Гиперанатоксин

Два жреца кинулись к воротам, двое подхватили под руки Некриссу и понесли ослабевшего от переживаний брата в сторонку под навес. Все-таки старость не радость.

Я постоял несколько минут на месте, наблюдая за суетой, затем повернулся и быстрым шагом двинулся к причалу. Оба жреца уже сидели в лодке в полной готовности. Перескочив на банку, устроился на носу и скомандовал.

— Гребите! — Братья дружно опустили весла в воду, синхронно сделав мощный гребок, и наш кораблик стремительно заскользил к противоположному берегу.

Минут через десять мы ткнулись в заболоченный берег. Не далеко от нас по смятым и поломанным верхушкам камыша был хорошо заметен след беглеца. Соскочив на берег, я бросил жрецам.

— Ждите! — И взял след.

Судя по состоянию примятых трав, фора у бандита была часа три, но в болотистой пойме особо не побегаешь, и, прыгая на первую кочку, я прикинул, что через час должен его догнать.

Первую пару километров пират не бежал, а летел, как на крыльях, местами делая прыжки до трех метров, и сокращалось расстояние не слишком быстро. Чувствовалось, что страх придает ему сил и безоглядно гонет прочь. Он ломился по целине и буеракам, не разбирая дороги. Но вот, усталость стала брать свое, а в затуманенной страхом голове беглеца появились первые связные мысли. Бандит перешел на быстрый шаг, сориентировался и стал потихоньку смещать направление движения сначала на север, затем на северо-восток, делая большой крюк в сторону реки.

Минут через сорок, когда я уже дышал ему в затылок, местность изменилась — пойма реки кончилась и передо мной раскинулось буйное разнотравье степи. Беглец, выскочив на ровное и сухое место раньше меня, снова увеличил разрыв. К тому же, здесь нужно держать ушки на макушке, так как резко возрастала вероятность встретить разъезд кочевников. Они однозначно, одинокого человека воспримут, как свою законную добычу.

И, как в воду глядел. След беглеца пересекся со свежими отметинами лошадиных копыт. Конные взяли мою добычу тепленькой, но, судя по отсутствию крови, с ходу не убили. И это хорошо.

Минут через десять показались верхушки деревьев. На пути встретился первый, почти прозрачный перелесок. Подобравшись еще ближе, увидел тонкую струйку дыма от костра, четырех привязанных к кустам лошадей и столько же степняков, суетящихся рядом с огнем. Все четверо склонились к земле и были заняты чем-то важным. Я перешел с бега на шаг, поправил рукоятку меча на поясе и, не скрываясь, двинулся к деревьям.

Не доходя метров двести до костра, услышал полный боли и ужаса вой. На одной ноте и одном дыхании надрывался смертельно напуганный человек. Без сомнения, — кричал беглец. Видимо, не получилось дружеского общения у него с четырьмя мушкетерами. Чем-то не понравился он благородным друзьям степей. А раз так, то гордые степные всадники решили распустить его шкурку на ремни. И, конечно, в лучших традициях диких народов, стали со знанием дела, сдирать кожу с пленника, начиная с паховой области.

Но все имеет свой предел, пленнику потребовалось передохнуть — запас воздуха в легких кончился. Он на последних каплях керосина всхлипнул и на мгновение заткнулся. В это время до теплой компании мне оставалось пройти метров пятьдесят и на меня в конце концов обратили внимание.

Все четверо выпрямились, повернулись в мою сторону и выстроились рядком, на первый взгляд, похожие друг на друга, как соленые огурцы из одной банки. Кожаные рубахи, остроконечные шапки черным мехом наружу, мягкие сапожки, короткие сабельки на поясе — у троих с левой стороны и у одного с правой — левша. Ростом все примерно метр с кепкой, чернявые с жиденькими бороденками и усами. В глазах искреннее недоумение — добыча сама в руки идет! Что-то тут не так.

