Неконец (Летописи Песца)

Наташка попыталась было рассказать про утро, когда она пришла к ларьку с мёртвой Машей — но тётка, вроде не выглядевшая страшной, неожиданно рявкнула, срываясь на визг "отвечать будешь когда спросят!" — так что ей только и оставалось, что заткнуться. Немного запоздало, но вроде не совсем ещё поздно, вспомнилось "язык — твой враг". Прикинусь пьяной — решила девушка — Буду бред нести, икать и плакать — надо им оно, с такой возится? Но вопросы закончились — милицейские чего-то ждали. И тётка, и сидевший тут же в кабинете участковый, старавшийся на неё не глядеть и вообще быть незаметным. Послышался звук подъезжающей машины, и вскоре в тесный кабинет зашла целая делегация — причём присутствующий при ней милицейский, с звездой побольше, вроде майор, старше тётки чином? выглядел не главным. Главным выглядел седой мужик, ещё не старый. Черты лица сомнений не вызывали — с того берега "делегат". И при нём — женщина, маленького роста, в обычном для них платке и — с пластырем на скуле. Только по пластырю Наташка и догадалась — та малолетка. "Хана" — вяло шевельнулось в голове. Последствия выпитого, да ещё с настройкой на "я вумат", тем временем, продолжали усиливаться. Голоса доносились как через туман — ментовские в два голоса что-то бубнили, тоже какие-то формальные вопросы к этой, как её... а, Гульсина. Рахметовна. Ну, видно, что не Ивановна. Где была, жила, видела... В какой-то момент все четверо присутствующих — участковый был скорее отсутствующим, Наташка и не замечала уже его — обратились вдруг на неё. Туман в голове играл свои шуточки — девушка плохо соображала, что от неё хотят, зато почему-то отчётливо видела все эмоции.

Седой глядел с брезгливой неприязнью, которую даже не пытался прятать, мент, который с ним пришёл — равнодушно, тётка-следователь — почему-то с затаённой надеждой — но ничего хорошего для себя в этой надежде Наташка не нашла, так кошка смотрит на клетку с мышью — вроде и не достать, но, может быть, всё-таки... А вот девушка смотрела с пониманием. Не было в её глазах злости. Тётка ещё раз что-то спросила — надежда её разгоралась, как упавшая в сухую траву сигарета. С трудом сконцентрировавшись, Наташка сообразила — спрашивают, знакома ей гражданка Юнусова?

— Н-нет — выдавила она. Не помню такую.

— Гульсина Рахметовна, знакома ли вам Козырева Наталья Александровна?

Девушка поглядела ещё раз, словно стараясь узнать. Всё она узнала, всё поняла — но вглядывалась долго. Думала?

— Нет. Не знаю её.

Седоволосый — кто он, отец? Не похож вроде — резко рванул её за плечо, заорал что-то, замахнулся ударить — но майор оказался быстрее, завернул тому руку и чуть было не уложил на пол, но опомнился и с сожалением отпустил.

Несколько долгих секунд они с седым буровили друг друга взглядом, не обращая внимания на вопящую тётку. Гульсина бочком переместилась в угол, в сторонку. Наташка попыталась последовать её примеру, что было не так просто. В итоге она решила, что под столом тоже неплохо, тем более что образ пьяной малолетки был лучшим из того, что она могла сейчас придумать и изобразить.

Седой на драку с сотрудником органов всё же не решился, только цедил что-то сквозь зубы — угрожал наверное, как у них водится, а вот майор явно еле сдерживался, чтоб не заехать тому в морду. Габаритами он седого превосходил заметно, и двигался похоже на сотника Василия — тоже, наверное, не дурак подраться...

Из-под стола Наташка видела только ноги и низ двери. Дверь приоткрылась, оттуда тоже кто-то что-то говорил — вопли тётки, наконец, смокли. Вообще в здании слышалась суета, а со двора и вовсе что-то кричали. Неожиданно стул, на который девушка так удобно опиралась, отлетел в сторону, сильные руки подхватили её и поставили на ноги. От неожиданности она забыла, что старается казаться пьянее, чем есть и осталась стоять. Поднял её майор, поднял и повёл на выход, но совсем не так, как вели сюда. Почти вежливо.

