Но с моим пониманием Судьбы эта красотка никак не вязалась. Фортуна может быть ветреной, Судьба — жестокой или доброй. Но в продажности ее не упрекнуть. Купить удачу невозможно. Разве что придется платить равноценной монетой.
Впрочем, медитировать по поводу того, что же за тетка шарахается по туману, мне было некогда. Принесенная Маней змея — это прекрасный завтрак для нас обоих. Я разделал тушку. Несколько кусков зажарил на костре, а остатки отдал гиено-волку. Маня с удовольствием сгрыз мясо.
— Вкусно? — спросил я Маню, поднимаясь. — Вот бы каждый день такие подарки от Судьбы получать.
Глава 11
Однако что-то в окружающем пространстве изменилось. Исчезло блаженное ощущение безопасности. Вроде бы дорога оставалась такой же, как и была. Разве что местность постепенно понижалась — ближе к горам, за чередой невысоких увалов, должна открыться котловина с озером. Вроде бы Красные Псы, владеющие этими землями, — союзники Седых Волков, так что местные пастухи не должны относиться ко мне враждебно. Однако весь день меня не покидало ощущение тревоги.
В полдень, увидев недалеко от дороги березовый колок, я решил передохнуть. Слишком жарко для комфортного путешествия. Но, отпуская Маню, я шепнул ему:
— Разомнись, но не убегай далеко!
Волк понимающе кивнул. Его тоже что-то тревожило.
Здесь, ближе к озеру, деревья попадались чаще, так что дорога не просматривалась на несколько километров вперед. Недалеко от приютившей меня рощицы она резко поворачивала за холм, а дальше пряталась то ли за кустами, то ли за молодыми деревьями. Расстояние не позволяло разобрать, что же там растет. Но эта полоска зелени почему-то привлекала мое внимание. Однако, решив, что все равно ничего не разгляжу, я занялся костром.
Они появились из-за холма внезапно. Два зверя, чуть мельче Мани, темно-рыжей масти, и семь орков. Они не понравились мне уже издалека. Какие-то неправильные орки. И псы у них неправильные...
Когда маленький отряд приблизился, я понял, в чем дело.
Во-первых, одеты орки в такие лохмотья, что сложно определить, как эти тряпки назывались до того, как пришли в полную негодность. Но при этом отдельные детали туалета — новые, богато расшитые узорами. У одного — шапка в бисерной россыпи, у другого из-под замызганного халата торчат голенища крепких сапог. Псы тоже выглядели весьма уныло. Один хромал, у второго — рана на шее, над запекшейся кровью кружит облако мух. Пес дергает головой, нервничает, из-за него все время вынужден останавливаться погонщик. Но ни один из этих уродов не подумал, что нужно хотя бы перевязать рану.
Я видел, как обихаживают волков в нашем поселке. Уважающий себя орк сам не поест, а своего зверя покормит. Если же тот случайно поранится, будет досаждать женщинам с просьбами дать то мази, то клейких листьев. Оно и понятно: ездовые звери дороги, много сил и мяса тратится на то, чтобы вырастить и воспитать щенка. Потому-то князь никак не решался избавиться от моего отморозка Мани. А если бы Гырбаш увидел у кого-нибудь "транспортное средство" в таком состоянии, как эти, отхлестал бы хозяина плеткой, не разбирая, из какого тот клана и кем у себя числится...
Удивительно — про Красных Псов в городке говорили хорошо. Дескать, небольшой клан, но гордый, традиции блюдут, в беде соседям помогают. Значит...
Я поднялся, всматриваясь в приближающихся путников.
Значит, эти оборванцы — не Красные Псы. Хотя звери у них похожи на тех, на которых приезжали в городок соседи.
В общем, меня даже не удивило, когда один из орков показал рукой в мою сторону:
— Ха! А вот и этот... нужный... кажись, тот.
И так он это произнес, что мне стало не по себе. Очень захотелось куда-нибудь подальше. Но бежать — бессмысленно. У четверых из семи в руках луки. Рощица крохотная, а в степи я буду как мишень в тире. Поэтому я свистнул погромче и с напускным спокойствием стал ждать орков.
