— Иосиф Виссарионович. Знать мои настоящие ф.и.о. ни к чему: это Вам ровным счётом ничего не даст.
Ещё не хватало, чтоб при самом «минорном» для меня раскладе — до моих предков раньше фашистов добрались…
Тогда Виноградов, с хитрым мордам лица «перезакинул удочку»:
— А скажите мне Иосиф Виссарионович: вот с ваших же слов, дожив до столь преклонных лет — Вы часто и подолгу болели…
У стариков, как известно, их «болячки» — любимая тема. Вот и я, аж расцвёл заулыбался:
— Не то слово, профессор! Я просто жил на одних лекарствах — на которые уходила, как бы не половина моей пенсии. Хорошо ещё, что внучка медик: иначе я бы к вам «переселился»… Ээээ… Ещё до коллективизации.
Тот, вкрадчиво — как будто взрослый, уличающий во лжи пакостливого — но умственно недоразвитого ребёнка:
— Вот про них то — про свои болезни и, особенно про лекарства — которыми их лечили и, расскажите нам.
Нашёл о чём спрашивать покойного пенса!
И я не задумываясь, буквально «тащась», как будто рассказываю не о собственных «хворостях» — а о многочисленных «романах», тут же начал:
— Слава Богу: до рака, Альцгеймера и сахарного диабета 2-го типа — я не дожил, а вот до…
И дальше я выдал весь «букет» типичных стариковских болезней начала 21-го века и список пилюль которыми меня он них пичкала медицина, не забыв упомянуть катаракту с заменой хрусталика и, керамику — которой я успел заменить отстойную нержавейку с напылением в зубных протезах, прежде чем очутиться здесь.
У Виноградова шары на лоб:
— И Вы с такими болезнями так долго прожили?!
Пожимаю плечами, типа ничего особенного:
— Современная медицина, что Вы хотите, профессор? Попади Вы куда-нибудь в Средневековье (не приведи Господь, конечно!), тоже б поди удивляли бы хроноаборигенов своим долголетием.
Тот, с возбуждённым видом:
— Вы говорили, что переменили множество профессий… Случайно не были причастны к медицине?
— Нет, никаким боком. Я до выхода на заслуженную пенсию так сказать, был в основном… Ээээ… Так сказать, на руководящей работе.
— Как жаль… А может, рецепты каких-нибудь лекарств помните?
— Эх, знать бы прикуп — жил бы в Сочи!
Наморщив лоб:
— Знаю, что пенициллин — чудо-лекарство 20-го века, открыли англичане изучая какую-то плесень на лобках у старух… Или, нет? А нет, вспомнил: плесень на среднеазиатских дынях.
Рассказал всё что знал об пенициллин в частности и об антибиотиках в целом, а знал к сожалению я очень мало. Затем ещё раз напряг «послезнание» и выдал кое-что более существенное:
— В данный момент проще сперва освоить стрептоцид, или же — сульфаниламид.
Профессор:
— Красный стрептоцид или иначе «пронтозил» открыт ещё в 1934-ом году в Германии и ныне используется как дезинфицирующее и антисептическое средство для ухода за ранами.
— Это так, но вскоре (если не уже) на его основе откроют «белый стрептоцид», который окажется не в пример более эффективным…
И здесь «Остапа понесло»:
— …Надо срочно озадачить группу химиков, стимулировав с одной стороны — Сталинской премией, с другой — работой в лесозаготовительной промышленности и, дело будет в шляпе.
Тот, кажется позабыв о чём вообще идёт речь, вяло махнув рукой:
— Даже, если и откроют они ваш «белый стрептоцид», дальше дело не двинется: в СССР нет свободных мощностей в химической промышленности…
— Зато есть производство химического оружия — боевых отравляющих веществ! Которое, можно без всякого ущерба для обороноспособности страны, перепрофилировать в производство лекарств. Если вместо этой бесполезно-опасной дряни…
Я не закончил мысль, ибо вспомнив «тему», Виноградов как подскочит и указывая на меня трясущейся рукой — как на ожившего мертвеца:
— ОН ГОВОРИТ ПРАВДУ!!!
Я разлил по рюмкам и произнёс следующий тост:
— Ну… Тогда за взаимопонимание!
* * *
Выпили, закусили и я продолжил:
— Можете задавать вопросы, но по одному и, учтите: я не Сталин и быть им не собираюсь! Я открылся вам не для того чтобы изменить историю, а для того чтобы вы меня прикрыли от разоблачения и дали возможность спокойно дожить до… До неё самой. Поверьте моему недавнему опыту: двенадцать лет до смерти, это не так уж и много.
Подобно опытному педагогу помолчав, давая «усвоить материал»:
— Взамен же я дал вам возможность вовремя поменять образ жизни и тем самым избежать всего вышеперечисленного «форс-мажора». К примеру, можно уехать куда-нибудь поглубже в провинцию и, спокойно дожить в почёте и уважении до самой старости…
Подумав: а ведь обслуга мне так и так положена, делаю вполне прозрачный намёк:
— …Или же остаться при персональном пенсионере И.В. Сталине, который не занимается политикой, а следовательно — не подставляет свой «ближний круг».
