Уилл разбудил всех с восходом солнца — а оно осчастливило нас своим появлением уже в пять утра. Это, конечно, было субъективное мнение, потому что часов я не ношу, но судя по тому, как я не выспалась, было явно не позднее.

Пока Элизабет и Уилл ковырялись на берегу, доставая воду, чтобы напиться, я потихоньку отошла за куст, нашла более-менее ровный участок травы и устроилась на нем с моим контейнером. Прополоскав линзы, я сунула контейнер в карман. Боль прострелила плечевой сустав даже от этого простого движения. Ёлки-палки, как же я дальше-то буду? Вот угораздило...не без тревоги я вспомнила, как потянула плечо в самом начале своих занятий айкидо и, от большого ума, продолжала тренироваться — это было как раз в тот момент, когда у меня начало что-то получаться, очень не хотелось бросать. После этого плечо у меня ныло месяца два, невзирая ни на какое лечение. Я прекратила заниматься, но боль не проходила и я уже готова была проклясть всё на свете, думала, что она никогда уже не оставит меня в покое. Если так будет и сейчас — сколько я выдержу? И как быть с фехтованием? Ох, попала я...

Неожиданно мои пальцы нащупали в кармане рядом с контейнером какой-то круглый предмет. Нахмурившись, я извлекла его на свет божий. Это был медальон, живо напомнивший мне ацтекские бляшки с Исла-де-Муэрте, только поменьше и не из золота. Металл скорее напоминал медь. На одной стороне была выбита роза ветров, на другой — корабль под всеми парусами. Пустые промежутки были заполнены богатым орнаментом.

И тут я вспомнила!

"Это получше твоих лекарств. Носи его на теле и тебе не будут страшны болезни и даже смерть"

Как интересно! Может быть, он поможет мне залечить потянутые связки?

Я повертела медальон в пальцах. Как вот только им пользоваться, этого Тиа Далма и не сказала. Вечная таинственность! Хотя..."носи его на теле" — возможно, его надо приложить к больному месту?

Я распустила шнуровку рубашки и, чувствуя себя полной дурой, приложила медный кружок к плечевому суставу. На ощупь он даже слегка распух — вот черт! И перетянуть нечем...

Внезапно я ощутила, что от кружка исходит приятное тепло. Оно быстро распространилось по плечу и вниз, по руке, до самых пальцев. Боль в суставе постепенно перестала быть острой, а потом, словно поколебавшись немного, плавно сошла на нет. Это было чудесное ощущение, и я снова, в который раз, подумала о том, что самое глубокое удовольствие, как ни странно, доставляют нам чувства самые простые и, казалось бы, примитивные — полный желудок, утихшая боль...ну и так далее.

Боль унялась совершенно. Но когда я отняла медальон от кожи, чтобы приложить его к другому плечу, она вернулась — сначала зазвучала как бы издалека, потом всё сильнее, сильнее, точно приближающийся оркестр.

Вот оно как! Медальон не излечивает при первом же прикосновении — да это и невозможно, чудес не бывает. Но если носить его постоянно, он снимет дискомфорт и, скорее всего, ускорит процесс заживления. Вероятно, он генерирует какие-то электромагнитные волны, хотя каким образом — загадка...

Размышляя так, я оторвала один шнурок от рубашки и пропустила его сквозь крохотное отверстие в верхней части медальона.

За моей спиной послышался шум и встревоженные голоса.

— Ксю! Эй, Ксю! — это Уилл.

— Клянусь пустым сундуком, в этот раз я всё-таки оставлю её здесь! — это Джек.

— Отошел человек на минуту, что такого? — это Элизабет.

Я поспешно связала концы шнурка двойным узлом и повесила медальон на шею, под рубашку. Как только он коснулся груди, по телу сразу же разлилась теплая волна и растаяла, словно её и не было. Но боль в плечах совершенно пропала, а так же перестали ныть и другие места, отлежанные во время спанья на земле.

Я бодро вскочила на ноги и выбежала из-за кустов. И тут же нос к носу столкнулась с нашим капитаном.

— Ой! Извини, Джек!

