В её голосе было столько горя и надежды, что я не смог обмануть её ожиданий. Со слезами в голосе подтвердил её слова. Она сразу взяла себя в руки, поборов терзающее её горе, молнией метнулась к телефону, оповещать подруг о появившейся вакансии на поездку и о проведении среди них конкурса.
Я отнёсся ко всему этому спокойно. Своих проблем хватало. Вечером я отвёз свою жену, её подругу и четыре огромных чемодана на вокзал. Билеты на поезд были приложены к путёвкам, тесть сделал комплексный подарок.
На следующее утро отдохнувший за ночь, я исполнил свой долг, доставив тестя и тёщу на работу. Тесть чувствовал себя виноватым, тёща была готова к бою, если я начну возмущаться отъездом их дочери, моей дорогой половины.
Но я молчал и был учтив. Оставив машину тёще, поехал городским транспортом на улицу имени Саксаганского, там находилась моя новая работа. В старом доме в полуподвальном помещении располагался участок нашего треста. Дверей в этом месте было несколько, но запутаться в них я не мог, на каждой двери висели таблички с надписями. Читать после института умел.
Нашёл дверь с надписью "Прорабская", постучав в приоткрытую дверь, вошёл, поздоровался и протянул направление на работу сидевшим в этой комнате двум мужчинам. Мужчины по очереди ознакомились с ним. Потом тот, что был моложе, обратился ко второму грузному и седому.
— Ну, давай Леонидович! Принимай кадра!
Тот кивнул и вышёл, позвав меня за собой. Мы прошли в соседнюю комнату с табличкой "Участок".
Десятка два мужчин разных возрастов и комплекций находились в этой комнате и оживлённо беседовали. Шум стоял такой, что они наверняка не слышали друг друга, но это их не смущало.
Леонидович представился мне бригадиром, подошёл к письменному столу и громко хлопнул по его столешнице. Его стук услышали, установилась тишина.
— У нас новенький!
Произнёс бригадир, указав на меня, он велел одному из мужчин:
— Антон бери к себе на стажировку.
Так я влился в дружный коллектив. С Антоном я проработал почти неделю.
Здесь не могу, не вспомнить отца. Руками работать он меня научил, да и возиться с машиной мне приходилось немало. Так, что через неделю мне выделили участок для самостоятельной работы. Участок был не очень удобным, девять выделенных мне магазинов находились в самых неудобных местах, да и были не ахти. Самый большой магазин имел две низкотемпературные витрины и один холодильник, два продавца и директор, парень после института составляли его штат. Остальные магазины были ещё меньше. Один холодильник, одна низкотемпературная витрина, один продавец-заведующая. Получив всё это начал самостоятельную деятельность.
Каждое утро все механики приходили на участок, просмотрев журнал заявок, расходились по объектам. В штате вверенных мне объектов торговли в связи с их огромным оборотом товаров грузчиков не было. Вот я и помогал разгружать привозимые товары, получая два-три рубля за помощь. За месяц это выходило сорок рублей! По тем временам это были деньги не плохие.
В связи с выполнением своих обязанностей по доставке, тестя и тёщи, к местам их ударного труда я теперь пользовался "нашей" машиной объезжая свои объекты. Это было удобно и сокращало время моего рабочего дня. Вечера были заняты освоением моей второй профессии бойца передового отряда партии.
Увы, не было подвалов, были обычные комнаты и аудитории. Занимались мы в разных местах группами по два-три человека, изучали психологию, иностранные языки. Мне достался английский и французский, языки. Ещё изучали самооборону без оружия, вождение, оружие, часами стреляли в тире.
... Немного отвлекусь.
С детства во мне жила страсть к оружию. Она осталась, на всю жизнь. В детстве мой арсенал состоял из пистолетов, изготовленных мной самим, затем я взрослел, а в моём арсенале появились самопалы.
Для молодого поколения, опишу этот шедевр конструкторской мысли.
