Когда это не помогало, когда оставались мешки под глазами, у нее появлялся еще один вариант. Она отводила их в "офис", комнату, которую в последнее время посещала крайне редко, сферическую камеру в защищенной зоне, где не было искусственной гравитации, и где она провела каждую секунду этих одиннадцати лет. Она указывала на место в центре комнаты, где ей приходилось парить в невесомости, на безопасном расстоянии от стен или каких-либо посетителей. Когда люди приходили к ней в этот офис, им приходилось прикреплять к себе страховочные тросы, чтобы они не подплывали слишком близко, оставаясь на безопасном расстоянии.
— Я такая, какая есть, из-за того, что произошло в этой комнате, — говорила она им. — Не потому, что я сильная, или лучше вас, или больше предана Броне. Не потому, что забочусь о Сверкающем Поясе больше, чем вы. Это потому, что я повреждена. Потому что случившееся со мной в этой комнате лишило меня рассудка, и все королевские кони не смогли бы снова собрать меня воедино.
Если они доходили до этого момента, значит, некоторые из них были глупцами, думая, что урок окончен.
Это было не так.
— Сейчас я оставлю вас здесь, — говорила Омонье. — На двадцать шесть часов. В комнате будет темно. Вы не можете ни к чему прикасаться или с кем-либо разговаривать. Никто не будет навещать вас. Вы просто будете парить здесь, посередине, в одиночестве. Однако у меня будут данные с вашего биометрического браслета. Он скажет мне, бодрствуете вы или без сознания. Если вы заснете в любой момент в течение этих двадцати шести часов, даже на мгновение — приступ микросна, просто слегка прикроете глаза, — вы будете уволены. Не будет ни апелляции, ни дисциплинарного пересмотра. Вы покинете Броню.
Если в этом обещании и была ложь, то совсем небольшая. Она никогда не позволяла никому из них проводить в комнате больше тринадцати часов. Этого было достаточно; более чем достаточно, чтобы подтвердить ее точку зрения. Когда она вытаскивала их, они всегда клялись, что прошло гораздо больше суток.
— Это было не так. Это было тринадцать часов, и вам не удалось пережить это без нескольких эпизодов микросна. Однако вы прощены, потому что вы всего лишь человек, и теперь у вас есть некоторое представление о том, через что я прошла. Впрочем, это всего лишь небольшая часть. Вы продержались тринадцать часов, и если бы скарабей был на вас, вы бы умерли. Я пробыла там в восемь тысяч раз дольше.
После этого у нее редко возникали с ними проблемы.
— Как мы себя чувствуем? — спросила она присутствующих. — Я хочу абсолютной честности. Каждый хочет сыграть свою роль, и это следует уважать. Но я бы предпочла, чтобы кто-нибудь из вас сейчас на денек отлучился от Лесного пожара и вернулся свежим, чем оказался в состоянии нервного срыва, когда вы будете мне бесполезны неделями. Поверьте мне, я уважаю упорный труд. Но ничто не впечатляет меня больше, чем признание наших собственных пределов и отсутствие стыда за них. — Она стояла, скрестив руки на груди, лицом к своему собственному пустому стулу по другую сторону стола, Дрейфус справа от нее. — Ну, оглушительная тишина. И все же вы все выглядите так, как отогревшаяся смерть, за исключением Тома, который выглядит так, будто смерть отогрелась дважды. В таком случае у меня есть кое-какие новости для всех вас, просто на случай, если кто-то начал думать, что все не может стать еще сложнее. Вас всех проинформировали о том, что Нг и Банкал нашли в Шига-Минц?
Аналитик, сидевший рядом с Дрейфусом, поднял голову. — Сейчас проходит по всем получающим панголин, мэм.
— Я избавлю вас от необходимости читать. — Омонье обошла стол слева, огибая солидный буфет. — Нг и Банкал забрали вдову Броннер, и она вне непосредственной опасности. Но это только потому, что удача бросила нам кость. Гизелин Броннер была в разгар допроса шпионом ультра с использованием химического пыточного устройства. Если бы Нг и Банкал добрались туда на двадцать минут позже, она была бы мертва.
