Гея

— К-кто ты, Эва? П-простите за дерзость. — Гана уставился на меня круглыми как блюдца глазами. — Родители сказали, что я должен проводить одного из величайших Хранителей, но думаю, они не до конца понимали, насколько Вы велики!

— Опять, двадцать пять! Гана, давай без выканий, и, поспокойней, пожалуйста. Никакой я не великий. Я вообще ничего не помню. Даже имя, и то сама себе придумала. И, вообще, что с вами со всеми происходит?!

Ланс хмыкнул — Знаешь, Эва, может для тебя все это норма, но вот нам, простым смертным твои песни, свечение, левитация в совокупи с потрясающей регенерацией и способностью лечить кажется несколько необычной. Слушай, а может ты Ангел небесный?

— Ага, ты еще богиней Геей назови.

— А, что, может и так.

— Не кощунствуй. И, вообще, отстань, я есть хочу. Если не накормите — кого-нибудь покусаю.

Парни быстренько стали рыться в рюкзаках и вытаскивать припасы. Во, как я их напугала! При этом Гана посматривал на меня с явным восторгом и благолепием, Герман с обожанием, а Ланс с любовью. Эко их проняло! Главное, чтобы шеи не свернули.

Насытившись, меня разморило и потянуло в сон. Зевнув, я положила под голову свой рюкзак, и закрыв глазки, провалилась в сон. Проснувшись, более-менее отдохнувшей и в хорошем расположении духа, объявила, что готова продолжить путь.

Часа через четыре мы были в раю. Конечно, уже стемнело, но это не помешало всем по очереди поплескаться в небольшом водоеме. Разложив палатки, и перекусив остатками провианта, мы завалились спать. Миночка, разумеется, спала со мной.

На следующее утро мы не торопясь позавтракали, набрали воды, и, обсудив дальнейший маршрут, двинулись в путь. А пролегал он через небольшие рощицы, которые вскоре превратились в настоящие джунгли. После жаркой пустыни такое обилие зелени сначала очень радовало, но вскоре деревья стали больше, кустарник плотнее, а трава выше. Идти стало намного труднее. Приходилось буквально пробираться сквозь заросли. Гана достал такой большой широкий нож и очень ловко орудовал, шагая впереди, и прорубая дорогу.

По дороге мы собирали какие-то местные фрукты, очень вкусные, с терпким, слегка вяжущим вкусом. На стоянке Гана с Германом ненадолго отлучились, и вернулись через некоторое время с тушками каких-то птиц, очень похожих на голубей. Через сорок минут наша компания наслаждалась вкуснейшим жареным мясом. После сухого пайка, которым мы питались в пустыне, еда показалась всем просто божественной. В общем, все было замечательно.

Мы очень привязались друг к другу. Даже инцидент с излечением Ланса отошел на задний план, хотя, если признаться, я ловила изредка на себе задумчивые взгляды Ганы. Миночка привыкла ко всем, и позволяла прикасаться к себе не только Лансу, но и другим членам нашей маленькой экспедиции. Ребята же сначала относились к ней с опаской, но вскоре поняли, что Мина не простая змея, и что она не собирается никого кусать. В общем, у нас царила сплошная идиллия.

На пятый день пошел дождь. Причем пошел внезапно, без прелюдий и предупреждения. Не было гнетущей тяжести, легкого накрапывания. Просто в один момент небеса разверзлись, и начался ливень, как говорится из ведра. Мы промокли за минуту. Без того тяжелая дорога превратилась в сплошной ад. Мокрые ветки хлестали по лицу, ноги разъезжались на скользкой земле. После того, как я дважды упала плашмя в грязную лужу, Минка — предательница перебралась за пазуху к Лансу. Хотя, я бы тоже последовала за ней, будь возможность.

После часа такой ходьбы, я вымоталась даже больше, чем при прогулках по песчаным дюнам. Скорей бы дождь закончился! Хочется согреться и обсушится. Высказав эту мыслишку вслух, я получила от Ганы весьма удручающий ответ.

— Дождь зарядил скорей всего на неделю. Через недельку и обсохнешь.