Из дерева выпиливался каркас пистолета. Вместо ствола к каркасу крепилась медная трубка, заклёпанная с одной стороны. В трубке просверливалось отверстие. Из головок спичек счищалась сера. Через открытую часть трубки она засыпалась внутрь.
Что бы, сера не высыпалась, сверху забивался пыж из картона или тряпок. В просверленное сбоку в трубке изображавшей ствол пистолета отверстие вставлялся запал. Проще говоря, заталкивался кусочек верёвки из пеньки, вымоченный в керосине. Этот кусочек верёвки поджигался спичкой. Оглушительный хлопок и дым имитировали выстрел. Конечно, была опасность переборщить с зарядом и стать калекой. Такие случаи были, но я мужественно и сознательно шёл на этот риск.
Отец мои эксперименты приветствовал и поощрял, как мог.
Изготовленные с трудом пистолеты ломал, а душевное поощрение выражал солдатским ремнём моему заду. Было больно. Я плакал, обещал больше глупостями не заниматься, но проходило время, и я снова изготавливал свои шедевры. Борьба у нас с отцом продолжалась, но победа чаще всего была за ним и ремнём.
Первый настоящий ствол появился у меня в двенадцать лет. Это был дамский бельгийский "Браунинг" калибра 6,5, он был хорош, но имел три не больших недостатка.
Первый недостаток у него был очень заметен, мой "ствол" имел просверленный ствол. Во-вторых, в этом "стволе" отсутствовал боёк с пружиной. В-третьих, у меня не было к нему патронов.
Заделать отверстие в стволе я так и не смог, хотя изломал много инструмента отца, а до бойка и патронов так и не дошёл. Мне повезло, этот кусок железа удачно сменял на банку шариков от подшипников. Ими классно было стрелять из рогатки ...
Второй ствол уже серьёзный, я приобрёл лет в шестнадцать. Это был "Кольт" 9 калибра, он был в рабочем состоянии и имел в барабане два патрона. Как он попал в нашу страну? Какой след имел за собой и несколько трупов? Тот, кто мне его презентовал об этом, не знал, а я об этом не подумал. Месяца два счастливый и гордый таскал его с собой, заткнув его за пояс на спине под курткой. Потом носить его надоело, и я спрятал его в сарае среди металлического хлама. Уже соображал, что металл ищут металлоискателем! В общем, предусмотрел вроде всё. Увы, как оказалось позже, немного ошибся, за что поплатился.
Перебирая старый хлам в сарае отец, нашёл ствол. Поиски владельца были не долгими. Сестра и сам отец отпали сразу, остался я и кто-то неизвестный. Но это было уже из области фантастики, а отец ей не увлекался. Драгоценный ствол был утоплен в выгребной яме, была такая канализация в частных домах. А я и отец с ремнём в руке, начали игру в догонялки. В случае победы отца мой зад получал шанс повстречаться с ремнём. Предыдущий опыт таких встреч говорил о том, что это моему заду было не в радость.
Своим частям тела я доверял. Вот и носился по саду со всем старанием. Увы, до этого думал, что сад очень большой, но оказалось в процессе бега от преследования, наш сад был не очень велик. В один из моментов я оказался, загнанным в углу между двумя заборами. В те времена, как и сейчас заборы ставили высокие, прятаться от соседей умели. Вот и наш забор был высотой более двух метров. Выбор у меня был не велик, передо мной было препятствие, а сзади ремень в руках отца. Я выбрал препятствие. Ведь легких путей мы не ищем? Как зверь ринулся на забор, уже птицей перелетев через него. Мне повезло, свой зад в тот день я спас.
После этого удачного преодоления препятствия я не однократно пытался повторить это спортивное достижение. Но свой рекорд так и не смог повторить, отца с ремнём за моей спиной не было. Вот, что значит стимул! ...