— Цветок боли? — спросил Дрейфус, рассеянно пощипывая уголок глаза.
— Предпочтительный инструмент для допроса. И это не просто предположение о том, что здесь замешаны ультра. Мы задержали агента.
— Может быть, мы имеем дело с агентом под чужим флагом? — спросил старший префект Майлз Джафна, щурясь сквозь узкие прямоугольные очки на сводную информацию, появившуюся перед ним на столе.
— Чтобы поссориться с ультра? — Омонье решительно покачала головой, занимая свое место за столом. — Я бы почти приветствовала такой прозрачный гамбит, Майлз. По крайней мере, это соответствовало бы нашей предыдущей истории о нулевом участии элементов ультра. Но это не фальшивый флаг. Мы знаем нападавшего. Теобальд Гробно. Мелкий подручный ультра, мальчик на побегушках, посланный сводить счеты и устранять нежелательную конкуренцию. Гробно — настоящий ультра, и мы можем проследить его передвижения вплоть до парковки Роя.
Омонье подумала о Рое, этом постоянно перемещающемся облаке звездолетов ультра, остановившихся в системе Йеллоустоун для торговли, ремонта или просто сведения древних счетов. Технически ультра были людьми, но их мотивы часто были глубоко чуждыми, и ей никогда не нравилось, что ее дела пересекаются с их бизнесом. Жизнь была достаточно сложной.
— Как, черт возьми, убийца ультра попал внутрь веретена Шига-Минц? — спросил Дрейфус.
— Обычная цепочка глупостей. Слабый контроль безопасности в центре, правдоподобная поддельная биография, несколько умеренно хитроумных манипуляций с имплантами, которые помогли ему ускользнуть от рутинной проверки. Мы не думаем, что он пришел со своим оборудованием. Более чем вероятно, что предыдущий оперативник спрятал Цветок боли, очки убийцы и плащ-хамелеон в безопасном месте внутри веретена Шига-Минц.
— Тогда по ассоциации, — сказала старший префект Милдред Доссо, убирая выбившуюся прядь волос назад под заколку, — можем ли мы также обвинить ультра в смерти Антала Броннера? И, следовательно, в остальных случаях Лесного пожара?
— Разве это не было бы чудесно? — сказала Омонье. — Тогда все, о чем нам пришлось бы беспокоиться, — это скрытое объявление войны ста миллионам граждан.
Они все повернулись, чтобы посмотреть на твердотельный планетарий с изображением Сверкающего Пояса и в стороне — плотного облака пыльцы припаркованного Роя, находящегося на высокой, но не слишком удаленной орбите. Никому из них не нужно было напоминать о потенциальной разрушительной мощи кораблей ультра, собранных в этом Рое, или о напряжении, которое накалялось в прошлом.
— Это не сходится, — размышлял вслух Дрейфус. — Не сходится. Ультра не фигурировали в других смертях. Почему сейчас?
— Возможно, они только что допустили ошибку, — сказала префект внутренней службы Клодетт Сен-Круа.
— Если бы существовал общий фактор, связывающий этих людей, какая-то причина для систематической вендетты, мы бы уже это заметили, — сказал Дрейфус. — Кроме того, Цветок боли никогда не был связан с другими смертями. Зачем им переходить от одного метода к другому только ради вдовы?
— Мы не можем отвергнуть эту связь только потому, что она доставляет нам дискомфорт, — сказал Майлз Джафна.
— Я не предлагаю нам этого делать, — сказала Омонье. — Но мы не будем придавать чрезмерного значения этому инциденту, пока не узнаем больше о Броннерах. Может быть, вдова расскажет нам что-нибудь теперь, когда она знает, как близка была к смерти.
— А ультра? — спросил Дрейфус.
