышка, а уже умница-разумница, грамоту превозмогла и цифири не боится! Вначале я опасалась того, что Надюша может взревновать или как там ещё назвать зависть или, что там ещё, когда кто-то рядом лучше тебя, а тебе это не даётся. Но она повела себя как настоящая сестра или просто душа добрая и искренняя, она радовалась вместе с мамой и меня тискала и целовала, приговаривая, что она и не сомневалась, что я у неё такая особенная и умненькая.
В честь освоения мной грамоты мы с мамой и сестрой даже съездили в соседний городок, откуда мама родом, где меня познакомили с семьёй моей крёстной — маминой троюродной сестры и подруги детства. Мама быстро шагнула к моей крёстной и что-то тихо ей проговорила и только после этого меня представила:
― А это, как ты понимаешь, твоя любимая крестница Дуняша. — С лица крёстной удивление ещё не ушло, но она справилась:
― Ну, и правильно! Мне сразу не понравилось то дурацкое имя, которое Самсон выбрал. Иди сюда, красавица! Какая же ты у нас миленькая! — И я оказалась на её руках, меня расцеловали, потискали, разглядели и вроде бы одобрили. Потом нас знакомили с её мужем и их двумя их детьми, старшая девочка погодка Надюши, а сын младше на пару лет, так, что им такая малявка как я была совершенно не интересна. И никого не тронуло, что вроде был братик, а стала сестрица, да никакой разницы, только отстаньте скорее от нас со всеми этими куртуазными приседаниями. Девочки были друг другу очень рады и явно перемигивались с намёками, что ещё пошепчутся, сын смылся едва его отпустили, судя по шкодливой мордашке — тот ещё прохиндей. Касьян — муж крестной темноволосый статный мужчина с тонкими чертами красивого лица с ухоженной небольшой курчавой бородкой в сапогах, расшитой красной рубахе на выпуск и жилетом поверх неё с серебряной луковицей часов на цепочке в кармане. Последним штрихом, который закончил образ этой женской погибели, были даже не яркие синие удлинённые чуть прищуренные глаза, а глубокий, чуть рокочущий густой бас, которым он говорил тихо, но от этого я даже вздрогнула, как вибрация этого рокота отдалась где-то внизу живота и даже ноги чуть послабели. Вот же, бывает такое! Тем временем он сгрёб в охапку мамочку и с явным удовольствием поцеловал в губы долгим и, мне кажется, совсем не родственным поцелуем. Мама освободилась и к моему удивлению вся пунцовая, как краснеют только настоящие блондинки, и с притворной сердитостью хлопнула Касьяна по груди, вызвав в ответ рокочущий хохоток, который снова отдался у меня внутри. Потом он не менее страстно поцеловал жену и, сказавшись занятым, ушёл, скрипнув напоследок высокими начищенными сапогами. С его уходом на какое-то время повисла чуть напряжённая пауза, которую прервала крёстная:
― Да, ладно тебе! Любушка! Всё же хорошо и я ни о чём не жалею... — Мама в ответ только кивнула молча, сёстры уже шептались о чём-то на своём краю стола и ни на кого не обращали внимания, а я себе сделала зарубку, что, ой, не спроста это "Жу-жу!"...
Но целью нашей поездки было не это, а то, что мне купили первое именно моё, а не перешитое из Надюшиных платье, бельё и даже туфельки. Последнее наверно шили для кого-то из детей благородных, их явно уже носили, но совсем мало. Ну, не шьют здесь обувь для детей, сшить могли только за дополнительные деньги и на заказ. Но я не расстраивалась, что мне достался такой секонд-хэнд (или в этом случае скорее "сэконд-фут"). В прошлом мире я вообще многое носила именно оттуда и даже специфический запах используемой у них отдушки мне всегда ужасно нравился. Так, что в красивое голубое приталенное платье с оборками и белой нижней юбочкой я влюбилась сразу и бесповоротно. Мамочка даже хотела для завершения образа посмотреть мне какую-нибудь простенькую шляпку, когда я вдруг увидела вывеску с большими совершенно не понятными словами про "дагерротип",
* * *
а вот дальше мелкими буквами "использован новейший фотографический оптический эффект на пластинах с азотнокислым серебром...", и что там ещё дальше, мне было уже не важно. Я потащила маму с сестрой в это, может одно из первых в России, фотоателье. Я не ошиблась, за загородкой шатра рядом с фургоном на доске в качестве образцов были вывешены фотографии. Мутные, бледные, но это уже были фотографии! И я очень захотела иметь фотокарточку нас всех, и чтобы я была в своём новом красивом платье, как память о сегодняшнем замечательном дне, неизвестно, что нас ждёт впереди, а вот память об этом дне останется навсегда...