— Нет, не может быть! А как же спать, в лужу ляжем?

— Ну, зачем в лужу. Вот, остановимся на привал, выберем место посуше, палатки поставим.

Мы шагали без привала до самого вечера. Темнеть начало рано, но Гана все шел и шел, высматривая что-то. Наконец, указав вдаль рукой, объявил, что почти пришли. Через пару минут мы подошли к огромному раскидистому дереву. К нему пришлось буквально прорубаться. Зато, оказавшись на небольшой полянке, посредине которой стоял этот великан, мы с облегчением вздохнули. Крона этого дерева была в несколько ярусов и такой плотной, что трава под ним была абсолютно сухой.

— Ну, вот вам и сухое местечко. — Гана улыбнулся, и скинул с себя рюкзак.

— Есть хочу! — Я отжала воду, капающую с моих отросших уже до плеч волос.

Ланс многозначительно хмыкнул. — А когда это ты не хотела?

— Я что виновата, что ли, что у меня такой обмен веществ, все быстренько переваривается, и я постоянно есть хочу. А, ты, нет, чтобы девушку накормить, издеваешься над ее горем.

— Ну, это и не горе вовсе. Мы с парнями сейчас быстренько что-нибудь сообразим.

Пока мы с Германом ставили палатки и разводили костер, Ланс с Ганой отошли ненадолго, и вскоре вернулись с добытым ужином. А еще через полчаса мы, переодевшись в сухую одежду, сытно жмурясь на костер, зевали и лениво переговаривались.

— Гана, а что это за дерево такое волшебное? Вокруг дождь такой, а под ним абсолютно сухо.

— Это дерево называется Геянимба гнорра. В дословном переводе это звучит, как осушающий слезы Геи. По преданию, под таким древом отдыхала Гея в дни печали. Слезы с ее глаз оросили землю под этим деревом. В благодарность оно раскинуло свою крону настолько, что ни зной, ни дождь не могли потревожить покой богини. Его листья как губка, во время дождя впитывают всю влагу и питают дерево. Поэтому так сухо под ним. Нам повезло. Таких деревьев немного, и растут они очень долго. А этому дереву уже много веков.

Я подошла к толстенному стволу и погладила его ладошкой. — Спасибо тебе за приют и заботу. Мне не чем тебе отплатить, разве что... — Я закрыла глаза, произнесла коротенькую молитву-благодарность. На распев, как и полагается. Когда открыла глаза, увидела, что к моим ногам упал зеленый листик, величиной с голову взрослого человека.

— Ого! Эва, тебе несказанно повезло! Это же "слеза Геи"! Можно?

Гана взял в руки лист.

— Это просто уникальное растение. Крона находится так высоко, что достать листья практически невозможно. Но, если удается добыть такой лист, он ценится на вес золота.

— Почему?

— Как я уже говорил, листья впитывают в себя влагу. И хранят ее, обогащая питательными веществами. С таким вот листиком можно не бояться ни голода, ни жажды. Запаса хватит на неделю. А чтобы пополнить "склад", достаточно просто опустить его в воду на пару часов. И можно продержаться еще неделю. Одна-две живительной капели из такого листа заменяет человеку обед. Теперь ты понимаешь, как тебе повезло?

— Ага, особенно тебе! — Ланс не смог, конечно, удержаться от ехидного замечания.

— Гана, а что мне теперь с ним делать, ну, я имею в виду, как хранить?

— Да просто положишь в чистую тряпочку, а на привале доставай "подышать".

Я еще раз подошла к стволу, и, погладив шершавый ствол, сердечно поблагодарила за подарок.

Спать мы легли за полночь. Так уютно было сидеть у костра под кроной гостеприимного хозяина и слушать истории, рассказанные Ганой.

Проснувшись отдохнувшей и полной сил, я вылезла из палатки с намерением самой позаботиться о завтраке для парней. Нет, конечно, на охоту я не ходила, но, достав, оставшееся от ужина мясо подогрела его на углях. Добавив собранные нами по пути фрукты и красиво разложив их на импровизированном столе, я пошла, будить ребят.