— Нг и Банкал по-прежнему лучше всего подходят для расследования смерти Терзета Фриллера в Эддисон-Лавлейс. Они отправятся туда прямо сейчас и оставят Гробно под стражей в веретене Шига-Минц. Когда за вдовой прибудет квалифицированная медицинская бригада, они одновременно смогут забрать Гробно.
— Я бы хотел немного поговорить с ним, — сказал Дрейфус.
— Вы получите его, — ответила Омонье. — Но с ним мы будем действовать осторожно, Том. Последние два года мне удавалось удерживать ультра на нашей стороне. Я бы предпочла, чтобы все так и оставалось.
Спарвер хорошо справился с ищейкой, сумев снять Цветок боли с Гизелин Броннер ценой всего нескольких поверхностных порезов, свидетельствующих о процессе. Сейчас с ней были местные медики, которые оценивали ее состояние и перевязывали незначительные раны и места проколов, уже нанесенные ей устройством ультра. Она все еще находилась в состоянии шока, опустившись на стул в одной из соседних комнат, в то время как медики суетились вокруг нее, явно взволнованные тем, что они стали свидетелями такого необычного инцидента.
— Вы поймали этого человека? — спросила вдова.
— Да, сейчас он под нашей стражей. И под этим плащом-хамелеоном он всего лишь хилый мальчик с несколькими нервными отклонениями. — Талия уже однажды проходила через это, но Гизелин Броннер, очевидно, нуждалась в дополнительной поддержке. — У нас есть оружие, которое он применил против констеблей. Это был электрошокер, очень малого радиуса действия и не способный никого убить.
— С ними все будет в порядке?
— С Дэйном и Трелон? Да, они это переживут. Он только хотел усыпить их, пока разбирался с вами. — Талия коснулась руки женщины, лежавшей на стуле. — Вот тут-то у меня и возникают несколько неловких вопросов. По словам моего заместителя...
— Свин.
— Да. — Талия облизнула губы, ей не очень понравилось то, что она услышала в тоне женщины. — По словам моего заместителя, все признаки сходятся на том, что ультра улаживают жалобу. Они не могли добраться до вас, не пройдя мимо констеблей, но при этом агенту, очевидно, был отдан приказ применять минимальную силу. Другими словами, вы были единственной мишенью. И в свете того, что случилось с вашим мужем...
— О котором мне до сих пор не сказали.
— Есть некоторые аспекты его смерти, которые являются щекотливыми. — Талия пыталась выразить сочувствие, но манеры вдовы затрудняли это. — Но позвольте мне перевернуть все с ног на голову, если вы не возражаете. Именно вы запросили дополнительные меры безопасности.
— И посмотрите, как хорошо это сработало.
— Должно быть, вас что-то обеспокоило, мадам Броннер. Вам сказали, что смерть вашего мужа была медицинским событием, но вы немедленно отреагировали так, как будто он был убит и вы, вероятно, будете следующей.
— Они явно добрались до него. Почему это остается загадкой?
Талии очень хотелось бы проконсультироваться с Дрейфусом, Омонье и всеми остальными в тактическом кабинете о том, как много она может сказать, а чего не может. Но сейчас это зависело от нее, и она полагала, что сделать такой звонок — это именно то, что значит быть полевым префектом. — Мы не думаем, что к смерти вашего мужа были причастны какие-либо ультра.
— Ультра только что пытался убить меня!
— Мне нужно, чтобы вы были откровенны со мной, мадам Броннер. Ультра не выбирают случайных граждан для допроса. Была ли какая-то причина, по которой вы с вашим мужем могли оказаться не на той стороне?
Гизелин Броннер подняла руку. — Пожалуйста, она утомляет меня этими вопросами.
Медик и констебль подошли к ней, намереваясь увести ее подальше от вдовы. Талия уже собиралась заявить о своей власти, когда вмешался Спарвер, тихо сказав: — У нас будет шанс поговорить с ней, когда прибудет квалифицированная медицинская помощь. Только что поступило несколько новых приказов от Брони. Мы должны направиться прямо в Эддисон-Лавлейс.
Талия отодвинулась от остальных.
— С ультра?
