Страница произведения
Войти
Зарегистрироваться
Страница произведения

Листок на воде (Господин военлёт)


Опубликован:
11.01.2011 — 09.05.2011
Читателей:
14
Аннотация:
Он воевал за новую Россию, но его предали. Враги повезли его на казнь, но он испортил им шоу. С той поры, как неприкаянный, он бродит по чужим телам, не понимая смысла своих воплощений. Римский легионер, греческий гоплит, немецкий рейтар... Он не задерживается в телах, он привык к смерти. Очередное воплощение - русский офицер на Первой Мировой. Это короткая остановка или новая жизнь? Солдатику Петрову предстоит это узнать.
Предыдущая глава  
↓ Содержание ↓
  Следующая глава
 
 

Вот уж неделя, как я хандрю — полетов нет. Во-первых, идут дожди, во-вторых, как говорил ранее, аппараты берегут. Сергей занят своей Татьяной, с другими летчиками я не сошелся. Зенько дружит с Егоровым: они одногодки, им есть о чем говорить. Турлак мне не по душе: скользкий. Он набивался мне в друзья, теперь в обиде. Мне передают нелестные высказывания о сынках толстосумов, приехавших в армию развлекаться, в то время как есть люди, которые по зову сердца... Скучно! Сплетни мне приносит Нетребка; он раззнакомился со всеми и по утрам вводит меня в курс событий. Я не мешаю — хоть какое-то развлечение. Ефрейтор бреет меня, содержит в чистоте мундир и белье, добывает водку. Нетребка старается: обратно в окопы ему не хочется. Я доволен — не каждый раз случается прислуга, тем более за счет государства. От тоски занимаюсь учебой. Штабс-капитан Зенько учит меня летнабовскому делу. Зенько полный тезка царя, Николай Александрович. Мне он нравится: спокойный, немногословный, надежный. С такими хорошо дружить и воевать. После занятий иду в ангары, где Синельников просвещает по материальной части. Ничего сложного. Наш "вуазен" при желании можно слепить самому — мотор только добыть. Синельников умен, начитан, но соблюдает дистанцию. Возможно, думает: я чего-то вынюхиваю. Понять его можно: с большевиками в России не церемонятся. Мне его убеждения по барабану: до революции два с половиной года, не доживу.

Скуку скрашивают визиты представителей земских союзов и обществ помощи фронтовикам. На фронт их не пускают, а к нам — пожалуйста! Герои— авиаторы, извольте лицезреть! Гости привозят вкусную снедь. Благодетелям показываем аэродром, катаем на аэропланах — если, конечно, погода позволяет. Вечером непременная патриотическая вечеринка, где есть возможность напиться вдрызг.

На пороге нашей квартиры появляется Егоров.

— Павел Ксаверьевич, как с восстановлением навыков?

— Дожди зарядили...

— На руллере покатаетесь!

— Слушаюсь!

— Вот и славно, аппарат готов.

Надеваю куртку, иду к авто. По дороге пытаюсь сообразить: что за хрень этот "руллер"? В голову ничего не приходит. Ясно одно: у Егорова на меня виды как на пилота. На взлетном поле Синельников с парой мотористов и десятком солдат. Механик докладывает о готовности. Егоров, подкручивая ус, представляет мне аппарат:

— Вот и ваш "руллер", Павел Ксаверьевич!

М-да, подарок из Африки. Не аэроплан, а недоразумение. Неужели на нем летали? У "этажерки" нет гондолы. Плетеное кресло пилота укреплено на передней кромке нижнего крыла, за ним блестит медью бензиновый бак. Деревянные стойки моторной рамы у задней кромки нижнего крыла, на них — ротативный "Гном" с пропеллером. Пропеллер, почему-то, насажен между мотором и рамой. На рулях — полустертые краски воздухоплавательного флага.

Синельников ободряет:

— Не извольте беспокоиться, ваше благородие, сам все проверил! Не аппарат, а огурчик!

Забираюсь в пилотское кресло, ставлю ноги на педали. Девать их больше некуда — внизу пустота. Из приборов и оборудования — прозрачный стаканчик смазки мотора, контакт зажигания и рычаг подачи бензина. Ручка управления рулем высоты и элеронами само собой.

Егоров сияет:

— Мой старый "Фармашка", "семёрочка", еще французской выделки! Летать, конечно, уже не сможет, но покататься — вполне...

Что ж, саночки готовы, извольте, шер ами.

Моторист в промасленной одежде ловко проворачивает пропеллер. Кричит мне:

— Компрессия есть, контакт?!

Машинально отвечаю:

— Есть контакт!