Мама и Надюша совершенно не понимали, с чего это я впала в такую ажитацию, но их безграничная любовь ко мне шла об руку с таким же огромным доверием и верой в меня, поэтому уговорить их на предлагаемую авантюру оказалось совсем не сложно. А после мы окунулись в таинство фотографирования, и это вам — совсем не клацнуть кнопкой китайской мыльницы. Это таинство и искусство и я не кривляюсь. Фотограф или как здесь называют дагерротипист оказался нескладным носатым иностранцем с лохматыми торчащими рыжими бакенбардами и провисшими с одной стороны усами, в обывательском простом помятом сюртуке и жутким акцентом. Он видимо ещё не понял, что я привела всех с уже принятым решением сниматься, поэтому он привычно рассказывал и расхваливал свою работу. Под это я сумела задать несколько интересующих меня вопросов. Я уже увидела, какие бледные — слабенькие у него получаются отпечатки, или дело в его выдохшихся реактивах, или в самой не до конца отработанной технологии, но это в будущем вполне можно исправить, если сохранить сегодняшнюю пластину негатива. Вот это я и узнала, и после этого моего вопроса дядечка проникся ко мне таким уважительным восхищением, что иначе, чем "прэкрасный кляйнэ медхен" меня не называл, а мамочка и Надюша сразу стали "шонэ фрау" и "фройляйн". Словом, за полцены одного отпечатка он согласен упаковать и отдать нам пластинку негатива. Правда, когда мамочка узнала, что это удовольствие нам обойдётся в три четверти рубля, съёмка чуть не сорвалась. А тут ещё выяснилось, что троих он снять одновременно не сможет, что у него только два штатива, поэтому будет снимать нас парами. Действительно всё именно так как он сказал, или он решил на нас полтора рубля заработать, не знаю, а смекнувшая о чём речь мамочка тут же стала открещиваться, что её вполне устроит съёмка только нас с Надюшей. А вот меня это совсем не устроило, мне почему-то казалось, что эта съёмка гораздо важнее простого фотоотпечатка и даже червонец за неё — вполне приемлемая цена. И я хотела снимок, где мы все трое будем вместе и это очень важно. Препираясь так, что даже собрали вокруг несколько любопытных зевак, мы, наконец, прошли внутрь фургона...
Будто меня ни разу на документы не фотографировали! Свет включили, на стул посадили, фотограф за аппарат на треноге встал, плечи и голову выровнял, сказал про птичку или не стал выделываться, затвор кликнул и можно бежать, а завтра в конверте будут твои готовые фотографии. Делов то... Но это в наш суматошный технологичный торопливый век. Здесь оказалось всё совсем по-другому. Начну с того, что совсем не светло, полумрак, который молодёжь любит, как прелюдию к "кексу". Сначала фотограф (я его так привычно для себя называть буду) довольно долго возился со скрипучим ящиком своего аппарата, двигал его, заглядывал в него, потом снова двигал. Честно сказать, меня уже посетили сомнения в его профессионализме, но скоро он перешёл к нам. Маму усадили на венский стул, она скинула платок и набросила его на плечи, я поправила ей причёску, а фотограф стал закреплять на её голове какую-то жуткую конструкцию с барашками винтов. Оказывается это и есть тот самый штатив, который должен обеспечить полную неподвижность снимаемого, иначе снимок будет смазанным, а потом на карточке детали штатива ретушируют и все довольны. Потом так же закрепили вставшую за маминым плечом Надюшу, а я сказала, что буду сидеть ровно и не шевелясь, очень постараюсь. Чего мне стоило уговорить их снять платки. А сама не поленилась расплести косу и распустить волосы по плечам. Они у меня за это время отросли, а после косы ещё и лежат красивой волной, надеюсь, что красиво получится. Я села маме на колени и расправила широкий полол своего нового платья и поджала под него ножки. Уточнила у фотографа, что он снимает нас без ног, то есть от уровня колен и выше или в полный рост. Эти мои уточнения бедолагу постоянно в ступор вводили, но и с этим определились. Мамочка обняла меня за талию, я положила свои руки поверх её и чуть откинулась назад приклонив голову ей на плечо. Надюша положила свою руку маме на плечо. Когда я напоследок окинула взглядом получившуюся композицию, то кажется поняла, почему на всех старых фотографиях у людей такие куриные выпученные глаза. Стало немного смешно, и я с трудом сохранила серьёзное выражение на лице во время съёмки.