Теперь все зависит от того, как далеко удрал Маня. Услышать он меня наверняка услышал, но вот как быстро подоспеет?
А орки между тем медленно приближались. Двое грамотно начали обходить меня, чтобы оказаться за спиной и отрезать путь к бегству. У этих и еще у троих на поясе сабли. У вожака, занявшего позицию по центру, еще и щит, и шлем. Двое, которые с псами, вооружены лишь дубинками. Эти остались сзади.
Время словно замедлилось. Мысли проносились в голове со сверхсветовой скоростью...
Я прикидывал мои шансы не получить по морде. Я один против семерых, и Маня один против двоих. Псы хоть и мелкие по сравнению с ним, но тоже те еще зверюги. По рассказам орков, в бою главная сила не наездник, а такая вот клыкастая образина. Хорошо хоть на этих рыжих нет утыканных шипами щитков — ударяя грудью, волк или пес сшибает с ног даже быка, а шипы наносят глубокие раны...
И тут у меня возникла идея, как изменить расклад сил. Псы явно не горели желанием бросаться в бой за жизнь своих хозяев. Да и хозяева ли это? Почему никто не едет верхом, только тюки на зверей навесили? А потому что боятся, что эти милые собачки их скинут. Кажется, единственное, что не дает им наброситься на погонщиков, — магия обряда подчинения. Проведенного, кстати, не так давно. Оба пса — почти щенки... ничейные еще. Обычно со щенками проводят обряд подчинения и лишь потом — обряд единения с наездником. Взрослый волк рвет того, на кого укажет наездник, и четко определяет, где свои, а где враги...
Не знаю, что мне помогло — то ли то, что я привык разговаривать с Маней, угадывая его мысли, то ли врачебный опыт, то ли начали проявляться какие-то колдовские способности, но я читал в головах зверей, словно там было написано русскими буквами. Наложенные обрядом оковы боролись с мутившей разум злостью... Что ж, песики, погодите... Конечно, у орков такие шутки считаются преступлением, но я как-то не хочу оставаться без вещей и с битой физиономией...
Я зашептал формулу разрушения оков. В основе многих недугов — заклятие, наложенное на разум или на тело больного. Так что очистить пациента от чужой магии — первая задача лекаря... Должно сработать и с оковами...
— Что ты там бормочешь, дед? — насмешливо спросил вожак шайки. — Богам, что ли, молишься? Ну, молись, молись, скоро свидишься...
Остальные заржали.
— Пусть халат скинет, нечего хорошую одежу кровью марать, — хозяйственно добавил второй.
И тут только до меня дошло, что ограблением я вряд ли отделаюсь.
Эти гады собираются меня убить. Убить по-настоящему, до смерти, а не просто начистить морду и ограбить.
По спине пробежал холодок. Почему именно я им нужен — об этом подумаем потом. Но идея нарушить орочьи законы и снять оковы подчинения с псов перестала казаться мне некрасивой. Все-таки моя жизнь гораздо дороже, чем все традиции этих зеленых обезьян...
— Сейчас, сейчас, — угодливо закивал я и начал медленно разматывать кушак, проверяя незаметно, как быстро я могу дотянуться до рукояти ятагана.
Орки опять довольно заржали. Они ждали в полной уверенности, что я никуда не денусь.
И тут одновременно произошло несколько событий.
Из-за деревьев выскользнул Маня.
Я пробормотал последнюю фразу заговора, выхватил ятаган и резко крикнул: "Свободны!"
Псы взвились на дыбы. Один из погонщиков попытался огреть своего зверя палицей и моментально лишился руки. Второй зверь, не дожидаясь, пока на него замахнутся, вцепился в глотку ближайшему орку.
Маня одним прыжком оказался у меня за спиной, там тоже кто-то истошно заорал.