Практически по наитию включаю зажигание. Механик проворачивает пропеллер, "Гном" чихает и заводится. Касторовое масло в стаканчике начинает бешено пульсировать. Что дальше? Озираюсь. Солдатики аэродромной команды вцепились в хвост и крылья аппарата. Вопросительно смотрю на Егорова, тот жестом указывает на бензиновый сектор. Поворачиваю рычаг, мотор добавляет оборотов, по знаку штабс-капитана меня выпускают. Точнее — перестают удерживать. "Фарман", словно сорвавшись с привязи, задирает хвост и резво несется по прямой. Уменьшаю газ, аппарат замедляет движение и опускает хвост. Рычаг вперед, машина прибавляет скорость и хвост задирает. Летное поле кончается, как тормозить? Убираю газ и выключаю зажигание. Аэроплан замедляет ход и останавливается. Ко мне подбегают, разворачивают обратно.

— Контакт!?

— Есть контакт!

Рулю обратно, останавливаюсь на старте. Ко мне приближается довольный Егоров.

— Изрядно, Павел Ксаверьевич, изрядно! Теперь поработаем педалями, вспомним повороты...

Вечером, пропахший бензином и касторкой, валюсь в изнеможении на койку. В последующие дни мне не до скуки — укатываю на "руллере" аэродром.

Небо, наконец, проясняется, но не к радости. Немцы здорово на нас озлились. Их аппараты бомбят Белосток и наши войска. Потери ничтожные один убитый и несколько раненых, но войска не любят авианалеты. В штабе армии забеспокоились. У пехоты своя авиация — в каждом корпусе есть отряд, но попытка перехватить немцев кончается плохо. Сбит русский "Моран", летчики погибли. К делу подключают крепостной авиаотряд, славный своими асами, Егоров собирает офицеров. Ситуация хреновая: немцы ставят на аппараты пулеметы. Атаковать с карабином их "Таубе" и "Альбатросы" — добровольное самоубийство. Хрупкому самолетику много не надо: очередь — и прощай Родина! Немцы бомбят войска безнаказанно. Зенитная артиллерия не помощник — пушек слишком мало. В штабе армии не стесняются в выражениях. Честь русских авиаторов затронута, штабс-капитан Егоров мрачен и зол.

Выход один: поставить на аппараты пулеметы. Предложение хорошее, только пулеметов нет. Правдами и неправдами Егоров добывает в авиароте "Мацон". Древний экземпляр, темп стрельбы низкий, магазин маленький, постоянные задержки при стрельбе... Но и такой "Мацон" у нас один. Синельников с механиками делают в кабине "Фармана" крепление на стальных дугах. Установка шаткая, да и сектор обстрела мал, но все-таки... Выбор аппарата объясняется просто: у "Фармана" наблюдатель впереди, ему сподручнее вести огонь. Рапота злится: он хочет драться. Наш "Максим" застрял где-то в авиароте. Егоров не хочет отправлять нас в бой:

— У вас только винтовка, поручик!

— Прапорщик Красовский перебил офицеров германского батальона! — возражает Рапота. — Он меткий стрелок! Мы и без пулемета...

Я молчу, Егоров соглашается. Сергей не прав: одно дело стрелять по неподвижной цели, другое — по юркому аппарату. Спорить, однако, не хочу — посчитают трусом. Что до последствий, так Сергей выбор сделал, а мне все равно. Полдня определяем тактику. Сверху-сзади заходить нельзя — собьют. В своей гондоле, мы как мишени в тире. Снизу-сзади? Можно, если с пулеметом, с винтовкой малоэффективно. Стрелять вслепую по фюзеляжу, надеясь, что пуля пробьет его и зацепит летчика? Замучаешься. Остается только в лоб. У немца стрелок-наблюдатель сидит впереди, сразу за мотором. Для него в верхнем крыле даже вырез сделан, иначе неба не видно. Наблюдатель стреляет вверх и по сторонам от хвоста. В бок вести огонь мешают крылья — перебьешь стойку или растяжку.

На летном поле ждем сигнала на "барраж". Модное французское словечко означает полет вдоль линии фронта. "Вуазен" и "Фарман" тихоходные, немцев нам не догнать. Выход — перехватить на обратном пути. Егоров дежурит у телефона. С линии фронта поступит сообщение: направление, количество аппаратов, нам останется завершить дело. Угу, завершим. Истребители, мать нашу, с винтовкой на пулемет... Впору писать завещание, но потомков у нас нет, а родственники и без того богатые. Танечка взгрустнет о бравом поручике, по мне так и плакать некому.

От телефонной станции бежит запыхавшийся солдатик. Два аппарата прошли над линией фронта, курс — на Белосток. Взлетаем и расходимся. Турлак и Зенько будет искать южнее, мы — севернее. Это сделать не просто: облачность. Стоит немцу нырнуть в облако — и прощай! Сменит курс, выскочит с другой стороны... Сергей, словно понимая, забирается выше, под самые облака. Выписываем круги, наблюдая за воздухом. Километрах в пяти виднеется Белосток, мы одни в небе. Вполне возможно, что стараемся зря: немцы могли уйти другим курсом. По уму так и следует. Остается слабая надежда: тевтоны обнаглели и наплюют на осторожность.

