Но и прибывшие подкрепления по силам никак не соответствовали шведской армии. Уступая каролингам во всем. По математике — шведы имели все основания для успеха. Без сомнений! Разумеется, как и положено точной цифири историки не дают — даже количество солдат в гарнизоне города болтается от 4200 человек до 2200, что, как понимаете уже значительная разница. Городское ополчение — одни пишут, что 2800 человек записалось, а у других ополчения не было вовсе, одни солдаты. Хотя то, что во время осады, а особенно последнего шведского штурма в обороне Полтавы активнейшим образом участвовали горожане — и даже женщины — это факт бесспорный. Дрались наравне с солдатами, отражая прорвавшихся в город культуртрегеров, что и понятно — реноме редкостных ублюдков и грабителей викинги уже заработали к тому времени прочно и мирное население прекрасно понимало, что всех их ждет в случае захвата города озверевшими и голодными каролингами.
Со шведами еще смешнее — так как их историкам крайне важно представить решающую битву с царем Петром как героическое сражение неисчислимой дикой орды с горсткой героев — по европейской традиции свои силы они старательно уменьшают, как и потери, а вот войска русских — как квашня в кадке растут и надуваются. Вклад и наши историки внесли традиционно, например одни говорят про 60 пушек короля, а другие насчитывают 41. И то же с пушками гарнизона — не то 28 не то 29.
А уж с людьми и того сложнее разобраться.
— Ну а если округленно? — нетерпеливо пресек рассуждения Паша.
— Тысяч 40 всяко под городом было. Признают к Полтавской битве наличие 37 тысяч у Карла номер 12. Но пока шла осада погибло не меньше 6 тысяч и по ряду данных была еще куча больных и раненых. Потому 43 тысячи — всяко имелось. Против максимум 6 тысяч защитников. Так что пропорция 1 к 7.
А всей защиты — частокол на валу, да ров перед этим палисадом. Протяженность таких стен вокруг Полтавы — больше 2 километров. Да в придачу город разрезан напополам оврагом, что еще больше усложняет защиту. Напомню, что под Нарвой, играя в такой же ситуации — русские обороняются за палисадом точно таким же, шведы атакуют — войска царя были разгромлены вдрызг. Там наоборот на 1 шведа приходилось 4 русских. На 1 шведскую пушку — 5 русских. И при таком раскладе разгром тьмочисленных ратей лютый получился. Так что тут плевое дело намечалось с точки зрения короля и его генералов.
— Полагаю, что и солдаты дрались иначе и командиры были не из навоза. Под Нарвой-то фельдмаршал герцог де Круа, нанятый царем за огромные деньги — даже и командовать битвой не стал, сразу сдался со штабом. Так тогда я и не понял — где победоносно командовал этот прыщ, за что его Петр начальствовать над армией поставил и вообще. Назначил бы наглого Меншикова — глядишь и не так бы сражение пошло! И денежки бы сэкономил! — вспомнил старые свои мысли Паштет.
— Это отдельная песня. Я тут с Полтавой еще не закончил. Но в главном вы правы — начальник был другой. При баране во главе армии и сотни пушек не спасут, а вот лев — тот и малыми силами покажет чудеса. И полковник Келин показал истинно блестящий полководческий талант. За короткий срок усилил оборону, создал внутренние рубежи, смог довести до ума маневрирование силами — в том числе и артиллерией. Каждый офицер и солдат знали свой маневр. В том числе и создавая огневые мешки — шведы провели 20 штурмов. Последний, самый жестокий — 22 июня. Пару раз им получалось прорваться в город — и обратно уже никто не вернулся, грамотная организация системы огня — и прорвавшихся расстреливают со всех сторон. И тут Карл в своей гордыне проиграл в том, что не разглядел — с той стороны палисада не дети сидят. И командует ими человек толковый.
