— Фило?
— Да?
— Это было само определение бесполезного ответа.
— Извини, но мы просто пока не уверены. Клейо все еще пытается построить точную модель того, что мы видим во время шторма.
— Разве ты не работаешь параллельно с ней?
— Нет, мне пришлось отказаться, — признался Фило.
— Почему ты все еще не там? — спросил Райберт, возможно, более резко, чем ему хотелось бы.
Аватар снял рогатый шлем и откинул назад свою огненную гриву, избегая зрительного контакта.
— Я обнаружил, что теряюсь в математике, и мне нужно было сделать шаг назад и прочистить мозги. Трудно быть творческим вычислителем, даже для абстрактного гражданина. Иногда мы теряем из виду общую картину, когда погружаемся слишком глубоко.
— Эй, извини, — сказал Райберт, сдавая назад. — Все в порядке. Я ничего такого не имел в виду.
— Знаю, что ты этого не делал. И Клейо все равно не нуждается во мне на данный момент. Это просто перебор чисел методом грубой силы, пока мы не найдем правильную перестановку. — Он оживился и снова надел шлем. — Ах. Кстати, об этом.
— Я завершила перестановки 48+16, — сообщила Клейо.
— 48+16? — спросил Райберт. — Мы говорим об измерениях?
— Так и есть. — Фило отодвинул схему с двумя вселенными в сторону и открыл новую.
— Ого! — воскликнул Райберт.
Хаотичный клубок из шестнадцати линий хронометрического поля извивался и натягивался друг на друга, стремясь вырваться на свободу из центральной пульсирующей массы, которая выглядела как клубок пряжи из ада. Линии раскалились от энергии, превосходящей все, что Райберт когда-либо видел во всех своих миссиях, но, несмотря на всю демонстрируемую ярость, узел, казалось, только затягивался еще сильнее, пока он наблюдал.
— Расхождения между моделью и наблюдаемыми данными составляют менее одного процента. — Фило ударил кулаком по воздуху. — Да, я так и знал! Я знал это! И этот один процент можно легко объяснить неточностью наших приборов.
— Ты хочешь сказать мне, что шторм здесь из-за того, что шестнадцать вселенных оказались связанными вместе?
— Да, — просто ответил Фило. — У нас буквально есть узел во времени, образованный из шестнадцати отдельных временных линий.
— Но как это вообще возможно?
— Не знаю.
— Это не может быть природным явлением. Должно быть, что-то стало причиной этого.
— Я был бы склонен согласиться. И, к счастью, — Фило просиял, приложив руку к груди, — теперь у нас есть прогностическая модель, с которой мы можем работать. Давай посмотрим, к чему это приведет, хорошо?
— Хорошо. Как насчет того, чтобы начать с происхождения этого шторма? Ты можешь отследить это?
— Я, конечно, могу попытаться. — Фило отодвинул вторую схему в сторону и открыл третью. — Мы знаем, что шторм обрушился на нас в 1995 году, и он двигался вперед во времени. Итак, мы знаем, что исходное событие должно быть где-то выше по течению от этого. Но как далеко вверх по течению — это сложная часть. К сожалению, у нас не так много хороших данных с того момента, когда мы были сбиты с толку, потому что шторм обрушился на нас из слепой зоны нашего массива. Все, что у нас действительно есть, — это штормовой фронт, каким мы видим его сейчас, и модель.
На графике появилась единая временная ось с различными точками, выделенными хронометрическими данными.
— Хорошо, итак, давай вернем модель к ее истокам.
Дополнительные линии накладывались на первую и прослеживали теоретические пути в прошлое шторма.
— У шторма, должно быть, была начальная фаза бурного распространения. Это очевидно из наших наблюдений. В конце концов, мы двигались со скоростью семьдесят килоединиц, и он обогнал нас, но теперь он замедлился всего до двенадцати раз и продолжает замедляться. К счастью, модель поддерживает и это. К сожалению...