Я остановился в шагах пяти и, бросив взгляд на землю за спинами кочевников, увидел, что ошибся. Степные соколы не собирались снимать кожу с моего разбойника... Они поступили по-другому — привязали бедолагу к здоровенной оглобле, с целью пресечь всяческую возможность дергаться и, пока что на чуть-чуть, засунули бандиту ноги в маленький костер. Пятки беглеца уже слегка почернели и попутный ветерок донес до меня специфический запах паленого мяса. Сам страдалец-беглец тихо поскуливал, кося в мою сторону постепенно заплывающим глазом из-за отменной, назревающей, как на дрожжах, гематомы. Видимо, благородные рыцари степей в полсилы, но от души, предварительно попинали бандита ногами по лицу.

Тем временем, — двое крайних степняка, синхронно сделали несколько шагов в сторону и ко мне, расширяя фронт и тем самым, заходя во фланги. Я с интересом рассматривал разбойничьи рожи, стараясь держать в поле зрения всех четверых любителей копченых ножек.

Наконец, видимо главный в группе, выдохнул 'хэ', выхватывая свое холодное оружие и, ткнув им в мою сторону, скомандовал.

— На колени! — Тотчас же остальные трое, но молча, повторили его маневр, демонстрируя мне сталь своих клинков.

Что ж, они заслужили, как минимум, хорошую трепку. Но меня останавливало только то, что я по простоте душевной, мог отметелить родственников Карайи. Было у них, что-то общее... в облике.

И тем не менее, нужно действовать и я протолкнул себя на следующий уровень, повышая скорость реакции в три раза. На следующий уровень не получилось, получилось почему-то сразу через голову первого — на второй и скорость реакции возросла на порядок. Я скользнул вперед, волнообразно уклоняясь от клинков и, оказавшись на одной линии между двумя степняками, синхронно выбросил руки влево-право, целясь в область виска и стараясь не довести до смертоубийства. От ударов оба клоуна, как кегли, улетели в разные стороны метров на пять, растеряв по дороге свои шапки и сабельки. Затем я метнулся влево, заходя в тыл третьему другу степей, и пока он пытался отследить мой маневр и повернуться, выдал ему два удара по руке и в ухо. В результате первого удара он выронил свой клинок, а следствием второго было то, что он отправился в свободный полет, раскинув руки, как птица крылья, и завершил его падением лицом вниз без видимых признаков жизни.

Последний, оставшийся на ногах, гордый воин степей, стоял широко раскрыв рот и хлопая глазами. Уж не знаю в чем тут дело, но в его голове провернулись какие-то шестеренки и он, неожиданно для меня, отбросил в сторону саблю, упал с начала на колени, затем уткнулся лицом в землю и заверещал тонким бабьим голосом 'и-и-и'. Я подошел к нему вплотную и прорычал.

— Молчать! — Не помогло. Тогда, в полсилы, приложил его носком сапога по диафрагме. После сдавленного 'кха', крик оборвался...

Я подобрал брошенную саблю, вынул из-за пояса степняка нож и двумя бросками вогнал оба клинка в дерево на высоту метра три. Теперь недомерку нужно постараться, чтобы достать свое оружие. Затем повторил эту процедуру еще три раза, разоружив остальных налетчиков. Сняв с пояса первого степняка моток веревки, перетащил троих нокаутированных ближе к костру и связал им руки за спиной. Четвертый степной воин по-прежнему стоял на коленях, уткнув лицо в землю и закрыв голову руками, не делая даже робких попыток подсмотреть за моими действиями.

Теперь можно начинать так долго откладываемый допрос пирата. Слегка оттащив ноги от костра и присев на корточки рядом с беглецом, я достал нож и, поиграв клинком перед глазами бандита, пустил лезвием зайчик в его глаза. Мой шустрик сморгнул, а я ласково спросил.

— Как тебя зовут чудо-юдо? — пират сглотнул, закашлялся и хриплым голосом, сорванным криком, выдавил.

— Шуша.

— Как зовется ваше логово? — бандит сморгнул, в его глазах промелькнула обида, и он попытался развернуть плечи и с гордостью ответить.

— Замок Таши.

— И сколько в вашей деревне осталось народа? — флибустьер задумался и после продолжительной паузы, с хитрецой во взгляде, выдал.