Мне удалось блокировать первый удар вожака. Второй я пропустил мимо себя, крутанувшись и присев. Под пальцами левой руки оказался посох, о котором я от волнения забыл. Я схватил его и тычком ударил в лицо набегающего слева бугая. Обратным движением подставил посох под саблю вожака. Та звякнула и отскочила. Ах, какой я молодец! Не зря вымачивал деревяшку в заговоренных отварах! Палочка-то теперь будет покрепче той дерьмовой стали, из которой сделаны клинки у этих уродов!
Рванувшись вперед, я полоснул вожака по шее ятаганом и, развернувшись, ударил посохом еще одного орка, того, что стоял справа...
И — все. На этом, собственно, все закончилось. Остальное доделали Маня и псы, так что, когда я перевел дух, у меня уже не было возможности выяснить: а что, собственно, эти ребята против меня имели? И почему вожак сказал, что я им нужен? Причем с таким выражением, что, происходи дело на Земле, я бы подумал, что меня "заказали".
Осмотревшись, я тяжело вздохнул. Все происходящее мне очень не нравилось. За пять минут я нарушил пару местных законов, причем и в том, и в другом случае наказание одно — смерть. Но, с другой стороны, кто поверит, что один старик уложил семерых крепких мужиков?
От вида разорванных тел мне стало как-то нехорошо. Нет, крови я не боюсь, жертвы автомобильных аварий выглядят не лучше. Но вот последствия... Впрочем, меня может оправдать то, что орки из этой шайки сами вели себя неправильно.
Как ни странно, в степи чтут закон. Да, могут угнать у соседей отару овец, но убивать кого-то считается последним делом. А эти набросились на беззащитного старика, у которого имущества всего — халат, шапка да пара пригоршней сушеной травы... Сомнительно, что парни эти были из такого уважаемого клана, как Красные Псы. Значит, и своих зверей они тоже, видать, украли. Орки не продают их на сторону...
Эта мысль вернула меня к реальности. Надо было что-то сделать со щенками. Бросить в степи — так они ж не смогут сами освободиться от мешающих охотиться тюков и подохнут от голода или от ран. Я сделал несколько шагов по направлению к ближайшему псу, но тот попятился, не подпуская.
— Маня! — подозвал я волка. — Ты можешь объяснить этим оболтусам, что я их не обижу?
Зверь кивнул, одним прыжком оказался рядом с псом и толкнул того головой в мою сторону. Пес недоверчиво посмотрел на меня, но все ж подошел. Я перерезал упряжь, скинул тюки на землю. Второй зверь, видимо, сам сообразил, что я им не враг, потому что подошел сам и смирно стоял, пока я вожусь с ремнями.
У этого была рана на шее. Я мельком взглянул на нее — из-под слипшейся шерсти виднелась полоска голого мяса, а вокруг уже ползали личинки каких-то летучих тварей.
— Маня, — снова я обратился к своему волку. — Надо бы полечить немного. Вылижи болячку, а?
И для наглядности я лизнул свою руку.
Все-таки я — точно любимчик судьбы. Иначе как объяснить, что мой зверь не только все понимает, но соображает порой лучше меня? Маня обхватил рыжего пса лапами, аккуратно заставил лечь и сам уселся рядом, придерживая "пациента" лапами. Язык у волка — что моя ладонь, да еще шершавый, а слюна — антисептик. Так что в несколько мгновений пострадавшее место было вылизано, и я уже посыпал рану заговоренным порошком фрах. Теперь несколько клейких листьев сверху, еще один заговор — и отпущенный Маней пес недоверчиво крутит шеей. К счастью, чей-то клинок (рана определенно нанесена саблей) не повредил крупных сосудов, но рассек одну из мощных мышц, идущих к голове. Теперь зверю наверняка стало полегче, фрах не только заживляет раны, но и обезболивает.
А я наконец-то заставил себя сделать то, что надо, только очень не хотелось: обыскать трупы. Точнее, то, что от них осталось. В тюках не обнаружилось ничего интересного: одеяла, шкуры, какие-то тряпки... В поясных кошелях орков — тоже. Немного денег, несколько дешевых украшений, причем — женских, что мне очень не понравилось, парочка неизвестного происхождения камешков. Однозначно — не драгоценные. Эти последние меня заинтересовали больше всего. Простую гальку с собой обычно не таскают. Значит, эти камешки должны быть как-то связаны с магией.