Причина выяснилась снаружи. Перед закрытыми воротцами детсада собиралась толпа. Кто-то заметил "следственную операцию" — и население ходом её оказалось недовольно.

— Ну, граждане, чего столпились, чего шумим? Никакого беспредела тут не происходит, нормальные следственные действия — свидетелей... опрашиваем — ладонь майора на её плече на мгновение стала железной, чтоб не вякнула чего — вот свидетель Козырева, жива-здорова... разве что в состоянии опьянения. Это, конечно, безобразие — но выяснять, кто тут спаивает несовершеннолетних, нам пока недосуг, у нас более серьёзное дело — убийства и межнациональные столкновения. Так что не толпитесь пожалуйста, не мешайте! — и с этими словами он подтолкнул Наташку вперёд, аккуратно, чтоб не упала. Мать тут же кинулась навстречу, ухватила за руку и потащила за собой.

— Эй, гражданка, поаккуратнее, — крикнул вслед майор — Чтоб без рукоприкладства там! — и сплюнул негромко в сторону — вас ещё тут разнимать, тля...

— Расходитесь, расходитесь — выступила вслед тётка. Майор, даром что старше по званию, тут же отошёл в сторонку. Настолько демонстративно, что даже Наташка это отметила. Он бы ещё руки умыл, как этот, как его... прокурор Пилат...

По толпе прошло вдруг какое-то шевеление. И не только по толпе — со старых лип детсадовской территории взлетели грачи, залаяли собаки в посёлке. Что-то произошло, и только Наташка ничего не заметила.

— Что это? — мать разжала сурово поджатые губы

— Что — это?

— Земля трясётся.

— Ну, раз земля трясётся — значит, землетрясение — с пьяной очевидностью констатировала Наташка.

— У нас-то откуда? — непонимающе уставился какой-то пожилой мужик с неопрятной седой щетиной — у нас сроду не бывало.

— Раньше много чего не бывало — на корню срезал его рассуждения чей-то смутно знакомый голос.

— Нет, здесь никак не должно быть землетрясения — этот голос Наташка узнала моментом, географичка из школы. Ну, сейчас начнёт речь толкать про эти, как их... материковые плиты. Но училка не стала долго распинаться. А вот другой знакомый голос снова возник

— Правильно, не должно. А раз оно есть — значит, что-то теперь не так, как раньше было. Вон, в Америке тоже сроду не бывало...

— Ты, мужик, не каркай!

— У нас не Америка!

— Сам знаю. А только задуматься не мешает, как жить-то дальше будете! — повернулся и пошёл. Со спины Наташка его узнала — по походке, движениям. Это был один из тех троих, за речкой, Усатый. Странно, но спереди он совсем не казался знакомым... Он же прячется! А пришёл узнать, что тут творится! Но не настолько она была пьяна, чтобы говорить об этом вслух. Тем более что до тётки-следователя было шагов десять — она так и стояла на покосившемся крыльце садика, всматривалась, как будто искала кого-то. А может, и действительно искала. Наверняка у неё были какие-то наколки, или как они по-ментовски, ориентировки. И на неё были, ведь не просто так притащили сюда именно её. И если бы не та чучмечка... Да какая она чучмечка, она же только что её, Наташку, спасла!

— Ну что, горе луковое, допетрила, во что чуть не влипла? — всё поняла по её лицу мать. Идиотка, куда тебя черти понесли, у самой мозгов нет, так кавалера бы послушала! Он-то сразу сообразил, на костылях приковылял, тебя, дуру, спасать — злым шёпотом понесла мать — а ты чего? Зла не хватает, тьфу, дуру вырастила!

Никогда мать так не ругалась. Матом — это бывало, нравы в посёлке простые, ну, обложила и забыла. А вот так, всерьёз, дурой... От стыда Наташка мгновенно протрезвела, сильнее чем от страха. Но что сказать или сделать — в голову не приходило. Так и семенила за матерью следом, пока не сообразила, что идут они совсем не к дому.

