Ветер полнолуния (часть 1)

Помолчал, добавил задумчиво:

— Наверное, это хорошо. Я себя человеком ощущаю.

— Тогда точно хорошо, — согласился Анегард. — Отдыхай.

Рихар расстелил попону, лег, укрылся и, кажется, через мгновение уже спал. Свернулся в клубок, натянув одеяло на макушку — не то по-звериному, не то по-детски. Анегард чувствовал его усталость, обычную, человеческую, ничуть не похожую на отупевшее равнодушие нелюди. Наверное, не стоит мальчишке часто прибегать к нелюдским способностям. Пусть привыкнет жить человеком.

Анегард прошелся по временному лагерю, проверяя, все ли в должном порядке. Хорошо, деревня далеко, за лесом, а в лес поселянам ходить не сезон. Отозвал Мано в сторону, сказал:

— Как Рихар с Игмартом отдохнут, сразу выступаем. Не хочу под самым городом сидеть.

— На юг? — уточнил десятник.

Анегард подавил досадливый вздох:

— Куда ж еще. Герейн и герейнова нелюдь... чтоб их. Узнать бы, как там отец...

А лучше — управиться поскорее да вернуться. Но о такой удаче молодой барон не то что вслух сказать, даже думать себе не позволял. Нельзя искушать богов.

— И еще, Мано, деревни обходим.

Десятник подавил вздох. Кивнул:

— Понял.

— Скажи всем, чтоб не шумели.

Близкие стены города внушали тревогу. Много ли времени понадобится страже, чтобы обойти постоялые дворы и убедиться, что Игмарта там нет? День, от силы два. А потом? Хорошо, если решат, что фальшивый менестрель нашел пристанище у кого-то из горожан. Но все равно лучше поскорей убраться от Азельдора подальше.

Угадать бы, как поведет себя Герейн. Поспешит в Азельдор лично присмотреть за поисками заклятого врага или засядет в замке? Хотя в любом случае нужно двигаться к его землям. Найти ту загадочную нелюдь, которую королевские маги не обнаружили — или убедиться, что искать нечего.

Рихар проснулся первым. Перевернулся на спину, прищурился, глядя в хмурое небо. Потянул носом плывущий от костра запах гусиной похлебки. Вскочил, тряхнул за плечо Игмарта:

— Вставай, обед проспишь!

Марти сел, поморщившись. Поднес к лицу опухшие, синюшные ладони, несколько раз сжал и разжал кулаки. Спросил совсем не то, чего ждал Анегард — есть ли снадобье какое подходящее, или далеко ли от города ушли, или какие дальше планы. Нет, королевский пес явно был из тех, кто не разменивается на мелочи, а сразу берет быка за ноздри.

— Лотар, — потряс ладонями, встал, встряхнул руками. — Ты думал уже, как в замок Герейна попасть?

Анегард моргнул, справился с замешательством и ответил, пожав плечами:

— Никак. Тебе ведь туда лучше не соваться.

Королевский пес фыркнул, мотнув головой — не то смех сдерживал, не то презрительное "лопух".

— А ты, выходит, думал? — уязвленно переспросил Анегард. — И придумал?

Игмарт кивнул:

— Все просто. Пообедаем и выезжаем, по дороге расскажу.

Ишь ты... Анегард привычно подавил раздражение. Вот уж в чем-чем, а в вопросе проникновения в замки, где тебе не рады, он готов отдать Игмарту первенство. Опыт не пропьешь.

Опыт... а еще не пропьешь нахальство и дурную голову!

Пропустили отряд вперед — только Рихар дурнячком пристроился рядом, ухмыльнулся навстречу взгляду Игмарта:

— Все равно ж без моей разведки не справитесь!

Марти помедлил пару мгновений, кивнул:

— От твоей разведки все зависеть будет. От того, в замке ли Герейн и сколько там его людей.

— Герейна и выманить можно, — беспечно предложил Рихар.

— Сам выйдет. К бесам, надоело мне в прятки с ним играть. Пора решить дело раз и навсегда.

Он за этим сюда и ехал, напомнил себе Анегард. Спросил как можно спокойнее:

— И как решать собрался?

— Нагло, — ответил Марти. — Заявить свои права и потребовать поединка.