— Да? — спросил Райберт.
— К сожалению, эта ошибка в один процент увеличивается по мере того, как мы проводим расчеты. В итоге я собираюсь получить диапазон значений для источника шторма. Довольно широкий ассортимент.
— Лучше, чем ничего. На какие годы мы смотрим?
— Это... хмм.
— Да?
— Хмммм.
— Фило?
— Хмммммммм...
— Да ладно тебе, Фило. Не держи меня в напряжении. Каков интервал?
— Похоже, что шторм мог возникнуть где угодно между 1905 и 1995 годами.
— Это... большая территория, которую нужно охватить.
— Лучшее, что я могу сделать с теми приборами, которые у нас есть. Если бы мы могли вернуться с другим времялетом или даже несколькими, мы могли бы сформировать массив и повысить точность. Возможно, мы даже сможем проследить происхождение вплоть до определенного десятилетия или, может быть, даже одного года.
— Но на данный момент все, что мы знаем, это то, что какое-то событие — кто знает, что именно? — но какое-то событие на временной шкале между 1905 и 1995 годами связало все эти вселенные воедино и создало этот шторм.
— Да, — кивнул Фило. — Это примерно подводит итог.
— И шторм движется вперед во времени, настигая настоящее. Что происходит, когда шторм обрушивается на Грань существования?
— Хороший вопрос. — Фило открыл новую схему. — Дай мне минутку.
Райберт откинулся назад от стола, крепко держась обеими руками за поручни. Временная шкала Вселенной не была бесконечной в обоих направлениях. У нее была финальная, конечная точка, которая в настоящее время располагалась в 2979 году, и она продолжала двигаться вперед со скоростью одна секунда в секунду или с коэффициентом времени, равным единице. Эта точка на временной шкале называлась "Гранью существования", хотя ее также иногда называли "истинным настоящим" или "возрастом Вселенной". За Гранью существования не существовало будущего, потому что оно еще не было создано, и ни один времялет не мог посетить ту часть временной шкалы, которой изначально не существовало.
— Хм-м-м, — пробормотал Фило, изучая карту, которая была почти полностью покрыта линиями поля. — Это нехорошо.
— Дай определение слову "нехорошо", — многозначительно предложил Райберт.
— Что ж, думай о Грани существования как о неподвижном объекте, а об этой буре, созданной узлом, как о непреодолимой силе. Когда они встретятся, произойдут плохие вещи.
— Но шторм утихает, верно? Разве ты не говорил, что он замедляется?
— Да, но причина, по которой он замедляется, заключается в том, что шторм накапливает энергию. Много-много энергии. По сути, у нас есть пятнадцать других вселенных, вливающих хронометрическую энергию в нашу собственную. И да, в результате этого шторм замедляется, но это экспоненциальный спад. Независимо от того, сколько энергии он накапливает, он не может опуститься ниже множителя, равного единице, а это значит, что он всегда будет набирать силу до Грани существования, и эти два фактора в конечном итоге встретятся.
— А когда они встретятся?
— Бумм.
Райберт подозрительно покосился на аватара.
— Определи слово "бумм".
— Ладно, может быть, "бумм" не совсем подходит для этого, — признал Фило. — Представь себе большой взрыв.
— Хорошо. Я не думал, что ты начнешь с этого, но ладно.
— Теперь представь, что это происходит в каждой точке по всей Вселенной в одно и то же время.
Райберт с трудом сглотнул, в горле у него внезапно пересохло.
— Теперь представь, что выброс энергии сжигает весь узел, а обратный поток хронотонов вызывает большие взрывы еще в пятнадцати вселенных.
Райберт почти минуту смотрел на карту, прежде чем, наконец, смог заговорить снова.
— Фило?
— Да?
— "Бумм" — недостаточный способ охарактеризовать это.
— Я знаю.
— Это не бумм! Это апокалипсис! Мы должны остановить это! Есть ли вообще способ остановить это? Пожалуйста, скажи мне, что это так!