Коренная ошибка, постепенно губившая Карла и, наконец, столкнувшая его в пропасть, — полное, до курьеза непонятное презрение к силам Петра и его армии сказывалась теперь, после всех тягчайших испытаний и переживаний зимнего похода, не меньше, а еще больше, чем прежде. Все мелкие стычки с русскими, когда русские уходили, все исчезновения русской конницы после внезапных ее налетов на шведские отряды принимались всерьез королем как блестящие, бесчисленные, ежедневные 'победы'.
Кто хочет вникнуть в это состояние духа шведского короля и его штаба, должен дать себе труд прочесть терпеливо, страницу за страницей, обоих верных спутников и летописцев короля Карла Адлерфельда и Нордберга. Выходит какое-то сплошное триумфальное шествие по Слободской Украине.
Русские разбиты! Русские перебиты! Русские не отважились! Русские испугались! У русских убито триста, а у нас (шведов) всего два! и так далее без конца. Петр и Шереметев, как и в течение всей войны после победы под Лесной, сознательно избегали больших боевых столкновений, приказывали отступать, уклоняться от боя, продолжая почти непрерывно тревожить шведов нападениями и моментально исчезая после выполнения своего задания.
Разлив рек, необычайно бурный в эту весну, надолго прервал сколько-нибудь крупные военные операции, но деятельность партизан и 'поиски' небольших отрядов продолжались неустанно и очень успешно: 'а и ныне легкие наши партии при помощи божией непрестанно всякими мерами поиск чинят и что день, языков берут, так же вчерашнего дня за Пселом 2 капитанов от пехотных полков Левангоптова да Маффельтрва живьем взяли, а прапорщика убили' — писал Шереметев царю.
Когда случалось, что завязывалось столкновение покрупнее, вроде, например, боя у Городни, где именно русские довольно жестоко разбили шведов, то дело изображалось так, что вся беда произошла оттого, что шведы слишком пылко преследовали беглецов, а те вдруг оборотились назад и причинили неожиданную неприятность своим преследователям. Но потом королю докладывали о новых 'победах' над 150, или 200, или 300 русскими кавалеристами, которые напали на кого-то, а потом, увидя приближающийся шведский отряд, 'панически' бежали, — и снова все казалось хорошо этому маниакально упрямому человеку, который совершенно не сознавал, в какой тупик он завел себя и своих солдат и как в сущности безвыходно его положение.
Воля ваша — но я прямо вижу железобетонную аналогию с прочими завоевателями — и якобы не проигравшим ни одного сражения Наполеоном, и Гитлером, который — как нам старательно говорят — только и делал, что побеждал. Вот прям всю дорогу до самой своей столицы. Одни победы.
Это именно тот самый отличный от нашего европейский менталитет — быть в говне по уши, но гордо держать голову и уверять себя — что это все — сплошная победа. Так бодро и уверенно убеждать, что и наши — будучи победителями — тоже в эту херню верят. Причем и это — старая традиция — уверенно заявил старик..
— Так иначе они и не могли. Они сюда приходят покорять диких орков — презирая с самого начала и за людей не считая априори. Начитался в немецких мемуарах — оттуда прямо ручьем льется, что русские — бессмысленные дикари. Очень к слову немцы уважали норманнскую теорию — когда финно-угры с Рюриком Русь создали. А без западного Разума тут только дичь и мрак может быть.
— Так я и говорю, что традиция. И это у них неисправимо столетиями. Они и сейчас ровно так же считают. Понимаете ли — тупо стучаться лбом об стену и не делать выводов — никак не признак ума. Это признак яростной дурости. Именно потому сейчас там, в городе Полтаве стоит памятник не шведам, а защитникам города. С грозным львом на постаменте.
— Странно, лев вроде символ Швеции — припомнил Павел известную статую-фонтан в Петергофе, там где как раз льву пасть рвут.