Интересно, как память сохраняет такие подробности, давно ушедших лет. Но вернусь к описываемым событиям.
... Были и другие предметы, которые я изучал на своих вечерних курсах. Оперативная и агентурная работа, методика наблюдения за объектом, обнаружения слежки за собой или доверенным опёке объектом. Были и другие специальные предметы. Но один предмет, а именно политучёба, как вы понимаете, занимал среди них очень важное место. Учиться было интересно, вот и старался. Так шли дни.
Тёща не спускала с меня глаз. Мои вечерние занятия были ей подозрительны. Пришлось сказать, что занимаюсь в аспирантуре, Павел Васильевич, узнав о возникшей проблеме, соответствующей бумагой меня обеспечил. Тёща всё равно проверила, но контора всегда всё делала основательно. На этом она и успокоилась, с гордостью сообщив всем, что безродный зять взялся за ум, поступил в аспирантуру. Может дочь не ошиблась? И с него будет толк? Этот вопрос она обсуждала долго, выясняя мои перспективы после аспирантуры.
Мою спокойную жизнь прервала пришедшая телеграмма.
В ней моя отдохнувшая, измученная разлукой половина напоминала мне, что завтра её нужно встретить. Перед зеркалом я даже изобразил обиду ведь я и так плохо спал ночами, считая дни до приезда ненаглядной. На мой взгляд, то, что отражала моя физиономия в зеркале, выглядело очень убедительным, по крайней мере, для меня.
На следующий день с букетом роз, купленным на левые деньги, я с нетерпением метался по платформе. Поезд, как всегда опаздывал, периодически объявляли о его прибытии, на совершенно разные пути и мне приходилось бегать. Наконец он прибыл!
Моя загоревшая шикарно одетая жена ступила на родную землю! Она взяла протянутый ей букет роз, рассеяно подставила щеку для поцелуя любимому мужу, при этом она ни на мгновение не прекратила разговора с шикарной подругой! Видно двадцать один день отдыха, плюс время в дороге не хватило для их разговоров.
Подвернувшийся носильщик, с трудом вытащил из вагона четыре больших чемодана, уже вместе с ним мы с трудом запихнули их в машину. Мимоходом запихнув в салон, двух не прекращающих беседу красавиц. Рассчитавшись с заломившим цену носильщиком, я повёз красавиц по домам. Дорогой крамольные мысли витали в моей голове:
" А если их обоих отвезти и продать в рабство шейхам? Они, заметя это или нет?"
Препятствий осуществить это было не много, всего два. Во-первых, я не знал где в нашей стране искать шейха, а во-вторых, у меня было мало бензина. Поэтому пришлось от этого деяния отказаться. А жаль!
Первой отвезли по месту назначения подругу жены, её муж, пыхтя, таскал её чемоданы. Я ничем помочь ему в этом не мог так, как в это время пытался, напрягаясь изо всех сил оторвать, друг от друга расстающихся на всю жизнь подруг. Расставаться это так трудно!
До нашего дома мы ехали, молча, жена переживала горечь утраты. Доверив мне, занести чемоданы моя ненаглядная жена, помчалась к родителям. Понятно! Она их так давно не видела! И так хорошо загорела и отдохнула, что не похвастаться этим не могла. Вот и помчалась, противиться ей я не мог, не имел право и времени, был занят доверенным мне женой важным делом.
Справился! Благополучно занёс чемоданы и нагло уснул, не дождавшись, жены. Обиделась она на это или нет? Узнать утром не смог, я ушёл на работу, а она ещё спала, вечером пришёл поздно, но она говорила по телефону с подругой. Снова уснул, не дождавшись её, через день она вышла на работу, тяжёлые будни захватили её. Так в учёбе, трудах и заботах проходило время нашей семейной ненавязчивой жизни.