Опять я упускаю момент. Сергей наклоняет нос аппарата и мчит к Белостоку. Теперь и я вижу черную точку. Она быстро растет, приобретая очертания. Уже не точка — птичка. Вначале воробей, затем голубь, теперь коршун... У этой "птички" крылья сдвоенные, а вместо клюва — винт. Расстояние сокращается стремительно. Кладу "Маузер" на передний упор, встаю. В оптике "немец" как на ладони: крылья, хвостовое оперение, черные кресты на плоскостях. Военлет и наблюдатель не виды из-за крыла. "Немец" быстро растет в поле прицела, он практически сравнялся с нами по высоте, целюсь в середину бипланной коробки, в то место, где по моим прикидкам должен располагаться экипаж. Из-за рева мотора выстрела почти не слышно, только приклад отдает в плечо. Затвор, прицел — выстрел! Затвор, прицел — еще! Попал?

Немец нас заметил. Что сделает нормальный человек при виде летящей в лоб калоши? Правильно, отвернет. На том и расчет. "Авиатик" (теперь и без оптики видно, что это биплан), закладывает вираж, "Вуазен" — следом. Меня едва не выбросило, успел схватиться за бортик. Сергей впал в азарт, ему наплевать, что со мной происходит. Винтовку я выпустил, но шкворень ее удержал. Перебрасываю по рельсе "Маузер" правый на борт. "Колбасник" скоростнее, но наш "Вуазен" маневреннее. За счет короткой дуги постепенно догоняем немца, становимся сбоку — крыло к крылу. Ого! Из пробитого радиатора немца льется вода. Воздушным потоком ее несет в кабину пилота, тот ежится и пытается укрыться. Однако я попал!

Наблюдатель хватается за пулемет и осыпает нас градом пуль. Перекидывает его на левый борт, целит меж крыльев. Черт! Мы считали, что не решится...

Приникаю к прицелу, выстрел!

Бах! Наблюдатель исчезает в кабине — то ли убит, то ли спрятался. Пилот "немца" привстает, пытается заглянуть в кабину стрелка, затем смотрит на нас. Рукой показываю на радиатор — погляди! — затем направляю "Маузер" на него. В казеннике последний патрон. Перезаряжать в воздухе — геморрой.

Немец не спешит, прикидывает. Так, решился на вираж! Рапота идет наперерез, немец отваливает. А вода из радиатора течет, скоро мотор перегреется и заклинит... "Колбасник", конечно же, грохнется, но, возможно, на своей территории. Сергей делает немцу энергичные знаки — садись, не то убьем! Мы, русские, безжалостные! Страшные, у-у-у, какие мы страшные! Как на ваших плакатах — казаки со звериным оскалом. Мы казаки! У нас и кони есть! В моторе, сто тридцать голов... "Лягай, Ганс, лягай!" Лягай, тебе говорят!

За что уважаю немцев, так за расчетливость! Взвесил, прикинул, принял решение. Кивает: условия приняты. Сергей показывает рукой: туда! "Немец" поворачивает к Белостоку. "Вуазен" летит рядом, контролируя направление. "Маузер" держу на изготовке — кто знает, что "гансу" взбредет? Дотянуть бы до нашего аэродрома! Ох, как нас зауважают! Как...

Нет счастья в жизни! Мотор "немца" останавливается, аппарат ныряет вниз. "Вуазен" — следом. Сергей страхуется — вдруг немец хитрит?

Не хитрит: "бош" быстро планирует и вот уже бежит по пахоте. "Вуазен" идет на посадку. Сергей останавливает аппарат почти рядом с неприятельским. Соскакиваем на землю.

Пилот "немца" выбрался из кабины и лезет на крыло — посмотреть, что с наблюдателем. Подбегаем. Прыгаю на крыло и заглядываю к стрелку. Лежит на полу кабины, скорчившись, похоже без сознания или убит. На спине выходного отверстия нет, помогаю немцу вытащить своего напарника. На стрелке под летной курткой офицерский мундир, на ногах ботинки с крагами. Совсем еще молоденький, судя по погонам — лейтенант. Зачем хватал пулемет?! Стоп, похоже, жив, я попал ему в плечо. Нужно наложить жгут и остановить кровотечение. Пока вожусь с раненым, Рапота, уже, разговорил пленного. Они беседуют по-немецки, но я понимаю. Немец расстегивает ремень и снимает кобуру с револьвером. Протягивает Рапоте. Сергей церемонно берет оружие и начинает мямлить такое же церемонное. Говорит он с запинками, немецкий у него не ахти. Ладно, развлекайтесь!

