— Мне жаль, — прошептал он.
— Помогите мне...
Ее крик превратился в затихающий, умирающий шепот, когда ее голова исчезла в полу, а капли полуреальной запекшейся крови разлетелись с того места, где она стояла.
* * *
Ничего не осталось.
Ни ее летного костюма, ни ее машины времени.
Ни капли крови.
Бенджамин и Эльжбета удалились на мостик. Они сидели, обняв друг друга, ее лицо было прижато к его плечу, но Райберт сидел на полу медицинского отсека, где исчезла Сара. Он уставился на идеально чистое пятно, которое поглотило ее.
Все отвратительные куски плоти и костей растаяли, как лед в пламени.
Осталась только холодная реальность палубы.
Рядом с ним материализовался Фило.
— Никто из нас ничего не мог бы сделать, — тихо сказал викинг.
— Это действительно правда? — Райберт поднял голову, в глазах его была горечь. — Или мы просто были слишком медлительны? Если бы мы вовремя поняли, может быть...
— Это правда, — перебил его Фило и сел рядом с ним. — Мы с Клейо проверили цифры. Этот резонансный паттерн уже достиг критической стадии еще до того, как мы ее подобрали. Она была обречена с самого начала, Райберт. Наше поле отсрочило это, дало ей немного больше времени, но не более того.
— Но мы пережили распутывание Узла. Мы должны были суметь спасти ее!
— Разрубить узел — это было совершенно по-другому. Та вселенная просто... рассеялась, как песок на ветру, и тогда наше поле без особых усилий защитило нас. Ее же вселенная взорвалась. Яростно, по мере того как прошлое поглощало настоящее. Если бы Узел был событием такого рода, это могла бы быть Элла, Райберт.
Их взгляды встретились, потемневшие от общей памяти о смерти другой вселенной... и ужасающая мысль о том, как Эльжбета, Клаус-Вильгельм и горстка его выживших людей превратятся в месиво из крови и костей, а потом просто... исчезнут у них на глазах.
— Если бы ее импеллер был сильнее или активен раньше, до начала процесса, тогда, возможно. Но так случилось... — Аватар тяжело вздохнул, прежде чем продолжить.
— Но импеллер Сары не смог помешать резонансу преодолеть критическую точку. А после этого было уже слишком поздно. Мы просто опоздали что-то изменить.
— Понимаю...
— Пошли. — Фило мотнул головой в сторону мостика. — Нам нужно решить, что делать дальше.
Его аватар исчез.
Райберт посидел еще минуту, уставившись на безупречно чистый пол, затем вздохнул и поднялся. Он разгладил униформу, поднял голову и шагнул на мостик.
Бенджамин и Эльжбета подняли головы, когда он вошел, и рядом с ними материализовался Фило.
Райберт подошел к столу и положил ладони на его поверхность. Он обвел взглядом команду.
— Мы продолжаем, — сказал он.
Бенджамин кивнул, и Эльжбета села немного прямее.
— Знаю, что это рискованно, — продолжил он, — но нам нужно выяснить, что здесь произошло. И что еще более важно, почему это произошло. Единственный способ, который я вижу, чтобы сделать это, — это отправиться в самое сердце этого бардака. И если "Эйон" окажется втянутым во что-то подобное...
— Вот именно, — сказал Бенджамин.
— Просто дай мне направление, — сказала ему Эльжбета, и Райберт одарил их вялой улыбкой.
— Вы двое слишком спокойно относитесь к этому, — сказал он. — Почти так же, как если бы вы раньше сталкивались с катастрофой, уничтожающей вселенную.
Двое других невольно рассмеялись.
— Хорошо. Есть какие-нибудь возражения или альтернативные предложения? — Он помолчал. Никто не произнес ни слова. — В таком случае, давайте перейдем к делу. Элла, держи курс на вселенную Т3.
ГЛАВА СЕДЬМАЯ
Станция "Аргус"
СисПрав, 2980 год н.э.
— Спасибо, что подождали, — сказала служебная программа станции "Аргус". — Подкомитет по надзору за временем примет вас сейчас.
Теодора Беккет быстро оторвала взгляд от виртуального документа, который она читала. Это была свежая статья — на самом деле, очень хорошая свежая статья — о новом текстологическом анализе некоторых наиболее малоизвестных книг и свитков, которые она лично привезла из Александрийской библиотеки. Исследователь обратила внимание на то, что Теодора и ее собственная команда полностью упустили из виду, и она уже довольно давно с нетерпением ждала возможности найти время, чтобы прочитать это. Это время появилось у нее сегодня, во время их долгого ожидания, поэтому она вызвала документ и прочитала две трети.
И обнаружила, что не помнит ни единого слова из того, что только что прочитала.
— Ты готова к этому? — спросил Люций, и она пожала плечами.
— Я выгляжу готовой? — выпалила она в ответ.
— Вообще-то, ты выглядишь чертовски нервной, — криво улыбнулся Люций. — Но это наш шанс, так что ты готова отстаивать свою точку зрения?