Первым задал вопрос Власик:
— А от чего умер товарищ Жданов и почему в его смерти обвинили меня и врачей?
— Точно не знаю, что-то с сердцем. По словам некоторых историков, Сталин прочил Александра Алексеевича в свои приемники и, когда какая-то медсестра написала, что его лечили неправильно — рассвирепел. Вы уж извините, профессор, что так у нас с ним получилось!
— Ничего, ничего… А сам товарищ Сталин умер своей смертью?
— Не могу утверждать ничего определённого, ибо наши историки до сих пор спорят на эту тему до неприличной хрипоты. Доподлинно известно одно: после перенесённых нескольких ишемических инсультов, у него произошло кровоизлияние в мозг…
То что Вождь «Одной шестой части суши», Верховный Главнокомандующий, победитель в самой кровопролитной войне в истории человечества — чуть ли не сутки валялся на полу своей собственной дачи, как последний бомжара в подворотне… Я говорить не стал.
А зачем?
Виноградов крайне осторожно:
— При склонности к инсультам, кровоизлияние в мозг можно вызвать медикаментозными препаратами, повышающими давление.
Положа руку на сердце:
— Не знаю. А всем без исключения историкам, особенно — официальным, не верю! Поэтому врать не буду.
Николай Сидорович Власик — дураком далеко не был, как про то учебники пишут и телесериалы снимают!
Он за считаные годы сумел выстроить практически идеальную структуру службы безопасности высшего лица государства, которую потом тщательно скопируют в других странах. Последней будет Америка после убийства Кеннеди.
«Картину маслом» он срисовал мгновенно:
— Похоже на тщательно спланированную акцию: сперва убрав в лице Жданова приемника Вождя и заодно — лечащего врача товарища Сталина… Затем скомпроментовав — отстранили нас с товарищем Поскребышевым, затем… Кем был в 1953 году товарищ Косынкин?
— Заместитель начальника УКМК(Управление коменданта Московского Кремля. Авт.) СССР…
— …«МГБ»?!
— «Министерство государственной безопасности». После войны вместо наркоматов будут министерства.
Потом тяжело вздохнув, настоятельно рекомендую:
— Только Вы, Николай Сидорович, на все эти свои выводы забейте.
— Как это «забейте»?
— Да вот так! Просто забейте и всё.
Тот, не успокаиваясь:
— Да как же мне «забить», если это антиправительственный заговор? Кто за всем этим стоял, скажите?
— Я же сказал: не знаю! И до этого «заговора» ещё более десяти лет — всё ещё сто раз изменится-перемениться, в связи с моим уходом на пенсию.
Заглядывая мне в глаза:
— Товарищ Берия?
Не хотел говорить, но видимо под действием «винных паров», усмехаюсь и несколько развязно:
— Лаврентий Павлович может и участвовал в заговоре: вполне может быть — поэтому не исключено… Но в результате него — пострадал больше всех! Вас то просто посадили да выпустили… Петра Евдокимовича если и, траванули — то хотя бы похоронили по-человечески и больше не трогали…
Указательный палец вверх:
— …Товарища Берию же арестовали и, обвинив во всех смертных грехах — вплоть до похищения с улиц московских школьниц, их изнасилованиях и убийствах… И — расстреляли! И до сих пор… Хи, гкхм… Даже через почти сто лет, в первой половине 21-го века — про него пишут очень нехорошие книги и снимают очень нехорошие фильмы, прям как будто про Джека-Потрошителя какого.
* * *
Траурно помолчали, затем вопрос задал Поскребышев:
— В Генштабе Вы говорили о войне с Германией, которая начнётся 22 июня этого года…
Виноградов ахнув, прикрыл рот, Косынкин заметно напрягся.
— Я и сейчас это могу сказать: война с Германией будет! Поэтому если собираетесь последовать моему совету — уезжайте куда-нибудь подальше на Восток. И запасайтесь продуктами, ибо в стране будет реальный голод… Если имеются родственники в Ленинграде — срочно забирайте их оттуда под любым предлогом!
Не особо вдаваясь в подробности, рассказал им про ход Великой Отечественной Войны, в конце разлив по рюмкам и провозгласив следующий тост:
— Ну… За Победу!
Потрясённый Поскребышев, долго не мог поверить:
— Двадцать семь миллионов, говорите?
— Точные потери не известны. Но судя по тому, что историки спорят — не об сотнях тысяч, или даже миллионах — а о десятках миллионов… Потери были воистину ужасными.
— А налейте-ка и мне, Иосиф Виссарионович…
Под хрустальный звон и булькающие звуки:
— С удовольствием Александр Николаевич! Добро пожаловать в наш клуб анонимных алкоголиков.
Выпили уже по третьей, естественно закусили и, тут гэбист Косынкин задал совершенно неожиданный вопрос:
— Так значит, бессмертная душа всё-таки существует?
— Что касаемо моей — то определённо да. А вот про другие души ничего определённого сказать не могу — ибо своими глазами их не видел. Но так как я ничего выдающегося из себя «там» не представлял, можно считать — что и у каждого человека имеется бессмертная душа.