— Думаю, что да. Нам просто нужно распутать этот узел. Отменить любое основное событие, создавшее первоначальное переплетение этих шестнадцати вселенных. Мы сделаем это, мы остановим этот шторм у источника, и накопившаяся энергия рассеется прежде, чем достигнет Грани существования.
— Но это означает, что мы должны исследовать девяностолетнюю историю!
— Да, это сложная часть, и мы до сих пор понятия не имеем, какую природу может принять это "событие".
— Это слишком много для нас, — покачал головой Райберт. — Нам нужно вернуться в тридцатый век и предупредить министерство. Черт возьми, предупредить всех в правительстве Системы (СисПрав).
— Согласен, — сказал Фило, выразительно кивая.
— Все ресурсы всего нашего общества должны быть брошены на это. Мобилизовать все телеканалы. Задействовать наши лучшие умы, как физические, так и абстрактные. Мы не можем все испортить. Нам нужно найти способ распутать этот узел до того, как наша вселенная будет уничтожена!
— Ты абсолютно прав, но во всем этом есть маленькая светлая сторона.
— Если и есть, я этого не вижу.
— О, ты этого не видишь, не так ли? — Фило постучал по указателю времени на подготовленном им текущем графике.
— Что это... ооооо, — выдохнул Райберт, и его настроение сразу улучшилось.
— Фронт бури замедляется, — начал Фило. — При его нынешней скорости и темпах распада он достигнет Грани существования через тринадцать сотен лет.
— Будет ли это сейчас? — Райберт отступил от стола и улыбнулся от уха до уха. — Так что у нас есть немного времени, чтобы разобраться с этим.
— Что ж, узел затягивается все сильнее. Полагаю, вполне возможно, что все закрутится так туго, что даже исправление этого события в прошлом не сможет его распутать. Это может произойти где-то между сегодняшним днем и сорок третьим веком. Без уточнения данных трудно сказать больше. Но да, немного времени у нас есть.
— Ну что ж! — Райберт потер руки. — Думаю, больше нет смысла здесь оставаться. Есть какая-нибудь причина, по которой мы не можем вернуться домой и сообщить всем плохие новости?
— Не понимаю, почему бы и нет, — сказал Фило с улыбкой, имитирующей улыбку Райберта. — Будет ухабисто, но мы переживем шторм, и как только мы справимся, все должно пройти гладко до 2979 года. В переносном смысле, конечно.
— Ну, конечно, — Райберт испустил долгий вздох облегчения. — Фух. Я так рад, что этот беспорядок придется исправлять кому-то другому.
ГЛАВА ВОСЬМАЯ
Башня подавления "Порткаллис-Один" Администрации
2979 год н.э.
Джонас Шигеки откинулся на спинку стула, поставил ботинки на стол и закрыл глаза. Его персональный сетевой имплант (ПИМ) установил соединение с земным сервером Миров за пределами нашего (МПН), и экран загрузки заполнил его виртуальное зрение, в то время как упрощенное и мягкое исполнение музыкальной темы игры заиграло на его виртуальном слуху.
Загрузка игры завершилась, и Джонас обнаружил себя в кабине своего новейшего звездолета, одного из чрезвычайно редких — и чрезвычайно дорогих — "Звездных гонщиков". Он на самом деле потратил изрядную сумму реальных денег на корабль на аукционе разработчиков, вместо того чтобы полагаться на внутриигровую валюту, но его характеристики стоили каждого доллара, который он выбросил на эту маленькую роскошь.
Вокруг него материализовался просторный черный с хромированием кокпит, наполненный очаровательными, но анахроничными кнопками, рычагами, циферблатами и мигающими лампочками. За обращенным вперед куполом пузыря вырисовывалась планета, испещренная лазурными и пурпурными полосами, и он медленно, удовлетворенно вздохнул в реальном мире. Добраться сюда во время его последнего сеанса было долгим и трудным делом, но поиск этой планеты среди процедурно сгенерированных звездных систем МПН стоил каждого попадания луча и столкновения с астероидом.