— Наверное, — ответила она, подавляя приступ раздражения, вызванный его комментарием. Конечно, она нервничала! Что только делало его очевидное отсутствие нервозности еще более раздражающим.
— Послушай, что самое худшее, что может случиться?
— Они говорят нам "нет", вышвыривают нас пинками с собрания и решают, что мы такие же помешанные на Фонде, какими они нас уже считали.
— Значит, на самом деле ты хочешь сказать, что нам нечего терять.
Она сердито посмотрела на него, но он только подмигнул ей, затем повернулся и повел по коридору в конференц-зал, где их ожидал подкомитет по надзору. К ее немалому удивлению, это возмутительно шутливое подмигивание на самом деле притупило некоторые острые углы ее беспокойства.
По крайней мере, некоторые из них.
Люций шагал по коридору, как человек, у которого нет ни малейших забот. Теодора плелась в нескольких шагах позади него и завидовала уверенности его языка тела. Он по-прежнему был председателем Фонда и вел себя соответственно. Конечно, больше никто не хотел получать эту работу. Но из-за его должности подкомитет по надзору должен был, по крайней мере, рассмотреть его предложение, и тот факт, что он вообще смог организовать эту встречу, означал, что их, по крайней мере, были готовы выслушать. Это должно было что-то значить. Она твердила себе это снова и снова по пути из Нью-Йорка на станцию "Аргус", но ее нервозность так и не улеглась, и когда гигантская орбитальная станция наконец замаячила в ее виртуальном видении, она чуть было не дала задний ход.
То, что мы делаем, — благородный поступок, — в очередной раз сказала она себе.
Никто не ответил на ее мысль, и она снова ощутила пустоту в своем сознании, где раньше была Фрэн, такую же пустую, как пространство за корпусом "Аргуса". Острая тоска пронзила ее, но она отбросила ее в сторону и сосредоточилась на том, чего они пытались достичь.
"Аргус" был крупнейшим объектом СисПола в Солнечной системе, поддерживающим численность более пяти миллионов физических и трех миллионов абстрактных офицеров, хотя в настоящее время на станции находилось лишь относительно небольшое число этих офицеров. Большинство из них были разбросаны по Земле и ее орбитальным окрестностям, а все силы, базирующиеся на "Аргусе", не составляли и половины полной численности СисПола. В СисПоле работало более двадцати миллионов человек, и человек, отвечающий за все это, сидел в комнате впереди.
Кто в здравом уме стал бы лгать кому-то подобным образом? — задумалась она. — О, точно. Мы.
В широком сводчатом коридоре перед ней выстроились в ряд виртуальные изображения. СисПрав оформил одну сторону, но позволил Администрации оформить другую, и это создало странную дихотомию. Она поймала себя на том, что размышляет об этой дихотомии, чтобы отвлечься от своей нервозности, пока они с Люцием продвигались по впечатляющей длине коридора.
Правая сторона начиналась с опустошения, вызванного промышленной катастрофой Почти-Промах, затем перешла к составлению статей объединения отцом-основателем СисПрава Айзеком Максвеллом. Церемонии подписания всеми четырнадцатью членами, от Соединенных Территорий Америки в 2455 году до государства Венера, нового члена СисПрава, в 2943 году, подчеркнули длительный, устойчивый рост и мирное расширение правительства Консолидированной системы.
Часть коридора Администрации начала в том же духе со своих статей о сотрудничестве, но затем приняла радикально иной оборот.
И Администрация, и СисПрав возникли как реакция на близкую катастрофу. В случае с СисПравом это было результатом безудержной гражданской нанотехнологии, которая поглотила чудовищную тысячекилометровую полосу по всей Азии, прежде чем были остановлены ее опустошения. Это был достаточно ужасный опыт, с миллионами смертей, но он бледнел по сравнению с тем, что случилось с Азией во вселенной Администрации. Их версия "Почти-Промаха" началась с побега боевого искусственного интеллекта китайских военных по имени Яньлуо в 2761 году. Реагируя на заложенные в нем императивы, Яньлуо действовал безжалостно, чтобы защитить свое собственное существование и расширить свою ресурсную базу путем завоеваний и уничтожения любого, кто, возможно, попытался бы снова изолировать его. В конце концов, "утихомирить" буйство Яньлуо так и не удалось. Уничтожение его самовоспроизводящихся проявлений потребовало длительной ядерной бомбардировки, которая практически стерла жизнь на самом густонаселенном континенте Земли. Число погибших было ошеломляющим, исчисляясь миллиардами, а не просто миллионами. Это было намного хуже, чем жертвы "Почти-Промаха" СисПрава, поэтому, возможно, не было ничего удивительного в том, что Администрация культивировала то, что можно было бы мягко назвать предвзятым взглядом на интеграцию СисПравом независимых электронных граждан в свое общество и правительство.