Джек отступил на шаг и, подбоченившись, посмотрел на меня, точно в первый раз в жизни увидел.

— Ну что я опять натворила?

— Ксю Варлок, ты, наверное, плохо понимаешь, где оказалась! — начал Джек.

— Да я только на минутку...

— Я тебе покажу, что бывает здесь с теми, кто отошел на минутку! — он выхватил шпагу.

У меня глаза полезли на лоб.

— Джек, ты чего?! Я тебе ещё пригожусь!

Джек возвел глаза к небу.

— Смотри! — и в следующий миг шпага со свистом рассекла воздух у меня над ухом и вонзилась куда-то прямо в густую листву.

Послышалось отвратительное шипение, словно прокололи велосипедную шину. Элизабет вскрикнула и отскочила за спину Уилла. Джек с силой рванул шпагу на себя и в ту же секунду какой-то пестрый клубок, шипя и извиваясь, рухнул к нашим ногам. Это был огромный удав, не менее трех метров в длину и толщиной с мое бедро. Я в жизни не видела ничего подобного и даже не подумала отбежать в сторону — так и стояла столбом. Меня оттащил Джек. Я не могла оторвать глаз от огромного, покрытого желтовато-коричневой чешуёй тела, которое судорожно сжималось и разжималось в агонии. Мощный хвост яростно лупил по земле.

Джек хладнокровно вложил шпагу в ножны.

— Милая зверушка, правда, цыпа? — он ухмыльнулся в ответ на мой испуганный взгляд, — так что будь любезна, когда тебе неймется, бери с собой Элизабет. По крайней мере будет шанс, что одна из вас успеет крикнуть, пока будут закусывать другой.

Сегодня путешествие давалось мне легче — то ли я акклиматизировалась к жаре, то ли влажность стала ниже. Река становилась всё шире и шире, но джунгли и не думали редеть, как было бы в нашем, европейском лесу по мере приближения к морю. Зеленая стена всё так же стояла насмерть, с угрюмой настойчивостью преграждая нам путь. Тем не менее в перерывах между ударами Джека и Уилла я слышала какой-то странный ритмичный шум.

— Эй, Лиз! — воскликнула я, — по-моему, море уже близко!

— Оно самое, цыпа! — Джек на мгновение обернулся ко мне, глаза его блестели, — мы уже на подходе!

— Не прошло и года, — пробормотала Элизабет за моей спиной.

Я почувствовала, как в душе шевельнулось даже что-то вроде сожаления — я уже начала привыкать и к джунглям и к мелкой живности, прыскавшей из-под ног при каждом шаге, и даже к жаре...внушали беспокойство только линзы. Раствор, который приготовила мне Тиа Далма, был нормальным по концентрации — это чувствовалось по глазам — но она не могла сделать его стерильным. К тому же я постоянно снимала и надевала линзы грязными руками. На "Жемчужине" у Джека была пара бочонков мыла и мы с Элизабет периодически совершали на них набеги. Но это мыло почти не пенилось, и я переводила уйму пресной воды, прежде чем удавалось отмыть руки. Процедура эта была не из простых — приходилось идти на камбуз, брать там ведро, потом набирать воду из бочонка, идти в трюм, набирать во что-то мыло — оно ведь было жидким — подниматься наверх, обнаруживать, что кто-то уже помыл палубу водой из моего ведра и так далее...А уставала я к вечеру так, что при одной только мысли обо всех этих хождениях пропадало всякое стремление к чистоте.

Пока мне везло — линзы были в порядке, не помутнели и не покрылись грибком, но кто может сказать, что будет завтра в этом сумасшедшем мире?

Неожиданно я почувствовала, что дорога пошла слегка под уклон. Между деревьями появились просветы, под ногами зашуршал песок. Необходимость с боем пробиваться через заросли отпала, теперь Джек и Уилл просто шли впереди нас и шли быстро. Красная бандана Джека мелькала уже метрах в пяти, так мы отстали.

— Джек, Уилл! — крикнула Элизабет, обгоняя меня, — подождите нас!

В просветах впереди замелькало голубое — там море и небо сливались в единое целое.