Фотограф ещё повозился с аппаратом, накрылся чёрной тряпкой, пошебуршал вставляемой фотопластиной, достал площадку на ручке с насыпанным порошком магния, открыл объектив и достал спусковой поводок... Пыхнула вспышка и мы на пару минут ослепли, а фотограф уже снимал с нас детали штатива. Надюша переволновалась наверно, ей стало дурно и пришлось вести её на лавочку, а фотограф убежал проявлять негатив, попросив посидеть, пока он проверит, получился снимок или нет. Вот только, пока мы приводили себя в порядок, я заплетала косу и Надюша очухивалась, у меня сложилось стойкое убеждение, что затащить их второй раз на съёмку даже у меня не выйдет. К счастью негатив получился и, отдав задаток, мы пошли дальше бродить по базару. Меня ещё поспрашивали о том, что же будет в итоге и получив ответ, что завтра все всё сами увидят, переключились на покупки. Надюше тоже купили нарядную сорочку и красивый платок, еще какие-то ленты, это я не очень разглядела, отвлеклась в этот момент...
Нагруженные покупками и усталые к вечеру пришли к крёстной. Из-за фотографий остались переночевать в гостях, хотя планировали вернуться одним днём. Да и хорошо, а то трястись на ночь, глядя, три часа по тракту, как-то совсем не хотелось. Мамочка уединилась с крёстной, мы болтали в нашей девчачьей компании, обсудили все наши обновки, дружно одобрили моё платье, пока не пришло время ужина, потом и отхода ко сну. Меня положили вместе с Надюшей, и почти сразу к нам прибежала и залезла в кровать сестрица. Они с Надей о чём-то ещё долго шептались, задвинув меня к стенке, а я после всех волнений дня счастливо уснула.
Назавтра пошли получать отпечаток, всего один, я даже удивилась, но именно так и никак иначе. Фотография получилась очень хорошо, чёткая контрастная, пусть немного бледноватая, но это меня не очень расстраивало, я поглядела пластину негатива и уверена, что потом сделаю портрет, какой захочу. Конечно, было много привычных возмущений, что все получились как надо, а вот я одна вышла уродиной. Может не в таких выражениях, но, по сути, примерно так. Ну, чуть выпучили глазки в полутьме, подумаешь, но зато такие родные милые лица! Мамочка уже решила поискать рамочку, но я точно никуда эту карточку повесить не дам. Не знаю, но почему-то я очень остро поняла, что этот кусочек памяти мне будет очень нужен потом и именно мне, а не вообще для всеобщего обозрения, хотя на станции показать придётся, может ещё, кто решится себя запечатлеть на память...
А когда прощались с крёстной, она меня поцеловала и шепнула:
― Держись! Девочка! И помни, здесь тебя любят и всегда поймут и помогут! Храни тебя Бог! Милая!...
* — По старому стилю, по-новому это 14 марта. Авдотьин день, если я не путаю.
** — Героине всего шесть лет, тем более, что мальчики в этот период немного отстают в своём физическом развитии, ведь тело у неё мальчика. И вообще, освоение тонкой моторики кисти только начинается в возрасте около шести лет. А червеобразные или аппендикальные мышцы (не большие поперечные мышцы между головками пястных костей в основании пальцев), как раз отвечающие за мелкие движения, ещё очень слабые и не развитые. У девочек процесс формирования тонкой моторики заканчивается гораздо раньше, у мальчиков с отставанием почти на год. К слову, именно этот физиологический момент послужил в своё время определяющим при назначении семилетнего возраста для начала обучения в школе и соответственно письму. И именно из-за написанного девочки в первом классе быстрее и красивее начинают писать. Мальчики в первом классе физически не в состоянии освоить ровное и красивое письмо. А после им уже и не хочется, ведь почерковый стереотип уже закрепился. Так, что можете оценить и осознать степень мучений героини и приложенных ею стараний. Фактически, даже то, что все навыки письма у неё уже есть в памяти, ей не особенно помогает. Ведь новое тело нужно учить заново и вырабатывать соответствующую моторику мышц именно этого тела.