Джонас приказал своему игровому аватару щелкнуть несколькими переключателями и передвинуть рычаг вперед, подготавливая "Звездного гонщика" к спуску. Он потянулся к дроссельной заслонке, и в его виртуальном слухе зазвучал сигнал тревоги. Не срочный сигнал тревоги "вы подверглись нападению", а скорее предостережение "действительно ли вы хотите это сделать". Он нахмурился и еще раз осмотрел приборную панель.
И тут он заметил источник проблемы. У "Звездного гонщика" оставалось всего две тонны топлива. Он мог бы приземлиться на планету, но у его корабля не хватит топлива, чтобы выбраться из гравитационного колодца.
Что ж, стреляй.
Джонас выдохнул уголком рта и вышел из игры. Он положил раскрытую ладонь на свой стол, позволил своему ПИМу интегрироваться с офисной инфоструктурой и позвонил.
Получатель почти сразу же подтвердил вызов, и его голос донесся до виртуального слуха Джонаса.
— Да?
— Привет, Сон Ук. Как дела?
— Просто мне, как обычно, до смерти скучно. В чем дело?
— Мне нужна твоя помощь.
— Хорошо, тебе нужно прояснить это, — осторожно сказал Пак Сон Ук. — Тебе понадобилась моя помощь или ты нуждаешься в моей помощи?
— Второе.
— Я так и думал. Это то, что может подождать на потом? Я сейчас на работе.
— Да, я знаю, — ответил Джонас. — Но ты только что сказал, что тебе скучно. Ты вообще что-нибудь делаешь?
— Просто пялюсь в пустой прицел, пока у меня из глаз не потечет кровь. Так же, как и все остальные здесь.
— Тогда ты можешь позволить себе выкроить немного времени из своего плотного графика и помочь мне. Верно, приятель?
— Может быть, но ты же знаешь, какой ярый сторонник правил мой босс.
Джонас рассмеялся так сильно, что у него из ноздрей вылетел воздух.
— Это так? — добавил он, как только снова смог дышать.
— Да, — сказал Сон Ук. — Иногда этот парень может быть по-настоящему упрямым.
— Ну, тогда, может быть, мне стоит поговорить с ним. В конце концов, у нас с ним давние отношения.
— Не знаю. Я все еще немного скептически отношусь к этому. Что, если это попадет в мою следующую оценку эффективности?
Джонас закатил глаза. — Это не закончится обзором твоей работы, хорошо? Слушай, мне просто нужно, чтобы ты нашел мне немного топлива в МПН. Вот и все.
— Ты что, отправился кататься на аттракционе и снова потерял представление о том, где ты был?
— Нет. Хочу, чтобы ты знал: я все это время точно знал, что делал.
— Угу.
— Меня заставили совершить несколько неудачных прыжков, вот и все, и теперь я немного застрял.
— Это похоже на то, чтобы быть немного беременной?
— Конечно. Что угодно. А теперь, не мог бы ты, пожалуйста, просто прислать один из твоих кораблей к моему?
— Почему бы не вызвать буксир и не избавить нас обоих от хлопот? — спросил Сон Ук.
— Ну, потому что я не хочу, чтобы координаты этой планеты стали достоянием общественности. Если я вызову эвакуатор, эта штука появится на форумах, и тогда все захотят получить от нее кусочек.
— Да, точно. Это не может быть настолько хорошо.
— Не может быть, чтобы все было так хорошо, да? — Джонас открыл свой оффлайн-статус МПН в своем виртуальном видении и прочитал статистику планеты, которую он обнаружил. — Восемьдесят семь процентов — ультраредкая флора. Пятьдесят два процента ультраредкой фауны. Двадцать восемь процентов сверхредких ресурсов.