— Вставайте, сони!

Тишина. Я потрясла палатку.

— Эй, сони, завтрак готов!

В ответ тишина. Я откинула полог палатки и заглянула внутрь. Пусто.

— Ребята, вы где? Ланс, Герман, вы где? Гана!

Ответом мне была тишина. Ничего не понимаю. Где все? Не могли же они уйти сразу все. Герман бы точно не оставил меня одну. Он ведь как собачка по пятам ходит. Если отходит куда-то, обязательно оставляет присматривать за мной кого-нибудь из парней. Да и Ланс, тоже тот еще параноик. После последнего покушения, глаз с меня не сводит. И, кстати, где Мина?! В душу начали закрадываться смутные подозрения. Что-то случилось, это точно.

Так не хотелось выходить под дождь, но нужно было найти ребят. Я собралась с духом, и, дойдя до конца поляны, вышла из под надежного укрытия. Дождь обрушился на меня сплошным потоком, будто я встала под водопад. Передернув плечами, постоянно спотыкаясь, я поплелась в сторону видневшегося просвета. И не ошиблась.

На ветках какого-то неизвестного мне дерева висела куртка Ланса. Так, значит, он был здесь. Но вот куда делся? И где же все остальные? Сняв с дерева куртку, я внимательно осмотрела ее. Обнаружив на спине пятна крови, я прижала куртку к груди и расплакалась. Ну, что же это? А как же я? Одна, в этих глухих, непроходимых джунглях, без друзей, без помощи. Куда идти не знаю. Сколько я так стояла не помню. Может минуту, а может и час. Когда проревелась, как следует, решила, что нужно вернуться на место стоянки и собрать вещи, а потом уже отправляться на поиски.

Возвращение в этот райски уголок было тягостным. Поляна была пуста. Сиротливо стояли пустые палатки и любовно накрытый стол для завтрака. Я была так расстроена и опустошена, что, обычно не страдая отсутствием аппетита, не могла даже думать о еде. Собрав все припасы, и аккуратно уложив их в рюкзак, я принялась складывать палатки. Оказалось это не так просто, как у Германа. Он вытаскивал колышки, и как-то очень ловко, сворачивая восьмерками, скручивал их в такой аккуратненький кружок, и запихивал в специальный чехол. После того, как несколько раз я получила раскрывающейся палаткой по носу, мне все-таки удалось свернуть и запихать мою маленькую палатку. С большой палаткой парней я провозилась подольше. Палатки были очень легкими и занимали мало места, поэтому, я сложила их в свой рюкзак. Скатав спальники, и, упаковав их, я набила ими еще один рюкзак. Все, больше, пожалуй, я не смогу утащить. Собрав все остальные вещи, я отнесла их под самый ствол чудо — дерева. Попросив его приглядеть за оставленными вещами, я, наконец, нагрузив на себя оба рюкзака, двинулась в путь.

Решив, что надо идти в направлении обнаруженной куртки Ланса, я, постоянно спотыкаясь и поскальзываясь, дошла до нужного мне дерева. Осмотрев его хорошенько, и обнаружив ободранную кору и пятна крови, я приказала себе не раскисать и не реветь. Что бы ни случилось, не надо отчаиваться, а постараться найти друзей. Сняв рюкзаки, я постаралась хорошенько осмотреться. Конечно, дождь давно смыл все следы, превратив их в сплошную кашу, но мне все, же удалось обнаружить вмятины от ботинок на раскисшей земле. Это меня несколько приободрило, и, я стала смотреть внимательнее. Ага, вот поломанные ветки, а вот кусочек ткани от штанов Ланса. А вот две глубокие бороздки, будто кого-то тащили волоком. Мое больное воображение тут же в красках и подробностях услужливо нарисовало мне картинку жуткого происшествия. Нет, пожалуй, не картинку, а эпизод из фильма ужасов. Похлопав себя по щекам, обозвав всяческими словами и поплевав три раза, я решила продолжить путь в этом направлении.