— Ой, а мы куда?

— Куда надо! — отрезала мать, но тут же пояснила — сейчас за сараи зайдём, а там пулей марш отсюда! Хоть к чёрту, хоть к кавалеру своему, раз ему одному на вас двоих мозгов дадено! Ко мне тем же вечером пришли, говорят — побеседовать. Втроём они беседовать собрались... Ну, я дурочку включила, сказала — похитили тебя турки эти чёртовы, такой пурги нагнала — самой стыдно... Не поверили, конечно, но и сказать нечего. А тут ты сама к ним и заявилась... Это хорошо ещё, пуганые они сегодня, вчера на той стороне стрельба была, говорят — кто-то наряд пострелял, оружие забрали и пропали, как не было. А не то — так бы они тебя и выпустили... Так что дуй отсюда, и не появляйся даже. Продукты есть ещё? Вот и сидите!

Наташка покивала сперва, но опомнилась:

— Я не просто по дури пришла. По дури — это здесь уже. Мне к Маргарите надо.

— Опа... Воззрилась на неё мать. Ты что, залетела?

— Нет. Причём тут я вообще? У Серёжки с ногой не то что-то.

— А... Ну да, Ритка ж теперь последний доктор... Первый лекарь на деревне то есть... Вообще-то гинеколог она, ты не знала?

— А... ну да, вроде бы...

— Только не пойдём мы к ней. Её на второй день взяли, в область увезли. Мне рассказывай, что там с раной. Гной идёт? Воспаление? Жар у него?

— Нет вроде. Болит только и запах какой-то нехороший...

— Промывать лучше надо. И как перевязываешь — тряпку сдёргивай смелей, чтоб не оставалось ничего, поняла? Бинт есть ещё? Если мало — старый стирай да кипяти!

— Да я промываю, всё я делаю!

— Вот и делай. Если хуже будет — придёшь, да сама не ходи, мелкого какого пошли, скажешь — с меня сникерс.

— Поняла я...

— Вот и топай!

С таким не слишком добрым напутствием Наташка и почесала обратно в деревню, где ещё раз получила по ушам — теперь от Сергия. Попытка перевести стрелки на больную ногу и срочные медицинские дела не прошла — пришлось снова выслушивать, какая она дура. И возразить нечего, оставалось вздыхать, каяться и шмыгать носом.

Только доведя подругу почти до слёз, Сергий опомнился и начал излагать дальнейшие планы. Пока Петрович возился с печкой, он выложил парню всю картину ожидаемого бедствия, причём не так, как обычно такие страшилки рассказывают, а очень сухо и как-то предметно — такие-то выбросы могут подействовать на природу вот так, а такие — вот так, сначала будет очень холодная зима, потом — "год без лета", и надеяться на какие-то осмысленные меры не приходится — раз до сих пор ничего внятного даже не говорят, то куда уж делать... Спасение утопающих — дело утопающих, и никого больше. Значит, надо суметь пересидеть три зимы, идущих подряд — а там должно и потеплеть.

Не дожидаясь, когда кто-то начнёт готовиться, профессор начал это делать сам, решать проблемы по мере поступления. Сейчас он решал проблему с отоплением подвала — на случай, если прогреть дом станет непосильно. А у них, молодых, своя проблема — как перебраться в соседнее село через десять километров корявой грунтовки. Причём так, чтобы никто не знал, кто и куда перебирается. На всякий случай — после происшествия в посёлке о скрытности забыть просто не получалось. И решать эту проблему в основном Наташке — потому что только она "на ходу".

После идеи с тачкой, на которой любая рана растрясётся и арбой на больших колёсах, которой просто не было, осталась одна — где-то угнать транспортное средство, использовать и либо вернуть, либо отогнать куда-то подальше. И самой простой идеей было "взять покататься" заслуженный "муравей", не беспокоя по пустякам владельца. А чтоб не сбежалась вся деревня на треск движка — остановиться в ближайшем лесочке, оттуда не спеша доковылять можно.