— Ну, надо львом все же был двуглавый орел — пока после революции не сломали. И да, дрались полтавчане — как львы. А началось с маленькой котейки. Так вот немалую пользу принесли пушки, ими Келин и его подчиненные орудовали виртуозно. Артиллерия — бог войны, никуда не денешься. До его прихода было всего 8 орудий, да с собой он привез 20. С толковыми расчетами и командирами. С боеприпасом, что важно...
Тут старикан поднял очи к потолку, что то припомнил и отрапортовал не хуже матерого складского прапорщика:
— ...а к ним было всего 187 ядер и 24 заряда картечи, пороху артиллерийского 24 пуда (мушкетного 12 пудов). Приблизительный расчет показывает, что ружейного пороху хватило бы на 9000 выстрелов, артиллерийского (если предположить, что калибр пушек был 3-х фунтовым) на 900 выстрелов. 620 ядер,100 зарядов картечи. С порохом ситуация лучше не стала. Для пополнения запасов пороха пришлось наладить производство его в крепости (селитра была в наличии, а вот серы не хватало).
У шведов положение с порохом было еще хуже, к тому же осадной артиллерии не имелось, только полевая, потому хотя фортификационно Полтава никак не являлась крепостью, а штурмы результатов не давали. Потому Карл приказал вести правильную инженерную осаду.
Но и тут тоже не вытанцовывалось, шведы сами возиться в грязи не рвались, для того были предатели отряжены, но мазепанцы всячески саботировали земляные работы. Если для королевских солдат возня с землей была в общем делом унизительным, то уж для панов-казаков это было и совсем диким занятием. Естественно они рыть траншеи не хотели. Шведы, естественно, переубеждали их, лупя без пощады по тупым головам и гордым спинам палками в буквальном смысле. Но работа из-под палки не сильно результативна. Да и копачи из разбойников казаков те еще были. Навыки не соответствуют. Командовавший осадой инженер Гилленкрок перемежал ведение траншей — параллелей коих было всего три со штурмами.
Полтавчане активно мешали работам, маневрировали силами и постоянно устраивали вылазки. Из и так невеликого арсенала шведской артиллерии 6 пушек захватили и утащили в Полтаву, 2 заклепали.
Хоть и с трудом, но шведы через месяц траншеи довели до стен, при этом сине-желтые постоянно несли потери от как бы сейчас сказали 'снайперского огня' — защитники не давали носа высунуть из траншей, метко подстреливая неосторожных. Жаль, что про это мало писали и кино снимать не будут наши деятели. Но хитроумность обороны впечатляет даже и в сухих документах.
— В смысле? — не понял Паштет.
— Использовалось все, что только можно. Применены были и такие средневековые агрегаты, как очепы — подобие колодезного журавля с противовесом, только вместо ведра — крюк, которым цепляли укрывавшихся в траншее и выдергивали оттуда.
— Это как? — еще больше не понял Павел.
— А представьте себе удочку из здоровенного длинного бревна. Вместо лески — веревка, на конце здоровенная кошка с острыми крючьями, этакий малый речной якорь с заточенными остриями. И противовес солидный на другом конце. Сидите вы в передовой треншее — и тут прямо к вам летит этот рыболовный крючище и цепляет вас за что попало. Хорошо, если только одежду порвет — а ну как под ребро вопьется или за челюсть? Да хоть за ногу или руку в мясо! Жуть?
— Жуть! — согласился Паша, на минутку усомнившись в реальности такого метода. Старый доктор видимо уловил по мимике недоверие и тут же сказал:
— Документально подтверждено 11 попавшихся на крючок, сколько сорвалось — неизвестно. Но 11 выдернули из траншеи и закинули в крепость. Копать в таких условиях было явно некомфортно. Очеп — лютое изобретение! Явно саперные таланты у защитников Полтавы были не хуже, а лучше, чем у шведов. И особенно ярко это проявилось когда шведы стали вести минную войну. Слуховые ходы позволяли защитникам опережать противника, портя всю работу.