Вернувшись к рюкзакам, я постаралась успокоиться, и, нагрузив себя поклажей, отправилась в путь. Прошагав где-то с час, мне улыбнулась удача: обнаружила шейный платок Ланса. Утвердившись, что иду в правильном направлении, я прибавила шаг. Странно, но, я не чувствовала ни голода, ни усталости. Просто шагала, как заведенная. Переживания за моих друзей словно прибавили мне сил, отодвинув на задний план все житейские проблемы.

Прошагав до самого вечера, я мокрая и усталая просто упала под каким-то кустом и уснула.

— Ничего не бойся, я не оставлю тебя. Если будет нужна помощь, просто призови. Твои друзья в опасности, но если потребуется, оставь их, продолжи путь. Необходимо как можно быстрее собрать Сердце. После второго кристалла ты станешь сильнее, и тебе будет легче отыскать остальные части.

Исай погладил меня по щеке.

— Крепись, мы все переживаем за тебя, и ждем, когда собрав Сердце, ты вернешься домой.

Я проснулась. Открыв глаза, еще долго лежала на сырой земле, глядя в просвечивающее сквозь плотную листву голубое небо. Я не сразу сообразила, что дождь закончился. Ну, что ж, хоть одна хорошая новость.

Решив, что хватит валяться, я села и открыла рюкзак. Остатки мяса пришлось выбросить, но фрукты очень пригодились. Перекусив немного, я вспомнила о подаренном чудо -деревом листке. Раскрыв матерчатую салфетку, в которую был, завернут лист, я достала его, решив, что по совету Ганы, нужно дать листику подышать. Подержав в руках похожую на поролон субстанцию, я сначала понюхала ее, потом дотронулась языком, и не обнаружив ничего гадкого и противного, выдавила в рот несколько капель. На вкус это было похоже, на персиковый сок. Сначала ничего не произошло, но вот минут через десять, я почувствовала такую сытость и прилив сил, будто съела первое, второе, а на десерт большой кусок торта с чаем. Ай, да листик! Подарок, действительно оказался чудесным. Нежно погладив его, я положила лист на мой рюкзак и встала. Решив поразмять немного ноги, а заодно и отдать дань природе, я, понимая, что вокруг одни деревья и кусты, выбрала самый кустистый куст, и, пардон, сняв штаны, присела. Угадайте, что я услышала!

Ага, правильно, на меня кто-то шипел. Нет, не угадали, это была не змея.

Серый пушистый комочек, размером с взрослого кота, весь окровавленный, с перебитыми лапками пытался не то защищаться, не то уползти и спрятаться. Быстро надев штаны, я протянула руки к малышу. Он тут же попытался меня цапнуть. Это было бы смешно, если бы не было так грустно. Что произошло с тобой, малыш?

Я протянула снова руки. Котенок изловчился и укусил меня. Не смотря на это, я взяла орущего малыша на руки. Он все еще пытался защищаться, но силы были не равны, и, поняв, что я не собираюсь причинять ему вред, котенок угомонился.

— Вот так-то лучше. А теперь успокойся, и дай мне тебя полечить.

Я закрыла глаза, и как обычно запела. Моему взору открылась печальная картина. Большая серебристая — черная величественная кошка, похожая на леопарда, защищает своих детенышей. Люди обступили логово и тычут в него длинными кольями. Несколько человек, накинув сеть на мать, забивают ее. Затем засунув руку в логово, вытаскивают одного за другим мертвых котят. Еще живых — добивают. Связав попарно папы, и продев их через длинный шест, уходят, унося с собой страшную добычу. Спустя время, из логова выползает мой окровавленный малыш. Перебитый позвоночник не дает подняться на лапки, поэтому, он, волоча их, ползет за своей семьей.

Я рыдала навзрыд. Бедный малыш, ты остался один, без семьи, обреченный на мучительную смерть. Допев молитву, я открыла глаза от того, что малюсенький шершавый язычок лизал мою руку.

— Ты не бойся, я тебя не брошу. Теперь я буду твоей семьей.

Вернувшись к рюкзакам, я достала сухую одежду и переоделась. Гея, какое блаженство!