— Под воротами замка? Хороший способ. Если хочешь превратиться в ежа, фаршированного стрелами.

— За дурачка меня не держи. В храмовый день, перед алтарями.

Вон как, по традиции, значит. Что ж, это сработает. Если повезет застать Герейна в храме и при свидетелях. Отказ от поединка перед богами равносилен признанию вины.

— Если он придет.

— Он храмовые дни никогда не пропускает. Точно знаю. Лишь бы в Азельдор не умотал.

— Если умотает, подкинем весточку, что тебя в его землях видели, — пообещал Рихар.

— Ты, что ли, подкинешь?

— Поглядим.

— Драться-то сможешь? — спросил Анегард. — Как по мне, состояние у тебя сейчас не для поединка.

— Время есть, очухаюсь.

— Два дня? Сдурел.

— Посмотрим.

Анегард пожал плечами. Спорить дальше он не собирался. Со своими делами королевский пес разберется сам. А вот с нечистью-нелюдью поможет навряд ли. Нечисть да нелюдь — дело его, Лотара.

Какое-то время ехали молча: в густом ельнике тропа сузилась, едва пропуская всадников по одному, гуськом. Куда еще выведет — наверняка тропы эти разбойники да браконьеры прокладывали. Не заплутать бы.

Не заплутали. Тропа вынырнула из леса и тут же уперлась в ворота постоялого двора, а за ним, дальше, золотились свежей соломой крыши небольшой деревеньки. Мано побурел, уловив сердитый взгляд молодого барона.

— Кто первым шел? — прошипел Анегард.

— Шонни.

Марти глумливо хмыкнул.

— Второй раз, — молодой барон предпочел удавить в зародыше неприятную мысль: надо было до отъезда разобраться, кого десятник с собой набрал. Хотя дома за Шонни особого раздолбайства не водилось. — На третий — нечисти скормлю. Шонни, хорошо слышал? На приманку пойдешь, раз для службы не годен.

— Господин, я...

— Заткнись. Заворачиваем, раз уж так, пообедаем.

— Странное место для постоялого двора, — буркнул Мано, почесав затылок. — Хорошо если разбойничье логово, а не волколачье. Может, ну его, обедать здесь?

Анегард обернулся. За спиной непроглядно темнел ельник. Через деревню так и так ехать...

— Я первым пойду, — королевский пес послал своего гнедого вперед. — А вы помалкивайте. Нет тут никаких волколаков, контрабандисты только.

Как уж там королевский пес сговаривался с трактирщиком, но обошлось без лишних вопросов и даже без косых взглядов. И обед оказался хорош. Трактирщик доверия не вызывал, одноглазая, меченая шрамами рожа так и просилась на виселицу, однако вел себя любезно. Даже предложил на прощание заглядывать, "ежели чего".

Интересная у нашего короля гвардия, в который раз подумал Анегард, те еще мастера по темным делишкам. Может, прав был Зигмонд, когда говорил, что нынешние бароны — правнуки вчерашних разбойников, а король среди них всего лишь самый удачливый? Вот и сказывается родовая кровь...

И грызня вокруг трона оттуда же.

За деревней Игмарт поехал первым. То ли у трактирщика дорогу разузнал, то ли знакомые места начались. Пересекли тракт, свернули на разбитую тяжелыми возами полевую дорогу. Не иначе, тоже контрабандистами проложенную.

С затянутого тучами неба срывался мелкий, но уже по-зимнему колючий снег. Надежды на скорое завершение дела он не прибавлял: добрая половина подлежащих зачистке тварей уже забилась в зимние берлоги, поди найди. А установится такая погода прочно, так к концу следующего боговорота и остальные в спячку залягут. Останутся волколаки да перерожденцы, да, может, упырь какой голодный, жиру к зиме не накопивший. Неудачней времени для такого поручения нарочно не найдешь. Вот интересно, король в самом деле хотел, чтобы они тут по сугробам нечисть вышаривали, или так, поиздеваться решил? Мысли, далекие от надлежащих...

Этим вечером Лотар слушал лес. Ушел в сторону от лагеря, сел, прислонившись спиной к покрытому бурой листвой дубу. От шершавой коры шло в затылок едва заметное, успокаивающее тепло.