Какая возвышенная мысль, как бы не забыть! Я улыбнулась и выбралась на широкий белый пляж, где уже стояли мои друзья. Джек чуть впереди, за ним Элизабет и Уилл.

Сначала я не поняла, что это с ними, чего они застыли, как истуканы. Я видела только их спины, но сразу почувствовала неладное. Море грохотало, волны с белыми гребнями пены накатывали на берег, сильный ветер трепал одежду и волосы. Вроде бы всё было в порядке...но чего-то не хватало.

Секунду спустя до меня дошло и сердце у меня сжалось. В этом прекрасном пейзаже не хватало одной существенной детали — нашего корабля.

Снова и снова я окидывала взглядом горизонт — он был пуст, ни одного паруса.

"Черная Жемчужина" исчезла.

XI.

"Поплывем, куда в голову взбредет — вот что такое корабль!"

Капитан Джек Воробей, ПКМ-1

Не знаю, сколько бы мы так простояли — уж слишком отчаянным было положение, в котором мы оказались. Наконец я рискнула приблизиться к Джеку. Он по-прежнему был неподвижен и не сводил глаз с горизонта, словно надеялся вернуть "Жемчужину" силой своего взгляда.

— Джек... — я накинула ему на плечи его камзол, который тащила всю дорогу, — Джек, послушай...может, они просто зашли за остров, чтобы укрыться от шторма? Может, буря унесла их? Они вернутся!

Он повернул голову и посмотрел на меня. Я с трудом выдержала его взгляд. В нем смешивались гнев, насмешка над моими наивными утешениями, сумасшедшая надежда и жгучее страдание. Казалось, физическая рана причинила бы ему меньшую боль. Сколько раз уже он вот так терял "Жемчужину"? Всех и не упомнишь...но только теперь я поняла, насколько мучительна была для него каждая такая потеря — ведь он расставался со своим домом, с единственным, что было ему дорого, без всякой надежды увидеть его вновь.

Элизабет и Уилл подошли к нам, лица их были встревожены. Теперь мы стояли тесным кружком, а ветер дул с такой силой, словно стремился растащить нас в разные стороны.

— Что же теперь делать? — Элизабет первой облекла насущную проблему дня в слова.

— Без "Жемчужины" нам тут не выжить, — заметил Уилл.

Но я вспомнила манговые деревья и возразила:

— Почему не выжить? Еды тут полно и пресной воды вдосталь. Вопрос в другом — как отсюда выбраться?

— Может, построить плот? — предложил Уилл.

— А если шторм? Нам придет конец в море...

— А что если поджечь лес? — воскликнула Элизабет, — подадим сигнал!

— Но джунгли сырые и вряд ли загорятся...— усомнилась я, — а если мы весь остров подпалим?

— Ну можно не лес, просто большой костер сложить, — поумерила свой пыл Элизабет.

Пока мы судили да рядили, Джек стоял молча, глядя в землю. Точнее, в песок. Он так и не произнес ни одного слова с того момента, как мы обнаружили пропажу корабля. Но когда прозвучало предложение Элизабет, по его губам скользнула слабая усмешка.

— Мисс Суонн, вы, как всегда, сторонница радикальных мер.

— У тебя есть идеи получше?

— Да, — Джек хмуро оглянулся, — давайте уйдем с открытого места, мы тут как на ладони, да и ветер меня достал.

Мы побрели обратно под сень джунглей, откуда выскочили такие радостные десять минут назад, и расселись на стволе поваленной пальмы. Джек совсем приуныл. Я не видела его таким даже когда Дейви Джонс напустил на "Жемчужину" кракена. Я привыкла, что в любой ситуации Джек мгновенно реагирует действием на возникшую перед ним проблему. Бывает, что это действие ошибочно, но сложа руки он никогда не сидит. А сейчас...казалось, что-то в нем надломилось. Может быть, он просто устал — последние несколько дней никто не назвал бы легкими. И тут такой "сюрприз". Нечего сказать, достойный финал испытаний, выпавших на нашу долю!