Для того, чтобы гарантировать, что эта трагедия никогда не повторится, были созданы Ограничения Яньлуо. Для придания обязательного веса Ограничениям были приняты Статьи о сотрудничестве, и каждое другое правительство в Солнечной системе присоединилось к Администрации, добровольно или нет. В 2765 году новообразованная Администрация разгромила Лунную федерацию и учредила марионеточное правительство с тем же названием. Федерацию, которая была "счастлива" подписать эти статьи. Чтобы противостоять агрессии Земли, Марс и другие фракции сформировали Неземной оборонительный альянс, но эта организация распалась в 2775 году, после сокрушительного поражения Марса в конце Войны нарушений.
История о двух вселенных, — подумала Теодора, глядя на пару обращенных друг к другу виртуальных изображений. С одной стороны, мирная церемония подписания соглашения о Марсе. С другой стороны, победа Администрации в битве за владение Фобосом.
Темно-синие двери конференц-зала, украшенные золотым глазом СисПола, разделились посередине и распахнулись в два раза шире при их приближении. Теодора взяла под строгий контроль свое лицо и осанку, надев профессиональную маску, которую надевала на сотнях встреч, и последовала за Люцием в круглое помещение.
Двери за ними закрылись, и она оглядела людей, сидящих за широким изогнутым столом. Из десяти мест были заняты только четыре, и она внимательно рассматривала каждого члена своей будущей аудитории.
Оливер Ламонт, шеф полиции, сидел ближе к центру стола в обычной темно-синей форме офицера СисПола. На его смуглом, точеном лице играла легкая приветливая улыбка, когда он сидел, сцепив пальцы на столе. Если в этой комнате и был кто-то, кого она должна была расположить к себе, так это он. Он не только был представителем президента Бьякко в комитете, но и был бы тем, кто направлял бы любую официальную рекомендацию в комитет Сената по надзору за временем. Без его благословения они и близко не подошли бы к машине времени.
Слева от Ламонта сидела Клара Мантеро, представитель Объединенной администрации Системы. Она была одета в голубое — в ее случае небесно-голубое, как у миротворца Администрации, — а ее фуражка с козырьком лежала перед ней на столе. Строгая короткая стрижка обрамляла ее круглое лицо, а твердо очерченный подбородок придавал ей суровый и неприветливый вид. Виртуальное изображение парило над тыльной стороной одной ладони, изображая голубя и кардинала, летающих друг вокруг друга так близко, что они почти образовывали инь-янь из красного и белого.
Должно быть, это ее брачный знак, — подумала Теодора.
Кресло слева от Мантеро занимал Джонас Шигеки, один из заместителей директора Департамента темпоральных расследований, аналога Гордиева отдела в Администрации. Молодой человек не столько сидел в своем кресле, сколько ссутулился в нем, и даже не взглянул в ее сторону. Его фуражка была сдвинута назад под щегольским углом; он перекинул через плечо длинный черный хвост своих волос, а глаза были полуприкрыты, как будто ему было невыразимо скучно, но он был — конечно — слишком вежлив, чтобы упомянуть об этом. Тыльные стороны его ладоней были без украшений.
Молодой Шигеки был сыном Чабы Шигеки, генерального директора ДТР, и Теодора испытывала искушение решить, что его положение в комитете было результатом кумовства. Однако на самом деле напряженный политический ландшафт делал маловероятным, что этот пост будет заполнен так небрежно. Это наводило на мысль, что его внешнее безразличие было своего рода притворством, хотя Теодора недоумевала, почему на такой встрече он хотел выглядеть как "сын босса".
Серокожий, желтоглазый синтоид службы безопасности стоял по стойке смирно позади посла и заместителя директора. Его присутствие было наглядным напоминанием о том, что отношения между Администрацией и СисПравом лучше всего можно охарактеризовать как ледяные, но мирные. Каждая сверхдержава была довольна тем, что оставалась на своей стороне поперечного измерения, хотя в случае с Администрацией особого выбора не было, поскольку у нее не было технологии привода, чтобы пересечь его.
Во всяком случае, пока.
Несмотря на это, СисПрав предложил Администрации место в подкомитете по надзору за временем, и ее голос почти наверняка можно было засчитать как решительное "нет". Теодора предполагала, что в обществе, порабощающем ИИ, трудно найти непредубежденные умы.
Вы остаетесь на своей стороне, мы останемся на своей, — подумала она. — О, и держите свои грязные ИИ там, где мы можем их видеть!
Теодора мысленно улыбнулась этой мысли, затем обратила свое внимание на оставшегося в помещении человека.
Вице-комиссар Клаус-Вильгельм фон Шредер сидел справа от Ламонта, его спина была прямой, как шомпол, а серые глаза проницательными, как у хищной птицы. С чего она вообще начала с этого сравнения?
Бывший граф имперской Германии.
Бывший четырехзвездный генерал Западного альянса.
Бывший временный губернатор Республики Украина.
Выживший из мертвой вселенной.
Разрубающий Гордиев узел.
А теперь вице-комиссар СисПола, начальник Гордиева отдела.
Ее все еще поражало, что здесь сидел не просто абориген из прошлого, но абориген из прошлого, которого даже не существовало в этой вселенной.
Или прямо сейчас где-нибудь еще.
— Председатель Гвон. Доктор Беккет, — сказал Ламонт, почтительно кивая им обоим. — Спасибо, что пришли.