Что-то особенное удалось найти только у вожака. У того на шее на веревочке висел странный знак: серебряный круг, на котором черной и красной эмалью нанесен рисунок, изображающий появляющегося из вихря крокодила. Или тираннозавра, потому что крокодилы не ходят на задних лапах. Вещичка эта тонкостью работы разительно отличалась от всего, что я видел у орков, поэтому я не побрезговал и сунул ее в свою сумку вместе с парочкой неизвестных камешков.
Больше мне здесь делать было нечего, поэтому я взобрался на Маню, и мы потихоньку потрусили в ту сторону, откуда появились эти уроды. Оглянувшись, я заметил, что псы на некотором отдалении следуют за нами. Странно: я бы на их месте, получив свободу, удрал подальше в степь и постарался больше не встречаться ни с кем из двуногих.
— Только этого еще не хватало, — пробормотал я. — Маня, ты твердо уверен, что хочешь быть вожаком стаи? Я как-то не хочу грузить на себя заботу об этих оболтусах.
Мой гиено-волк помотал головой: дескать, я тут ни при чем, они сами...
Впрочем, к вечеру нашлось объяснение странного поведения нашего рыжего эскорта. Мы миновали несколько распадков. Поднявшись на очередной холм, я увидел внизу жутковатую картину.
Наверное, здесь еще недавно было стойбище. Теперь чистоту степи пятнали черные следы от сгоревших юрт. И никого — ни орков, ни псов, ни овец.
Спустившись к пепелищу, я спрыгнул с Мани и стал обходить остатки стойбища по кругу. Постепенно у меня в голове складывалась картина того, что тут произошло.
Мужчин, видимо, не было дома. Только женщины, дети, несколько молодых псов да пяток овец, которым в ближайшие дни предстояло очутиться в кухонном котле.
Куда подевались мужчины? Скорее всего ушли с отарами. Орки занимаются отгонным скотоводством. Есть постоянные городки вроде ставки Гырбаш-князя Ултыр-Пхаа и деревеньки помельче. Там и ремесленники живут, и огороды кое-кто держит. Но основа богатства у степняков — овцы. Зимы в нашем понимании тут нет, но раз в году наступает сезон дождей. Тогда корма для скота хватает рядом с поселками. Но летом приходится отгонять стада все дальше и дальше, поднимаясь даже в горы. Временную стоянку ставят у какого-нибудь ручья, озерца или хотя бы колодца. Овцы под присмотром пастухов ходят весь день по округе, порой удаляясь на довольно значительное расстояние. Иногда даже на ночь отару не пригоняют к юртам.
Похоже, мужчины с овцами ушли далеко, и тогда кто-то напал на стоянку. Я увидел три женских трупа чуть поодаль от сгоревших юрт. Наверное, это те, кто пытался бежать. Остальные погибли на стойбище, их трупы закинули в огонь. Так что и не понять, сколько тут было народу...
А вот тушу такого же рыжего, как те, которых мы освободили, пса оставили на улице...
Пока я бродил вокруг пепелища, появился наш "эскорт". Вздрагивая и принюхиваясь, щенки обошли курящиеся едким дымом остатки от юрт, уселись рядом с собачьим трупом и завыли. И так мне нехорошо стало от этого воя, что я аж выматерился.
С другой стороны, вид разгромленного стойбища меня немного успокоил. Если там, на дороге, валяются трупы тех бандитов, которые порезвились здесь, то ко мне не может быть никаких претензий. Наоборот, я сделал все правильно. Красные Псы — дружественный нам клан, его князь еще наградить меня должен. Да и по поводу щенят у меня голова больше не болит. От трупа своей матери — а мертвая собака была определенно самкой — они никуда не денутся. Не завтра, так послезавтра вернутся пастухи — вот пусть они и разбираются со своим имуществом.