Осень и осенний призыв в ряды Советской Армии пришёл к нам, как всегда внезапно. У нас в институте была военная кафедра, я её окончил, получив звание "лейтенанта" запаса. Но для получения звания в моей новой, тайной семье, должен был пройти годичное обучение, окончить специальные курсы. Поэтому, меня призывали на год, как после окончания института без военной кафедры. Моя семья в таких тонкостях не разбиралась, да особо и не интересовалась моими вопросами. Вызванный повесткой я явился в военный комиссариат для прохождения медицинской комиссии.
Её и проходил в трусах и без них под любопытными взглядами молоденьких медсестёр, так обошёл всех врачей. Мне повезло, как и большинству простых парней у кого не было родителей с деньгами и связями. Вот и был признан годным к службе в рядах Советской Армии.
Выслушав поздравления заместителя военкома с папкой, где было моё личное дело, я вошёл в кабинет военного комиссара.
Радостно доложил о прибытии и назвал свою фамилию. С улыбкой счастливого идиота на лице замер, ожидая назначения.
Военком седой не глупый человек, глупых на такое хлебное и деликатное место не ставят, подозрительно посмотрел на меня. Слишком большой восторг призывника был не понятен, разве, что врач-психиатр просмотрел или ...
На всякий случай он просмотрел список парней нужных Родине дома, там моей фамилии не было. Военный комиссар решил, что виноват таки психиатр, но для очистки совести просмотрел ещё один небольшой список. Вот в нём моя фамилия стояла, это был очень неприятный список, проблемный.
Не поднимая на меня своих глаз, наверно он думал, что запомнить лицо человека из передового отряда партии опасно для жизни, военком вызвал помощника. Вошедшему майору он прошептал на ухо что-то очень страшное, решил так потому, что майор скис и сник. Его глаза нашли что-то интересное на полу и больше не поднимались. Я, то же попытался увидеть то, что так заинтересовало майора, усиленно рассматривая пол через его плечо, но, к сожалению, так ничего и не увидел. Жаль. На моё издевательство над ними, высокопоставленные работники военкомата внимания не обращали, они старались, как можно быстрее избавиться от меня с космической скоростью выписывая нужные бумажки. Благодаря их усилиям через полчаса я покинул военкомат, в моих руках был большой коричневый пакет, опечатанный сургучной печатью.
Военный билет, повестку на расчёт и листок бумаги с адресом военной части, куда я должен прибыть своим ходом, положил в карман плаща.
В отделе кадров конторы моей тайной работы мне выписали направление и командировочное предписание, ещё один запечатанный конверт лег в мой карман. В кассе передового отряда партии получил проездные и месячное содержание. Павел Васильевич напутствовал меня и пожал руку. Этот вопрос был решён, но оставался ещё один. Его и помчался решать в трест по обслуживанию торгового оборудования. Там повторилось всё уже пройденное в другом месте. Сдал повестку на расчёт в бухгалтерию, в отделе кадров получил трудовую книжку. В других кабинетах получил профсоюзный и комсомольский билеты. Выслушал пожелания всех руководителей служб, быстрей отслужить и вернуться в родной коллектив. Поблагодарил всех и пошёл в бухгалтерию в кассу. Получил расчёт и помчался на участок. По дороге в магазине купил три бутылки водки, две пива и две минеральной воды, батон и арнаутку, килограмм докторской колбасы, по цене рубль шестьдесят копеек за килограмм! Сказка, в которую молодые люди не поверят. Так я простился с коллективом, выставив всё это на стол.
Дома мой уход в армию вызвал грусть и сожаление всех, ведь с моим уходом в армию ребром вставал вопрос:
"Кто будет возить нас на работу? Мы привыкли ездить туда и обратно машиной!"
Своё удовлетворение по поводу возникших трудностей семьи я постарался скрыть. Думаю, моё озабоченное лицо соответствовало их горю. Здесь же семейный совет решил, что Зина пойдёт на курсы водителей. Просветлели лица, печаль покинула всех!