— Нет, леди Джейн хочет, чтобы его доставила оснащенная медицинская бригада. Быстрее, чем ждать, пока мы завернем в Эддисон-Лавлейс, зная, что можем пробыть там добрых несколько часов.
— Типично, — пробормотала она.
— Так ли это?
— Конечно. В первый раз, когда дело перерастает во что-то большее, я оказываюсь в стороне.
— Это просто целесообразность. Мы могли бы сразу доставить задержанного обратно, но тогда возникла бы задержка с прилетом кого-нибудь к Терзету Фриллеру, а это так же важно.
— Ты думаешь, ультра пошлют кого-нибудь еще, либо чтобы заставить замолчать первого, либо чтобы еще раз напасть на мадам Броннер?
— Удачи им, если они это сделают, с твоей ищейкой и всеми констеблями, которые только что появились. Нет, у них была всего одна попытка, и, возможно, этого было достаточно. Насколько нам известно, парень уже передавал информацию своему начальству, когда мы прибыли.
Талия внесла свою лепту в развитие отношений между Броней и констеблями, поблагодарив и попрощавшись со всеми присутствующими, уделив особое внимание Дэйну и Трелон, заверив их, что они будут полностью информированы о событиях, связанных с ультра. Она знала, что это было правдой только до определенного момента. Если бы нынешний инцидент сильно пересекся с расследованием Лесного пожара, то существовал бы предел тому, чем можно было бы поделиться, по крайней мере, пока чрезвычайная ситуация держалась в секрете. Но было приятно дать констеблям понять, что их оценили по достоинству.
Оглядываться назад было замечательной вещью. Несколько месяцев назад всем префектам была разослана общая директива сделать все возможное для укрепления отношений между Броней и местной полицией. Талия тогда совсем не придала этому значения, но, зная то, что она сделала сейчас, последствия были очевидны. Команда Брони предвидела неизбежный момент, когда станет невозможно справиться с большим количеством случаев Лесного пожара. Префектов в лучшем случае насчитывалась тысяча — а тех, кто был доступен для работы на местах, на самом деле гораздо меньше. А полицейские силы в совокупности могли бы составить потенциальную добровольную гражданскую милицию численностью около пяти миллионов человек, если бы все они были задействованы и мобилизованы во всех орбиталищах. По-прежнему только один из двадцати от всего населения, и это была оптимистичная оценка, но, возможно, достаточная, чтобы что-то изменить или, по крайней мере, отсрочить крах всего порядка.
Они добрались до своего корвета, наконец-то получив возможность разговаривать так свободно, как им хотелось. Внутри корабля была обновленная информация от Брони, биографическое резюме ультра, сверенное с биометрическими и генетическими данными, собранными ее ищейкой, а затем переданное в поисковые системы.
— Мы знаем его только потому, что он уже облажался, — сказал Спарвер. — Дрейфус говорит, что это не согласуется с тем, что мы уже знаем о Лесном пожаре, и я склонен согласиться. — Он расстегивал свой ремень и хлыст, убирая их на время. — Я скажу тебе кое-что еще.
Талия наполовину сосредоточила свое внимание на управлении полетом, намечая быстрый переход на Эддисон-Лавлейс. — Продолжай.
— Антал Броннер, далекий от того, чтобы быть исключением, начал выглядеть как явное соответствие теории Дрейфуса. Что может быть более рискованным, чем оказаться не на той стороне ультра?
— Предположение, пока мы не узнаем больше.
Спарвер дотронулся до своей морды. — Доверяй инстинктам своего помощника.
Они отстыковались, оттолкнулись, вышли из пространства рядом с Шига-Минц и затем легли на свой курс. Чтобы сэкономить время на сбор опрашиваемых, Талия позвонила заранее и попросила собрать коллег Терзета Фриллера в каком-нибудь месте поблизости от стыковочного узла, независимо от текущей схемы смен или тех, которые действовали на момент смерти. Она тщательно подчеркивала рутинный, процедурный характер допросов, давая понять, что не ищет виновную сторону.