Я посмотрела на Джека. Он сидел на песке, прислонившись спиной к стволу и обхватив руками колени. Голову он положил на скрещенные руки и выглядел, как статуя вселенской скорби. Мы все невольно заразились его настроением. Я ломала голову над тем, как вывести нашего капитана из этой апатии, но ни одной путной мысли, как назло, не возникало. Я вообще не мастер утешать — скорее помогу человеку исправить ситуацию, в которой он оказался, чем выдавлю из себя хоть слово сочувствия. Но сейчас мне хотелось бы обладать всем красноречием мира, чтобы утешить Джека — до того тяжело было видеть, как этот неукротимый дух подавлен своим горем.

Наконец я сползла со ствола и села рядом с ним.

— Джек! А Джек! Ну, посмотри на меня!

Он взглянул на меня с плохо скрытым раздражением.

— Что тебе, цыпа?

— Послушай, нельзя так убиваться. Ты ведь всегда возвращал "Жемчужину" — вернешь и на этот раз, я знаю!

— Похвальная уверенность, — буркнул Джек и снова уставился мимо меня на горизонт.

— А знаешь, почему я верю в это?

— Ну что ж, скажи.

Я улыбнулась.

— Потому что ты — капитан Джек Воробей. И ты правильно называл себя так все те десять лет. Ты всегда был капитаном "Жемчужины", она принадлежала тебе, а ты — ей, хотя вы и были разлучены. Это и сейчас так. Ты найдешь её.

Джек лишь неопределенно хмыкнул и пожал плечами, не глядя на меня.

— Я тоже в это верю!

Я удивленно подняла голову. Элизабет решительно спрыгнула со ствола и присела на песок напротив Джека.

— Я знаю, что ты вернешь "Жемчужину", Джек. Я верю в тебя...и всегда верила.

Джек поднял голову и посмотрел ей в глаза. Несколько секунд они мерялись взглядами. Потом в лице Джека что-то дрогнуло, и прежняя насмешливая улыбка тронула его губы.

— Я тоже верю в тебя, Джек!

Теперь уже мы с Лиз удивленно вскинули глаза. Уилл Тернер сел по другую сторону от Джека. Теперь мы как бы заключили его в полукольцо.

— Я помогу тебе найти "Жемчужину", — твердо произнес Уилл, — и сделаю всё, что в моих силах, чтобы она снова стала твоей.

И он протянул Джеку руку. Тот молча стиснул ладонь Уилла так, что побелели пальцы. Тогда и мы с Элизабет, не сговариваясь, одновременно протянули руки и положили их на руки Уилла и Джека.

Как часто я видела этот жест в кино и читала о нем в книгах! И всегда он казался мне глупым и наигранным — ребячество, игра в бойскаутов, один за всех и все за одного...Так отчего же сумасшедшая, пьянящая радость охватывает всё мое существо? Лица моих спутников взволнованны, а у Элизабет слезы на глазах — значит, я не одинока в своих чувствах? Корабль исчез и мы остались практически одни на этом диком острове, полном опасностей, без всякой надежды на помощь — так почему же я чувствовую себя счастливейшей из смертных, ощущаю в себе силу, способную своротить горы? Не сила ли это моих друзей вливается в меня через сомкнутые руки? Я ведь уже испытывала это чувство — когда теплым весенним вечером шла как-то с моими первыми настоящими друзьями по городу. Первая настоящая работа, первые настоящие друзья...Мы шли, обнявшись, смеялись и пели песни и мир вокруг был юн. Где вы сейчас, друзья мои? Жизнь разметала нас и только в наших сердцах мы по-прежнему принадлежим друг другу...горло сжало непролитыми слезами и всё же я была счастлива в тот миг, бесконечно счастлива. Потому что видела, как мы трое, своими простыми словами вернули блеск глазам Джека Воробья и мужество его бестрепетной душе, дрогнувшей на миг в час испытания. То, что было не по силам мне одной, мы сделали вместе.

А потом на какой-то миг Джек накрыл ладонью второй руки наши руки и сжал их изо всех сил, словно стремясь превратить их в единое целое...и тут же вскочил на ноги.