— Много. — Я хмыкнул и аккуратно срезал ему кончик носа, добавив на словах.

— А точнее? — хитрец дернулся и захлюпал кровью. Его глаза снова затопил ужас.

— Одна ладонь двойных ладоней, господин. — Я кивнул, соглашаясь, и продолжил допрос.

— Сколько из них воинов?

— Четыре ладони, господин.

— Кто остался за главного?

— Хеарх Салу, отец Великого вождя Калиньи, господин.

— Червяк безмозглый твой Калинья, а не Великий вождь, — поправил я бандита и спросил. — Шаман Бешеный Пес тоже сейчас в Таши?

— Да, господин. — Я подумал и снова задал вопрос.

— Сколько кораблей вы захватили за последние три весны? — пират задумался надолго, я его не торопил. Наконец сложные подсчеты были завершены и он с облегчением выдал.

— Одна двойная ладонь и четыре пальца, господин.

— Остались ли живые пленники? —

— Нет, господин, — и добавил. — Все умерли в яме.— И снова с гордостью посмотрел на меня, попытался расправить плечи и вскинуть голову. Я поинтересовался.

— Так! Ну и, что еще ты мне интересного расскажешь?

— В прошлом году мы ходили к храму, вниз по реке и закопали под землю пять жрецов. Они горько плакали прежде чем умереть, — пирата распирало от гордости и я получил окончательное подтверждение тому — зачем вырыли яму, какая судьба ожидала моих адептов и, что в этой могиле точно имелось зарезервированное местечко для меня.

— Да, припозднился я, — с огорчением покивал я бандиту и глубокомысленно добавил, — гангрену нужно лечить как можно раньше, — похлопал бандита по плечу и спросил. — А ты знаешь, что такое гангрена, друг мой?

— Нет, господин. — Я ласково улыбнулся и продолжил.

— А может ты знаешь, как лечат гангрену?

— Нет, господин.

— Ну, тогда отвечаю на первый вопрос — гангрена это ты, и отвечаю на второй вопрос — гангрену лечат радикально, хирургическим путем. Поэтому Шуша тебе пора навстречу с закопанными жрецами. Передай им от меня поклон и извинения за то, что опоздал, — и коротким ударом всадил нож снизу под подбородок так, что кончик клинка пробил теменную кость черепа. Пират дернулся и затих.

Стерев кровь с ножа и вложив в ножны, поднялся на ноги. Повернувшись к степнякам, отметил — после нокаута все трое связанных пришли в себя. Сейчас они ворочались с боку на бок, лупая глазами, а четвертый бесстрашный степной воин, ни на миллиметр не изменил своей коленопреклоненной позы. Подойдя к нему вплотную, я заметил, — всадник степей продолжает, но еле слышно выводить 'и-и-и'. Набрав в легкие воздуха, я рявкнул.

— Встать!

Мощная энергия приказа и большое количество децибел в нем — возымели свое действие. Степняк взлетел на ноги, как подброшенный катапультой, и остался стоять, выпучив стеклянные глаза и открыв рот, готовый выдать в окружающее пространство вопль ужаса на грани своих возможностей. А я продолжал ковать железо, надев личину строгого следователя.

— Имя! — и степняк выдал на автомате.

— Тиан. — Я обошел его кругом, снова встал напротив и прорычал.

— Смотреть в глаза! — и, когда Тиан с трудом сфокусировал свой взгляд на моем лице, спросил, сбавив тон.

— Жрицы Карайя и Тинта тебе известны? — в глазах степняка появилась некоторая осмысленность и он выдавил из себя.

— Да, Господин. Я Алиман. Мы одного племени.

— Зачем схватили этого урода? — и я ткнул большим пальцем себе за плечо. — Я хотел убить его сам!

— Прости нас Господин. Мы ловим всех чужих. Никто не может пройти по нашей земле, не заплатив дань, или, если мы этого не хотим. — Я нагло усмехнулся и спросил, указав рукой на первого степняка, предлагавшего мне встать на колени.