Тишина предзимнего леса — особенная. Сонная, умиротворенная, слегка звенящая. Бестревожная. Любой отголосок страха предзимней порой разносится далеко, куда дальше и слышней, чем буйной весной или суматошным летом.

Страха в этом лесу скопилось много. Вязкого, застарелого, привычного, густо замешанного на крови и смерти. Знакомого Анегарду с лета.

— Рихар.

Мальчишка подошел, как будто ждал оклика.

— Что ты здесь чувствуешь?

Пожал плечами:

— Плохо. Тоска. Не знаю, я... отгораживаюсь как-то, что ли.

— Здесь такие же, как ты. Как вы были летом.

— Нет, — мальчишка упрямо мотнул головой. — Не такие же! Мы держались, как могли. А эти — безумные.

— И что мы будем с ними делать? Что вообще с ними сделать можно?

Анегард не ждал ответа. Слишком хорошо помнил свое летнее поражение. Наверное, умней всего будет вернуться к королю с докладом. "Нелюдь есть, шлите войско, мой государь, и боевых магов побольше". Чести Лотару такое возвращение не прибавит, зато жизнь сохранит.

Но мальчишка ответил. Уверенно, как само собой разумеющееся:

— Надо наших звать. По справедливости, это наше дело.

— Так вы, — Анегард запнулся, не зная, какими словами назвать внезапное понимание. — Отсюда?..

— Да, — в голосе Рихара звенела боль. — Все началось здесь.

— А Зигмонд...

— Неважно, — быстро сказал мальчишка. — Теперь неважно. Или пока неважно, как получится. Он не велел говорить.

А то и так не ясно. Впрочем, Анегард не собирался говорить вслух о том, что Зигмонд предпочел бы сохранить в тайне. Сказал другое:

— Я не дозовусь, далеко. А ты?

— Нет, — мотнул лохматой головой Рихар. — Только лететь.

— Сможешь?

Вопрос не пустой. Зигова стая давно уже не пьет кровь, живут, как люди. Что-то осталось, но одно дело — пугнуть разбойничью засаду или через городскую стену перелететь, а другое — через все королевство в одиночку добраться.

Мальчишка, видно, думал о том же.

— Я не хочу, — тихо сказал он. — Давно забыл, как бояться, а сейчас страшно. Но я знаю, что должен. Долг крови.

Анегард не знал, чем тут помочь. Достал кошелек, отгреб серебрушек:

— Держи, мало ли. И еды давай соберем тебе в дорогу.

— Нет, — снова мотнул головой мальчишка. — Ничего лишнего нельзя.

Отшагнул назад, окутался мраком и исчез. Только мелькнула в ночном небе черная тень.

Ночь обняла и укрыла, привычная, родная, надежная. Неслись навстречу и оставались позади холмы, поля, спящие деревни, узкие ленты дорог и нити ручьев, колючий, голый предзимний лес. Ветер пах скорым снегом.

Когда-то Рихар уже летел этим путем. Но тогда он был не один. Тогда они не торопились — им некуда было торопиться. У них вволю было пищи. Они были сильны, им некого было бояться. Разве что самих себя.

Теперь он был один, и спешил, и скорее умер бы, чем согласился подкрепить убывающие силы горячей живой кровью. Его ждала девчонка, его девчонка, которая стоила того, чтобы ради нее оставаться человеком. Иначе, возможно, он бы рискнул, хотя сама мысль о громадности этого риска пугала до ледяного озноба.

Скорость и чувство направления — все, что ему нужно. И не думать ни о чем. Просто лететь. Он сможет. По прямой, не заморачиваясь извилистыми человеческими дорогами и необходимым для людей и коней отдыхом, не так уж далеко. Ночей за пять вполне можно добраться.

Дней, поправил себя Рихар. Люди говорят — дней.

Игмарту снилась зима. Снилась колючая метель, связавшая ноги, спрятавшая путь, забившая снегом глаза. Он должен проснуться, иначе метель убьет его, уложит, заметет, скует ледяной коркой снег над его телом. Проснуться... просыпайся же, ну! Метель выла и хохотала, скрипела мертвыми деревьями, а может, то прялка Старухи поскрипывала, вертясь, отмеряя нить его жизни. Он умрет сейчас. Умрет, потому что никак не может проснуться. Что за глупая смерть!