Закончив перевязку раненого, занимаюсь пулеметом. Снимаю машинку с крепления, забираю коробку с лентой. Пулемет отдаленно напоминает бундесовский "MG-3", но конструкция незнакомая. С добычей в руках прыгаю на землю. Сергей с немцем все еще болтают. Отношу оружие в "Вуазен". Когда возвращаюсь, вижу: немец что-то пишет в блокноте, прислонив его к фюзеляжу.

— Письмо родным?

— Свидетельствует, что мы сбили! — поясняет Сергей.

— Зачем?

— На победу много охотников. Потом не докажешь!

Знакомо. "У победы много отцов, поражение всегда сирота..."

Словно в подтверждение слов поручика — близкий топот копыт. Из-за ближайшей рощи выскакивают всадники в плоских фуражках, гимнастерках и синих шароварах с красными лампасами. Казаки. Нахлестывая коней, несутся к нам. На мгновение возникает желание сбегать за пулеметом. Удерживаю себя — наши. Казаки мгновенно окружают самолеты, один — с двумя звездочками на погонах — спрыгивает на землю.

— Хорунжий Дьяков! Кто такие? Что случилось?

Сергей представляется и коротко объясняет. На лице казачьего офицера разочарование: он явно рассчитывал захватить пленных. Казаки подъезжают к аппаратам, заглядывают в кабины. Один поднимает с земли кожаную куртку лейтенанта. Намерения написаны на лице.

— А ну, не трожь!

Казак будто не слышит. Тащу из кобуры "Маузер".

Мгновение — и в руках казаков карабины. Слышен лязг затворов.

— Господин хорунжий! — кричит Сергей. — Призовите подчиненных к порядку! Кто позволил целить в офицера?!

Дьяков отдает команду, казаки неохотно забрасывают карабины за спину, отъезжают. Тому, кто позарился на германские шмотки, хорунжий показывает кулак. Прячу пистолет в кобуру.

— Прошу доставить пленного в штаб, — говорит Сергей. (Хорунжий оживляется), — а также организовать охрану аппарата. Через час приедут грузовики, заберут. Раненого нужно скорей в лазарет, он потерял много крови.

Дьяков козыряет и подходит к немцу. Пилот бледнеет: те самые страшные казаки! Целились в русского офицера! Ой, что будет! Не наложи в штаны, Ганс!

Заводим мотор, "Вуазен" взлетает. Обеими руками прижимаю к груди пулемет. Казаки — известное ворье, мародеры, Зенько рассказывал. 26 августа прошлого года начальник 11-го корпусного авиаотряда, штабс-капитан Нестеров (тот самый, что выполнил "мертвую петлю") совершил таран, первый в мире. От столкновения австрийский и русский аппараты упали на землю, летчики погибли. Первым к месту падения подоспели казаки. Они ограбили труп героя. У Нестерова забрали не только бумажник с жалованьем офицеров (штабс-капитан получил перед вылетом, раздать не успел), но и сняли ботинки с крагами...


* * *

По прилету Рапота рассказывает мне, кого же мы сбили. Это экипаж из специального бомбометного отряда, пилот — ефрейтор Хартман и наблюдатель — лейтенант Белов.

123 ... 1011121314 ... 363738
Предыдущая глава  
↓ Содержание ↓
  Следующая глава



Иные расы и виды существ 11 списков
Ангелы (Произведений: 91)
Оборотни (Произведений: 181)
Орки, гоблины, гномы, назгулы, тролли (Произведений: 41)
Эльфы, эльфы-полукровки, дроу (Произведений: 230)
Привидения, призраки, полтергейсты, духи (Произведений: 74)
Боги, полубоги, божественные сущности (Произведений: 165)
Вампиры (Произведений: 241)
Демоны (Произведений: 265)
Драконы (Произведений: 164)
Особенная раса, вид (созданные автором) (Произведений: 122)
Редкие расы (но не авторские) (Произведений: 107)
Профессии, занятия, стили жизни 8 списков
Внутренний мир человека. Мысли и жизнь 4 списка
Миры фэнтези и фантастики: каноны, апокрифы, смешение жанров 7 списков
О взаимоотношениях 7 списков
Герои 13 списков
Земля 6 списков
Альтернативная история (Произведений: 213)
Аномальные зоны (Произведений: 73)
Городские истории (Произведений: 306)
Исторические фантазии (Произведений: 98)
Постапокалиптика (Произведений: 104)
Стилизации и этнические мотивы (Произведений: 130)
Попадалово 5 списков
Противостояние 9 списков
О чувствах 3 списка
Следующее поколение 4 списка
Детское фэнтези (Произведений: 39)
Для самых маленьких (Произведений: 34)
О животных (Произведений: 48)
Поучительные сказки, притчи (Произведений: 82)
Закрыть
Закрыть
Закрыть
↑ Вверх