Открывать гараж ключами не собирались, да и не было их уже, отдал, а что засов там от честного человека (точнее, боящегося связываться с Братством) — так это к делу не пришьёшь...

51. Петрович, 6.08, Знаменка

Профессор о планах молодёжи не задумывался — у него хватало своих. Решение позвать "беглецов" было в целом верным, но, как любой экспромт, требовало серьёзной подготовки. Места в доме хватало, и более даже — хоть десятерых размещай. Но нужно было определить им помещение, ну и просто привыкнуть к мысли такой — жить не одному. В этом доме он два года прожил, да до того три года в городе — и всегда один. В городе даже более один — толпа вокруг ничуть этому не мешает. Но одному жить можно только пока всё хорошо. А выживать нужно толпой — это знали ещё мохнатые дочеловеческие предки... Да что предки, любая собака это знает. А знание — как известно, сила. Пока же следовало превратить в силу знание протекания термодинамических процессов пиролиза и экзотермического окисления углерода в газовой среде — то есть сконструировать правильную печь, которая будет жечь дрова медленно и эффективно. С нуля разработать — понятно, сложно, не по профилю задача. Но на основе известной конструкции — почему бы и нет? Профессор отволок в подвал стальное корыто, накидал в него глины, залил водой — и отправился в "кабинет", рисовать конструкцию. Требовалось из кирпичей и чугунных пластин собрать простую и прочную конструкцию с двумя камерами, воздуховодами по стенкам и двухоборотным дымоходом, предусмотрев все тепловые швы, заслонки и переходные каналы. Как раз глина успеет размокнуть и можно будет начать кладку.

52. Наташка, 6.08, посёлок

"Только бледнолицый дважды наступает на те же грабли" — сказала себе девушка, пробираясь вдоль оврага по кустам. Себя она бледнолицей не считала, и потому вышла в путь ночью, чтобы на рассвете укатить уже на мотороллере. Достаточно рано, чтобы успеть первой и достаточно поздно, чтобы никто не всполошился шумом в необычное время. Благо уж кто-кто, а они с Сергием график развоза знали.

"Решил жить вечно. Пока всё идёт нормально" — схохмила она, успешно подковырнув засов куском ножовочного полотна, специально на этот случай припрятанного под порогом. Дверь неслышно открылась — Сергий технику любил во всех проявлениях и не забывал смазывать.

Первые сложности начались внутри. На улице света вполне хватало, но за закрытой дверью оказалось темно — хоть глаз коли. А лампочку включать торопиться явно не следовало... Пришлось пробираться на ощупь среди расставленных коробок и железяк, иногда больно ударяясь об их неожиданные углы. Край кузова мотороллера она сперва тоже приняла за препятствие, и только мощный запах плохого бензина показал, что нужное транспортное средство достигнуто. Дело было за малым — прикрутить провод к аккамулятору, включить зажигание и суметь завести капризный "дрыгатель" этого ветерана дачного хозяйства. Ворота изнутри открывались легко и прятаться было уже не нужно — быстро открыть и быстро уехать.

Провод отыскался легко. Пшикнула в темноте искорка, загорелся красный глазок на приборке. Ключ был, как обычно, на месте — да и какой там ключ, название одно... Теперь открыть бензиновый краник, вдавить кнопочку поплавка, прокачать, плавно протягивая заводной рычаг, выждать для приличия пару секунд — и дёргать тот же рычаг уже всерьёз.

Когда масляно чавкающий и позвякивающий расшатанными внутренностями движок не завёлся первый раз — она не переживала. Но когда и на десятый рывок он так же не соизволил даже чихнуть — Наташку одолела паника. План срывался в самом начале. Ещё не поздно было отступить, просто тихо уйти, так же, как пришла — но это ей даже не пришло в голову. Убедившись, что мотороллер завести не удастся — девушка переключилась на машину. Благо запомнила, где ключи лежат.