— Почему этот урод не узнал меня? — глаза Тиана снова затопил ужас, он рухнул на колени, сложил руки на груди и заверещал.

— Прости нас Господин. Станг не хотел. Он молодой. Он ошибся. Прости-и-и... — Я повернулся в сторону связанных и увидел, как мой обидчик, извиваясь на земле и захлебываясь слезами, часто-часто закивал, подтверждая сказанное. Судя по всему, он искренне раскаивался. Я опять повернулся к Тиану и приказал.

— Встань, — что тот поспешил исполнить. Я подумал и распорядился.

— Завтра мне потребуются три коня. Самых лучших. Два верховых с седлами и один вьючный. Приведете к реке у храма, — ноги опять не удержали Тиана и на коленях, склонив голову, он с облегчением в голосе, сказал.

— Будет исполнено, Господин. — Я кивнул и направился к лошадям, полюбопытствовать на коней и осмотреть снаряжение степняков.

У всех четырех к седлам по обе стороны были подвешены: открытый колчан с десятком стрел; полуоткрытое налучье в половину длины лука; арканы. Оперение стрел незначительно отличалось друг от друга, белое перо гуся подкрашено в красный цвет в разных местах. Я вынул из налучья лук, он оказался примерно метрового размера, натянул тетиву и попробовал согнуть. Слабоват, но сделан с любовью. По внешнему виду, настоящий сарматский — усиленный сухожилиями и костяными накладками.

Вынул из колчана одну стрелу и повернулся вместе с луком в сторону степняков. Все четверо дружно закрыли глаза и слиняли с лица, полагая, что настал их смертный час. Но стрелу я выпустил целясь в общую кучку клинков на дереве. Стрела смачно вошла в центр компактной группы. Я кивнул с удовлетворением, запихнул лук обратно, повернулся и направился назад по своим следам. В общем и целом, результаты погони получились весьма удовлетворительные.

Я без всякой спешки вышагивал по уже проторенному пути, поглядывая по сторонам и наслаждаясь чистым воздухом, девственной природой, ароматом луговых трав и хорошей погодой. От избытка удовольствия на меня накатило вдохновение и я, не сдерживая себя, в полный голос и от души, выдал в окружающее пространство широкой степи... 'У любви, как у пташки крылья, ее нельзя никак поймать...'. И продолжил, распевая в том же духе, только что не пританцовывая. В результате и сам не заметил, как добрался до реки и заболоченной поймы, где песни пришлось прекратить, и приступить к прыжкам с кочки на кочку.

Благополучно доскакав по кочкам до берега, прыгнул в лодку и переправился на другой берег. Появившись в сопровождении младших братьев у ворот, отметил, что жрицы успели вернуться, и теперь можно в расширенном составе устроить небольшое производственное совещание, чтобы обсудить некоторые детали, предстоящего путешествия.

Некрисса с перевязанной рукой, заметив меня вздрогнул, но быстро взял себя в руки, подошел и, склонив голову, всем своим видом показал, что готов исполнить любой приказ. Через минуту к нему присоединилась Карайя, которая, хотя и не посыпала голову пеплом, — вроде бы не за что, но без лишних слов давала понять, что готова к беззаветному труду и жесткой обороне. Тем временем, все остальные с усердием продолжали устранять последствия бандитского налета.

После минуты изучения макушек адептов, я выдал ценное указание.

— Сейчас отлучусь, но ненадолго. Вернусь до вечера. После возвращения, вчетвером, обсудим маршрут похода по Крино, — оба синхронно кивнули, но ответил Некрисса.

— Будет исполнено, Старший Брат. — Я повернулся и направился к входу в храм.

Пройдя через Ворота, уселся в кресло и несколько минут просидел, рассматривая экран и размышляя о смысле жизни и о себе. Машинально подключился к квартире Председателя — в ней все оставалось так, как в самый первый раз, когда я заглянул сюда, чтобы сделать предложение о совместной деятельности. Для интереса решил посмотреть последние известия, взял пульт управления ТВ и, пощелкав клавишами, настроился на новостной канал.