И единственный раз шведам удалось дойти до конца — когда бочонки с порохом были загружены в шахту под стеной, запалили фитиль и стали ждать взрыва — но когда фитиль контрольный догорел — взрыва так и не произошло. Расследование показало, что порох из мины полтавчане благополучно утащили к себе — вероятно, сидели тихонько за за тонкой стенкой и слушали — когда можно будет раздобыть столь важное вещество. А когда саперы Гилленкрока подпалили фитиль и спешно свалили из шахты — солдаты Келина снесли тоненькую стеночку, фитиль потушили и забрали его с собой вместе с бочонками. Подобная успешная подземная война была позже когда минные ходы при обороне Севастополя в 1854 году полностью парализовали работу опытных французских инженеров.
Последний, самый свирепый и ожесточенный штурм был отбит, в гарнизоне осталось полторы бочки пороха и восемь ящиков с патронами. К концу осады русские войска уже вышли почти к самой крепости, расстояние так уменьшилось и появилась возможность переписки по 'пушечной почте'! Знаете, опять же забавно и немножко грустно, что такой вид почтовых отправлений, весьма надо заметить, редкий, так нигде у нас и не отмечен толком. В пустую бомбу вкладывалось письмо и бабах — пересылалось над головами осаждавших шведов.
В конце осады, когда у полтавчан с порохом дела были совсем швах, таким образом перебрасывался даже порох. Ну и видимо шведы несли караульную службу не слишком тщательно и их разведка — раньше работавшая очень успешно, тоже сильно ослабла в драке с нашей разведкой — тайная война там велась пожестче видимой. Потому ночью бригадир Головин провел в помощь крепости 900 солдат сквозь осаждающее город королевское войско. Комендант Полтавы также нашел возможность переслать подарок начальству — трофейную роскошную лошадь.
— Китайцы просачивались через границу маленькими группами по 2-3 миллиона человек — хмыкнул Паштет.
— Да, типа того. А дальше — благо лагерь шведов просматривался из Полтавы отлично — дозорные отметили суету, характерную для подготовки к бою. Напрасно усмехаетесь — когда войско готовится к бою — это хорошо заметно даже издали — рожки, горны, команды, крики и брань, все быстро и привычно строятся при полной своей амуниции в ротные колонны. Командиры приказывают, сержанты орут, капралы кулаками подбадривают нерасторопных, знаменосцы выносят свои сокровища на древках — пока еще свернутые и в чехлах, но уже с важностью и сознанием своей значимости. Суета на весь лагерь — это издалека заметно. Шведский лев героично пошел сражаться! Доложили коменданту, тот тут же велел оповестить царя — что и сделали без промедления. Так что первое сообщение о том, что король двинулся на решающую битву, Петр получил от полтавского гарнизона.
Карл XII — из-за нехватки пороха толком не смог использовать артиллерию, да и со стрельбой фузейной получалось жидко...
— Явились шведы с ножами на перестрелку? — усмехнулся Павел.
— Тут не так все просто — поморщился старый лекарь.
— Гм... Ну пуля — дура, штык — молодец, оно как бы слышал. Но пуля вообще-то не дура. Пока до штыка дойдет — глядишь уже пулей свалили...— немного задумался будущий попаданец.
— Видите ли, тут Вы делаете характерное для нормальных людей сравнение пули — как вы ее знаете — современной с современным же штыком. Сейчас, бесспорно, пуля куда умнее и страшнее. Летит дальше и в компании с такими же убойными подружками. И порох иной, и нарезной ствол, и автоматический огонь очередями делает штык второстепенным оружием. Уже во второй мировой рукопашный бой был куда редким способом угробить противника. Но мы-то говорим о давнем прошлом. Да, сейчас один пулемет в минуту даст выстрелов больше, чем в старые времена целый батальон. А 200 — 300 лет назад ситуация была сильно иной. И решающим было именно холодное оружие, благо методы работы той же артиллерии только отрабатывались — была она не слишком маневренной и быстрой.