— Эй... Эй, Игмарт! Проснись, поговорить надо...

Марти схватился за руку Анегарда, как тонущий в болоте — за спасительную жердь. Сон отпускал неохотно, едва видимое в предрассветных сумерках лицо Лотара казалось застывшим, ледяным, неживым. Отзвуки метели выли и хохотали, заглушая голос. Только рука была теплой, живой, крепкой.

— Что ты смотришь на меня, как на упыря неупокоенного? Кошмар приснился, что ли? Игмарт!

— Приснился, — хрипло повторил Марти. Собственный голос показался чужим, в нем тоже слышались отзвуки мертвого хохота. — Вода есть?

Лотар протянул фляжку. Марти запрокинул голову, вылил воду на лицо. Текучая вода, унеси злые мороки. Холодная. Дышать стало легче.

— Что ты хотел?

— Я слушал. — Лотар помедлил, будто ждал, что королевский пес переспросит.

— Я знаю о даре Лотаров, — буркнул Марти. — Рассказывай, что услышал.

— Нелюдь, — коротко сообщил Анегард.

И снова замолчал. К Асколу тебя на выучку, зло подумал Марти, тот бы за такой доклад...

— Мы не справимся.

— Лотар, пса за хвост не тяни, — вспомнив Аскола, Марти без труда воспроизвел любимые капитаном интонации, от которых новобранцы подхватывались, как ошпаренные, а сам Марти странным образом успокаивался. Может, и Лотару помогут собраться. — Рассказывай по порядку, подробно и без паники. А выводы оставь под конец.

Анегард прикрыл глаза, прикусил губу, став похожим на сосредоточенного школяра, вспоминающего плохо выученный урок. Какой же он еще мальчишка, подумал вдруг Марти. Сколько ему, шестнадцать или уже семнадцать? Все равно, катастрофическая нехватка опыта. Впрочем, дело наживное.

Слушать пришлось долго. Начал Анегард с того самого летнего своего похода, даже еще раньше — с тех снов, что навевала ему Зигмондова нелюдь. Услыхав о Зигмонде, Марти поймал себя на том, что не удивлен ничуть, только спросил:

— Не боишься, когда он с твоей сестрой в обнимку ходит?

— В обнимку? — переспросил Анегард. — Брось. Ерунду городишь.

И продолжил рассказывать. О нападении Ульфара, о маге, приносившем кровавые жертвы — Марти не стал говорить, что как раз о том маге знает куда больше, чем хотел бы. Как постепенно спадало проклятие с Зигмондовых людей. Что сам нелюдь рассказывал об этом проклятии и о силе темной богини.

И о том, наконец, как почуял в здешней нелюди ту же силу, то же проклятие, такой же темный ужас. С единственной разницей, которую, может, сам бы он и не заметил, если бы не Рихар. Нелюдь в землях Герейна давно утратила остатки человеческого разума и жила теперь только жаждой крови.

— Они слушаются приказов, — глухо говорил Анегард. — Кто-то здесь сумел подчинить их...

— Понятно кто, — буркнул Марти.

— ...но это похоже на подчинение плохо воспитанных псов, — словно не услышав, продолжил Анегард, — тех, что понимают только кнут и подачки. Тебе ли не знать, трудно справиться с разъяренным псом, но бешеный пес опасней вдесятеро. Одного не понимаю, как королевские маги их не нашли? Тут все пропитано их безумием, аж тошно.

— Дара твоего у них нет, — хмыкнул Марти. — Не слышат, не чуют. Искали наверняка обычным набором, как на зачистке, а нелюдь, сам говоришь, не из обычной.

Анегард передернулся. Опрокинул над приоткрытым ртом фляжку, тряхнул, поймал губами несколько сорвавшихся с посеребренного края капель. Облизнул губы.

— Значит, говоришь, не справимся? — Марти прислушался к себе, в который раз жалея, что неверное песье чутье, нюх на опасность, нельзя вызывать усилием воли. Чутье молчало. Спало, наверное, так же крепко, как этот предзимний лес вокруг них, как похрапывающий рядом с прогоревшим костром растяпа Шонни, как залегшие в зимние берлоги медведи и упыри.