Тот, глядя мне прямо в глаза:
— Так значит, существует и Господь Бог?
Все замерли и смотрят на меня…
Не торопясь обдумал и в свою очередь спрашиваю:
— А что такое по-вашему Бог? Бородатый старичок с нимбом вокруг темени, сидящий на облачке?
— Нет, конечно…
— «Бог», это — просто более высокий уровень разума, чем наш. Мы же в свою очередь, являемся «богами» для всех нижестоящих — кроликов там, мышей и земляных червяков. «Религия» же — это технология управления обществом, основанная на обрывках каких-то древних знаний о «богах» — доставшаяся нашим далёким пращурам неведомым путём.
Дав кивком понять, что ответом удовлетворён, он задаёт ещё более неожиданный вопрос:
— Каково в будущем будет отношение Коммунистической партии и Советской власти к Русской православной церкви?
Вопрос в принципе не праздный, ибо даже несмотря на беспрецедентный двадцатилетний атеистический террор, в ходе Всесоюзной переписи 1937 года — две трети опрошенных открыто назвали себя православными верующими.
Почесав в затылке, я в свою очередь вопрошаю:
— «У нас», я читал такую историю: когда планировали реконструкцию Красной площади, то Хрущёв и Булганин убрали на макете храм Василия Блаженного… А товарищ Сталин им якобы сказал: «Сейчас же поставьте собор на место! Не Вы ставили, не Вам ломать!». Было такое?
— Нет… Не знаю.
Я, жизнерадостно:
— Ну, значит ещё будет! Как и вскоре после начала войны — отказ от политики воинствующего атеизма, возвращения церкви части конфискованной собственности и реликвий, разрешения открытия семинарий и так далее…
Уже заплетающимся языком:
— …Говорят даже, Сталин неоднократно посещал Матрону московскую, канонизированную как местночтимую святую в нашем 1999-м году, советовался с ней и слушал ее предсказания. А когда немцы были под самой Москвой, Сталин приказал облететь Москву и Ленинград с иконой Казанской божьей матери.
Гэбист с совершено трезвыми глазами:
— Как же, вашими словами: «значит, ещё будет», Иосиф Виссарионович — если товарища Сталина с нами уже нет?
Большим пальцем указывая на «персону» на стене:
— На товарище Сталине свет клином не сошёлся, понимаете? Это всего лишь портрет на стене: повесьте вместо него другой и, ровным счётом ничего не изменится.
Тот, слегка вдарив кулаком по столу:
— Ошибаетесь, товарищ… Не знаю, как вас там.
— Нет, не ошибаюсь! Как прижмёт от слова «конкретно» — про чёрта рогатого вспомнишь, не токмо про Христа.
— Вот именно, что про чёрта…
Улыбаюсь слегка по-идиотски:
— Время покажет, про каких чертей вспомнят в Политбюро — когда немецкие танки подкатят к Кремлю. Недолго уже ждать осталось.
— И Вы так спокойно об этом рассуждаете?!
— А что не так? Я знаю, что «дело наше правое, враг будет разбит», так почему бы мне спокойно не порассуждать?
Тот не нашёлся, что ответить и, в свою очередь я, прошерстив всю имеющуюся инфу про него:
— А чего это у Вас, Петр Евдокимович, такое трепетное отношение к Православной религии? Вроде бы как капитан госбезопасности, герой пограничник — если «Вики» не врёт…
— Я родился в Саратове в семье потомственного священнослужителя и, до того как стать «героем-пограничником» — ещё мальцом прислуживал в православных храмах…
— Ах вот оно что… Как интересная биография!
Разливаю по стопкам:
— Ну… За веру!
Выпив, крякнув — «крепка ещё Советская Власть!», замечаю:
— Что закусь практически на нуле… Николай Сидорович: Вы ближе к телефону — распорядитесь там насчёт холодных закусок.
Показывая на изрядно опустевшую стеклотару:
— И это… Повторить!
— Может, Вам уже достаточно?
— Чё? Распустились здесь без меня, пАнимаешь… Я требую продолжения банкета!
Власик подошёл к телефону, взял трубку и через минуту:
— Что-то не отвечает… Пойду сам схожу.
Когда он вышел, вопрос задал Виноградов:
— А скажите мне… Хм, гкхм… Иосиф Виссарионович, коммунизм то хоть построили? Что-то Вы как-то очень ловко избегаете этой темы…
Я с энтузиазмом:
— «Коммунизм»? Конечно, построили…!
После воистину театральной паузы:
— …Вот только не для всех. Не для того, для кого обещали построить — трудящихся, стало быть.
— А для кого тогда?
— «Для кого», спрашиваете? Счас…
В «той жизни» я отличался завидным здоровьем и, даже в шестьдесят лет мог засадить литр водки (под хорошую закусь, конечно) и даже не шатнуться после этого.
Но видать организм Реципиента был непривычен к столь крепким напиткам и, стал быстро «косеть». Поэтому против своей воли, я заплетающимся языком понёс про события, что случилось в стране после смерти Сталина.
